Часть 49 (1/2)

Без необходимости паковать багаж, заботиться о документах и переживать о в спешке забытых на другом континенте вещах на сборы в поездку ушло удивительно мало времени. Большую часть его Влад потратил на то, чтобы отдать соответствующие распоряжения персоналу по подготовке замка в отсутствие хозяев. Лео же занял себя тем, что всячески пытался оспорить решение друга лететь самолётом. Изначально он надеялся на поддержку Лайи в этом вопросе, но она, не уверенная в том, какой выбор будет правильным и чего бы самой ей хотелось — решить всё быстро или иметь время подумать над тем, как мягче и безопаснее преподнести известие — предпочла довериться Владу.

Осознание собственного эгоизма и необратимо сменивших полярность приоритетов, неуловимо оттеснивших родных куда-то за грань жизненной потребности, точило её изнутри. Подкреплённые невозможностью отвлечься и переключить внимание на бытовые мелочи вроде перелёта, который был организован в один момент вовсе без её участия, сборы и даже вопрос о том, каким образом им добраться до аэропорта, её внутренние переживания становились навязчивыми. И уже казалось, что не было решения проще, чем просто позвонить, но у неё под рукой уже давно не было мобильного, с приездом в Румынию навечно, казалось, утратившего как своё прямое, так и развлекательное назначение. Она даже не могла сходу вспомнить, когда последний раз что-то публиковала или писала в соцсетях… Должно быть, фотографию аэропорта по вылету из Лэствилла с неоригинальной подписью: «Ура, отпуск!», с так и не реализованной задумкой сделать море снимков самых разных мест Румынии, которые она планировала посетить.

Каменная статуя дракона в фонтане, мерно изливающая из пасти воду вместо огня самим видом своим напоминала, что оказалась девушка, в конце концов, в месте, о котором даже не подозревала, но которое вдруг стало ей домом роднее родительского и тем местом, которое ей хотелось сфотографировать тысячу раз со всех возможных ракурсов и ещё больше — изобразить своей собственной рукой.

Подул ветер, заставив Лайю инстинктивно обхватить себя руками. Но едва её ладони коснулись покрывшейся мурашками обнаженной кожи, как на плечи её сзади опустились объятия чего-то мягкого и уютного, моментально окутав самым дивным запахом, какой она узнала бы среди тысяч флаконов парфюма — неповторимым ароматом любимого мужчины.

Девушка опустила взгляд, взявшись теребить пальцами рукав блейзера из мягкой кремовой кожи, которого совершенно точно в ее гардеробе не было.

Тем временем чужие руки сомкнулись на талии, прижимая спиной к груди. В одной из них, с серебряной печатью на безымянном пальце, отражала блики солнца чёрная глянцевая поверхность плоского смартфона без опознавательных знаков о бренде. Ловко перехватив предмет так, чтобы он свободно улегся на раскрытую ладонь, Влад тихо заговорил над её ухом:

— Позвони им, если так тебе будет спокойнее. Своим голосом дай им повод для ожидания, а через десять часов они получат объяснения и все необходимые доказательства.

Ухватившись за неожиданную возможность, пьянящую рассудок сильнее полбокала выпитого вина, Лайя вцепилась в телефон, судорожно вспоминая международный код и нужный номер, но когда из динамика раздались заветные гудки, внутри неё будто взорвалась тикающая всё это время бомба из паники, напичканная незнанием, что говорить, как объяснить и… как вселить надежду, а не страх.

Гудки прерывались тишиной, снова, снова и снова… Каждый раз, когда её сердце замирало, готовясь произнести заветные слова приветствия, на том конце её поджидала тишина. Никто не поднял. До тех самых пор, пока не истекло время ожидания.

В итоге Лайя смахнула красную трубку, оставив попытки, осевшие в её сознании необоснованной пока тревогой. Влад же в одно движение век оказался перед ней, кристально-голубыми омутами сияющих на солнце глаз вглядываясь в её лицо.

— Скажи, чего хочешь ты сама? — его ладонь коснулись лица, и Лайя тут же прильнула к прикосновению, прикрыв глаза. — Одно твое слово — и мы окажемся в Лэствилле быстрее, чем твой отец заметит пропущенный звонок.

Притянув его в объятия и коснувшись щекой его обтянутой чёрной водолазкой груди, там, где позволяло это сделать расстегнутое пальто, девушка отрицательно мотнула головой.

— Это не вернёт им ту меня, которой я быть отныне не могу, не отменит всего произошедшего и той реальности, которую им придётся принять, — Лайя глубоко вдохнула свежесть прохладного воздуха, из своего укрытия наблюдая, как из пасти каменного дракона гипнотически медленно струилась вода и как в воздухе одиноко кружил пожелтевший лист, норовя осесть в чашу фонтана. — И принятие это подождёт ещё немного.

— Cum vrei tu, sufletul meu<span class="footnote" id="fn_33226958_0"></span>, — Влад шепнул тише порыва ветра, коснувшись губами её развевающихся волос.

Не размыкая объятий, мужчина обернулся. По далёкому ещё звуку шагов и постоянно изменяющемуся составу воздуха, доносящему до его обоняния одновременно сотни запахов, несущих каждый свою особенную информацию, Влад ожидал скорое появление в зоне видимости Лео, свободной рукой гоняя в кармане пальто второй брелок. Он ещё раздумывал, хотя решение было очевидным даже без риска, что Лео уснёт за рулем и разобьётся, если дать ему в единоличное пользование вторую машину, а не брать пассажиром. Конечно же, не разобьётся, и в иных обстоятельствах он, будучи опытным водителем, скорее, сам арендовал бы себе машину, но… определенно, не сегодня. Притом, что сам он никогда бы ни напросился быть попутчиком, даже под самым благовидным предлогом, но Дракулу не нужно было просить, как и пытаться объяснять всё то, что объяснению не поддавалось и в глазах незнающих могло казаться странным, неправильным и даже достойным осуждения. Влад знал давно, а теперь ещё и понимал лучше, чем когда-либо причину связи, что существовала между Лале и Асланом в прошлом и между Лайей и Лео в настоящем. Её можно было назвать как угодно — дружбой, привязанностью, одержимостью, потребностью, любовью… Всё это было проявлением связи их душ, возникшей раньше, чем первый человек ступил на землю. В последнее время эта изначальная связь слишком часто подвергалась испытанию на прочность, между всеми ними, но именно Лео имел меньше всего возможности быть рядом, чтобы вернуть всё в своём мироощущении на круги своя. Чтобы впитать в себя проявленную в близости веру в то, что на этот раз пресловутый закон Мёрфи не сработал.

Впереди у каждого из них были свои пути, несомненно, пересекающиеся, но всё же разные, и Владу не хотелось уже сейчас лишать друга лёгкого шанса побыть вместе, хотя бы в этой общей дороге с одним пунктом назначения, потакая ревностному желанию остаться с Лайей наедине. Будет у него ещё этот шанс, будет тысяча шансов, ни один из которых он не упустит, но сегодня, сейчас, когда ещё велика общая нужда их душ в единстве, он не станет проводить границ.

Вместо ключей от второй машины, убедившись, что идущий им навстречу Лео достаточно сосредоточен и с этой его ребяческой ухмылкой смотрит прямо на них, Влад перебросил ему телефон. Даже ничего подобного не ожидая, Лео ловко его поймал, в чём Влад не сомневался, хотя это не отменило посланного ему озадаченно-вопросительного выражения, отразившегося на усыпанном веснушками лице.

Рядом обнимающая его Лайя посмотрела точно так же, от солнца слегка сощурив один глаз.

— Для моря фотографий понадобится время, — Влад загадочно улыбнулся, притягивая возлюбленную к себе и мешая разорвать объятия. — И оно у тебя будет, я обещаю, как и все красоты Румынии. А пока пусть Лео побудет нашим фотографом и сделает один скромный кадр, — убедившись, что друг его услышал, понял и не сильно возражает против навязанной роли, Дракула прошептал на ухо супруге то, что лишь ей предназначалось:

— Ты ведь этого хотела? Чтобы у тебя было моё изображение?

— Твой портрет… — догадалась Лайя, поднимая удивленный взгляд к его лицу и тут же забывая дышать от осознания, что не существовало в помине таких слов ни в одном из языков человечества, чтобы описать стать и красоту её мужчины, как не изобрели ещё техник живописи и красок во всей потенциальной бесконечности цветовой палитры, чтобы изобразить его именно таким, каким видели его её глаза. Сейчас, когда он такой открытый, такой искренне наслаждающийся происходящим, такой живой под лучами солнца, эту живость лишь подчёркивающего.

— Ни на что не намекаю… — где-то там, в стороне, Лео нарочно кашлянул в кулак. — Но съёмка лавстори обычно планируется заранее и за неё фотографу платят…

Лайя смущенно прервала их едва начавшийся поцелуй, опустив лицо, а Влад улыбнулся, сверкнув взглядом в сторону друга:

— Так огласите прейскурант, мистер Нолан, не скромничайте. И уточните, будьте любезны, в какой валюте вам угодно получить оплату.

— Сегодня? — Лео сделал вид, что всерьёз обдумывает предложение, но спустя секунду его рот растянулся в долгом зевке, который он едва успел прикрыть свободной рукой. — П-о-о-о-жалуй, что в кофейных зёрнах, по курсу двойного эспрессо… — Нолан перебросил Дракуле гаджет, не ожидая, что тот резко оторвётся от Лайи и направится в противоположную сторону.

Что, впрочем, нисколько не помешало ему не глядя поймать смартфон, всего лишь вовремя отведя руку с раскрытой ладонью за спину. Продолжив идти в прежнем направлении, Влад раскрыл чат и отписал только что озвученную «цену». Современные способы коммуникации он по-прежнему считал не способными даже приблизиться по эффективности к телепатии и подчинению, но они, несомненно, были безопаснее последних и, определенно, быстрее голубиной почты из пятнадцатого века.

Смахнув окно переписки, Влад просмотрел последние сделанные снимки…

— Схожу за машиной, — бросил он между делом. — Лео, ты же не против роли пассажира заднего сидения?

В голове при этом картиной воспоминанием настолько отчетливо всплыл момент из их общего прошлого, когда единственный раз обстоятельства сложились так, что им пришлось вдвоём сесть на одну лошадь, что Дракула до фантомного ощущения удара в спину был убеждён, что Нолан сейчас в него чем-нибудь запустит. Если не в искреннем протесте, то, по крайне мере, в его подобии, призванном отстоять задетое достоинство. К его немалому удивлению, Лео не то, что ничем в него не зашвырнул, но даже ничего не съязвил в ответ, только выдохнул резче и громче, как Владу показалось, с облегчением, будто боялся совершенно обратного — что эту незавидную роль ему не предложат.

Из серии сделанных кадров мужчина выбрал самый, по его мнению, подходящий и поставил его фоновым изображением на экран. Он не планировал оставлять себе это устройство, но будущая хозяйка его выбор одобрит, он был уверен.

Когда Влад зашел в гараж, механик как раз закончил проверку, бегло и уверенно отчитавшись о том, что машина полностью готова к поездке. Дракула коротко поблагодарил, распорядившись, чтобы к оговоренному времени авто забрали из аэропорта и вернули на территорию замка.

Забравшись на заднее пассажирское с высоким бумажным стаканом в руке, Лео странно посмотрел на Влада через стекло, но вслух предпочел своё недоумение скрыть. Дождавшись, пока своё место займет Лайя, Влад закрыл за ней дверь и вернулся на своё — водительское, решив не оставлять повисший в воздухе вопрос без ответа.

— Ты ведь знаешь, я не люблю оставаться в долгу, особенно, за хорошо выполненную работу. Когда ты сказал про эспрессо, я написал сообщение Валентину и попросил вынести кофе к главным воротам. Никакого внушения и подчинения — все обыденно до неприличия.

— Ну знаешь… — хмыкнул Лео, меньше всего ожидая получить такое объяснение. — Учитывая, что ты с первого дня встречи показал себя явным противником современных технологий, у меня образ тебя, строчившего сообщения по «WhatsApp», как-то не сразу сложился…

Влад сверкнул заинтересованной улыбкой и потусторонней голубизной взгляда в отражении зеркала.

— Осмелюсь надеяться, с образом меня верхом на Гедже, моим навыкам вождения ты доверяешь не только потому, что я могу проехать через лес, не заблудившись…

— Ещё потому, что, бьюсь об заклад, ты водишь… — Лео попытался припомнить точную цифру, но в конце концов, оставил попытки, обобщив: — Со времен изобретения автомобиля?

— Плюс-минус… — Влад неопределённо покачал ладонью. — Двигатель внутреннего сгорания и электроника окончательно добили мою некогда пылкую любовь к лошадям.

По тому, как Влад озвучил это — без толики сожаления — Лайя обо всём догадалась без лишних подробностей. Машины бездушны, у них нет собственной воли, им всё равно на природу водителя. Лошади же, как и любые другие животные, по собственной воле с трудом принимали тёмного всадника. Если им и приходилось это делать, то из страха или под гнётом подчинения чужой подавляющей воле, что резко сокращало продолжительность их жизни до одной такой поездки.

Быстро набрав скорость, ведомый опытной рукой, автомобиль плавно мчал вперёд, пожирая колесами мили дорог, путаные и изменчивые лабиринты которых за время существования погубили ни одну жизнь. Пейзажи ранней осени по обеим сторонам сменяли один другой, танцуя перед глазами Лайи пёстрым градиентом цветов от сочно-зелёного до всех возможных оттенков жёлтого. Разросшиеся ветви старых деревьев на разных отрезках пути сплетались между собой, образуя прерывающееся местами подобие естественного тоннеля.

— На чьём самолете мы полетим? — спросила Бёрнелл, вдруг осознав, что эта деталь, как в общем-то, и многие другие, от неё не зависящие, обошла её стороной.

— В обмен на то, чтобы я не злоупотреблял использованием порталов, Аквил предоставил в моё распоряжение некоторые ресурсы Тетры, уполномочив решать вопросы лично, без необходимости уведомлять его и дожидаться одобрения. Естественно, мера вынужденная и временная, и как только я разберусь со всеми управленческими вопросами, Ордену будут компенсированы все затраты.

— Четверть этих ресурсов принадлежит мне, мы женаты, и если препятствие состоит лишь в официальном оформлении этого факта…

— Препятствие в том, любовь моя, что, имея свои возможности, я не стану пользоваться чужими, — прежде, чем Лайя успела возразить, Влад продолжил: — «Тетра» происходит от «тетраморфа». Что означает «четырёхглавый». Я предпочту избавить Орден от необходимости долго и нудно решаться на смену названия, просуществовавшего тысячи лет. А потом ещё с полтысячелетия придумывать новое и его согласовывать. По необходимости в любое время Орден получит от меня необходимую поддержку и содействие — через тебя, основательницу одного из четырех великих родов. Однако, без моего непосредственного участия.

— Я, конечно, до сих пор не видел тебя при полном параде, в короне и на троне, — с заднего сидения подал голос Лео. — Уже начинаю всерьёз сомневаться, доживу ли до этого знаменательного события, но один совет, как один без спроса коронованный — другому, могу дать прямо сейчас: излишняя скромность Его Величество не украшает.

— А попытка залезть в чужие владения со своими указами должна украсить? — Влад поймал отражающийся в зеркале зелёный взгляд. — У нас с вами ныне один Босс — это правда, но всё ещё очень разные объекты, находящиеся в прямом подчинении, как и должностные обязанности. Я предпочту не пытаться совмещать одно с другим. Во имя общего блага.

— Христа ради, Влад, хотя бы сделай вид, что следишь за дорогой! — резко перейдя на повышенные, взмолился Лео, уже давно не смотрящий в зеркало, а пытающийся со своего весьма ограничивающего любые действия местоположения отследить, как на скорости, давно превысивший все безопасные лимиты, улетало под колеса дорожное полотно, при том, что движение давно перестало быть двухполосным и поток машин постепенно становился всё больше. — Пожалей тех бедолаг рядом, которые понятия не имеют, что твой опыт вождения восходит к старине Бенцу.

— Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты завидуешь, — парировал с ухмылкой Влад, но взгляд к дорожному полотну послушно вернул и, перестав обгонять, пристроился в общий поток. — Только ещё не решил, чему: опыту или личному знакомству с отцом автомобилестроения.

«А ведь и правда он мог его знать…» — все это время молча внемля происходящему, Лайя улыбнулась своему богатому воображению, с готовностью взявшемуся перебирать знакомых ей исторических личностей, эту самую историю творящих, с которыми Влад мог быть знаком.

— Надеюсь только, старик умер той смертью, о которой написано в Википедии… — едва успев договорить, Лео в очередной раз зевнул. Он чувствовал себя до того паршиво, что предпочёл не развивать даже потенциально бесконечно интересную тему. — Если моё внутреннее чувство самосохранения всё же позволит мне вырубиться до того, как мы приедем в аэропорт, Ласточка, очень тебя прошу, проследи, чтобы этот позёр на своём «Бенце» нас не угробил. Или кого-нибудь другого, — он неопределённо махнул рукой в окно, — менее везучего и живучего.

Но стоило им покинуть пределы «мертвой зоны» Холодного леса и его окрестностей, как телефон Лео разразился звонком, и уснуть ему помешал уже не инстинкт выживания, а собеседник на том конце трубки. Из диалога, плавно превращающегося в монолог, выходило, что Генри, всего несколько дней исполняющий обязанности главы прайда, буквально молил Лео о возвращении и возможности как можно быстрее сложить с себя тягостные полномочия.

«Орёл вне доступа вторые сутки, Телец туда же. Ты испарился из города, не оставив и слова о своём местонахождении, а за это время Бёрнелл-старший и остальная верхушка Homo здесь уже всех на уши поставили. Вовремя ты Кэти отправил в другой город, иначе и от неё бы не отстали в попытках выяснить, куда ты исчез. А ещё бонус, о котором успели благополучно забыть все, кроме итальянского правительства, — у нас в участке целый взвод жандармов вторую неделю обитает. Ватикан очень вовремя хватился своих подданных и теперь требует от нас их выдачи. Пока неофициально, через нашего мэра, без привлечения правительства штата, но они намерены прислать посла, а нам только папских глаз и ушей здесь не хватает для полного счастья!..»

— Генри, я буду на месте, — Лео вскользь глянул на часы, в уме накидывая разницу поясов и просчитывая примерное время посадки, — часам к двум по полудни. Буду признателен, если подгонишь мне машину в аэропорт. Признателен вдвойне, если на взлётку к тому моменту не примчится весь город, — Нолан нервно хохотнул, — во главе с жандармами, желающими стащить под шумок очередную утраченную реликвию, и послом от Его Святейшества. Знаю ведь, зачем он потащится в нашу глухомань… — Лео поочерёдно встретил взгляд настороженно обернувшейся к нему Лайи и Влада, вновь посмотревшего на него через отражение в зеркале. — Явно не за своими бравыми ребятами.

«Аквил с тобой уже говорил об этом?»

— Потом, Генри, — шумно выдохнув, Лео откинул голову на подголовник, надавив пальцами на переносицу. На попытки одинаково качественно переварить весь объём поступающей информации, непременно связывая его со всем, что он уже знал и о чём предполагал, голова начинала отзываться тупой, пульсирующей на краткосрочном кофеиновом стимуляторе болью. — Все потом, при личной встрече.

Сбросив вызов, Лео долго молча гипнотизировал взглядом потухший экран, не спеша вдаваться в подробности о том, что, в общем-то, и так было услышано всеми.

— И что же нужно Святому Престолу от Лэствилла? — так и не дождавшись пояснений, спросила Лайя, понимая, что упускает какую-то важную общеизвестную деталь, должно быть, уже оговоренную остальными в её отсутствие. Но ответ не был для неё очевиден и не лежал на поверхности, пока он лишь проклёвывался сорными ростками подозрения из недр её подсознания, грозя разрушить едва-едва устоявшуюся идиллию спокойствия и веру в то, что все тревоги, наконец, позади.

— Не от Лэствилла, — опроверг предположение Лео, сжав мобильный в руке. — От нас, — он оторвал взгляд от пейзажа за окном и посмотрел на Лайю. — Меня, тебя, как только они узнают, что ты выжила, и Влада. Посол Ватикана пребудет, чтобы официально вручить нам приглашение.

По тому, как Лео об этом сказал, по его сверкнувшему неодобрением взгляду и поджавшимся губам было понятно, что он думал об упомянутом приглашении и где он его видел. Расспрашивать Лайя не стала, понимая, что эта малоприятная тема всплывёт ещё не раз и, так или иначе, коснётся их всех. Оглядываться назад и обсуждать сейчас последствия пережитого ей не хотелось, как и думать об обязательствах, связанных с их нынешним положением. Сейчас хотелось просто быть самой собой, рядом с теми, кто понимал без всяких притязаний, кто не проводил черту и не просил ни объяснений, ни доказательств…

Оставив все догадки при себе, Лайя лишь украдкой глянула на Влада, чей взгляд был устремлён на дорогу, но видел — девушка это знала — вовсе не серое полотно асфальта с местами стершейся разметкой.

— Смотрины, — коротко, но ёмко, словно этим единственным словом закрывая все не прозвучавшие вслух вопросы, отозвался Дракула, и его прежде свободно лежащая на руле рука сжалась крепче. — По инициативе Ватикана будет созван какой-нибудь внеочередной парламент религий, приуроченный к несостоявшемуся концу света, где духовные лидеры различных конфессий непременно захотят узреть воочию своих воплотившихся идолов.

— «Стандартная процедура для любого из Основателей Тетры, впервые признавшего в себе высшую силу…» — произнося это, Лео намеренно исказил голос, как если бы цитировал чужие слова, с которыми он был категорически не согласен. — Только Аквилу с Таурусом повезло пройти весь этот цирк до того, как сбылось всё то, ради чего мы возродились.

От одного лишь мимолётного представления об огласке, публичности и встрече с людьми, на которых прежде она могла лишь без особого интереса смотреть сквозь экран телевизора или планшета, Лайе захотелось немедленно пробудиться, как от дурного сна, слишком далёкого от желаемой реальности. С другой стороны, она прекрасно понимала, что они все прошли через худшее, они вместе пережили худшее, они вместе прямо сейчас и, что бы ни ждало их в будущем, они это непременно преодолеют. Она в этом нисколько не сомневалась, а потому не хотела тратить ни секунды времени на мрачные домыслы о том, чего ещё даже не произошло.

Одной рукой девушка накрыла свободную руку Влада, переплетая в замок их пальцы, другую вслепую протянула назад, за спинку своего кресла, надеясь, что Лео не сочтет её жест слишком детским. Мгновение спустя она почувствовала ответное прикосновение ладони — горячей, но не обжигающей, а разделяющей приятное тепло, стремительно поднимающееся вверх по её руке, к сердцу, и постепенно окутывающее её всю.

— У нас есть ещё десять часов, чтобы об этом не думать, — Лайя тихо озвучила общую мысль.

— И чтобы выспаться… — добавил Лео, усилием подавляя желание зевнуть и внутренне на себя злясь за столько часов, отведённых на сон и в итоге потраченных впустую и совершенно не прибавивших ему сил. — Потому что подсказывает мне моё чутьё, что в следующий раз я смогу это сделать только на том свете.

Шутка хоть и была по сути своей расхожим выражением, улыбки ни у кого не вызвала.

Остаток пути до аэропорта время от времени Лайя бросала беспокойные взгляды на телефон, будто нарочно оставленный Владом на приборной панели экраном вверх. Тот не загорелся ни разу.

Дремавшее глубоко внутри девушки чувство тревоги вновь начало пробуждаться, занимая всё больше и больше её мыслей. Она понадеялась отвлечься от них в людском потоке, но этим чаяниям не суждено было сбыться, потому что они успешно миновали терминал вместе со всеми проволочками по оформлению багажа и регистрацией перед вылетом. Объехав основное здание аэропорта, почти не сбавляя скорости, через служебные подъездные пути, перекрытые шлагбаумами, которые перед чёрным мэрседесом поднимались будто сами собой, Влад, в конце концов, выехал прямо на взлётную полосу. Там их уже ожидал бизнес-джет и приветливый экипаж.

— Bună ziua, Domnule Basarab,<span class="footnote" id="fn_33226958_1"></span> — старший из двоих мужчин в форме пилота шагнул навстречу Владу, едва тот помог Лайе выйти, закрыв за ней дверь.

Мужчины обменялись рукопожатиями, после чего Влад бегло заговорил с незнакомцем по-румынски, протянув ему запечатанный конверт, уверенным жестом извлеченный из внутреннего кармана пальто.

После короткого приветствия, не содержащего ни имён, ни прямых обращений ни к кому, кроме Влада, им всем позволено было взойти на борт. Помедлив у самого трапа, Влад обернулся и подал руку Лайе, которая, вдруг обратив внимание на то, как он с ней обходился, поняла, что его галантность — вовсе не поза перед свидетелями, даже не попытка подчеркнуть на публике её или свой статус. Для него такое поведение было также естественно, как дышать, и он это делал без оглядки на современные нормы общества и чьё-то стороннее мнение. Он просто… был собой. В любых других обстоятельствах, с любым другим Лайя бы уже давно продемонстрировала способность самостоятельно покинуть салон автомобиля и подняться по ступенькам, но сейчас, когда рядом был Влад, всё это нисколько не казалось вычурным и лишним. Это было чем-то, само собой разумеющимся.

Оглянувшись через плечо, лишь чтобы убедиться, что рядом не было лишних ушей, Лайя прильнула к мужу, почти коснувшись подбородком его плеча, и озадаченно прошептала:

— Ты же сказал, что это самолёт Тетры. Зачем тогда ты платил пилоту?

Вежливо кивнув встречающей их стюардессе, услужливо помогающей пассажирам сориентироваться, Дракула приобнял жену за талию, продолжая вести её по салону к посадочным местам.

— Тетра легализовала перелёт, вписав наш борт в расписание полётов и взяв на себя всю бюрократию. В остальном, я убедительно просил Аквила о возможности арендовать самолёт с гражданским экипажем, не имеющим никакого отношения к Ордену.

Обернувшись, насколько позволяли ей объятия, чтобы найти взглядом идущего позади них Лео, Лайя решила повременить с дальнейшими расспросами, по крайней мере, пока они не устроятся, и услужливая стюардесса с именем «Алина» на нагрудном бейдже не предупредит пассажиров обо всём, что предписывала ей должностная инструкция и не предложит все многочисленные удобства частного джета.

Наконец, когда со всеми приготовлениями и формальностями было покончено, и Лайя уселась в одно из непривычно огромных кожаных кресел, пристегнув себя ремнём, она перевела взгляд на расположившегося в соседнем кресле Влада, взглядом давая понять, что поднятая тема себя не исчерпала.

Влад подразнил её улыбкой краешками губ, но уходить от объяснений не стал.

— В настолько огромной организации, членов которой связывает строгая субординация, порой бывает сложно отслеживать, когда, кому, о ком и в каком объёме передается та или иная информация. А мне не хотелось бы, чтобы твои родители узнали о тебе из чьих-то третьих уст. Даже если приказ о всестороннем дознании отдал твой отец. Будучи в Тетре вторым человеком после тебя.

«Автоматически становящимся первым после твоей гибели, — продолжил Влад, но уже не вслух. — Прости… — протянув руку, он заботливо убрал выбившиеся из прически и упавшие на её лицо пряди. — Но я не потерплю распространения слухов о том, что и без того сейчас на слуху у каждого посвященного».

— По словам Генри, единственное, что на данный момент удерживает твоего отца от использования всей полноты имеющейся у него власти, — это прямой приказ Аквила не вмешиваться в ход расследования. Понятно, что это лишь вопрос времени, прежде чем он найдёт способ обойти полученный приказ или сознательно его нарушить.

Почти не обращая внимание на нарастающий гул в ушах, Лайя перекатила голову по подголовнику и устремила взгляд в иллюминатор. Пока самолёт набирал высоту, девушка думала о том, что прежде её отец ни за что не рискнул бы своим высоким положением в Ордене, однако… ведь только ради неё — своей дочери — он стремился к власти, а теперь ошибочно был убеждён, что лишился своего главного стимула. За примером подобных обстоятельств далеко ходить не нужно было: в отчаянии от её смерти Влад каждый раз творил безумства, которых в иных обстоятельствах она и не помыслила бы от него ожидать.

«Все будет хорошо… — сидящий рядом Дракула накрыл нервно сжимающие подлокотник кресла девичьи пальцы своими. — Скоро ты будешь дома, с родными».

Лайе вдруг невыносимо сдавило грудь, выдох застрял где-то на полпути к горлу и захотелось разрыдаться. Совсем как тогда, когда самолёт Ратвена уносил её прочь от таинственной Румынии, страшного замка и его тёмного хозяина. Не считая, что рейс оказался частным, а его заказчик — в какой-то мере похитителем, бежала она по собственной воле. Хотя именно здесь, в этой маленькой европейской стране её мятежная душа нашла свой дом и родных, которых её сердце противилась покидать тогда, так же, как противилось это делать сейчас, совершенно иррационально, ведь сейчас самые родные были рядом с ней. Лео, Влад…

Понимая, что тревожась о семье, она теперь переживала всё то же, что и Влад, когда верил, что Ратвен мог причинить ей вред, пока он будет терзаться беспомощностью, вися в небе над океаном, Лайя, сама того не ожидая и не желая, ощутила, как предательские слёзы пробежали по щекам, туманя взгляд.

Всё то, через что они уже прошли и что уже благополучно пережили, лишь сейчас догнало её страшным осознанием, обрушилось сплошным потоком, заставляя понять, что именно стояло на кону всех выпавших на их долю испытаний.

Владу передалась её дрожь через соприкосновение ладоней. Наплевав на придуманные людьми для них же самих меры безопасности, мужчина отстегнул свой ремень, чтобы быть рядом, чтобы между ними не осталось ни расстояния, ни малейших преград, чтобы ничто не мешало ему прижать к себе содрогающееся в рыданиях тело любимой и держать в своих объятиях до тех пор, пока не иссякнут все накопившиеся слёзы, здесь, сейчас нашедшие свой путь наружу.

Лео высказал предупреждение, само окружающее пространство тряслось и содрогалось, норовя сбить с ног, но Влад попыток даже не заметил, опустившись на колени у кресла Лайи и отстёгивая её ремень, лишь чтобы притянуть её к себе, своими объятиями обещая защиту бо̀льшую, чем могли обеспечить любые рукотворные механизмы.

— Totul e bine, draga mea…<span class="footnote" id="fn_33226958_2"></span> — он шептал, вслепую, по частящему биению пульса отыскав горячий висок и прижавшись к нему губами, ловя ими жар и соль безудержных слёз. — Всё закончилось. Всё уже позади…

Лео глубоко в своих мыслях не переставал винить себя за то, что позволил подавленным эмоциям вырваться наружу разрушительным огнём львиной сущности. Однако теперь, глядя на плачущую навзрыд Лайю и утешающего её Влада, сцепившихся в объятиях, как две сливающиеся галактики, он понимал, что каждый из них, рано или поздно проигрывал битву один на один со своими страхами и сомнениями. Каждый из них благословением свыше был наделён силой пережить то, что было им уготовано, но сила одного — ничто. По сравнению с единством. И пусть он не мог обнимать Лайю так, как это делал Влад и говорить ей то, что он говорил… Но он был рядом, и, среди прочего, — это была великая привилегия, стоящая непомерно дорого.

Лайя продолжала плакать, и Влад позволял ей это, нашёптывая слова любви и утешения на родном языке до тех пор, пока не ощутил, как постепенно ослабевает её судорожная хватка, а горячее сбившееся дыхание выравнивается, замедляясь. Тогда он осторожно поднял её на руки, а сам сел в кресло, устроив любимую у себя на коленях. Дракула прижимал её к своей груди, убаюкивая в объятиях до тех пор, пока не убедился, что она уснула.

Спустя ещё какое-то время Влад обратил взгляд на кресло Лео, лишь чтобы найти друга так же спящим: полусидя, с расслаблено опущенной на грудь головой и свешенными на лицо рыжими завитками волос, которые давно уже нуждались в стрижке, размывая в представлении Влада некогда очень чёткую грань между двумя обликами одной души из разных эпох.

Ту самую грань, которая поначалу причиняла столько боли справедливым опасением, что за идентичной внешностью могли скрываться совершенно чужие люди.

Откинувшись на высокий подголовник, чтобы Лайе было удобнее полулечь на него, Влад медленно перекатил голову и посмотрел в иллюминатор, за которым простиралась развеянная с пятнадцатого века иллюзия достигнутых человечеством небес, оказавшихся в действительности лишь скоплением атмосферных газов и воды, где не обнаружилось ни Рая, ни Бога, ни его преданных слуг.

«Помню, Ты велел без надобности к Тебе не взывать… Но сегодня я не с просьбами, Боже. Я всё думаю, что должен бы поблагодарить Тебя, но всё больше понимаю, что… нет во мне искренности на благодарность. Как нет её и на злость за то, как всё обернулось. Потому что я рад. Потому что я получил желаемое. С Твоего благословения, которое отдалило меня от Тебя ещё сильней. Тебе нужен страж, нужен не на век и не на два, я это прекрасно понимаю. Ты вернул мне Её как гарант моей долгосрочной преданности — это я понимаю тоже… Но что ждёт Её рядом со мной? Что ждёт род людской и весь Орден теперь, когда прервался цикл возрождения одной из четырёх кровей? Что должен я ответить Её родным, когда они неизбежно спросят меня, какое будущее даст их дочери… Король Тьмы?..»

Все эти вопросы Дракула задавал самому себе, он об этом знал, уже давно приняв этот факт за неписанную истину своего существования. В довесок к ней в его руках отныне было сосредоточено слишком много силы, потенциально способной дать ответ на любой вопрос. Хотя он до сих пор понятия не имел, с какой стороны к этой абсолютной мощи подступиться. Боялся не совладать, боялся, что попытавшись, войдёт во вкус и однажды неизбежно возжелает большего…

В его жизни был период, когда он считал страх слабостью, и это сделало возможной его встречу с Шаксом; был период, когда он считал, что, пережив самый главный свой страх и увидев воочию тьму — матерь всех ужасов, он на веки вечные утратил способность бояться чего бы то ни было. Теперь он верил, что пока жив в нём отрезвляющий страх перед вверенной ему властью, пока он будет сомневаться в том, что он её достоин, он сможет доверять самому себе, сможет быть уверен, что не перейдёт проведённую Всевышним черту, разграничивающую сферы влияния. А если и этот предохранитель однажды сгинет в бездне его души, он обернётся чудовищем, уничтожить которое сможет лишь один противник.

«Стало быть, Ты поставил мне &#039;шах&#039;, а в ответ ожидаешь, чтобы я сделал всё, от меня зависящее, чтобы избежать &#039;мата&#039;. Вот только ни одна партия не может продолжаться вечно…»

В окружающей действительности, за пределами бессловесного монолога, Влад повернул голову, осматриваясь. Он знал, что современные людские технологии предполагали наличие специальной кнопки для вызова персонала, но даже подобное упрощение требовало больше телодвижений, чем он готов был совершать со спящей Лайей на руках, рискуя нарушить её покой, а заодно прервать неизменно чуткий сон Лео. Оно того, определенно, не стоило. Бодрствующий в их компании вплоть до самой посадки должен был оставаться один. На что Влад и сделал ставку, отдавая стюардессе мысленное распоряжение подать воду — для Лайи на случай, если она проснётся, и кофе — для самого себя, засыпать не планирующего. В конце концов, он не собирался обрекать пилотов на полёт сквозь грозовой фронт сверхъестественного происхождения.

Намеренный этого не допустить, небольшими глотками цедя вскоре принесённый напиток, Дракула сосредоточился на витающих в воздухе, крохотных всполохах энергии, невидимой человеческому глазу — подсознательных эмоциях, чувствах, мыслях, испускаемых людьми — тем ограниченным экипажем количеством, которое составляло его нынешнее окружение.

Влад не имел никакого желания и в иных обстоятельствах всячески противился бы искать лазейки в чужие сознания, читать чужие души, к тому же, значительно отдалённые от него пространственно, в которые его никто не пускал, но ему просто необходимо было предвидеть то, что ожидало их в Лэствилле. Он должен был понимать уже сейчас, насколько далеко собирался зайти отец Лайи в своём стремлении докопаться до истины. Отнюдь не за него он беспокоился, но просто не мог позволить горю и ненависти, что переполняла самых близких Лайе людей, превратить её встречу с ними в очередное хождение по мукам. Нет. В противном случае единственное, чего они окажутся достойны, — это получить подтверждение её смерти.

Сделав очередной глоток, терпкой горечью разлившийся во рту, Влад прикрыл глаза, концентрируя мысли на цели. Предаваясь снам в своём тёмном обличии, делать подобное у него всегда получалось легко — в заданной точке пространства отыскать живого проводника, способного слышать, видеть и ощущать — обеспечить его тем, чего сам он в силу обстоятельств был лишён. Так Дракула предпочитал поступать с летучими мышами, а при их отсутствии — со всеми прочими живыми тварями, подчиняя их своей воле и используя в своих корыстных целях. Преимущественно, как шпионов и скрытых наблюдателей, которых люди не заподозрят и не уличат. Эту, с определения Локида, «экстрасенсорную» способность он открыл в себе непроизвольно и прежде даже не прилагал особых усилий к тому, чтобы использовать чьи-то чужие органы чувств как свои собственные. Но теперь всё изменилось. Сама его природа изменилась, вместе с проявлением его сил. Здесь, в мире людей, во имя их же безопасности, он не мог себе позволить, кажется, и трети возможностей даже из тех, что уже были ему знакомы и им хоть однажды опробованы. Осознанно и целенаправленно творить переходы между измерениями, обычно требующие колоссальных энергоресурсов, стало Дракуле в новинку, но он уже успел убедиться, что, при контроле силы, их формирующей, они не влекли за собой мгновенных последствий. За всё остальное, на что был способен, Влад поручиться пока не мог. И особенно здесь и сейчас, когда они буквально висели в воздухе над пропастью.

На изнанке его сомкнутых век скользили воспоминания… о местах за пределами Чёрного замка, в которых он успел побывать в Лэствилле. Дорога от аэропорта, ведущая к замку, примыкающий к нему парк… В самом городе Влад так и не побывал, не лично, но… доступная ему коллективная память, внесённый Лео вклад в неё был щедр, охотно визуализируя множество мест города, в которых тот успел побывать, будучи местным уроженцем. Влад сразу отсёк не имеющие для него практической ценности места общего скопления людей, сосредоточившись на пустующем доме друга, тренажерном зале на противоположной стороне длинной улицы… полицейском участке через два квартала на юго-запад.

Там или где-то поблизости должны были содержать служебных собак.

Пока Влад мысленно продолжал поиски подходящего «шпиона», ему попадались десятки легко внушаемых людских сознаний, но все он оставлял без внимания, не позволяя себе проявить заинтересованность, потому что знал наверняка, что одна лишь попытка установить телепатическую связь на таком расстоянии для человеческого разума будет губительна. По той же причине он обошёл вниманием открытый его ментальной проекции дом Лайи, не желая ощутить даже отголосков эмоций, царящих в его стенах. Хватало общего фона коллективного бессознательного, каждой ускользающей эмоцией бесконечно напоминающего о том, что некогда спокойный городок узрел на своей земле распахнувшиеся врата преисподней.

Влад не оценил всех последствий сразу, но он будто воочию обозревал их сейчас, впитывал с образами разрушений, ощущал горечью потерь, накрывших город невидимым, но прочным куполом из концентрированной скорби. Жители оплакивали горожан, отцы и матери — своих детей, дети — родителей, а Дракула, невидимый и бесплотный, наблюдал за всем этим, будто непойманный маньяк, упивающийся своим успехом.