Часть 18 (2/2)

Впереди простирался длинный коридор, ведущий из западного крыла замка к центральной лестнице главного холла. Лайя, которая прежде и не подозревала, что ей может быть свойственно стратегическое мышление, вдруг отстраненной частью сознания подумала, как опрометчиво было бы идти прямиком к центральному входу. С другой стороны, не было гарантий, что в других местах поджидала меньшая опасность, не помноженная к тому же на приличную высоту до земли, а замок рушился, никто явно не беспокоился о его целостности, а значит и серьёзно охранять подступы к нему никто не станет.

Но вот… Знакомая реставрированная лестница, по бокам от которой во мраке, прорезаемом частыми вспышками молний, утопал гостеприимный некогда готический интерьер холла. Внизу — массивные двойные двери, не повреждённые и не распахнутые настежь, как можно было ожидать, но приоткрытые, и эта небольшая щель — точно врата в преисподнюю, завывала ураганным ветром, плакала навзрыд проливным дождём и издавала отдаленно знакомые, но от этого не менее чудовищные, ни с чем несравнимые звуки грандиозного сражения.

— Кэти, постой! — застыв посредине лестницы, Лайя произнесла предостережение вслух — и звук её собственного голоса в одночасье изменил окружающую действительность, перекрасив её в контрастные оттенки ультразвуковых частот.

На неопределенное время Бёрнелл ослепило и оглушило переизбытком информации, которая слеталась со всех сторон к её органам чувств, подобно летучим мышам, незримо сопровождающим каждый её шаг. Она будто обрела способность видеть их глазами, видеть слишком многое, даже сквозь прочно стоявшие несущие замковые стены. Она слышала слишком чутко, невзирая на расстояние, осязала, кажется, каждой клеточкой своего тела, слишком остро. Как воздух даже внутри замка насквозь пропитался озоном и дождевой влагой, как к этим запахам примешивались тяжелые и душные, в чём-то схожие между собой ароматы нагретого металла и крови…

Там, снаружи, мечи скрещивались с мечами, из металла высекая искры, а из уязвимой плоти — кровь. Сливаясь в единый низкий гул, бились сердца живых, тёмные и светлые всполохи аур соединялись в смертельном танце, ярость поражений звучала на одной ноте с триумфальными возгласами побед. Боль и эйфория, трусость и храбрость — всё это сплавлялось воедино в гигантском котле войны, подогреваемом огнём, высекаемым миллионами вольт электричества, раз от раза неустанно бьющими о каменную твердь.

Попросту не осознавая масштабов происходящего или же смело их игнорируя, Кэти бросилась по лестнице вниз. Предчувствуя опасность и боясь не угнаться, Лайя кинулась за ней следом, протянула руку, хватая за плечо… Нолан попыталась вывернуться, и они обе покатились бы кубарем вниз в бессмысленной борьбе друг с другом, но заревом полыхнула ярчайшая вспышка — и словно по воле кого-то свыше, за ними наблюдавшего, очередной разряд, низвергшийся с небес чужим, уже давно не праведным гневом, ударил прямо в проход, прочертив на массивной вековой древесине гигантский знак молнии — дымящийся, тлеющий, активно разгорающийся в открытое пламя, разом перекрывшее все возможности выбраться наружу. Чем больше Кэти в отчаянии пыталась найти лазейку, тем более агрессивным становилось будто бы живое пламя, пышущее жаром и издевательски выплясывающее адскую ламбаду прямо перед их лицами.

— INRI! — внезапно прозвучавшее откуда-то из-за их спин слово-подсказка эхом отозвалось в памяти Лайи. Однажды, в самую первую их с Ноэ встречу, когда на него набросился Носферату, Лайя могла поклясться, что слышала это же сочетание букв, с помощью которого Ноэ легко и быстро усмирил огонь опрокинутой лампадки. Только тогда она его даже не расслышала, не то что осмыслила или придала значение позвучавшим словам. Теперь она, оказывается, их помнила, они сами шли на язык, будто она всегда их знала.

— Ноэ?! — Лайя резко обернулась, даже не пытаясь скрыть радостного облегчения от того, что бес снова был с ними.

— Igne… — Локид, как снискавший славу и признание артист, раскинул в стороны руки. — Natura, — он медленно спускался с вершины пустующей лестницы, на каждой следующей ступени звучно чеканя слова. — Renovatur, — сойдя с последней, он направил раскрытые ладони к беснующему пламени. — Integra! — его повелительный голос на мгновение, казалось, сумевший перекричать рёв необузданной стихии, разнесся в пространстве двойным мощным эхо.

Повинуясь усмиряющей его силе, огонь стремительно угасал, сходя на нет и оставляя за собой лишь крохотные стелющиеся вдоль порога языки и тлеющие красноватые искры. Но едва путь был очищен от пламени, как следом за ним ожидало другое, прямо противоположное препятствие — сплошная завеса тумана. В лицо Лайе, едва сделавшей первый шаг в направлении выхода, как из хамама, пыхнуло влажным жаром испарённой огнём воды. Рядом замерла растерянная Кэти, которую звуки ливня пугали, очевидно, гораздо сильнее огня.

— Настоящие мужчины не плачут, чертовски верно сказано, — заметил Ноэ, напряжённо вглядываясь сквозь дверную щель в хлещущий снаружи дождь и одновременно подходя ближе, чтобы встать на шаг позади Лайи, за её спиной, как преданный телохранитель. — Они устраивают всемирный потоп, пользуясь слабостью своих врагов, и топят их заживо, — бес скосил взгляд на Кэти и с совершенно неуместной и необоснованной по мнению Лайи злобой шёпотом произнес: — Как котят в большом ведре.

Кэти, конечно же, всё услышала и безошибочно приняла на свой счёт, но ни храбрости, ни ярости это ей не добавило. Она опустила голову и крупно вздрогнула всем телом, так что у Лайи не осталось никаких сомнений в том, что дождь, ещё даже не успевший достать их под крышей замка, порог которого они ещё не переступили, разом смыл с младшей Нолан всю спесь и боевую ярость, превратив юную львицу обратно в девочку-подростка, напуганную и совершенно сбитую с толку происходящим.

— Вода мочит шерстяной покров и оперение крыльев, — шепнул Ноэ, заговорщицки прикрыв себе рот рукой, как если бы выдавал чью-то строжайшую тайну. — Это значительно ослабляет древних воинов и постепенно делает их совершенно небоеспособными, поэтому боязнь воды на уровне инстинкта заложена в подкорку даже у тех из рода, кому летать не дано.

— Лео… — Кэти выглядела совсем отчаявшейся и готовой вот-вот разрыдаться. — Я не вижу его… — пытаясь вглядываться в происходящее снаружи, она обхватила голову руками. — Вода мешает, она размывает след, я… ничего не вижу. Не чувствую его…

Лайе же впору было хвататься за голову, потому что она потенциально могла видеть всё, её зрению, как и остальным её чувствам, ни клочья тумана, ни дождь помехой не были. Достаточно было издать малейший звук, чтобы картина перед её глазами преобразилась… Но Лайя медлила, боясь того, что может ей открыться.

«Вы — свои. Всегда ими были и всегда будете. В независимости от того, кто в каком лагере однажды окажется…» — девушке вдруг отчётливо вспомнились эти слова, однажды сказанные Владом, и ей так отчаянно хотелось поверить в них — безусловно, безоговорочно — так же, как поверила она, будучи Лале. Вот только её глаза, все её чувства утверждали обратное, и от этого слишком очевидного расхождения ожидаемого с действительным становилось больно и… страшно.

— Что же ты творишь, Влад? — едва слышно прошептала Лайя в расцветающую росчерками молний и огнём пожаров темноту. Она в ужасе прикрыла бы себе рот рукой по старой привычке, но её голос отныне был надежным союзником, и она намерена была им пользоваться. Хотя бы им, раз все прочие возможности ей только предстояло в себе открыть. — Ты ведь дал слово…

Звуковые волны от её шепота, одна за другой, пронзали ночь и сплошную стену дождя, раскрывая их завесы перед Лайей как тяжелый бархат сценических кулис. За ним, на воображаемой сцене тёмные и светлые всполохи танцевали свой смертельный танец, сотни сердец бились, каждое в своём ритме…

— Кэти… — Лайя протянула девочке раскрытую ладонь, оставляя за ней выбор — принять поддержку или отвергнуть. В конце концов, они обе перестали быть теми, кем были при первой их встрече, обе теперь видели друг друга и окружающую реальность иначе, и с этим следовало считаться, это влияло на их отношения гораздо сильнее, чем малолетний возраст Кэти и синдром «старшей сестры» Лайи, которые прямо сейчас могли не значить вообще ничего. — Кэти, я хочу найти Лео. Пока не знаю, как, но я хочу остановить это безумие. Я должна. Ради этого я вернулась, — Бёрнелл продолжала доверительно протягивать Нолан руку. — Ты мне веришь?

— Мне страшно, — прошептала Кэти, протягивая Лайе свою руку, свободную от наруча-лапы, и неуверенный голос её утонул в раскате грома, так что Лайя скорее прочла её слова по дрожащим губам, чем услышала их.

— Я знаю, — понимающе шепнула Лайя в ответ и следом ободряюще улыбнулась. — Мне тоже страшно. Но это всего лишь дождь… — крепко сжав руку девочки в своей, Бёрнелл обернулась через плечо на Локида, подсознательно ища одобрения. Тот едва заметно кивнул, всматриваясь вдаль поверх их голов, и глаза его, как зеркала в иное измерение, отражали происходящее.

…А ещё смертоносные молнии, хаотично бьющие по целям без промаха, огонь пожаров, звон оружия, дикий рёв и звуки битвы ото всюду вокруг. А так — да, это был всего лишь дождь, хлещущий ледяными струями, как плетьми.

В наказание, в назидание, в отместку за боль, не знающую меры так же, как и вода, воистину словно стремящаяся утопить всё живое.

Первый шаг — он самый сложный, но, сделав его, переступив черту, Лайя устремилась вперёд, забыв о страхе, прямо по полю битвы, в которое превратилась изрытая ударами стихии площадка перед замком. Её вело чутьё, а взгляд её неустанно пронзал сплошную водяную завесу в поисках знакомых силуэтов…

Клинки скрещивались с клинками, поблескивая холодом серебра в отсветах молний, бенгальскими огнями из-под лезвий разлетались искры…

От очередного удара, нанесённого под сложным углом, меч выскользнул из потерявшей цепкость захвата мокрой руки и отлетел далеко в сторону, со звоном ударившись о каменную кладку и мгновенно затерявшись среди других сражающихся тел. Обезоруженный воин, из последних сил продолжая уворачиваться от бесконечных атак, побеждено упал на колени, закрывая голову рукой, в то время как другая его рука продолжала интуитивно нащупывать меч…

«Далеко. Слишком далеко!» — в отчаянии проговаривала про себя Бёрнелл, видя и пальцы, беспомощно скребущие по земле, и выбитое оружие, до которого воину было не дотянуться.

— Nu atingeți!<span class="footnote" id="fn_28804739_0"></span>— вскричала Лайя, не думая ни о смысле, ни о языке сказанного, лишь интуитивно стремясь отвлечь на себя внимание атакующих. Отпустив руку Кэти, она, как во сне, метнулась к сосредоточению окруженных аурами силуэтов. Движение далось необычайно легко, свободно и, не смотря на происходящее вокруг, до того естественно, словно пространство было лишь условностью, и для того, чтобы его преодолеть, вместе со всеми препятствиями на пути, Лайе достаточно было лишь пожелать.

Генри, который ещё мгновение назад казался так далеко, в один миг оказался так близко, словно они всё время стояли рядом. Вместо утерянного оружия, которое так упрямо искали чужие, в кровь содранные пальцы, Лайя подсунула ему под руку рукоять отцовского меча. Едва нащупав искомое, мужчина сжал кулак и с новыми силами поднял руку для атаки. Отточенным мощным движением по широкой дуге меч со свистом рассёк сперва воздух, а затем и тело ближайшего нападавшего, и того, кто был позади него…

Остальные, не ожидавшие от поверженного противника возобновления борьбы, отпрянули. Но не отступили, стремительно формируя вокруг Генри и Лайи кольцо оцепления, пышущее тьмой, исходящее боевой яростью и жаждой расправы.

— Ты?.. — с опозданием признав чье-то недопустимо близкое присутствие, мужчина, часто дыша и на каждом выдохе издавая угрожающие рычащие звуки, посмотрел на Бёрнелл как на восставшее привидение. Стоило узнаванию мелькнуть в его горящих глазах, как он вскинул руку с зажатым в ней мечом и расположил измазанное тёмной кровью лезвие меча горизонтально между их телами, тем самым обозначая дистанцию.

Но как-то отреагировать на это Лайя не успела. Отвлечение противника не осталась незамеченным, нечистый сброд, совладав с инстинктивным страхом, вновь атаковал, и Генри пришлось воспользоваться мечом по прямому назначению. Он перебросил рукоять из руки в руку, словно приноравливаясь, взвешивая, и почти сразу признал не своё оружие, но времени на выяснения не было — он резко взмахнул клинком, словно тот ничего не весил, рассёк воздух вокруг, оттесняя ближайших врагов, и яростно взревев, кинулся в бой. Ещё несколько противников упали замертво, пронзённые насквозь святой сталью.

Но их не становилось меньше, они не отступали, казалось, сопротивление их только злило, подначивая нападать с ещё большим остервенением.

— Генри!

В какофонии фоновых звуков, перекрывая их все, раздался зов и боевой клич, и порочный замыкающийся круг ударом меча снаружи разрубила ещё одна сильная рука, окружённая, словно бронёй, ярчайшей светлой аурой, отличающейся от всех прочих золотистым оттенком. Даже насквозь промокшие и безнадежно обвисшие по контуру лица, волосы Лео выделялись огненными всполохами во мраке ночи, источая как будто свое собственное потустороннее сияние.

Встав спиной к спине, оба льва объединёнными силами продолжили яростно рубить нечисть, не позволяя им вновь сомкнуть кольцо. Лайя ощутила себя совершенно потерянной в происходящем и при этом словно невидимой. Но оставаться незамеченной ей суждено было, увы, недолго. Синхронно со своим боевым товарищем плавно двигаясь по кругу, Лео обыскивал хищным взглядом пространство, из-за непроницаемой завесы дождя вглядываясь в изуродованные лица, но в один миг, когда у него появилась мимолётная возможность отвлечься, доверив Генри себя прикрыть, он повернулся достаточно, чтобы их с Лайей взгляды оказались на одной прямой…

Будь они прежними — людьми — не смогли бы увидеть друг друга, как не увидели бы ничего перед собой дальше расстояния вытянутой руки, но притяжение связанных от начала времён душ и обострённое чутьё было не обмануть.

Как только их взгляды пересеклись, мир вокруг обоих точно встал на паузу. Периферическое зрение, слух, адекватное восприятие опасности словно отключились, в одночасье сузив кругозор до одного единственного человека напротив, его фигуры, лица, глаз…

— Лайя?..

Девушка прочла собственное имя по едва шевельнувшимся губам, живо представив, сколько неверия, сомнений и страха могло прозвучать в этом голосе, если бы только он мог быть услышан за грохотом стихии и звуками сражения на фоне.

— Лео… — Бёрнелл интуитивно протянула к нему руки, совершенно отключившись от творящегося вокруг них, и Нолан, будто противоположный полюс магнита, отзеркалил её движение.

Они кинулись друг к другу одновременно, одновременно сжали друг друга в объятиях, и в тот самый момент, когда лицо Лайи уткнулось в мужскую грудь, когда она почувствовала его близость и его прикосновения, силу его сжимающихся вокруг неё рук, девушка впервые по-настоящему осознала себя живой, здесь, в этом мире, по эту сторону бытия.

— Лайя, — долго прятаться у себя на груди Нолан ей не позволил, мягко, но при этом настойчиво отнял, придерживая за затылок, и сам чуть отпрянул, чтобы видеть её лицо. Мига не прошло, как, запустив ладони в глубину капюшона, он обхватил с обеих сторон её лицо и, чуть приподняв вверх, чтобы разница в росте им не мешала, стал ощупывать её голову — вполсилы, несмело, как мираж, готовый вот-вот исчезнуть прямо под руками, развеяться наваждением и просочиться колдовской дымкой между пальцами. — Как? — полноценный вопрос застрял комом в его горле, а глаза неотрывно смотрели, переполненные неверием, непониманием и… страхом. — Что… — Лео ошарашенно моргнул, не прекращая глазами и руками исследовать закутанное в странное одеяние тело подруги. — Как это возможно?

Он смял плащ в кулаках, подтянув его и Лайю вместе с ним к себе ближе, его ноздри при этом расширились, глубже втянув влажный воздух, во взгляде промелькнуло недоумение, которое за считанные мгновения сменилось осознанием и, что хуже, узнаванием. Первые слабые намёки на подозрение и зарождающийся где-то глубинах его разума и души гнев промелькнули в ярко-зеленых ореолах его глаз, фокус взгляда моментально сместился куда-то Лайе за плечо. Не видя напрямую, но безошибочно чувствуя, девушка уже знала, что видел он там хозяина плаща. Подозрение моментально истлело в ярчайшей вспышке такой реальной, почти физически ощутимой, уничтожающей ярости, которую Лайя прежде ещё не замечала ни за Лео в настоящем, ни за Асланом в прошлом.

— Снова ты! — его голос гневным рычанием пророкотал у Лайи над ухом. — Что ты с ней сделал?! — он рванулся к Локиду, в гневе отталкивая от себя Бёрнелл, но девушка обеими руками накрепко вцепилась в широкие, бугрящиеся мускулами плечи, удерживая его на месте, а себя — рядом с ним, между разъяренным львом и бесом, который с момента воскрешения буквально стал её тенью и теперь скорее позволит заживо себя растерзать, чем ослушается данного ему Владом приказа.

— Ничего из того, чего бы я сама не хотела, — частящей скороговоркой, спеша опередить Локида, чей ответ бы только сильнее раздразнил хищника, проговорила Бёрнелл Нолану в ухо, а затем и в лицо, когда их взгляды снова встретились. Не скрывая гнева, он попытался отвернуться, вывернуться из сдерживающих объятий, но Лайя не позволила, осторожно коснувшись ладонью его мокрой щеки и заставляя посмотреть на себя. — Лео, — мягко позвала девушка, но, встретив сопротивление, добавила голосу настойчивости: — Лео! Лео, смотри же на меня… Это я. Клянусь, Лео, это я, — едва мужчина поддался, перестав уворачиваться, Лайя прильнула к нему вплотную и прошептала: — Умоляю, не сейчас. Где Влад? Нужно его найти…

Если Лео и хотел бы умышленно не ответить на вопрос, невербальное поведение его выдало, его взгляд из-под промокших слипшихся ресниц первым делом скользнул в сторону и… вверх, туда, куда сама Лайя свой взор ещё не направляла, безнадежно отвлеченная происходящим на земле. Но небеса отныне тоже были отнюдь не недосягаемой плоскостью, в которой могли разворачиваться события, равные по масштабам земным.

Запрокинув голову и плотно сжав губы, чтобы вода не заливалась в рот, девушка проследила взгляд друга. Там, где ещё совсем недавно её глаза могла поджидать лишь всеобъемлющая непроглядная тьма, воронкой опустившаяся на замок, и окруженная стеной дождя, она отчетливо видела в контрастных оттенках ночного зрения объёмную проекцию очертаний разрушенных шпилей, подёрнутую тонкой чёрной вуалью облаков… и вихри-вихри-вихри крылатых чёрных тварей, кружащие подобно стервятникам над полем брани.

Уже сквозь их заслон не было видно ничего, но когда картинка перед мысленным взором Лайи вдруг преобразилась, на мгновение ей показалось, будто она могла видеть… их глазами, осязать их чувствами, быть ими… Очередная волна ультразвука накатывала с неотвратимостью высокого прибоя. Бёрнелл уже готовилась нырнуть в него с головой, чтобы окунуться в происходящее там, куда не было доступа её физическому телу, привязанному к земле, но в один ничтожно короткий даже для её, казалось бы, всестороннего восприятия миг произошло то, что изменило всё.

Воздух прорезали одновременно несколько звучащих в унисон голосов — Ноэ, Генри и Кэти — разбивших приближающуюся волну ультразвука, как волнорезы разбивают морской прилив. Это были даже не крики, а отчаянные вопли, какими выкрикивают предостережения за секунду до… До чего?

Лайя вернула вопросительный взгляд к лицу Лео, пытаясь понять, что пропустила, но успела поймать на лице друга лишь мимолетное удивление, прежде чем резкое движение сильных рук, обхватывающих её талию, развернуло Лайю на сто восемьдесят градусов так, что они с Лео за долю мгновения поменялись местами. Мощный толчок в спину — и Нолана буквально вжало грудью в тело опешившей от резкой перемены положения Бёрнелл. Вжало чем-то твёрдым, большим, острым и… влажным, медленно растекающимся ощущением тепла где-то между их слившимися воедино телами.

Лайя резко выдохнула, не в силах даже в мыслях произнести, казалось, на веки забытое имя, и моргнула в неверии, замечая в считанных сантиметрах от своего лица ровно такой же удивленно-неверящий взгляд Лео и его чуть приоткрывшийся рот, брызнувший дождевой влагой Лайе на лоб. Холодные капли смешались с чем-то тёплым и густым, стекающим по лицу девушки вниз гораздо медленнее воды…

— Я же говорил, — раздался преисполненный триумфа голос у Лео за спиной, где еще пару мгновений назад стояла сама Лайя, самозабвенно разглядывая небосвод, — что однажды голова царя зверей украсит мой штандарт. И ты, мой сладкий лукум, станешь той, кто мне её преподнесёт.

— Мехмед?.. — прошептала глубоко шокированная Лайя, машинально проведя ладонью по своей щеке — подушечки её пальцев, как и близкие губы медленно теряющего равновесие Лео окрасились кровью. — Нет-нет-нет-нет-нет! Лео…

Но коллективное отчаянное: «Нет!» — ото всех, кто находился в этот роковой момент поблизости, означало лишь одно неизбежное, неизменное: «Да!» — скрытое в зловещей мстительной усмешке, тронувшей давно забытые, но от этого не менее знакомые черты лица за мгновение до того, как его тело растворилось во тьме так же стремительно, легко и безвозвратно, как это периодически любил делать Ноэ.

«Сколько ещё из них должно пасть жертвами вашего тщеславия?! — прозвучал в помутившемся сознании Лайи отчётливый, с характерным старческим присвистом голос, в один миг затмивший собой все прочие звуки извне. — Чтобы ты, вслед за своим супругом, осознала, наконец, одну простую истину. Вам не суждено править! Ни в этой жизни, ни в какой-либо другой!»