Часть 21 (1/2)
Мощный удар откуда-то извне проломил потолок прямо над их головами. Взметнулась пыль, посыпались обломки и ещё прежде, чем последний из них успел упасть, Мехмеда вздернуло вверх, отшвыривая прочь от Лайи. Но не успел он оправиться, как по обеим сторонам его плеч обрушились две мохнатые лапы, загребая в захват изогнутыми когтями, стягивая и следом же вспарывая одежду и кожу под ней, как горячий нож режет мягкое масло. Влажно клацнули огромные челюсти, человеческая голова целиком исчезла в пасти зверя, а клыки сомкнулись на внезапно ставшей слишком короткой шее. Единственное смазанное движение, взмах косматой рыжей гривы — и обезглавленное тело, как марионетка с обрезанными ниточками, рухнуло к ногам Лайи, заливая пол вокруг густой, тёмной кровью.
Бёрнелл, даже не ощущая реальной слабости в ногах, беспомощно сползла по стене вниз, поджав колени к груди и стараясь не смотреть на увеличивающийся кровавый ореол, неизбежно подбирающийся всё ближе к подолу её плаща.
— Прости, Ласточка, — неопределенное время спустя где-то над её головой раздался хриплый, немного надломанный голос. — Я предупреждал его ещё после того, как мы на голову разгромили турок под Албуленом <span class="footnote" id="fn_28897284_0"></span> — второй раз пощады не будет. А ты дала ему гораздо больше одного шанса, в прошлом и даже настоящем, и ни одним из них он не воспользовался.
— Аслан… — дрожащим голосом произнесла Лайя, несмело подняв голову. Несмотря на то, что ушами девушка слышала обычный человеческий голос, подсознательно она всё ещё ожидала и боялась увидеть над собой огромную львиную морду, истекающую кровавой слюной и, не исключено, ошметками внутренностей разодранной добычи.
Но льва уже не было, а вместо шерстяной косматой гривы на ветру развивались обычные человеческие, средней длины волосы, слегка вьющиеся. Вместо морды хищника на Лайю внимательно, чуть настороженно смотрели знакомые глаза, со знакомого конопатого лица. И только губы, как и пасть зверя, ещё были алыми от крови, за спиной, насколько Лайе хватало глаз, виднелись огромных размеров крылья с золотистым оперением, закрывающие собой разом всю пробоину в потолке, а над рыжей макушкой на фоне черного небосвода парил полупрозрачный, переливающийся золотом венец.
— Понимаю, после такого представления сложно в это поверить, но… я не укушу, Лайя, обещаю, — он опустился ниже, доверительно протянув Бёрнелл руку, раскрытой ладонью кверху. — Только не тебя.
— Аслан! — ощущая, как внутри постепенно ослабевает эффект первого впечатления и отпускает страх и боль за судьбу Мехмеда, Лайя ухватилась за протянутую руку и, рывком подскочив на ноги, абсолютно не думая, что творит, ведомая лишь переполнившими ее в один миг эмоциями, кинулась мужчине на шею. — Лео, как я боялась, что навредила тебе!
Несколько опешивший от такой реакции Нолан осторожно приобнял девушку, отвечая на её пылкие объятия.
— Ятаганом меня насквозь проткнул тёмный, а навредила ты? Скажешь тоже! Ты спасла меня, Лайя!
— Они сказали… — девушка неуверенно запнулась. — Сказали, я погублю тебя своей попыткой.
— Ты не способна губить, Лайя. Даже испуская последний вдох, я это знал. Поэтому сделал, как ты просила, не выдержал твоих умоляющих слёз. Да и потом, на вас здесь столько всего свалилось разом! Куда ж вы без меня… Не мог я пропустить всё веселье!
— Тебе бы только повод дай… для веселья, — всхлипнула Лайя, чувствуя, как её губы, дрожа, сами изгибаются в улыбке. Но звуки битвы ни на мгновение не оставляли в покое её чувства, и она уперлась ладонями мужчине в грудь, вынужденно отстраняясь. — Лео, там Влад и…
— Знаю, — Лео посмотрел сразу в нужном направлении, точно слышал всё наравне с Лайей, и девушка ощутила, как большая горячая мужская ладонь где-то там внизу ободряюще сжала её руку. — Что ж, пора и нам своё авторитетное мнение сказать. Зря что ли мы крылья отращивали? — Нолан с хитрым прищуром посмотрел Бёрнелл за спину и нахмурился, вопросительно изогнув чёткую рыжую бровь. — Не тушуйся, Ласточка, расправляй свои крылышки, кто бы что ни говорил, они прекрасны! Не мокнут под треклятым дождём, к тому же…
— О чём ты? — Лайя непонимающе нахмурилась, сильнее прежнего испытав необходимость заглянуть себе за спину.
— Извини, айфон у меня не с собой, так что сфоткать не смогу, придётся на слово поверить, — Лео отошёл назад и немного в сторону, чтобы Лайя могла видеть его оценивающий взгляд на её спину. — Они у тебя кожистые, нетопыриные, как у Влада. Только белые-белые…
— Лео, прекрати! — возмутилась Лайя, уже готовая его стукнуть. Даже Ноэ и тот в некоторых вопросах проявлял большую серьезность. — Я не маленькая девочка, а ты всё клоуна изображаешь, лишь бы меня не расстраивать.
— Я без пяти минут обернулся в здоровенного крылатого льва и отгрыз голову демону, какая клоунада, Лайя, сжалься!
— Но… — девушка еще собиралась спорить, но внезапно поняла, что водоворот происходящего начал неотвратимо засасывать ее в пучину неопределенности и непонимания. — Не могут они быть… белыми, никак не могут, это…
Лео успокаивающе положил руки ей на плечи и внимательно вгляделся в глаза.
— Давай решать проблемы по мере их поступления. Разбираться с последствиями и с тем, что и с кем из нас не так, будем после.
Лайя только отрывисто кивнула, стараясь максимально сконцентрировать все свои чувства. Все её тело постепенно наполнилось разрывающей мощью и неподконтрольной, неуёмной болью, от которой невыносимо хотелось кричать на разрыв лёгких, но, стиснув зубы, девушка терпела.
— Я… я чувствую его, — процедила Бёрнелл, не размыкая челюстей и часто-часто моргая в попытке отличить то, что непосредственно видели её глаза, от мелькающих образов в голове. — Я могу видеть… его глазами. Но он… он не чувствует меня.
Каждый раз, когда Лайя предпринимала попытку позвать его в собственных мыслях, она натыкалась будто на сплошную непроницаемую стену.
Звон оружия оглушал, казалось, будто острия копий мелькали в считанных сантиметрах от её собственной головы, и она своими собственными глазами видела изменённые облики двоих нелюдей: одного — с оперенной головой орла, стремящегося выклевать глаза, другого — с вытянутой бычьей, увенчанной рогами, способными пронзить насквозь не хуже серебряных копий.
Влад сражался один против двоих одновременно, его силы питала всепоглощающая, поистине нечеловеческая ненависть, бой продолжался на равных уже довольно долго, но это всё равно было лишь вопросом времени, прежде чем кто-то ослабеет, и это предрешит исход.
— Убьёте его — часть силы, сокрытая внутри него вместе с ним не погибнет и без пристанища не останется, — внятно и чётко вдруг заговорил Лео, обращаясь будто в пустоту, хотя на самом деле те, к кому он обращался, его прекрасно слышали, и его внутренний лев это знал, как знал и истинность того, о чём говорил. — Сорок четвёртый только этого и ждёт! Смерти Дракона, чтобы он перестал быть препятствием, чтобы вся тёмная мощь слилась воедино в одном сосуде и сосредоточилась в одних руках. Мы сами создадим себе непобедимого врага!
«Марк?! Как?»
«Лев? Откуда…»
Один из светлых всполохов отвлёкся на мгновение — и этого оказалось достаточно, чтобы волна тёмной энергии пробила защитную скорлупу его ауры и отбросила далеко назад, на самый край смотровой площадки, почти сбрасывая в пропасть.
«Лука!» — в мыслях между ними это было имя, а на слуху прозвучал лишь истошный орлиный вскрик. В очередной раз, высекая искры, скрестились орудия, и под отчаянным ударом копья меч впервые предал своего хозяина, расколовшись на две половины…
Наблюдая за происходящим сквозь призму безумия Влада и слепо следуя за чутьём, Лайя вышла на смотровую площадку и впервые за всё время взглянула на бой с близкого расстояния, своими собственными глазами. Отразив блеск молнии, копье взметнулось в воздухе, на мгновение став почти невидимым, а затем замерло коброй в смертельном броске, серебряным наконечником в дюйме от шеи Влада…
Клыки же самого Влада, обнаженные в оскале, застыли, готовые в любой момент сомкнуться на чужом горле. В этой схватке не было победителей, один другого готов был лишить жизни… не жизни даже, ведь скорее всего, кровь помогла бы Владу исцелиться, но последних, погибающих во тьме от боли и отчаяния остатков человечности в истерзанной, измученной душе.
— Брось оружие, Иоанн, — осторожно, но властно велел Лео, медленно выходя из тени вперёд Лайи, но непременно так, чтобы на прямой обзора она оставалась хорошо видна. — Оно никому спасения не принесёт.
— Влад! — позабыв всякую осторожность, не дожидаясь исполнения приказа, Бёрнелл бросилась к обоим воинам, замершим в ожидании каждый своего смертельного удара. Но стоило ей сократить дистанцию, а Владу — почуять отвлечение врага, как он мгновенно обратился чёрным вихрем, верещащим высокими частотами, и отлетел вне зоны досягаемости, за край смотровой площадки и вверх, выше роста, откуда он мог обеспечить себе лучший обзор на происходящее. Из бесформенного чёрного облака постепенно оформилось отдалённо похожее на человеческое тело, с посеревшей, перевитой мышцами и канатами вен кожей, с двумя громадными кожистыми крыльями за спиной, легко поддерживающими тело в воздухе.
Его взгляд оставался подернут пеленой черноты, а черты лица — искажёнными в боевом оскале, не позволяющем прочесть чувств, но Лайе и не обязательно было их видеть, она пропускала его эмоции через себя, утопая в сплошном потоке неверия, отрицания и запредельной боли, которую причиняла каждая малейшая попытка позволить себе надежду.
Его надежда умерла. Умерла у него на глазах, умоляя о спасении, а он ничего… абсолютно ничего не мог сделать!
— Влад… — не чувствуя под собой ног, Лайя сделала ещё несколько шагов к краю, протянув ему руки. Если он и чувствовал себя вне зоны досягаемости, стараясь оградиться расстоянием от того, во что боялся поверить, то Лайя больше не намерена была с этим мириться. И даже если бы она хотела остаться на земле, внутренний порыв сблизиться, окончательно уничтожив между ними все возможные преграды, ей бы этого просто не позволил. Поэтому, свободно шагнув с края в пропасть, девушка позволила волне ультразвука себя подхватить, а крыльям — раскрыться. Где-то там, за спиной они тихо шелестели, легко сопротивляясь порывам ветра. Взмах, другой — и вот уже не стало между ними воздушной пропасти, метры превратились сантиметры, а скоро и их не стало. Не дожидаясь заторможенной, опьяненной болью и чувством вины реакции, Лайя просто обвила руками его шею и прижалась к нему всей собой крепко-крепко, давая ему себя почувствовать. Спрятала бы лицо на плече, но мешала шипастая броня, поэтому она просто нашла губами его заостренное кверху ухо и зашептала. Их молитву, их клятву, сочинённую Румѝ <span class="footnote" id="fn_28897284_1"></span> задолго до встречи их душ, но словно бы для них единственных: — Зачем разделять то, что было и будет, зачем забывать нашу прошлую жизнь? Клянусь, и грядущее нас не погубит! — девушка запнулась, пытаясь совладать с немилосердно дрожащим голосом. — Ты только за душу… — Лайя всё-таки всхлипнула, прикусив себя за губу. — Покрепче держись!
Сначала он молчал и никак не отвечал ни на слова, ни на объятия, а затем его грудь, под всеми слоями брони, которыми он себя окружил, крупно вздрогнула, и из её глубин, будто это само его сердце произносило слова, зазвучал его низкий, грудной голос — ещё не прежний человеческий, но уже и не высокочастотный, сводящий с ума вопль.
— И в этой… и в прошлой, и в будущей жизнях… мы были и будем с тобою всегда! — его руки медленно сомкнулись на талии Лайи, и он глубоко, прерывисто вдохнул — воздух со свистом и клекотом наполнил его грудь, оседая в лёгких ни с чем несравнимым ароматом той самой, единственной жизни, которую он узнал бы среди миллиардов других, по одному дуновению ветерка с одной частичкой её запаха.
— И пусть исчезают эпохи и люди… — Лайя продолжала отчаянно прижимать его к себе, подсознательно желая слиться с ним в единое целое, чтобы больше никогда, никто, никак не смог бы их разлучить, заставив пережить агонию утраты.
— Моя ты навеки! — прошептал Влад своим обычным, хотя и немного хриплым голосом. — Моя ты… жена.
Даже зная, что он этого, скорее всего, не видел, Лайя была способна лишь иступлено кивать в подтверждение и глотать душащие её слёзы.
— Да, это я, Влад… Я здесь, я… жива! — сделав над собой неимоверное усилие, Бёрнелл отстранилась, чтобы посмотреть на возлюбленного, чтобы он тоже смог увидеть её лицо и убедиться. — Тебе не нужно мстить, — Лайя коснулась любимого лица, посеревшего и испещренного сосудами, вначале несмело, но, едва осознав возможность, она стала касаться его обеими руками, беспорядочно и бесконтрольно, не в силах остановить себя, оглаживая обнаженными пальцами острые скулы, щёки, контур губ, и даже не помышляя о том, почему отныне она могла делать это так просто. Она могла! И делала! И готова была делать это хоть целую вечность. — Не нужно никого убивать. Я жива. Я с тобой, любимый, — по её щекам безостановочным потоком потекли невыплаканные слёзы за всё пережитое, голос окончательно сорвался на бессвязную мешанину из отдельных звуков и всхлипов. — Ты можешь… пре… прекратить, тебе больше не… не нужно… не нужно убивать, — девушка с новой силой впилась в мужчину руками, как в единственный островок безопасности посреди штормового моря, и прижалась к его груди, чтобы спрятать зарёванное лицо. — Остановись, Влад, — взмолилась Лайя, невидящими глазами вглядываясь в окружающую их тьму, по велению Господаря словно ткущую вокруг них двоих защитный кокон, чему нисколько не мешал её свет. — Прошу, отзови свою армию. Невинные не должны погибать.
Дракула, которому должно было быть дорого каждое произнесённое любимой слово, будто вовсе её не слышал, продолжая прижимать к себе дрожащую, по-прежнему кажущуюся непозволительно хрупкой фигурку. Он слышал, как часто билось её, вновь живое сердце, чувствовал ток крови во всём её трепещущем теле… Его руки, его взор стремились проникнуть под одежду, чтобы всё-всё проверить, убедиться, что страшной раны больше не было, но, на самом деле, всё, что он мог сейчас себе позволить, это медленно, с ювелирной осторожностью сдвигать руки вдоль её тела, с талии выше, пока на спине, ниже рельефа лопаток не наткнулся на основания двух крыльев, столь же реальных, сколь и эфемерных, сотканных, как и его собственные, не из плоти и крови, а из энергии…
Неправильно. Всё это. Опьяняюще, страстно, эгоистично и непреодолимо желаемо, но неправильно. Так не должно было случиться!
Его взгляд, обречённо скользящий по лицам заклятых врагов, которых ещё совсем недавно Дракула мечтал заживо растерзать, встретил взгляд друга… в стане врагов. Аслан. Или всё же Лео, но с мудростью своего прежнего воплощения в навсегда утративших юношеский задор зелёных глазах, смотрел прямо на него, будто только и ждал возможности быть замеченным, а когда Влад ее наконец-то предоставил, адресовав другу немой вопрос сквозь разделяющее их пространство, Нолан без промедления кивнул, отвечая. Не явно, но отчетливо заметно. Мол: «Правильно-неправильно, должно-недолжно, а такова реальность, и вот он я, в очередной раз толкаю любимую душу в твои объятия кровожадного монстра, лишь бы твоя тёмная не упокоенная душа перестала терзать грешное человечество и обрела покой…»
— Хотя какое там… — присвистнул Лео уже вслух, подняв глаза к затянутому небу, изрезанному ветвистыми вспышками. — Покой в ближайшее время нам будет только сниться.
Пересилив себя, Влад нехотя разомкнул объятия одной руки вокруг Лайи и осторожным жестом дал Льву позволение приблизиться. Только ему. Другую руку он охранительным жестом положил Лайе на затылок, прикрыв её, насколько это позволял размах её собственных крыльев, своими крыльями.
Подсознательно все его естество противилось тому, чтобы отдалить её от себя хоть на один лишний сантиметр. Да после случившегося, после того как мог лишь беспомощно смотреть на её смерть, Влад бы и в освящённую клетку ее готов был посадить, как единственную в своем роде райскую птицу, но… от него самого никакая клетка не защищала, и если уж кому-то он и мог доверить её жизнь и безопасность, то это Аслану. В любое время, при любых обстоятельствах.
— Лайя, — Дракула осторожно попытался отстраниться, но когда она этого не позволила, он проявил большую настойчивость, поймав лбом её лоб. — Девочка моя, любимая жена моя… — Влад обхватил её лицо ладонями. — Я сделаю всё, что ты попросишь, остановлю любую армию, мир к твоим ногам склоню… Но лишь зная, что ты в безопасности.