Часть 32 (2/2)
— Я тебя не ненавижу, — голос Влада, как сталь клинка — рубил холодно и уверено.
— Зато я тебя ненавижу! — Ноэ не унимался. — Люди столько раз тебя предавали… А ты снова выбрал их!
— Спаси его, пожалуйста… — Лайя продолжала просить Влада за должную быть ей совершенно безразличной жизнь, даже когда тот впервые принял перед ней свой истинный облик тёмного короля. — Ты ведь знаешь, всё, что он говорил и делал, было от боли, от того, что он, возможно, никогда не знал искренних чувств…
«Откуда… Откуда ты узнала?! Ещё тогда… Ты не могла знать, но словно видела меня насквозь…»
Поток энергии всё ещё соединял их губы. Девушка продолжала видеть чужие воспоминания, проживая фрагменты чужого прошлого и воспринимая, как свои собственные, чужие чувства, давно похороненные в зияющей пустоте, которую заполняла когда-то душа…
Это истощало.
При очередной попытке не увязнуть в чужом сознании, установив хоть какую-то связь с реальностью, Лайя, сама того не ожидая, ощутила, как её лоб упёрся в лоб Ноэ, почувствовала под своими руками осязаемую плоть — вполне физические, насколько она могла доверять своим перегруженным органам чувств, очертания тела. Это стало негласным сигналом, что грань того, что она могла себе позволить, не поддаваясь чувству вины перед любимым, была достигнута.
Нащупав ладонями опору в виде пола по обеим сторонам мужских плеч, девушка с силой оттолкнулась, резко вскинула голову и выпрямилась, с глубоким задушенным вдохом разрывая ставший вдруг невыносимым поцелуй.
Остаточная энергия, застывшая на губах Лайи солёным послевкусием и сконцентрированная в воздухе, что судорожными толчками рвался из глубин её груди, мощной преобразующей волной окатила окружающее пространство, буквально на глазах переворачивая его, переделывая, реставрируя саму реальность — изменяя плотность предметов и обломков, их насыщенность, возвращая свет и краски ветхому чёрно-белому полотну…
Сделав ещё несколько жадных в своей иллюзорной необходимости вдохов, Бёрнелл прикрыла губы тыльной стороной ладони, пытаясь прийти в себя и как можно быстрее осознать произошедшее, как-то упорядочить в голове всё увиденное, утихомирить взбудораженную душу и унять исступленно колотящееся сердце…
Когда Лайя набралась смелости опустить взгляд, чтобы увидеть в подробностях то, что натворила, уже морально готовая к волне неодобрения и шквалу циничного сарказма, Ноэ во плоти, вновь осязаемый лежал на полу среди обломков. Но его глаза оставались закрыты, даже веки не подрагивали, а черты демонического лица, с привычными, жуткими в своём истинном значении шрамами-трещинами по контуру, — недвижимы, как если бы он по-прежнему был без сознания и не воспринимал происходящее.
Желая лишний раз убедиться, что это не очередное видение и ей всё это не кажется, Лайя опасливо тронула безжизненные пальцы. Они оказались холодными на ощупь, но эта деталь, на фоне самой возможности полноценного прикосновения, несказанно порадовала, ведь только физическое обличие могло иметь температуру…
Однако на этом причины для радости, пожалуй, себя исчерпывали.
Теперь, когда для того, чтобы видеть, Бёрнелл не приходилось разглядывать во мраке полупрозрачный фантом, по собственным наблюдениям и ощущениям, по солоноватому вкусу во рту, Лайе и рассматривать было необязательно, чтобы знать, что у Ноэ губы… в крови. Вместе с физическим телом, к сожалению, к нему вернулись и все его раны: длинный, косой не то порез, не то след когтя, расчертивший лицо от левой скулы, через губы до самого подбородка; края пореза под рёбрами, ведущего к сердцу, вновь пульсировали; а множественные укусы, царапины и следы борьбы влажно поблескивали чернотой…
Это пугало, по-прежнему заставляя сердце Лайи сжиматься от чужой боли и сомневаться в том, правильно ли она поступила и что делать дальше, но… Главное ведь, его аура вновь выглядела целой — бледным, но беспрерывным тёмным ореолом окружая его неподвижное тело. Один только этот факт дарил Бёрнелл то, на что ещё совсем недавно она и не рассчитывала — надежду. Дальше — он справится. Он сможет сам исцелиться, ему нужно было лишь немного помочь… Дать шанс, которого, быть может, он и не хотел.
Но… Что сделано, то сделано! И поздно уже сожалеть.
Рядом с Ноэ, пару сантиметров не доставая до его безвольно расслабленных пальцев и на пару же сантиметров выше пола парила подсвечивающаяся лёгкой синевой фишка, а над его головой, чуть в стороне, в пыли и мусоре многочисленных разрушений лежали… деревянные пяльцы с натянутым в них полотном вышивки. Лайя дотянулась до предмета рукой, насколько это было возможно, счистив с незаконченной, как оказалось при более внимательном рассмотрении вышивки пыль, пепел и щебёнку…
С полотняной канвы, навечно застыв во времени, на девушку смотрели трое: невероятной красоты темноволосая женщина, русоволосый зеленоглазый мужчина и… светловолосый мальчик. С такими же как у Ноэ необычайно редкими глазами: одним карим — как у мамы, другим зелёным — как у папы, и по-детски пухлыми губами, приподнятыми в такой знакомой усмешке. Теперь — фирменной бесовской, а когда-то давно — искренней, настоящей, ребяческой…
Ноэ верил… у него были отныне и Лайе известные причины верить в то, что он прожил свою долгую жизнь. У него даже могли быть веские причины считать, что он получил от своей насыщенной событиями жизни достаточно, чтобы, в конце концов, не иметь ни права, ни даже всему живому свойственного желания из последних сил бороться за ещё один шанс для себя. Шанс на продолжение того, что, возможно, он был готов и даже… хотел завершить. Он существовал дольше, чем юная ипостась Лайи могла себе вообразить. Совершил много того, о чём она никогда не хотела бы ни знать, ни даже воображать. Упрямый и целеустремленный в вечной необходимости доказывать свою значимость, не знающий слов «невозможно» и «нельзя», он познал тайны мироздания, каких ещё никто не постигал… Он не был святым и безгрешным — он был бесом по рождению и посвятил жизнь тому, чтобы оправдать своё происхождение. При этом вынужденный взвешивать каждый свой поступок, любое намерение, чтобы или поддерживать в себе баланс энергий, или пасть лёгкой добычей Тьмы.
— Тебе известно многое, Ноэ, о чём другие тёмные, включая того, кто лишил тебя души, даже не подозревают. Но есть то, чего ты так и не успел узнать, — нашёптывала Лайя, бережно опуская пяльцы на пол и осторожно накрывая их его рукой. — Дружба — это не когда ты кому-то удобен и полезен. Дружба — она вне любых должностей и законов. А любовь… В неё тебе только предстоит вновь поверить. И пока это так, не спеши… — Бёрнелл прикусила изнутри губу, стараясь справиться с одолевающими ее эмоциями. — Не спеши уходить. Всё то, во что ты так боишься поверить, примерить по отношению к себе… тебя еще не раз… удивит.
Он не слышал её, а если и слышал, то мастерски не подавал вида, и только фишка, постепенно мерцая всё ярче, продолжала свободно парить рядом с мужчиной, настойчиво левитируя в сторону девушки — касаясь её руки, как верный пёс, выпрашивающий внимания хозяина. Вот только Лайя его хозяйкой по-прежнему себя не считала и становиться была не готова. Не сейчас, когда Ноэ…
Но, выбора у неё, похоже, вновь не было, ведь прямо сейчас бес вряд ли сможет помочь или хотя бы подсказать путь назад, а ждать самопроизвольного открытия прохода между мирами попросту не было времени…
Последний раз в не отпускающем сердце и душу сомнении взглянув на Локида и руины, его окружающие, Бёрнелл обхватила ладонью парящую фишку и поднялась на ноги, пошатываясь от головокружения и легкой дезориентации в ставшем вдруг не слишком дружелюбным ее присутствию пространстве. Бессмысленно было пытаться саму себя обмануть в том, что передача энергии и всё то, что происходило в процессе, совсем не имело для неё последствий, но и тающим призраком Лайя себя не ощущала, а со всем остальным можно было справиться. Каким образом, она обязательно выяснит. Но позже. Теперь же она обернулась на дверной проём с отсутствующей дверью, откуда больше не доносились ни громыхание неугомонной стихии, ни звуки остервенелой борьбы…
Кажется, Царь зверей и в тёмном мире сумел усмирить обнаглевших гиен.
Когда девушка по-прежнему не совсем уверенной походкой вышла наружу, вдалеке на горизонте занимался слабый пока ещё, но уверенно вступающий в свои права рассвет.
А посреди непросохшего, затопленного чёрной жижей болота стояли почти вплотную друг к другу… два силуэта.
— Лео? — настороженная таким внезапным поворотом, окликнула Бёрнелл, и одна из фигур мгновенно обернулась на зов, знакомо сверкнув в темноте золотыми радужками. Вторая, почти полностью сливающаяся с окружающим мраком, тоже отреагировала, но иначе… Высокий неизвестный низко склонил голову, будто намеренно скрывая за жестом неуместного уважения своё лицо, и в меру громко произнёс:
— Моё почтение, Светлейшая.
Несмотря на приличное расстояние, их разделяющее, слова были услышаны.
И пока Лайя с лишь усиленными прозвучавшим приветствием подозрениями шла навстречу, сокращая между ними расстояние и стремительно удаляясь от домика, между двоими однозначно происходил… продолжался начатый ранее диалог. Но содержание его тонуло в завываниях ветра и будто нарочно ускользало от внимания Лайи. До тех пор, пока она не подошла совсем близко, встав у Лео за спиной.
— Что происходит? Кто Вы такой? — Бёрнелл обратилась к неизвестному.
Лео чуть отвёл назад руку, как бы предостерегая, но за спиной ощупью нашёл руку Лайи и легонько её сжал, этим приветственно-доверительным жестом словно прося её не вмешиваться, подождать. Его облик при этом изменился стремительно, почти мгновенно, но в то же время столь же плавно и завораживающе, как горит огонь.
Не было полноценного львиного обличия или губительного свечения ауры. Лишь появившийся парящий венец над его головой прямо на глазах словно сам собой переплавился в большую корону из желтого металла с четырьмя ромбовидными пиками по окружности, инкрустированными крупными желто-оранжевыми янтарями.
— Устроит… такой залог? — спросил Нолан, свободным движением снимая корону с головы и без толики сомнения, как какой-нибудь не представляющий ценности муляж, протягивая её своему скрывающемуся во мраке собеседнику.
Тот, и без того стоящий неподвижно, казалось, на несколько мгновений и вовсе превратился в статую. Лайя уже было подумала, что он не посмеет, но вот он поднял руку и так же свободно, как до этого Лео, протянул её за «залогом», обхватив крючковатыми старческими пальцами с противоположной стороны от Лео, который, несмотря на видимую легкость обмена, своей руки также убирать не спешил.
— Ещё раз для большей ясности, — в интонациях Нолана отчётливо звучала требовательная нота, придающая его голосу особые звучание и силу. — Это моя плата за то, чтобы ты урезонил здешних оголодавших стервятников и чтобы духу их вокруг этого… места, — Лео абстрактно повел головой, обозревая окружение, — не было.
— Сделаю всё, что в моих силах, Светлейший, — ответил неизвестный, продолжая стоять с низко опущенной головой.
Несмотря на это ухищрение, он уже многим выдал себя, чтобы Лайя догадалась о его личности, ей непосредственно не представленной, но успевшей наглядно продемонстрировать достаточно зверств, чтобы даже подпускать его к этому месту было сродни предательству.
Но как-то повлиять на ситуацию Бёрнелл не успела…
— Приступай прямо сейчас, — Лео разжал руку, отдавая свою «плату», и жестом же отпустил от себя тёмного, который мгновенно растворился в воздухе, будто его здесь никогда и не было.
Лайя, застыв на какое-то время в немом оцепенении, могла только непонимающе смотреть на друга, да и то… не в глаза, а лишь в спину, не в силах обуздать бушующее внутри неё негодование, очень некстати мешающееся с так и не прошедшей до сих пор слабостью.
— Ч… что это сейчас… было? — в конце концов, на выдохе выдавила из себя Лайя.
— Наглядный пример товарно-денежных отношений, древний как сама планета Земля, — буднично пояснил Лео. — Знал бы я заранее, что даже в тёмном мире все по-прежнему только на жажде наживы и держится, и без достойной платы за услугу здесь никто пальцем о палец не ударит, я б хоть кредитку с собой прихватил что ли… А так вот… пришлось с себя снимать, что было.
Резко обойдя мужчину и встав к нему лицом, Лайя положила обе руки ему на плечи, вглядываясь в глаза в попытке определить, в своем ли тот уме, или ему успели промыть мозги.
— Лео, ты свою корону отдал! Хоть представляешь, кому?!
— Если этот высокопоставленный чёрт не соврал, а мне в обличии льва соврать не так-то просто, о своих родственных узах с Ноэ и своей лояльности правлению Влада, то кому как не одному из них он эту же корону вернёт при первой же возможности. А если сам не вернёт, то это только даст мне легальную причину вернуться в эту дыру не наголо, как сейчас, а с мечом и в полном облачении.
— Лео, этот… чёрт, как ты его назвал, — член верховного совета в тёмном мире и де… — Лайя резко прервалась на полуслове, почти раскрывшем чужую вековую тайну, вдруг не на шутку испугавшись того, сколько подробностей о происходящем в домике и в целом о положении дел по эту сторону бытия было известно Лео.
— …Лео, — Бёрнелл обхватила руку мужчины подрагивающей своей и посмотрела ему в глаза, взглядом пытаясь передать всю важность просьбы, которую могли не доказать слова. — О том, что мы здесь побывали, о том, что здесь… произошло, Владу пока… не нужно знать.
Лео сперва помолчал, ничего не отвечая, осмысливая, а затем легонько сжал руку Лайи в ответ.
— Об этом можешь быть спокойна. Хоть и с бессмертной душой, способной возродиться через хренову уйму времени, но я не самоубийца. К Владу сейчас вообще лучше на пушечный выстрел не приближаться ни с какими сообщениями.
От тона, с которым это было сказано, от взгляда, которым сопровождалось, у Лайи сердце пропустило удар. Снова с головой накрыло ощущение, при всей важности и незаконченности того, что здесь происходило, будто быть всё это время она должна была вовсе не здесь, будто снова она по собственной легкомысленной глупости упустила возможность предотвратить непоправимое.
Снова её сердце сковало леденящее душу предчувствие чего-то, воистину ужасного…
— Лео, что?.. — девушка непроизвольно сжала подрагивающие руки в кулаки, чувствуя в одном из них врезающийся в ладонь выпуклый рельеф магической фишки. — Что там случилось?
Нолан тяжело вздохнул, к собственной досаде не сумев сдержать и скрыть переполняющие его эмоции. Не только из-за инцидента с Владом там, в мире живых, но и от того, что случилось… здесь. Хотя, конечно, бесполезно было сейчас о чем-то расспрашивать Лайю. И без лишних вопросов понятно, что она бы не сдалась, не попытавшись, и дай Бог, чтобы Ноэ достало его демонических силёнок не пустить её старания по ветру.
Иначе пусть пеняет на себя!
— Идём, — мужчина взял подругу за руку, переплетая их пальцы и на миг сжимая их чуть сильнее положенного, чтобы убедиться, что она с ним и хотя бы в относительном порядке. — Вернёмся назад — сама увидишь.
Отточенный годами работы в охранном агентстве голос впервые его предал, звуча совсем не так, как бы ему хотелось: растерянно, обреченно, смиренно. Словно всё самое страшное, что могло произойти, — произошло.
Словно вновь, как и бесконечность прожитых и забытых жизней и смертей назад… Отчаянно пытаясь спасти всех, Ангел Господень не сумела спасти никого.
И, прежде всего, того, кто, нарушая все Заветы, стал ей дороже всего сущего.