Часть 50 (2/2)

Оставалось надеяться, что, прочитав его послание, проницательная, но совершенно неопытная в управленческих делах и удержании авторитета молодая Королева поймёт его причины и уважит его стремление…

«…дождаться подходящих обстоятельств», — бес вывел последнюю строчку в коротком письме и, сложив из пергамента конверт, физически к нему не прикасаясь, взглядом оставил на обратной его стороне невидимый до определённого момента знак — иероглиф ока Гора. Никому и ни о чём не говорящая метка, кроме той, кому по уже сложившейся скверной традиции предназначалось тайное послание.

Оставив конверт на столе рядом с карандашницей, в которой одиноко стояла невзрачная чёрная лилия с отвратительным белым крапом по центру сморщенных лепестков, Ноэ всё также без прямого прикосновения, дабы не оставлять явного энергетического следа, распахнул окно. С очередным порывом ветра, всколыхнувшего занавески, маленькая комната опустела.

Не то, чтобы бес так рвался вернуться в тёмный мир, откуда не пойми как сумел выбраться, но он всё же предпочел бы, чтобы Его Величество, на радостях от дозволенного наглухо закрывший все лазейки в обе стороны, одумался и ослабил свою цепкую хватку раньше, чем Локиду вконец наскучит скитаться по жутко тесной планете и наслаждаться земными благами, что не так уж и изменяли своим тенденциям тысячелетия за тысячелетием…

К тому же, слегка напрягал Ноэ факт, что за всё время с тех пор, как Дракон впервые взмахнул своими крыльями, едва не устроив Земле инверсию магнитных полюсов, он ни разу ещё не встретил тёмных созданий здесь, в подлунном мире. Он их не чувствовал. Ни высших, ни низших, ни даже тех, кто, как в своё время его родители, предпочёл мир людей в качестве места постоянного обитания. Это беспрецедентное доныне обстоятельство всё чаще возвращало беса к навязчивому вопросу: каким образом сам он оказался по эту сторону? Ещё и не где-нибудь в рандомной точке земного шара, а прямо рядом с вопящей навзрыд младшей Бёрнелл! Обычно Локид, будучи чистокровным демоном, свои перемещения в пространстве контролировал. Способность путешествовать между измерениями была сполна подчинена его намерению и желанию, направляемому его же собственной мыслью о конечном пункте назначения. В конце концов, он осознанно затрачивал свою энергию на создание портала и, как правило, сперва её нужно было сконцентрировать на каком-либо неодушевленном предмете, становящемся впоследствии артефактом для создания прохода. Чаще всего Ноэ пользовался фишкой, и мало кто из непосвященных знал, что на самом деле он не обладал способностью по щелчку пальцев раствориться в воздухе. Да, обычно именно так это и выглядело со стороны, но для этого у него всегда имелся соответствующий девайс! Или он мог его создать из подручных средств. А теперь он был гол, что сокол! Его энергии были перемешаны как какой-нибудь коктейль в шейкере у безрукого бармена, их потенциала едва хватало, чтобы кое-как поддерживать физический облик. До каких там порталов между измерениями, предвидения или хотя бы минимального понимания происходящего! Минимальной степени контроля над ситуацией! Но он не контролировал ни-че-го, в голове пчелиным роем зудели одни только вопросы, хотя Ноэ терпеть не мог вопросы без ответа, каких у него теперь было, что низшей нечисти нерезаной!

Концентрированная энергия — не тёмная, не светлая, но совершенно чужая и его нутру незнакомая, плескалась внутри, на грани, даже время спустя не позволяя понять, восстановит она равновесие или окончательно его нарушит, что в случае Локида было равнозначно концу. И он уже был к нему готов, на своих собственных условиях, а теперь всё оказалось переиграно, и снова лучший ход оказался худшим.

Если бы Лайя Бёрнелл, по глупости и незнанию сотворившая с ним эту вакханалию, не являлась той, которой являлась по праву рождения, бес бы не испытывал к её альтруистичному любопытству и толики снисхождения. И благодарность в нём ни за что не пересилила бы ненависть и желание во что бы то ни стало поквитаться. За выведанные тайны, похороненные в глубинах его сущности и благополучно остающиеся никем неузнанными на протяжении тысяч лет.

Это же надо было додуматься… до поцелуя! Как будто без этого Владу мало законом обоснованных причин вбить в зале Пандемониума ещё один кол.

Злость и досада — человеческие эмоции — выворачивали его внутренности наизнанку. Слепота и неведенье грядущего были для беса сродни имени божьему и святой воде, вместе взятым.

Также, как в день убийства родителей, оказавшись запертым в четырех стенах собственным же импульсивным поступком, Ноэ хотелось кричать от бессилия, срывая себе горло. Но даже этого он позволить себе не мог! Если Его Величество ещё не объявил на него официальную охоту, это вовсе не означало, что его стоило умышленно продолжать дразнить и дёргать за хвост… В отличие от своего деда, страшащегося лишиться власти и влияния, или того же Карнивана, метящего на место своего отца в Совете, Локиду ещё были присущи здравомыслие и инстинкт самосохранения. Они подсказывали ему не будить лихо, пока оно тихо. И не лезть под горячую руку.

Точно не сейчас.

Дракона и так разъярили сперва на северное сияние планетарного масштаба, а теперь на полноценное цунами, которое без его прямого здесь присутствия давно бы превратило этот несчастный, соседствующий с океаном городишко во вторую Атлантиду.

Ноэ стоял на ветхом пирсе, всё сильнее подмываемом водой с каждым приливом растущих волн, и отсутствующим взглядом смотрел вдаль, где давно слилась воедино воздушно-водная граница, поглотив горизонт.

Как бесконечно глупо было всё то, что он испытывал, не в силах контролировать бурю, что бушевала не только снаружи, но и глубоко внутри, в нём самом. Как презирал и ненавидел он себя за то, что… ревновал!

Да, он ревновал! Того, кто вопреки всем установкам и педантично возводимым баррикадам сумел стать ему другом! А теперь этот друг обрёл власть и силу, от которых всеми правдами и неправдами отрекался, и Локиду бы радоваться такому исходу — предвидимому и желаемому, да только…

…Толку от радости, которую он не мог ни выразить, ни с кем-то разделить! Как не мог просто подойти к Дракуле, как раньше, с высокой колокольни плюя на положение, этикет и мнение всех возможных свидетелей, хлопнуть по плечу и сказать: «Здравствуй, дружище, давно не виделись!»

Здесь, в людском мире о подобном не могло быть и речи, потому что вокруг Влада постоянно вилось беспрерывно источающее божественный свет тетраморфие, сполна отдающее отчёт своей природе и силе. Да и сам вчерашний тёмный от своих новоявленных старших братьев не отставал, фонтанируя небесной энергией так, что бес в своём нынешнем состоянии и на пять футов бы к нему не приблизился, рискуя обернуться кучкой дымящегося праха.

Что касаемо тёмного мира… там существовала своя древняя субординация, основанная на негласном подчинении превосходящей силе, по сравнению с которой британский королевский протокол со всем его раздражающим церемониалом нервно курил в сторонке. И субординация эта определённо не подразумевала панибратского отношения к хозяину тёмного престола. Потому что подобное отношение, как и дружба, и любые другие намёки на сокращение дистанции автоматически означали больше внимания, прямой доступ к энергии высшей пробы, более обширный потенциал возможностей. Это неизбежно повлечёт за собой неравенство поданных в глазах властителя, что чревато недовольствами обделённых, восстаниями и вечными как само Мироздание войнами — буквально кругами ада — бесконечными лабиринтами, что стоят между имеющими высшую власть и теми, кто никогда не перестанет её жаждать.

— Ну вот и всё, mio amico<span class="footnote" id="fn_33609541_0"></span>… — не слыша собственного голоса, произнёс Ноэ в безудержное завывание ветра и грохот волн о побережье. — Недолго песенка играла. Но этот опыт треклятой дружбы был… впечатляющим даже для меня. И за него я даже скажу тебе: «Crazie!<span class="footnote" id="fn_33609541_1"></span>» — хотя, к счастью, ты пока ещё веришь, что тебе больше не придётся иметь со мной дел.

В этот самый момент Дракула, находящийся на другом конце города, посреди водоворота окружающих его событий вдруг подумал о поручении, которое дал Пандемониуму перед тем, как покинул тёмный мир. Среди бесконечного множества прочих — об одном конкретном, исполнение которого не требовало больших затрат энергии или времени, или постороннего участия, но для него стояло в приоритете и было, своего рода, проверкой на осознание остальными пределов его власти и того факта, что на деле означает она гораздо больше занятого трона. Кто бы знал, как не хотел он ломать существующую бюрократическую машину и с нуля строить новую! Но правда в том, что ему могли не оставить выбора те, кто даже по его прямому приказу боялись сдвинуть краеугольные камни, обеспечивающие тёмному миру его энергетическое постоянство.

Отчасти Влад понимал их страх оказаться зависимыми от его силы, но он и не планировал построить своё правление исключительно на страхе и подчинении. Да, вовсе обойтись без этого в реалиях тёмного мира не представлялось возможным, некоторые ситуации по-прежнему будут решаться, как в былые времена, жестоко и бескомпромиссно. Так, например, получив от него прямой приказ, адитумы не могли не понимать, что если они не предоставят ему доступ к Источнику, Дракону их содействие едва ли понадобится. С одобрения Пандемониума или без него, Влад осуществит задуманное. Но подобное самоуправство рано или поздно приведёт к недовольству, затем — к восстаниям, а затем и к войнам, которые по определению нельзя будет сдержать единым приказом и хлыстом, будь на конце его хоть тысяча святых распятий, по одному на каждого восставшего.

Гроза отгремела, лишь вдалеке острым слухом ещё могли быть уловимы затихающие громовые раскаты. Ливень сменила мелкая морось, не оставляющая следа в мутном отражении луж.

Невидимое за плотными облаками солнце неизбежно клонилось к закату.

Близилась ночь.

Проводив взглядом медленно набирающий скорость «Ягуар», Влад стоял на раскуроченной затопленными рытвинами подъездной аллее и сквозь медленно наплывающий сумрак созерцал совершенно пустую улицу. Не обладай он сверхъестественным восприятием, позволяющим слышать, видеть и осязать скрытое за физическими барьерами, подумал бы, что эта улица, а за ней и весь город необитаемы. Не было слышно ни бездомных, ни диких животных, ни даже птиц. С побережья не кричали буревестники…

Лайя двигалась легко и бесшумно, но Влад всё равно предвидел её приближение. Он уловил её намерение последовать за ними на воздух, ещё когда они все вместе сидели за одним столом, где её родители внутренне вели заведомо проигранную битву с собственными противоречивыми чувствами, пока они — Влад, Лайя и Лео — просто наблюдали, терпеливо выжидая момента, по мере необходимого поддерживая не складывающуюся беседу, когда можно будет прекратить притворяться. Ведь никак иначе это показное радушие назвать было нельзя, потому что между ними и людьми зияла пропасть, которую невозможно было преодолеть за несколько часов знакомства. Никакие объяснения, никакие оправдания, доказательства и предположения не были способны заполнить пустоту неизведанного или перечеркнуть разом все те различия, что существовали между просто людьми и людьми лишь одной своей ипостасью.

Не то, чтобы Дракула не оценил по достоинству старания и сам факт, что ему вообще позволили перешагнуть порог этого дома в качестве желанного гостя, но он, к сожалению, слишком хорошо умел читать людей и злоупотреблять гостеприимством намерен не был. Он ненавидел фальшь, наигранность, принуждённость к чему бы то ни было. Будучи тёмным вампиром, он поощрял страх от своей добычи, от врагов, предателей и лжецов, но не от тех, с кем по собственной воле садился за один стол, без прямого намерения казнить к концу трапезы.

— Как скоро ты уйдешь? — среди множества самых разных вопросов Лайя, конечно же, задала тот, что волновал её сильнее всего. В первую очередь, своей неизбежностью.

— Чем раньше уйду, тем быстрее вернусь, — Влад накрыл ладонями её руки на своих плечах, осторожно выворачиваясь из объятий, чтобы стать к ней лицом. Чтобы видеть её реакцию на свой ответ.

Он уже успел примириться, что для них обоих она станет пытке подобна, но оказался вновь удивлен безоговорочным принятием, что отражалось в её ясных глазах.

— Мне пойти с тобой? — и вновь удивила. Ведь в её мыслях мигом ранее Влад услышал совершенно другое. То, что он предвидел куда больше, чем вот так легко и открыто предоставленный выбор.

Дракула потрясенно качнул головой, стремясь подавить восхищенную улыбку.

— Моя терпеливая девочка, моя мудрая королева… — Влад обнял ладонями её лицо, пальцами лаская нежную кожу и никак не находя в себе слов благодарности за то, что, вопреки очевидному желанию это сделать, она не требовала и даже не просила пойти с ним.

Видит Бог, Влад не хотел ей отказывать, как и она меньше всего на свете хотела слышать его отказ, притом что оба прекрасно знали — иначе не будет.

— Не в этот раз… — шепнул Дракула, касаясь желанных губ в бессмысленной, но такой необходимой попытке утешить. Поцелуй, начатый трепетным касанием, обернулся страстным, жадным, сжигающим в зачатке любые намёки на сдержанность. Взяв за ориентир ощущение нехватки воздуха, Влад заставил себя отстраниться, объясняясь, прежде всего, перед Лайей, но и самому себе напоминая: — Я привёз тебя домой, чтобы ты провела время с семьей… с сестрой, а не чтобы вновь исчезла, не прощаясь, спустя всего несколько часов после встречи. К тому же… — открыто любуясь возлюбленной, мужчина коснулся подушечкой пальца её пухлой нижней губы. — Я по-прежнему не могу раздвоиться и быть в двух мирах одновременно. Но я могу доверить тебе решить здесь все те дела, что требуют моего присутствия. Без моего присутствия, чему, предположу, несказанно обрадуются большинство из тех, с кем мне полагалось встретиться.

— Мы ведь не расписаны… — припомнила Лайя ту абсолютно ничего не значащую формальность, исподволь всплывающую, однако, всякий раз, когда речь заходила об официальных «делах».

— Если ты простишь мне мою самоуверенность, опережающую официальное торжество, то соответствующая запись и имя в необходимых документах проблемой не станут… миссис Басараб.

— Хочешь сказать, ты научился у… Ноэ не только наряжать меня, но и документы подделывать?

Имя беса как-то само собой напросилось на язык, и Лайя не успела себя остановить от неосторожного упоминания, а когда уже поздно было что-то менять, затаила дыхание в ожидании ответной реакции. О том, что произошло в тёмном мире в доме Ноэ, они ведь с Владом так и не поговорили. Не пришлось к слову…

— Любовь моя… — словно вовсе не услышав заветного имени, Влад лишь сдержанно ей улыбнулся уголками губ. — Твои наряды — это искусство, постичь которое мне пришлось в страшных обстоятельствах. И пусть теперь страшное позади, от приобретённого умения я отказываться не собираюсь. Что касаемо документов… Сильно удивишься, если я скажу, что даже у такого мастера как Ноэ когда-то тоже был учитель?

— Советник Септентрион? — выпалила Лайя, прежде чем осознала, что словами и мыслями она продолжала легкомысленно ступать по грани, не имея понятия, позволено ли ей вот так просто её пересечь. Даже не так… Ей-то всё позволено, но не обернётся ли эта её вседозволенность против тех, о ком шла речь.

А ведь имя Ноэ Влад не пропустил. Но он и не акцентировал на нём, значит, скорее всего, он всё ещё ничего не знал. Если так, он совершенно точно не должен был узнавать раньше времени об их встрече с Советником…

Но сказанного не воротишь. К тому же, вместо того, чтобы удивиться и начать расспрашивать подробности, Влад только улыбнулся чуть шире, чем прежде.

— Полагаю, вы с ним познакомились, — быстрее, чем Лайя успела заметить перемену и понять причину, столь любимая ею улыбка неуловимо превратилась в оскал, для неё не несущий угрозы, но очевидно подчеркивающий изменившееся настроение мужчины. — Надеюсь, Советник не позволял себе ничего лишнего?

— Он помог мне тебя найти, — не давая себе времени задуматься, взыграл ли во Владе оборонительный инстинкт или ревность, Лайя ушла от прямого ответа, но не от взгляда, который будто видел её насквозь. — Любимый, о чём бы ни думал ты, а я уверена: Советник точно не подойдёт ко мне ближе предписанного этикетом, если именно его ты попросишь поменять фамилию во всех моих документах.

— То есть… ты не против? — пугающий своей не до конца изученной природой лёд в глазах Влада растаял также мгновенно, как застыл. — Решать вопросы с благотворительным фондом, замком и этим… подростковым центром от моего имени, как моя законная жена?

Теперь пришёл черёд Лайи насторожиться и посмотреть, как ей казалось, с укоризной.

— Тебе было достаточно нашего прошлого, чтобы назвать меня супругой едва не в первый же день нашей встречи. Мне было этого достаточно, чтобы позволять происходить всему, что происходило и продолжается между нами. А теперь ты… сомневаешься?

— Да нет же! — рыкнул Влад, раздраженный на самого себя за то, что был понят неправильно. Только ради этого стоило попробовать научить Лайю читать мысли не спонтанно, а осознанно, по желанию и необходимости. — Никогда! — Дракула мотнул головой. — Но одно дело, когда я говорю тебе «моя жена», и вижу в твоих глазах отклик и согласие. Совсем другое, когда я заявлю об этом другим, словами или через столь необходимую современному обществу запись в документах. Ведь одновременно с этой формальной истинной я потребую от каждого, будь то простой человек без должности, госслужащий или религиозный чин любой конфессии, отнюдь не формального понимания, что говорить с ними ты станешь от моего имени, и любое препятствие, любое неуважение, выказанные тебе, или мне — через тебя — будут иметь… соответствующие последствия.

— Не-е-ет, — Лайя посмотрела на него в абсолютном отрицании прямого смысла сказанных слов. — Ты же не…

— Разумеется, нет. В нынешнем столетии существует множество способов ощутимо наказать виновных, физически не лишая их жизни и даже не угрожая здоровью. К счастью для меня и к несчастью для них, в современном обществе пошатнуть финансовую, социальную или моральную стабильность личности иной раз равноценно сажению на кол.

— Да за что?! За… неуважение? — Лайя задохнулась от несогласия, пытаясь понять, в какой момент их разговор свернул в настолько неприятное русло. — В людском мире я никакая не королева! Я самая обычная…

— Как и я здесь не король, — примирительно подчеркнул Влад, но тут же пояснил: — Но в этом мире, как, впрочем, и в любом другом, я твой муж, а ты моя жена. Если это обретёт официальный характер, всем придётся понять и принять это обстоятельство. И начать с ним считаться. Официально. Но вопрос мой был совсем не об этом, — с неизменным трепетом Дракула обхватил пальцами девичий подбородок, настойчиво ловя своим взглядом её взгляд. — Лайя, ты сама готова к тому, чтобы, говоря с тобой, люди видели в тебе женщину, стоящую за таким… мужчиной, как я?

Не было смысла раздумывать над давно известной истиной, но Лайя всё же медлила, за что ужасно злилась на себя, в попытке придумать ответ, достойный вопроса. Такого же прямого, жестокого и безжалостного, каким в мгновение ока становился Влад в попытке защитить её добродетель и не напустить на её имя даже самую невзрачную тень.

— Да! — наконец, произнесла девушка — громко и вызывающе, совершенно не заботясь о том, что они стояли посреди улицы и их могли услышать. — Да, я готова к тому, чтобы наконец-то показать людям, за каким на самом деле мужчиной я стою, — поведя головой в сторону, чтобы заставить Влада ослабить захват, Лайя воспользовалась возможностью и обхватила его лицо ладонями, произнося слова прямо ему в глаза: — Я не стыжусь тебя, Влад Басараб. Ни в нашей спальне, ни перед родными, ни перед целым миром во главе со всеми служителями веры. Я не стыжусь ни твоей репутации Дракулы, ни Колосажателя, ни самого Дьявола! И никогда никто не заставит меня устыдиться!

Не пытаясь освободиться из удерживающих его ладоней, но давно сорвавшись с невидимых оков, Влад просто резко подался вперёд, вжимаясь губами в её приоткрытые губы, терзая их жадно, глубоко и несдержанно от невозможности насытиться в то короткое время, что у них было.

Но он должен был! Должен был сейчас уйти, унеся с собой во тьму взращённую из абсолютного неверия убежденность, что эта прекраснейшая из женщин — его. Его! Уже не напуганная и сбитая с толку неизвестностью девочка, в страхе убегающая от сверхъестественного, но принявшая свою корону королева, готовая сражаться за своё. Его благословение. Ниспосланная самим Всевышним жемчужина Небес.

Разорвав поцелуй лишь на резервах воздуха в полыхающих лёгких, они ещё долго стояли в объятиях друг друга, дожидаясь, пока восстановится дыхание и утихнут колотящиеся сердца.

— Я буду скучать… — шепнула Лайя точно то, чем полнились её мысли, совершенно не заботясь, насколько по-детски это звучало, и в очередной раз прижалась к нему крепко-крепко, пряча лицо на широкой груди.

— Мыслями я буду с тобой каждое мгновение, душа моя, — Влад прижался подбородком к её макушке и зажмурил глаза, убеждаясь, что чем больше он себе позволял, тем сложнее ему было остановиться, тем тише звучал голос разума и зов долга.

Но такова была цена! И он согласился её заплатить.

Усилием разжав объятия и осторожно оттолкнув от себя возлюбленную, сам Дракула отступил назад — спиной в уже раскрывшийся портал.

Ведущий не в тёмный мир, ещё нет.

— Ты мог просто дать мне знать, что ищешь встречи, и я пришёл бы сам, не заставляя ждать, — укоризненно заметил Аквил, медленным шагом выступая из темноты. — Готов побыть на побегушках, лишь бы это избавило город от очередного проявления твоих сил, — успевшие набить оскомину предостережения не имели должного эффекта, поэтому, осознавая, что попусту сотрясает воздух, мужчина лишь разочарованно выдохнул, не желая давать хода лезущему изнутри раздражению. — Итак, зачем ты желал меня видеть?

— Окажись ты сейчас в Италии, будь уверен, я бы тебя не тревожил, — Дракула медленно шёл на сближение. Глубины окружающего их парка настойчиво дразнили хищные чувства проявлением затаившейся жизни: биением сердец, перекрывающимися волнами тепла, движениями, звуками. Но ничто из этого не принадлежало человеку: он и Аквил были единственными условными людьми в радиусе нескольких миль, засаженных высокоствольными деревьями и буйным подлеском. — Но ты здесь. Снова. Мои мысли не настолько для тебя недосягаемы, чтобы ты не понимал, что я непременно захочу выяснить причину.

— Тогда к чему любезности? Ведь ты уже влез в мою голову и даже говорил моим голосом…

— Не без твоего прямого позволения, — поспешил уточнить Влад.

— …Ты прекрасно знаешь, зачем я здесь! Единственная причина, почему я ещё не созвал всех, в том, чтобы дать всем нам время перевести дыхание. По той же причине здесь именно я в роли представителя Святого Престола, а не личный посол понтифика, который потребовал бы от всех нас аудиенции, едва сойдя с трапа самолёта, — Аквил пристально следил за Дракулой, ни на миг не позволяя себе отвести взгляда. — Но если тебе так не терпится, могу прямо здесь и сейчас вручить тебе именное приглашение от Его Святейшества.

Проигнорировав предложение, Влад сменил тему:

— Удивительно, что тебе весь этот цирк доставляет не больше приязни, чем мне. Раз это… приглашение, мы вправе его отклонить.

— Разумеется, на аркане нас на Пьяцца Сан Пьетро<span class="footnote" id="fn_33609541_2"></span> никто не потащит, как и на евхаристию в одноименную базилику, но, прошу, избавь меня от нужды объяснять тебе, почему очень важно вовремя кинуть толпе кость и удовлетворить их нужды.

— Если не возражаешь, основы удержания контроля мы обсудим позже. Сейчас есть более насущные вопросы.

— Не настолько позже, как тебе бы того хотелось. Если к моменту общего собрания ты не появишься в городе, твоё приглашение получит Лайя. Что касается насущных вопросов… Не рассчитывал я, что в ближайшее время мне выпадет возможность их задать, но, раз уж мы оба здесь… С той памятной ночи, когда себя явил Дракон, из подразделений Тетры по всему миру продолжают поступать сообщения об одномоментном и бесследном исчезновении абсолютно всех объектов наблюдения…

— То есть всех, выдавших себя перед Тетрой тёмных, разгуливающих по эту сторону? — уточнил Влад, хотя в этом для него не было необходимости. Таким образом он лишь подталкивал размышления собеседника в нужном ему направлении. — Не обольщайтесь, — Дракула оскалился в улыбке. — И не принимайте меня за того, кем я не являюсь. Я не собираюсь запирать своих подданных в тёмном мире навсегда. Кроме того, что это невозможно, это повлечёт энергетический перекос и неизбежно плачевные последствия для обеих сторон. Ныне происходящее — мера вынужденная и временная. После того, как будут пересмотрены существующие законы, а новые вступят в силу, тёмные вновь смогут посещать подлунный мир.

— Продолжат изощрённо питаться здесь энергией живых? — Орёл пронзал оппонента вызывающе-вопрошающим взглядом. — Охотиться? Утолять свою жажду? Убивать?

— Законы будут пересмотрены, — чётко отделяя каждое слово, так же как до этого Аквил — каждый свой провокационный вопрос, повторил Дракула. — Как и меры наказания за их нарушение.

Большего он обещать не собирался, как и давать сомнительных гарантий о том, над чем он не имел власти, как бы ему этого ни хотелось. Законы законами, но наказание обычно следует уже после преступления, а контролировать чужие поступки, обуздать чужую жажду, чужое безумие и неспособность противиться тёмным инстинктам… увы, он был не способен. Значит, жертв среди живых ему не исключить, как не исключить и необходимости карать тех, кто будет уличён.

Какое-то время двое одиноких фигур, пронзая горящими взглядами сгущающуюся вокруг тьму, смотрели друг на друга, каждый думая о чём-то своём, но неизбежно пересекающемся где-то на плоскости одних и тех же целей.

— В этом я не сомневаюсь, — наконец, ответил Аквил и первым отвёл взгляд, провожая подхваченный ветром багряный лист. — Как и в том, что к обсуждению упомянутых тобою законов мы ещё вернемся, как и полагает, в присутствии всех. Если на этом всё…

— Нет, не всё! — остановил Влад, по сгущающимся вокруг Алана потокам энергии предвидя его желание как можно скорее обратиться и покинуть место встречи.

«Ты бы это знал, если бы сознательно не приглушал чутьё и делал вид, будто поверил, что выяснение причины твоего возвращения в Лэствилл — единственный повод для меня искать с тобою встречи».

Влад поднял перед собой обе руки, держа в ладонях по крохотному сгустку энергии, разрядами искрящемуся в темноте. Подчинённые его воле и взгляду, они постепенно увеличивались, пока не слились воедино во фронтальной плоскости, изнутри кнаружи став медленно закручиваться в спираль…

— Что ты?.. — Аквил инстинктивно отшагнул назад от наступающего на него Дракулы. — Задумал?

— Не дергайся, — предостерёг Влад, продолжая сокращать между ними дистанцию до тех пор, пока она не стала меньше вытянутой руки. — Смотри, — голыми руками продолжая удерживать искаженную материю пространства, Дракула рыкнул настойчивее: — Смотри же!

Усилием заставив себя оторвать взгляд от сияющих лазурью омутов, затягивающих в себя звёздчатыми зрачками, Аквил с опаской заглянул в дрожащий против самого его лица портал.

По обратную его сторону, в луже из кровавого бархата, свисающего каплями-лоскутами с каменного пьедестала, лежало то самое Орудие Страстей — копьё Христа.