Часть 50 (1/2)

…Именно те, кто обличён высшей властью,

Не чураются грязи и с упоением валяются в ней.

Они стоят выше морали и законов. ©

— Не дёргайся! — предостерёг Лео, положив руку Генри на плечо, тем самым понуждая его остаться на месте вопреки безусловному рефлексу бежать от опасности.

Лайя же, сделав неспешный, но уверенный шаг навстречу явлению, свободно протянула руку, раскрытой ладонью вверх. Отзываясь ей так же, как отзывалась Владу, остаточная энергия эфира поплыла по воздуху ей навстречу, свечением трогая сперва кончики пальцев, затем ладонь, затем медленно впитываясь в кожу, сливаясь с её аурой и становясь с ней единым целым, не представляющим более опасности для материального мира и его обитателей.

— Я отменяю распоряжение Магистра о наблюдении за аэропортом, — Бёрнелл обернулась в сторону двоих мужчин, наблюдающих происходящее с выражением глубокого шока на вытянувшихся лицах. — Вы можете отправляться домой, мистер Майерс и… — чуть склонив голову набок, Лайя удостоила более внимательным взглядом того, кто не успел представиться, до сих пор оставшись безымянным. Лэствилл был небольшим городком, где по большей части все друг друга знали едва ли не по именам. — Мюррей?.. Оливер Мюррей, верно? Ты работал бариста в кафе у Марго?

Знали по именам и в то же время не имели ни малейшего понятия о том, что на душе, в мыслях и, что немаловажно, в крови тех людей, с которыми встречались ежедневно.

— Верно, Госпожа! — молодой парень, вполне вероятно, её ровесник, который, казалось, ещё совсем недавно с приветливой улыбкой добродушного простака подавал ей капучино, теперь нарочито избегал смотреть Лайе в глаза, ведя себя так, будто каждую секунду готов был пасть ниц.

— Что ж… — до сих пор не осознавая и не примеряя к объективной действительности своё привилегированное положение, Бёрнелл вынуждена была в рекордно короткое время примириться с той властью, которое в кругу избранных посвященных имело одно её слово. — Вы свободны от всех распоряжений Магистра, джентльмены.

И хоть Лайя вполне успешно держала лицо, не смогла не бросить в сторону Лео умоляющий взгляд, понимая, что по-прежнему бесконечно далека от принятия своих должностных обязанностей.

— Поехали домой, — пришел на помощь Нолан, поняв девушку с полувзгляда, если не с полумысли.

Стоящий и молча созерцающий происходящее Генри, не дожидаясь вербальной просьбы, протянул Лео ключи от машины.

Под металлический перезвон подброшенного в воздух и ловко пойманного брелка с гравировкой застывшего в прыжке ягуара оживился Майерс:

— Госпожа! Позвольте сопровождать вас…

— В этом нет необходимости, — отрезал Нолан голосом, не подразумевающим возражений. — Вы свободны, — он наградил обоих новобранцев красноречивым взглядом, огнём полыхнувшим в очередной вспышке молнии. — До получения иных распоряжений. Брат, мы оставляем тебя без колёс? — подстраиваясь под удивительно плавный и быстрый, с учётом приличной высоты каблуков, шаг Лайи, устремившейся к одиноко припаркованному метрах в ста «Ягуару», на ходу Лео обратился к Генри, уже привычно занявшему своё место справа от него. — Садись, подбросим до центра…

— Нет необходимости, — мужчина напоказ потряс ещё одним брелком, висящим у него на пальце вместе с ключом зажигания. — У КПП меня ждёт байк, — Генри тронул Лео за плечо. — Рад, что вы вернулись, — он проводил взглядом женскую спину, проворно скользнувшую на переднее пассажирское сиденье спорткара. — Всё… в порядке? — всё же в тембре голоса его продолжала отчётливо звучать настороженность.

— Лучше не бывает, — уверил Лео, ответным тоном убеждая, но при этом ясно давая понять, что не намерен разглашать подробности. — Я наберу тебе сразу, как только буду в состоянии заняться делами.

— Да, разумеется и… брат… — словно вдруг вспомнив о чём-то важном, Генри во второй уже раз осторожно коснулся плеча Лео, ненавязчиво подталкивая в сторону от водительской двери. — На пару слов.

Нолан пошёл на поводу, хотя направлять его необходимости не было, он уже считал кристально прозрачное намерение, широкими шагами обогнув автомобиль, чтобы добраться до багажника.

Оба мужчины замерли в нетерпении, пока поднималась его автоматическая крышка, открывая обзор на содержимое. И пусть сюрпризом благодаря всё той же выборочной телепатии оно для Лео не стало, он всё равно посмотрел на Генри с удивлением и укоризной.

— Ты всё это время хранил его в багажнике?!

Поверх ткани, в которую был завернут большей частью своей длины, лежал меч Святого Матфея — окроплённое святой кровью, родовое оружие, в Человеческой ветви традиционно принадлежащее великим Магистрам, на нём же приносящим клятву защищать возродившуюся Основательницу.

— Почему не вернул отцу Лайи?

— При всём уважении… не от него я его получил, — ответил Генри, до сих пор ощущая текущие по венам фантомные отголоски той силы, что он почувствовал, прикоснувшись к древнему клинку, сражаясь им в пришедших одна за другой кровопролитных битвах, призвавших все четыре благословенных рода встать спиной к спине и плечом к плечу. — Я ждал твоего возвращения. И твоих личных распоряжений.

Лео кивнул, принимая объяснение к сведению, и закрыл багажник. Он знал, что Лайя, продолжающая сидеть в машине, всё слышала наравне в ним, и ему не было нужды пересказывать ей имевший место быть диалог.

— Спасибо, — Нолан напоследок поднял взгляд на своего доверенного помощника, с сожалением подмечая, что лицо и взгляд того по-прежнему оставались напряжены, будто он готов был сию секунду броситься в новый бой. — Что подменил меня. Теперь поезжай домой, отдохни. Отчёты подождут.

— Да, сэр, — Генри коротко кивнул, используя самое безобидное из предписанных официальным протоколом обращений.

Когда Лео завёл двигатель, свинцового цвета небо прочертила очередная ветвистая молния. Она уже не побуждала львиное чутьё поднимать дыбом все волосы на теле, предупреждая о смертельной опасности, как раньше, но всё равно ясно давала понять, что первопричина набирающей обороты бури отнюдь не в стремлении Влада в очередной раз оставить Лэствилл без связи.

— Что у вас произошло? — без преамбулы спросил Лео, обратившись взглядом к Лайе. — Влада срочно долг и корона призвали, или?..

Прежде, чем ответить, девушка подумала, насколько близка случайная догадка друга к тому, что в скором времени обернётся неизбежной реальностью — тёмный мир призовёт своего властелина, а, значит, у них с Владом осталось не так уж много времени, чтобы уделить внимание «земным» делам.

— Или, — просто ответила Бёрнелл, глядя на проносящийся мимо мрачный пейзаж. — Кажется, его призвал мой отец.

Сколь бы высоко ни было положение Магистра, Влад ему не подчинялся, как и никому из Ордена. Но он никогда не отказался бы от этой встречи. Отец, в свою очередь, ни за что не откажет себе в стремлении выведать у Влада всю правду как она есть, непременно подняв те темы, обсуждать которые обоим будет непросто. Не сейчас.

Видимое пространство перед глазами Лайи стремительно растворялось, утягивая её разум в пучину домыслов и догадок. Это всё, что ей оставалось, ведь она обещала любимому не подглядывать, не искать его мысли в своих, не вытягивать из подсознания образы, указующие его местонахождение… Но как же невыносимо сложно было придерживаться данного обещания теперь, когда тревога за исход встречи двух самых важных мужчин в жизни девушки только росла. Тревога, никак не связанная с классическим понятием одобрения…

Узкая дорога на две полосы, по обеим сторонам окаймленная лесополосой из высоких деревьев, пустовала. Но по лёгкой дрожи асфальтного покрытия, по далёкому звуку работающего двигателя, по составу воздуха и непрерывно меняющимся потокам энергии Дракула предвидел приближение несущегося на скорости автомобиля также ясно, как и то, куда тот направлялся. По пригородной трассе к выезду из штата, в сторону ближайшего крупного аэропорта.

Сотканные из энергии крылья истаяли за спиной мужчины, и неспешным человеческим шагом он продолжил двигаться навстречу приближающейся машине, заведомо не собираясь сходить с траектории движения. Даже когда та появилась в поле его зрения, даже когда от начатого экстренного торможения взвизгнули тормоза. Влад не шелохнулся и не сменил направления своего взгляда, пронзающего пространство, даже когда полторы тонны обработанной человеческим гением стали замерли от него в считанных сантиметрах, а позабывшего о ремне безопасности водителя инерцией торможения швырнуло грудью на руль.

Влад продолжал смотреть. Настойчиво, глаза в глаза, ровно до того мгновения, пока не прочёл во взгляде напротив узнавание.

— Вы, — губы человека по ту сторону лобового стекла пришли в движение. — Влад Дракула.

Отступив на шаг от бампера, Влад ответил учтивым наклоном головы. Помня об ограниченной остроте человеческого слуха, он терпеливо дождался, пока водитель оценит обстановку и решится покинуть своё сомнительное укрытие. Как только он это сделал, Дракула снова заговорил:

— Магистр Бёрнелл… Несмотря на то, что помыслы ваши и сами вы прямо сейчас стремитесь туда, где моё гостеприимство весьма ограниченно, — в несколько медленных шагов оказавшись перед мужчиной, ловя на себе его полный осуждения и ненависти взгляд, Влад вновь склонил голову, на этот раз в глубоком почтении, — встретиться с вами — честь для меня.

Магистр сжал кулаки, стараясь скрыть овладевающую телом дрожь. Встреча, ради которой он готов был пойти на любое безумство, оказалась ему навязана, на условиях того, кто разжигал в нём ненависть одним своим видом. Имея доступ к многовековой истории Ордена и древним знаниям, узрев воочию воплощённых ангелов, одним из которых была его родная дочь, Бёрнелл знал, на что обращать внимание в первую очередь, умел различить характерные черты во внешности, в поведении… Те черты, что не оставляли ни крупицы надежды. Как не оставляли её глаза представшего перед ним средь бела дня, пылающие изнутри праведным светом, рассечённым перекрестием зрачка, не позволяя, вопреки отчаянному желанию, отвести взгляд, вынуждая смотреть, мимо воли подмечать детали, осознавать… получать прямое подтверждение тому, что так решил никто иной как сам Всевышний. Что дланью Господней, неумолимой в свершении своей единой воли, нимб был снят с головы его дочери и надет ему — кровожадному монстру, убийце и мучителю, сгубившему сотни, если не тысячи душ. Дьявол в личине Дракона возродился в миг смерти его дочери, и теперь он представал перед ним, явлением своим демонстрируя свою новую природу, свою неуязвимость, Богом ему данные, а, стало быть, неоспоримые и непоколебимые, неважно, сколь сильна будет боль утраты и жажда отмщения простого смертного…

— Что ты знаешь… о чести, явившись только сейчас?

Воистину, бойся желаний своих. Удовлетворив своё — узрев Цепеша во плоти и заглянув ему в глаза, Бёрнелл не увидел в них ничего из того, на что имел отчаянную глупость понадеяться, поверив, будто в этом монстре ещё осталось что-то человеческое.

— Спустя двадцать четыре года её земной жизни? — ответил Дракула вопросом на вопрос. — Или три дня от того момента, как рука вашей дочери увенчала нимбом мою голову? В обоих случаях у меня были веские причины не представляться вам, Магистр Бёрнелл. Но теперь я перед вами, чтобы просить вас меня выслушать.

Глаза… Глаза чудовища цвета небесной лазури — ауры и энергии жизни его любимой девочки. Съедаемый заживо жаждой отмщения и ненавистью, которую заведомо не имел возможности свершить, мужчина теплил слабую надежду лишь на то, что искреннее сожаление в глазах обстоятельствами вынужденного убийцы поможет безутешному родителю хотя бы ненадолго унять собственное горе. Но этим глупым чаяниям не суждено было сбыться, потому что представший перед ним дьявол с человеческим лицом определённо ни о чём не сожалел. О том, что произошло и что он совершил, он не скорбел. Гордо демонстрируя свою обретённую божественную природу, он явился не виниться, не сопереживать…

— Мне не важны причины, — едва не теряя самообладание, выдал Бёрнелл в бесстрастное лицо Дракулы. — Ни одна из них! Я лишь хочу знать, как это было! Ты должен мне ответить! — мужчина протянул руку, машинально желая сгрести одежду на груди стоящего напротив и притянуть его к себе, считая себя вправе требовать хотя бы одного — правды. — Она страдала?

«Что от неё ты оставил, зверюга? Оставил ли… хоть что-нибудь?.. Чтобы мы с Энни могли проститься с нашей девочкой…»

Влад бы отвёл взгляд, чтобы не слышать, не читать чужую безутешную в своём горе душу, но прямо сейчас он не мог позволить этой роскоши ни себе, ни своей невольной жертве, в момент зрительного контакта вынужденной делиться с ним всем: от мыслей и намерений, до всего спектра переживаемых эмоций и жизненной энергии. Но не смотреть глаза в глаза Влад не мог, сам бы подобного не потерпел и ни за что не удостоил бы подобным отношением отца своей возлюбленной.

— Как правильно, однако, вы спросили, Магистр… — сама формулировка вопроса заставила Влада на миг задуматься о том, как часто Господь чужими устами даёт прямые подсказки, в большинстве своём погребаемые в лавине противоположных убеждений и остающиеся в итоге никем незамеченными и пустыми. — «Как это было?» Потому что теперь я могу вам прямо ответить, — инстинкты понуждали Влада опустить взгляд на чужие руки, комкающие в кулаках одежду на его груди, но он игнорировал этот порыв, продолжая неотрывно смотреть оппоненту в глаза, позволяя видеть в них веру в правдивость собственных слов. — Этого не было. И доказательства тому ждут вас дома, Магистр, куда Лео Нолан сейчас везёт вашу дочь — живую и невредимую.

Когда суть сказанного дошла до опьянённого скорбью разума, Бёрнелл резко разжал кулаки и отпрянул — слова вкупе с энергией, беспрерывно излучаемой Дракулой, отбросили его назад подобно удару под дых, напрочь лишившему способности дышать. Усилием воли восстановив контроль, Магистр вновь поднял взгляд:

«Бойся того, кто озвучивает твои сокровенные желания, ибо, обернувшись змеем, за их исполнение он взыщет твою душу…»

Влад прочёл эти строки в отражении человеческих глаз, продолжающих взирать с вызовом, с ненавистью и лишь с блёклой тенью надежды, встрепенувшейся в глубинах сознания.

Что ж… Вспоминая свою собственную реакцию, с первого раза получить отклик в виде непоколебимой веры в его ничем неподкреплённые слова Влад и не рассчитывал. Он на личном, многовековом опыте убедился, как ненависть ослепляла и оглушала, а страх поверить — купировал все чувства одновременно, мешая принятию истины. Дракула не мог требовать иного отношения к себе и своим словам, потому что знал — он получал именно то, что заслужил.

Однако это всё же не отменяло объективной действительности, сложившейся вопреки всем пророчествам.

— Вы желали правды, магистр Бёрнелл. От её очевидца и творца. От меня. Я перед вами и готов её озвучить, — Влад вновь посмотрел мужчине в глаза, ожидаемо не похожие на глаза Лайи, восстанавливая контакт взглядов. — Но готовы ли вы слушать? Иначе я не потрачу ни секунды вашего времени.

Небо со стороны океана прочертила очередная ветвистая вспышка. Одинокий на пустом шоссе спортивный автомобиль, нарушая скоростные лимиты, мчался вперёд. Украдкой наблюдая за подругой, Лео не мог отделаться от навязчивой мысли о том, как в очередной раз правильно, по писанному канону всё складывалось. Ведь именно он, кому прочили роль защитника, кого желали видеть рядом с Лайей, вез её сейчас к семье, зная, однако, кому на самом деле принадлежало последнее слово и решающая роль в её воскрешении. Хотел бы он, чтобы и остальные, те, кто по природе своей не вхож в их энергетическое единство, когда-нибудь это поняли…

— Все в порядке, Ласточка?

Лео старательно выбирал наиболее безопасный путь, не демонстрирующий раньше времени следы бойни и разрушений, но когда они съехали с кольцевой в жилой квартал, всё стало очевидно, хотя уже и не так шокирующе, как в первые часы после.

— Да, только… — Лайя на удивление легко отвела взгляд от вида за окном: сломанных деревьев, местами вывернутых с корнем, покосившихся ограждений и истерзанных живых изгородей. — Должно быть, это жутко глупо после всего, что мы пережили, но я… волнуюсь.

Это было правдой лишь отчасти. Самой простой и поддающейся словесному описанию эмоцией из всех, что бушевали внутри неё. Изнуряющее, скручивающее тугими узлами внутренности волнение овладело ею лишь на несколько мгновений, сменившись после ледяным спокойствием и отрешённым безразличием, с которым она готова была принять любой исход этой встречи. Она хотела увидеть родных, её сердце рвалось к ним, но… она больше не испытывала прежнего трепета от возвращения домой. Больше Лэствилл не был ей домом.

— Нет, не глупо, — возразил Лео, накрыв руку Лайи своей и легонько сжав. — Это нормально. В конце концов, мы ведь люди, а не истуканы. И живём среди людей.

Манёвренный «Ягуар» сбавил скорость, продвигаясь по узкой улочке. Далеко впереди Лайя уже видела свой дом, пострадавший сильнее остальных, хотя причиной такого скверного первого впечатления вполне мог быть факт, что именно её семья не торопилась убирать последствия. Всё выглядело так, будто вблизи дома прошёл выбравшийся из океана смерч, причём, выбравшийся только что и вырвавший с корнем две высокие туи. Поваленные, с почерневшей, обугленной листвой, они преграждали подъезд, что, видимо, было только на руку жильцам, ограждая их от нежелательных посетителей, стремящихся из вежливости посочувствовать сквозь собственную уничтожающую скорбь. Или позлорадствовать сквозь подавленную ненависть. Ведь далеко не каждый в городе был посвящен в тайны Тетры, зато было полным-полно знающих или, по крайней мере, подозревающих о том, кто именно поспособствовал появлению нечисти в городе.

— Посидишь в машине? Я подвину завалы — сможем подъехать ближе…

— Не нужно, — Лайя уже отстегнула ремень, собираясь покинуть салон и оставшееся расстояние дойти пешком. — Не сейчас.

Вопреки подспудному ожиданию учуять запах гари и ничего кроме, в лицо девушке пахнуло грозовой свежестью и океаном, откуда порывами налетал ветер, трепля волосы и прохладой цепляя оголённую кожу.

— Бр-р-р… — оценив не предвещающие ничего хорошего погодные условия, Лео тряхнул растрепанной шевелюрой в попытке убрать пряди с глаз и повыше поднял воротник подбитой овчиной джинсовки. — Идём, пока нашего Дракона не раздраконили на ливень.

Лайя моргнула, с трудом отводя взгляд от жёлтого пятна света в окошке мансарды — места, с первого взгляда полюбившегося Милли, когда они только приехали смотреть этот дом после совершеннолетия Лайи. Именно там в последствии единогласно решено было обустроить для сестры комнату.

Сама того не замечая, девушка улыбнулась. Теплоте воспоминаний прошлого и ощущениям из настоящего. Милли всегда ждала её возвращения домой на каникулы, пока Лайя была студенткой, а потом — из рабочих разъездов и частых командировок, в которые приноровился спроваживать её Винсент, когда понял, что именно она приносила галерее самые выгодные контракты. Правда, взгляды на причину у них всегда разнились, ведь Лайя всегда ставила исключительно на свой профессионализм и познания в искусстве, тогда как её бывший босс — на привлекательную внешность молодой сотрудницы.

— Лайя?.. — раздавшийся слегка неуверенный, но от этого не менее звонкий голос — почти визг заставил Бёрнелл непроизвольно вздрогнуть, вцепившись в руку друга гораздо крепче, чем то предполагала его помощь перешагнуть поваленное дерево. — Сестрёнка!

Лайя инстинктивно обернулась на окрик, и опаленные, крошащиеся трухой ветки туи мазнули её по лицу, на миг заставив зажмуриться. Однако это не помешало ей сориентироваться в стремительно изменяющейся обстановке и повернуться точно туда, откуда мгновением позже, перепрыгнув, кажется, за раз все ступеньки покосившегося крыльца и остальные препятствия на пути, на неё с разбега налетела Милли.

— Я-знала-я-знала-я-знала… — сквозь сбитое бегом дыхание, захлебываясь словами, она тараторила так быстро, при этом сжимала так крепко, что в иных обстоятельствах Лайя бы поразилась, откуда у сестры взялось столько сил, но сейчас это резко перестало иметь значение, потому что ей хотелось одного лишь — вернуть отчаянные объятия, прижать к себе в ответ и не отпускать. Пока не ослабнет страх и не будут выплаканы все слёзы.

— Милли! Вернись в…

Предостережение повисло в воздухе, так и оставшись недосказанным, а потрясённый резкий выдох был подхвачен порывом ветра и унесен прочь.

В тёмном прямоугольнике входной двери, бледная, как полотно, с плещущимся шоком и неверием в глубине карих глаз, стояла Энни Бёрнелл.

— Л-лайя?..

— Мама… — по лицу девушки обжигающими дорожками покатились слёзы. Будто не свои — все те, что скопились в ней самой, она выплакала полностью и без остатка ещё в самолёте. Эти были отражением чужих, заставляющих всё внутри болезненно сжиматься от осознания, сколько страха и боли пережили её родители в последние несколько дней, в какой изнуряющей неопределенности они жили каждую секунду от момента появления Лайи на свет.

Капля упала на руку, заставив вздрогнуть от того, насколько всесторонне обостренной оказалась чувствительность. Затем ещё одна и ещё… Каждая моментально впиталась в кожу, словно в губку, оставляя её совершенно сухой, но окутывая идущим изнутри лёгким свечением. Не прошло и нескольких секунд, как воздух прорезали косые линии проливного дождя, а по крышам забарабанили крупные капли, наполняя воздух одновременно миллиардами брызг. Краем сознания Лайя понимала, что человеку не положено видеть и ощущать и десятой доли всего того, что видела и ощущала она. Каждую каплю в отдельности как частицу энергии, ей безусловно подвластной…

Крепко зажмурившись, чтобы не отвлекаться, Лайя попыталась ступить шаг в направлении дома, но поняла, что не может. Из-за повисшей на ней сестры, которая, наверное, не почувствовала бы, даже если бы обе они в это самое мгновения увязали в воде по пояс.

— Милли…

— Идём, — Лео подошёл и осторожно обнял Милли за плечи сзади, ненавязчиво попытавшись отстранить от Лайи. — Дождь начался. Идёмте скорее в дом…

— Лео?.. — Милли потеряно моргнула, только теперь, кажется, осознав, что рядом с ней, помимо сестры, находился кто-то ещё, и тут же пробуя сбросить с себя чужие руки. — А В-влад?.. — её заплаканный покрасневший взгляд растеряно метался в заливаемом водой пространстве. — Где Влад?.. — она запустила руку себе в волосы, убирая с лица стремительно намокающие пряди.

Учитывая не располагающую к беседам обстановку, меньше всего Лайя ожидала, что Милли побеспокоится или хотя бы вспомнит о Владе, но тревога и непонимание в её глазах были совершенно искренними, как если бы она наперёд знала об их приезде, а теперь среди не званных, но каким-то образом предвиденных ею гостей не досчитывалась лица.

— Он и папа скоро приедут, — приобняв сестру, шепнула Лайя. Ей очень хотелось спросить, откуда Милли узнала об их приезде, но она не стала сейчас тратить на это время. — Идём же!

Но не успела она ступить и шага, как снова оказалась в объятиях. На этот раз маминых.

— Девочка моя… — горячее сбившееся дыхание обожгло Лайе шею. Мамины руки неуверенно заскользили по телу, то сжимаясь, то ослабляя хватку, будто силясь убедиться в реальности происходящего, но опасаясь, что чудесное видение вот-вот развеется призрачной дымкой, окажется сном, происками тёмных или вовсе плодом воображения, окончательно сошедшего с ума от горя. — Но… как?..

Небеса, наблюдая за ними, рыдали. Но теперь Лайе хотелось верить, что это были слёзы счастья. Чьи бы они ни были…

В окне мансарды, наблюдая за происходящим снаружи, стоял силуэт, благополучно оставаясь никем незамеченным и неузнанным. Хорошо бы, человеческий детеныш сдержала на эмоциях данное обещание не болтать ни словами, ни мыслями о том, кого нежданно-негаданно приманила в этот мир её безудержная истерика по умершей старшей сестре. Нет, вечно тайно ныкаться по измерениям, как какая-нибудь низшая нечисть, надеясь на удачу и прикрываясь собственной несостоявшейся смертью Локид не собирался. Он лишь выжидал, пока ему подвернётся официальная возможность предстать перед Королём.