Часть 21 (2/2)
— О чём ты говоришь? Я уже в…
— Лео всё тебе объяснит. Мы больше не посмеем ничего от тебя скрывать, но сейчас ты должна пойти с ним.
— Тонкости правления долго объяснять придётся, — раздался голос извне, и Дракула мгновенно оскалился, направив всё своё внимание на потенциальный источник угрозы. — Я сокращу до ключевых моментов. Нельзя сначала кинуть подданным кость, наобещав в три короба, а потом по одной лишь девичей прихоти свистнуть и сказать: «К ноге, верные псы, отбой!»
— Что это значит? — со всей осознанностью и жаждой понимания спросила Лайя, продолжая прижиматься к Владу, тем самым сдерживая его гнев, но взглядом обращаясь к принявшему человеческий облик Аквилу, взирающему на них снизу вверх со смотровой площадки.
— Легкомысленное отношение правителя к своему народу подрывает его авторитет. Во времена вакантного престола это становится наиболее актуально: если монарх не в состоянии удовлетворить потребности народа, народ ищет ему замену, отдавая другому свою преданность и… свою силу, — Аквил перевёл свой острый как бритва, вызывающий взгляд с лица Лайи на Влада. — Отзовёшь свою королевскую рать сегодня, завтра она пополнит воинство твоего соперника — и ты останешься ни с чем. Отзовёшь и устроишь массовый акт всесожжения — и в грядущем противостоянии за корону ты опять же оставишь себя ни с чем, Цепеш!
— А если я позволю им напиться крови, — сжав челюсти, Влад скрежетнул зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, — вы останетесь сидеть и смотреть?
— Этого я не сказал.
— Тогда не вижу причины, — Влад ненавязчиво подтолкнул Лайю в объятия Лео, но взгляд от Орла не отвёл, — почему вы до сих пор здесь, а не внизу, плечом к плечу со своим воинством.
— Влад, постой… — несмотря на то, что за неё опять и снова всё решили, Бёрнелл попыталась как-то переиграть ситуацию, но ей отчаянно не хватало для этого необходимых знаний, а в том, о чём хлесткой пощечиной заявил Аквил, несомненно, доля истины была. Нельзя было просто взять и остановить начатое, когда приказ уже был отдан. Как нельзя было позволять тёмным дальше творить геноцид в подлунном мире. — Можно же найти какое-то решение, можно…
— Аdevăr, — Влад тронул её тонкую руку, вложив в неё колье с целительным камнем, для дополнительной страховки и просто потому, что эта вещь принадлежала Лайе, хоть он и не помышлял, что вернуть её доведется так скоро. Дракула надеялся прилюдно ограничится простым прикосновением, но нужда оказалась слишком сильной, и мужчина не смог её побороть, притянув свой единственный лучик света в объятия и коснувшись её лба в невинном поцелуе. — Аdevăr, doamnă mea <span class="footnote" id="fn_28897284_2"></span>. Но нет такого решения, которое не имело бы последствий.
— Пусть так, — Лайя попыталась продлить объятия, но Влад не позволил. — Пусть так, я хочу остаться с тобой. Я хочу помочь…
— Ты уже помогаешь, Лайя, — Влад ответил ей мучительно знакомыми словами, которым в памяти Лайи само собой нарисовалось продолжение. — Но есть ответственность, которая лежит лишь на мне одном. Ты должна это понять. И принять, — Влад перевёл взгляд на Лео и сказал ему одними губами. — Береги её.
— Идём, — Лео попытался взять её под руку, но Лайя отказалась от сопровождения. В её боковом зрении, раскрыв огромные, бурого цвета крылья, с наполовину разрушенной смотровой площадки замка слетел рогатый силуэт. За ним последовал и Аквил. Нолан же направился в коридор, приведший их сюда, но Бёрнелл не собиралась напрасно тратить время, потакая человеческим привычкам. До последнего не сводя взгляда с Влада, она пятилась спиной к краю пропасти, а когда тот был достигнут, девушка, всё также спиной запрыгнула на бойницу и хотела уже шагнуть вниз, но… передумала. Конечно, умом все должны были понимать, что она не разбилась бы, но Влад достаточно насмотрелся на её смерти, добавлять в этот страшный список видение себя, падающей в пропасть, она точно не собиралась.
— Спасибо, — беззвучно произнёс Влад и опустил голову.
Лео, безошибочно почуяв напряженность момента, бесшумно отступил в тень коридора.
Они остались на площадке одни, и первым же необдуманным стремлением Лайи было кинуться на колени, умоляя Влада позволить ей остаться, но сделав так, она причинила бы ему лишь боль, а себя — унизила бы в глазах тех, кто склонен был замечать и видеть всё. Владу и так нелегко будет удержать власть, тянуть его вниз ещё и своими легкомысленными девичьими поступками она не собиралась.
— Я не хочу, чтобы ты это видела, Лайя, — спустя некоторое время молчания прямо заявил ей Дракула, подняв взгляд от земли. — Хватит того, что я не в силах скрыть от тебя свой облик, — он показал на себя, соответствующим жестом открыто демонстрируя то, что девушка и так прекрасно видела. Видела — да, и, что куда важнее, больше не боялась. — Мои деяния гораздо страшнее обезображенной внешности. Они не достойны твоих глаз.
— Достойны или нет… — Лайя медленно подходила ближе, пока дистанция между ними вновь не сократилась до нескольких несчастных сантиметров. — Но я твоя жена, твоя Княгиня. В горе и в радости, в жизни и в смерти… место Княгини рядом с её Князем. Если ты ещё чтишь ту клятву, что мы дали друг другу перед Всевышним…
— Если… — у Дракулы от абсурдности услышанного перехватило дыхание, одним резким движением он привлёк к себе девичье тело, чтобы его видимая хрупкость помогла ему сдержать внутреннего зверя. — Как смеешь ты сомневаться…
Приподнявшись на цыпочки, Бёрнелл впилась в посеревшие, холодные губы поцелуем, прерывая.
Впервые за всю свою жизнь, как нынешнюю, так и прошлую, девушка всерьёз подумала о том, что их поцелуй мог бы длиться вечность. Но свою вечность им ещё предстояло отвоевать, а пока их время по-прежнему было ограничено, стоило знать меру. Даже в отчаянной нужде.
Разорвав поцелуй и прижавшись лбом к его лбу, Лайя сбивчиво проговорила:
— Только если ты… сомневаешься во мне. А это невозможно, ведь именно наша любовь вернула меня к жизни. И теперь я не уйду, сколь бы великий грех тебе не пришлось совершить.
Дракула долго молчал, обдумывая доступные ему варианты и всё больше понимая, что даже этим — своим молчанием — он грешен, потому что молчание означало промедление, а промедление было смерти подобно для каждого, кому он уже подписал негласный смертный приговор.
— Что ж… Хочешь смотреть — смотри, но умоляю, не ищи мне оправданий и… Лайя, — Влад поймал её взгляд своим и лишь убедившись, что она ему внемлет, озвучил свою просьбу. — Держись позади меня. Ради твоей безопасности и моего спокойствия — да, но также из-за этого, — он взял ее за руку, прижался ладонью к ладони и осторожно переплел их пальцы, акцентируя внимание возлюбленной на том, что она могла воспринимать как полноценную, должную частицу себя. Ее ладонь, ее изящные тонкие пальцы сияли изнутри лёгким лазурным свечением. — Твоя сила мне не вредит, ведь отныне мы… связаны кровью, но для прочих тёмных твой свет по-прежнему может быть губителен.
После этого предупреждения Лайя впервые задумалась, чтобы уйти. Вовсе не потому что отказывалась от своих слов и своего желания быть рядом с мужем, а потому что её присутствие могло вредить другим, лояльным власти Влада.
С другой стороны… ведь куда больше её волновал сам возлюбленный, а не его титул. Поздно. Поздно метаться, когда выбор сделан, Лайе стоило бы поскорее избавиться от этой скверной привычки из прошлой жизни.
— Я сделаю, как ты просишь, — Лайя чуть заметно склонила голову, выражая свою покорность, но Влад тут же властно вздёрнул её подбородок двумя пальцами, и девушка вынуждена была столкнуться с бушующим в его взгляде огнём неодобрения. Он прижался губами к её губам, запечатлевая на них торопливый, скомканный, в какой-то мере злой поцелуй.
— Не знаю, помните ли вы об этом древнем обычае, моя Княгиня, но лишь равный равного имеет право целовать в губы. Не склоняйся ни перед кем и особенно — предо мной. Никогда!
С этими словами Дракула оттолкнул девушку в тень своей спины, а сам, напротив, шагнул ближе к краю площадки.
Мужчина всё ещё ощущал внутреннее сопротивление демонстрировать возлюбленной… подобные неприглядные аспекты своей тёмной сущности, даже учитывая всё то, чему она уже успела побывать свидетелем. Но силой принуждать её уйти было выше его сил, поэтому он вынужден был быть тем, кем был, прямо у неё на глазах.
— Îndemn! <span class="footnote" id="fn_28897284_3"></span> — он провозгласил, пустив во тьму волну вибраций.
На звук его голоса, как верные борзы̀е, мгновенно слетелись летучие мыши и, поборов внутренний протест, мужчина позволил себе обернуться, влившись в единый ультразвуковой поток. На его зов неизбежно откликнулись и другие — вскоре вся площадка заполнилась разрозненными всполохами, а звуковой высокочастотный эфир наводнили короткие доклады о промежуточных результатах сражения. Однако, Влад вызвал их не за этим. Вернув себе телесный облик, он жестом велел остальным сделать то же самое. По мере того, как отдельные стаи рукокрылых и сгустки тёмной энергии обращались в мыслящих человекоподобных существ, в Дракуле росла лишь одна потребность — уберечь Лайю, которую ещё сутки назад он бы и в дурном сне не помыслил знакомить со столькими тёмными одновременно. И эта потребность защитить свою величайшую ценность слишком очевидно затмевала разум, требуя без предупреждения, без всяких приказов загнать тьму обратно в положенное ей измерение, развеять тучи и сжечь их всех до единого под губительными лучами солнца.
— Mea domnit <span class="footnote" id="fn_28897284_4"></span>, — лёгким поклоном напомнил о себе, а заодно и об остальных собравшихся один из его военачальников, стоявший в первом ряду.
— Я вызвал вас, чтобы предупредить, — начал Дракула без всякой преамбулы. — В ваших венах — благородная кровь, которая даёт вам достаточную власть над тёмными инстинктами, чтобы вы покинули поле битвы, отказавшись от крови. Это не будет считаться предательством и дезертирством. Вас не станут преследовать. Даю вам слово. В противном случае, — Влад выдержал паузу, тем самым выказывая серьёзность своих намерений и полноту угрозы, — вы умрете.
— Dar mare duce…<span class="footnote" id="fn_28897284_5"></span>
— Решение окончательное, — в голосе Влада зазвенела знакомая повелительная сталь, исключающая любые протесты как явление. — Я не приказываю. И не прошу. Я лишь предупреждаю, по мере возможного отвечая преданностью на преданность. У низших из нас, увы, подобной привилегии нет, как и способности управлять своими инстинктами. Они зверям подобны, спущенным с поводка, вы же ближе к людям. Используйте шанс, если посчитаете нужным.
— Но ведь это же настоящее безумие — остановить наступление, когда победа почти у нас в руках. Орден разобщён и как никогда слаб! — взгляд говорящего в тени капюшона был едва заметен и практически не читаем, но по потустороннему промелькнувшему отблеску — своему отражению в чужих глазах — Лайя поняла, куда именно он смотрел. — Или… стоило четырёхвидным выродкам прислать Господарю красивую деву на заклание, как…
Предотвратить дальнейшее неизбежное развитие событий Лайя не могла, даже если бы хотела, а её желания на тот момент оказались слишком противоречивыми. Тёмный вихрь взметнулся, в одно мгновение оказавшись рядом с дерзнувшей перечить фигурой. Молниеносное движение — и Влад зажал чужую шею в захват мощных, закованных в доспехи рук, прижав тело спиной к своей груди.
— Вы вправе считать меня безумцем, предателем и недостойным, — надежно фиксируя жертву, он обратился к остальным наблюдателям. — Вы вправе не подчиняться моим приказам и не признавать меня своим Господарем. Но никто, — его вновь охрипший голос задрожал от едва сдерживаемого, рвущегося наружу из глубин груди рычания, — слышите меня?! Никто не посмеет выказать неуважение, — единственное движение — и рука Влада буквально пробила чужую спину и грудь одним ударом насквозь, сжав окровавленными когтистыми пальцами вырванное сердце, — ей! — продолжая смотреть прямо перед собой, в многочисленные лица собравшихся, он швырнул тело за край площадки так, словно оно ничего не весило. — Иначе великое колосажение после битвы с Данешти перестанет считаться самым грандиозным. Прочь! — он сделал в воздухе жест гонения, после чего его тело вновь утратило чёткие очертания. Обратившись тёмным всполохом, он дуновением ветра вернулся на своё прежнее место перед Лайей. Телесный облик возвращался к нему медленно, неохотно, словно тьма никак не хотела выпускать его из своих цепких объятий и даже то, что она в итоге отпустила, было всё ещё бесконечно далеким от человека: со спины Лайе отчётливо видились заостренные вытянутые уши и два огромных крыла, с сероватой сетью прожилок на кожистых перепонках, натянутых между костяными выростами.
Бёрнелл была слишком сосредоточена на единственном, для себя важном, чтобы обращать внимание на фон и остальных, но полностью отключить свои чувства она не могла. В её периферическом зрении тёмные исчезали, один за другим, кто-то в церемонном поклоне, обернувшись стаей рукокрылых, кто-то просто обратившись всполохом тьмы. Когда на площадке остался последний, Влад неожиданно остановил его движением руки.
— Mane, de ce nu a venit Noe? <span class="footnote" id="fn_28897284_6"></span>
Высокий мужчина с русыми волосами, к которому обращался Влад, потупил взгляд, медля с ответом, при этом весь его вид говорил, что он знал, чего могло стоить ему промедление. Наконец он поднял взгляд на Господаря, но от Лайи не укрылось, как его бледные глаза, не выражая ничего конкретного, украдкой вскользь прошлись по ней.
— Дозвольте говорить при светлой госпоже, владыка.
Подобное обращение где-то глубоко в душе Лайи отозвалось удивлением. Стало быть, он осознавал, кто она?
— Дозволяю! — нетерпеливо огрызнулся Влад, сопровождая слова соответствующим резким движением ладони.
Мане помолчал еще буквально секунду, но затем, боясь накликать на себя праведный гнев Господаря, заговорил:
— Провидец слишком много знал. Даже если бы у него был шанс, — вновь скользящий взгляд по Лайе, — достопочтенный Белый Орден не оставил бы его в живых. Но можете быть уверены, даже здесь светлейшие не замарали рук. Локид был ранен кем-то из наших. Он расходовал слишком много сил, и наши же, низшие, его добили, — мужчина низко опустил голову, сжав одну ладонь другой. — Прошу меня простить за дурную весть, владыка.
«Неет! — отчаянно запротестовала Лайя в собственных мыслях. — Нет… Как же… Я же видела его живым, и… Этого не может быть!»
— Оставь нас! — повелительный, холодный и совершенно безэмоциональный голос Влада больше напоминал утробное рычание раненого зверя. В каменную площадку ударило одновременно три разветвившиеся молнии, испепеляя камень, как бумагу.