Часть 18 (1/2)

Лайя баюкала в объятиях плачущую Кэти, поверх её головы глядя на тело Нелы, после смерти принявшее прежний человеческий облик, и пыталась примириться с новыми истинами, меньше чем за сутки кардинально изменившими представление двадцатичетырехлетней девушки об устройстве мира. Удивляться было поздно, ужасаться — бессмысленно, отрицать — и вовсе глупо. Лео, совсем ещё юная Кэти… они тоже стали частью этого нового мира, познавая сокрытые в нём ужасы одновременно с Лайей, с той лишь разницей, что они не были причиной этих ужасов, а Бёрнелл была. Не только из-за Влада, но и из-за своего статуса, который, как ни парадоксально это признавать, был гораздо старше как самого Влада, так и их отношений в дружбе, а позднее — и в любви. Лайя была тем, кем была, даже если чаще не доживала до момента, когда могла вспомнить об этом, — древней душой, стражем Света, и ответственность за ныне происходящее уже давила на неё неподъёмным грузом, требуя принятия решений, ответных действий.

Слезами делу не поможешь, как и игрой в прятки в разваливающемся замке, который из надежного убежища уже давно превратился в смертельный капкан.

— Кэти? — осторожно позвала Лайя, ненавязчиво пытаясь отстранить девочку от себя достаточно, чтобы посмотреть ей в лицо. — Кэти, как давно ты видела Лео? Ты можешь его почувствовать? Узнать, где он сейчас?

Лайя допускала, что она бы, наверное, и сама могла, если бы хоть чуточку быстрее соображала, адаптируясь к своим новым возможностям. С другой стороны, до Кэти тоже важно было донести необходимость действовать, тем самым отвлекая её от медленного погружения в пучину затмевающей рассудок скорби. Какой бы хладнокровной и бесчувственной ни казалась эта мысль, оплакать погибших они всегда успеют.

— Снаружи… — Кэти надрывно всхлипнула, не до конца контролируя свой дрожащий голос. — У… у входа в замок. Он велел Генри и Неле меня за… защищать, а сам… — девочка вдруг резко отстранилась, спеша избегнуть объятий, и её блестящий от слёз, покрасневший взгляд, утратив чёткую фокусировку, устремился словно сквозь Лайю, куда-то в недоступную даль. — Он остался с ним! Он остался с… Басарабом! — обманчиво хрупкие девичьи руки сжались вокруг предплечий Лайи стальными тисками. Из груди ещё мгновение назад убитого горем, растерянного и напуганного подростка вырвалось ничуть не соответствующее возрасту гневное звериное рычание.

— Лайя, — голос Локида чуть в стороне за её спиной прозвучал так тихо, что Бёрнелл всерьёз засомневалась, вообще звучал ли он вслух и если всё-таки да, то в каком из миров, — можно тебя на минутку?

Самообладанию беса и его выдающейся способности сохранять буднично светский тон в сложившейся ситуации Лайя завидовала чёрной завистью.

— Он же один из них, — низко прорычала Кэти, насильно удерживая Лайю в прежней позе и не давая ей отреагировать на призыв. Радужки её глаз горели потусторонним светом, буквально прожигая пространство выше левого плеча Бёрнелл, её ноздри раздувались от частых вдохов, будто она чуяла сам запах опасности. — Он тёмный! Разве ты не видишь? Почему ты с ним?

Краем сознания Лайя давно поняла, что неудобные вопросы о её лояльности будут неизбежны. Она прямым текстом была предупреждена, что в её новом статусе, каким бы он в итоге ни оказался, её не примут с распростёртыми объятиями. Но неужели так скоро? И от кого первыми последуют эти самые вопросы? От ребёнка, который ещё вчера сам знать не знал о том, кто он, и что собой представляет окружающий мир?

— Кто он, я прекрасно вижу, не сомневайся, — уверенно ответила Лайя, про себя думая о том, что она знала о природе Ноэ, даже не имея способности видеть его ауру. — Он спас меня и только что убил себе подобных, чтобы спасти тебя.

— Спас? Ты это так называешь? — Кэти резко разжала руки и рывком отстранилась от Лайи, в её изучающем хищном взгляде мелькнуло явное подозрение. Ноздри снова часто задвигались, вдыхаемый воздух угрожающе засвистел в её горле. — Кто ты? — Нолан в мгновение ока отскочила на добрый метр назад, хищно оскалившись в сторону Бёрнелл. — Что ты?

Локид, будто нарочно подливая масла в огонь, раздосадовано присвистнул.

— Вот как раз об этом, — он выдержал тактичную паузу, — я и хотел поговорить.

Лайя, как могла, пыталась сдерживать свою собственную потребность в понимании и растущую в геометрической прогрессии тревогу за вероятный ответ на вопрос о её новой природе.

— Некогда разговаривать, — скользнув скорбным взглядом по телу Нелы, Лайя окончательно успокоила своё любопытство и поднялась на ноги, уверенная, что тема закрыта до лучших времён, но Ноэ резко переместился, вмиг оказавшись впереди, а Кэти отскочила ещё дальше, явно не одобряя своеволие врага, опрометчиво дразнившего её хищную натуру.

— На это время найти придётся, — Ноэ шагнул к Лайе, доверительно протягивая ей раскрытую ладонь, чтобы девушка могла заранее пресечь попытку вторжения в личное пространство. Что она с готовностью сделала, отступив на шаг и глядя на Локида с усиливающимся неодобрением. Подметив это, бес уже тренированным движением выставил перед собой обе раскрытые ладони в жесте капитуляции, однако взгляд его оставался настойчив. — Твоя одежда разорвана, твои мокрые волосы больше похожи на нечёсанную гриву, чем огненная шевелюра Нолана, ко всему прочему, ты в крови. Несколько неподобающий твоему положению вид, тебе не кажется?

Лайя смотрела на Ноэ, постепенно всё шире открывая глаза и искренне не зная, смеяться ей или ругать падкого до внешнего облика чертягу последними словами. Нашёл время думать о красоте!

— Поверить не могу…

— А ты поверь, — Ноэ бесцеремонно перебил её на полуслове и синхронно вильнул в ту же сторону, что и девушка, мешая ей себя обойти. — Я помню, что обещал не набиваться на роль твоего ментора, и от своих слов не отказываюсь, но, Лайя, хоть раз за всё время я дал тебе бесполезный совет?

Лайя промолчала, ведь ответ был очевиден и заранее Ноэ известен, как и многое другое.

— То-то же! — уголок его губы приподнялся в знакомой усмешке. Что-что, а цену он себе знал, чем мастерски и совершенно беззастенчиво пользовался. — Если папочка сказал, что нужно одеться по дресс-коду, — он сделал шаг к Лайе, в предвкушении потирая ладони, — значит, нужно одеться по дресс-коду, — глаза его при этих словах хитро заблестели, не предвещая ничего хорошего и совершенно не учитывая обстановку и происходящее. В конце концов, они ведь были не в гримёрке театра. Здесь люди погибали!

— Ноэ! — с искренним осуждением осадила Лайя, и, видимо, взгляд её при этом выразился гораздо красноречивее, потому что вся похабная развязность моментально улетучилась из поведения беса, и даже уголки его губ нехарактерно опустились вниз.

— Извини, неучтиво вышло, — он снова шагнул к Лайе, на этот раз с большей осторожностью, но с прежним энтузиазмом осуществить задуманное. Он звонко щёлкнул в воздухе пальцами, и в руке у него из ничего возник платок, на общем фоне непроглядного мрака режущий глаза своей снежной белизной. — Замри, — велел он, понизив голос едва не до шёпота, а затем легко коснулся гладкой шёлковой тканью щеки Лайи, аккуратными, но уверенными движениями стирая с её лица следы, которых сама девушка видеть не могла.

Кроме невинных прикосновений он, наверняка, делал что-то ещё с помощью своей бесовской магии, потому что Лайя, хоть и не видела себя, была почти уверена, что одним платком проблему не решить, если она взаправду выглядела так ужасно, как Ноэ описал. Прежде у неё не было возможности даже задуматься о своём внешнем виде, не то что себя осмотреть, а теперь, когда Ноэ буквально принудил её к этому, Лайя опустила взгляд, стремясь себя увидеть. И пришла в неподдельный ужас только от одних фрагментов, что оказались ей доступны из общей неприглядной картины. То, что она была босая, девушка уже успела выяснить опытным путём, но, кроме того, вся её одежда была разодрана в лохмотья, окровавленным тряпьём свисающие со стыдливо обнажившегося тела. На самом теле повреждений заметно не было, но от подтёков и пятен крови, чужой или своей собственной, это не избавляло.

Лайе вдруг стало ужасно стыдно, кровь прильнула к лицу, щёки загорелись. До слёз невыносимо захотелось чем-то прикрыться, а в идеале — найти воду и вымыться, отдраить кожу мочалкой до скрипа, лишь бы перестать быть похожей на мясника, без пяти минут разделавшего тушу на скотобойне.

— Господи Боже… — когда показалось, что хуже быть уже не могло, Лайю огорошило осознанием, что перед Ноэ она всё это время была практически нагой, ибо лоскуты мокрой ткани не скрывали вообще ничего.

Локид резко замер на очередном движении и вздрогнул, едва заметно изменившись в лице. Даже сгорая от стыда и смущения, Лайя быстро поняла свой просчёт со столь необдуманным упоминанием имени божьего, хотя Ноэ по этому поводу предпочёл вообще никак не высказаться, продолжив, как ни в чем не бывало, делать то, что делал. Ненавязчивым жестом он коснулся её волос, и в момент прикосновения девушка ощутила легкую щекотку от того, как волна демонической энергии окутала её локоны подобно рукам умелого стилиста.

Бёрнелл по-прежнему не считала подобное уместным, по любой на то причине, но выбора ей не предоставили, и она благоразумно решила, что если не будет сопротивляться и мешать процессу возражениями, драгоценного времени уйдёт меньше. И правда, Ноэ управился довольно быстро, но когда он, казалось бы, закончил и отступил, Лайя поняла, что по-прежнему одета в жалкие обрывки своей одежды. Лицо Ноэ при этом приобрело на редкость смущенное выражение, он отвёл глаза и с едва заметным подобием на услужливый поклон отступил на шаг назад.

— М-даа, определённо, не лучшая из моих работ, — самокритично прокомментировал бес скользнув взглядом в сторону, мимо лица Лайи. — Но обстановка, прямо скажем, не располагает к высокому творчеству и достойным эстетическим шедеврам, — Ноэ беспомощно развёл руками, оправдываясь, но на этом его жест себя не исчерпал. Расстегнув на себе широкий пояс, он виртуозно выскользнул из своего одеяния, галантно повесив его себе на руку, и с полупоклоном снова подступил к Лайе, подавая ей свой собственный, чёрно-белый, с золотым подбоем плащ.

Бёрнелл от неожиданности даже отпрянула, обратив на беса удивленный и непонимающий взгляд.

— Обещаю позже компенсировать свою некомпетентность любым нарядом на твой выбор, а сейчас прошу меня простить, — взгляд Ноэ резко стал таким, как если бы ему действительно было стыдно за свою неспособность предложить лучший вариант, хотя Лайя и не помыслила бы его ни в чём упрекнуть. — Учитывая всё большую непредсказуемость происходящего, я бы предпочёл поберечь свою энергию для чего-то более полезного, чем красивая тряпица, но в твоём нынешнем виде тебе категорически нельзя показываться на глаза остальным. И я сейчас не только о твоём достоинстве пекусь. Твои названные братья из Ордена и так излишне агрессивны, а станут ещё более агрессивными, когда увидят тебя ожившей раньше положенного срока, так что незачем усугублять ситуацию ещё и твоим… неподобающим обликом. Меньше будут знать — проще будет заставить их выслушать объяснения, прежде чем выносить тебе приговор. А это они страсть как любят: наказывать до преступления! Ну же, — Локид снова протянул ей плащ, — не королевские одежды, понимаю, но лучшего, увы, пока не предложу.

Лайе внезапно захотелось стукнуть его или хотя бы накричать за продолжающиеся неуместные оправдания, которые он высказывал таким тоном, будто и вправду чувствовал себя виноватым, но она сдержалась, спеша с запоздалой благодарностью принять то, что ей давали, точнее, со всей манерностью и галантностью на неё надевали, словно она была не в состоянии обслужить себя сама.

Скорее, по привычке, чем по реальной необходимости Лайя всё-таки не сдержалась: фыркнула и закатила глаза, оглянувшись на Ноэ через плечо, пока он, как опытный костюмер, оправлял на ней плащ и опоясывал её поясом. Это был случайно брошенный взгляд, доли секунды непрямого контакта, но чутью Лайи этого хватило, чтобы заподозрить неладное.

— Ноэ… — Лайя резко обернулась, встав к мужчине лицом и взглянув на него прямо. Его облика без плаща, его фигуры, закованной в доспехи, ей прежде видеть ещё не доводилось. Девушка была убеждена, что даже если бы ей выпал такой шанс, она мало что смогла бы рассмотреть своим прежним человеческим зрением в сложном переплетении накладывающихся друг на друга частей брони, однако теперь её глаза и остальные, не отстающие от них органы чувств самым постыдным образом «разбирали» и «раздевали», заглядывая туда, куда, казалось бы, заглянуть было невозможно. Лайя видела брешь в дрожащей тёмной ауре, она ощущала всеми своими чувствами, как часто на адреналине боя билось в груди мощное сердце, но звук этот не был чистым, на него накладывалась ещё одна пульсация… Лайя понятия не имела, каким образом, но, заскользив изучающим взглядом по чужой груди, она вдруг совершенно отчётливо увидела, как под всеми слоями брони с левой стороны между ребрами зияло отверстие свежей раны, кровоточащее в такт частящему пульсу. — Ноэ, ты ранен!

Еще прежде чем это было произнесено во всеуслышание, Ноэ уже знал, чем был вызван её внезапный интерес к его персоне, он понял, что она увидела то, что видеть ей было не нужно. Но Локид ещё не прощупал глубину её новых возможностей и приспособиться к ним не успел, поэтому ему, пойманному с поличным, осталось лишь отвести взгляд и вздернуть уголок рта в привычной усмешке.

— Ерунда, — он отмахнулся, жестом давая понять, что не стоит заострять на этом внимание.

— Но… — Лайя резко осеклась, прикусив себя изнутри за щеку.

Свою прошлую жизнь она прожила в мире, основой которого были кровопролитные войны. Османы вечно с кем-то воевали, не отвечать им было смерти подобно, поэтому воевал и Влад. В своей человеческой ипостаси, будучи Господарем и воеводой, всегда идущим впереди своих людей, он редко возвращался невредимым с битв. К этой данности жизни в Валахии, где женщин не прятали от мужчин за стенами гарема, ей быстро пришлось привыкнуть, как и к тому, что не нужно устраивать рукоплесканий и истерик по каждой царапине, полученной мужчиной в бою. Влад гораздо охотнее шёл на откровенность об обстоятельствах получения травмы и принимал помощь, когда Лале научилась принимать его ранения спокойно. А подробностей можно было добиться и менее навязчивым способом, чем открытые расспросы.

— Ведь это всего лишь… низшая нечисть, — наивно заметила Лайя. — Илинка однажды сказала, что они глупы, трусливы и сами по себе большой силой не облада… — девушка прервалась на полуслове, внезапно понимая, что настолько привыкла к видимой идеальности и неуязвимости Ноэ, что осознавать теперь обратное было всё равно, что падать с неба на землю. — Как они смогли тебя зацепить?

Усмешка Ноэ стала шире, став почти улыбкой, она коснулась его цветных глаз, открывая тем самым для Лайи новые грани искренности.

— Я польщён твоей наивной верой в мою мощь, — Ноэ отвесил в её сторону очередной едва заметный полупоклон. — Но, к сожалению, многое из того, как устроен тёмный мир, тебе ещё неведомо. Нечисть, независимо от статуса, внемлет только языку силы, соответственно, подчиняется тому, в чьих руках она сосредоточена. Из всех фигур, что в данный момент ведут эту партию, я отнюдь не самая влиятельная. На этот раз не я отдаю пешкам приказы, не я подпитываю их энергией. А тот, кто это делает, гораздо могущественнее меня, что превращает каждую из его пешек в потенциального ферзя.

— Речь ведь о Владе? — в лоб спросила Лайя, не видя смысла ходить вокруг да около очевидного и откровенно не понимая, почему Ноэ продолжал избегать говорить с ней об этом напрямую, будто Влад — какой-нибудь лорд Волан-де-Морт, чьё имя нельзя произносить. — Разве не к этому ты склонял его всё время? Ты ведь хотел, чтобы он перестал отрицать в себе эту силу! Почему же сейчас я отчетливо слышу от тебя беспокойство и даже… страх?

Неодобрительно косясь Лайе за правое плечо, Ноэ взял её под локоть и отвёл в сторону, понизив голос до едва различимого даже сверхчутким слухом шёпота.

— Потому что когда дело касается власти таких масштабов, о человечности говорить обычно не приходится. Он не готов, — серьезный и одновременно встревоженный взгляд, казалось, пронзал Лайю насквозь. — Сейчас в стремлении к силе им движет вовсе не благородство, и если он дальше продолжит в таком состоянии задействовать доступную ему тёмную энергию, то не он станет её повелителем, а она поглотит его, и это явно не тот исход, на который я рассчитываю. Ведь если тьмы станет слишком много для одного…

— …из справедливого властителя на страже Света дракон переродится в самого страшного из врагов… — у Лайи перед мысленным взором живо восстали строки древнего текста, зачитанного Шотетом четырехлетнему ребёнку, как будто она смотрела на них собственными глазами.

— От которого и в тёмном мире проблем не оберёшься, — с готовностью подхватил Ноэ, деловито поправляя на Лайе запа̀х плаща и аккуратно, чтобы на растрепать уложенные волосы, накидывая ей на голову глубокий просторный капюшон. — Жадных до власти безумцев нам и прежде хватало. Сорок четвёртый оттого такой и есть, что он далеко не первый претендент на вакантный престол. Но… это всё дела прошлого, и о них сейчас точно не время, — легко коснувшись большим пальцем подбородка Лайи, Ноэ приподнял её голову, педантично поправил пряди у лица, после чего особо пристально всмотрелся девушке в глаза. — Что скажете, мисс Бёрнелл: готовы вернуться в мир живых?

«А разве я не уже?» — Лайе хотелось ответить вопросом на вопрос, да только она прекрасно поняла, что именно Ноэ имел в виду. Вернуться в мир и заявить о своём возвращении — это разные вещи. Её сердце сжалось бы от волнения перед предстоящим, если бы уже давно не было безнадежно скованно тисками ужаса, затаённого глубоко в груди, лишь поджидающего удобного мгновения, чтобы о себе напомнить. Но ужаса не перед собственным воскрешением, даже не перед реакцией на него остальных, а перед тем, ждал ли её возвращения тот единственный, ради кого она готова была поступиться любыми правилами, преступить любые законы и принять любое наказание.

Локид, будто читая её мысли, едва заметно кивнул в знак поддержки, Бёрнелл также едва заметно кивнула в ответ, без слов благодаря и показывая, что да — она готова.

Когда её взгляд обратился к сгорбленной фигурке Кэти, сидящей на коленях возле мёртвой Нелы, Лайю в очередной раз кольнула вина за то, что пока она здесь прихорашивалась, девочка осталась один на один со своей бедой. Пока ещё Бёрнелл не претендовала на понимание уз, что могли связывать членов одного рода между собой, но сердце в знаниях не нуждалось, и она бы очень хотела как-то сгладить для девочки этот поистине ужасный момент, только оставался ли у неё хоть малейший шанс на это? Ведь правда их положения не была ни милосердной, ни тактичной, правда заключалась в том, что им нужно было уходить, оставив тело здесь.

Пространство вокруг них становилось всё более нестабильным, дрожало, словно воздух над раскаленным асфальтом в летний зной. Из-за завесы между мирами, в любой момент готовой пасть, за происходящим хищно следила обезумевшая от вседозволенности нечисть. В первую очередь по эту сторону их, конечно, интересовала энергия жизни, но что-то подсказывало Лайе, что и мертвечиной они не побрезгуют.

— Здесь я сам закончу, — разом сведя на нет все попытки Лайи как-то сгладить момент, сообщил Ноэ нарочито небрежно, хотя эта его напускная небрежность никак не вязалась с напряжённостью во взгляде, которым он всматривался во мрак петляющих коридоров, будто в любой момент ожидал нападения. — Лайя, бери маленькую львицу и выбирайтесь наружу.

— Нет! — Кэти, которая до этого, казалось, вообще не воспринимала имевший место быть диалог, резко обернулась. — Я не оставлю здесь Нелу, я не брошу…

— Подсказывает мне моё тёмное чутьё, принцесса Киара, что твоему брату на сегодня и так потрясений хватит. Не добавляй к ним ещё и свою смерть, — он перевёл предупреждающий взгляд на Лайю, и глаза его заволокло чернотой, в одночасье поглотившей весь их цвет. — Уходите!

Несмотря на то, что Бёрнелл внезапно стало важно узнать, кто убил Нелу, она также ощутила мощное желание повиноваться приказу. Не потому что ей бессердечно было всё равно, что будет с телом Нелы или с Ноэ, если враг окажется сильнее его, даже не потому что ей было страшно, и хотелось малодушно сбежать, а потому что у неё была причина уйти.

— Идём, Кэти! — Бёрнелл положила свободную ладонь — другой рукой она сжимала меч — девочке на плечи, но та резко сбросила её и осталась сидеть в прежнем положении, чуть боком, так что Лайя не сразу заметила, что Кэти, давясь слезами, непослушными пальцами пыталась стащить с правой руки Нелы наруч из белого металла. В общей суматохе Лайя прежде его даже не заметила, хотя это был уникального вида аксессуар сложной работы. Искусно сделанный по подобию львиной лапы, он охватывал не только предплечье с запястьем, но и ладонь с пальцами. На конце каждого поблескивал изогнутый серебряный коготь, и все они были испачканы в тёмной крови поверженных врагов. — Идём же! — выждав несколько мгновений, вторично велела Лайя, и на этот раз, разобравшись с застёжками, Кэти повиновалась, хотя взгляд от тела не отводила до последнего, на бегу то и дело оглядываясь через плечо.

Лайя оглянулась всего один раз, но на прежнем месте Ноэ уже не было. Там, где он стоял, лишь воздух колыхался, будто раскалённый, неотвратимо испепеляя грань между мирами.