Часть 5 (1/2)
— Лайя! Лайя!
В ее ушах продолжал настойчиво звучать чей-то встревоженный голос, притом, невнятно, словно через толстый ватный слой. Она смогла расслышать и распознать его только потому, что это было её собственное имя. Одно из её имён. — Ну же, давай! — что-то с неистовой силой зажало ей рот, насильно вдувая в неё воздух и одновременно с такой же силой сдавило грудную клетку. — Вернись ко мне, Ласточка, прошу тебя! Твоё затмившееся солнце тебя погубит.
Лайя в панике распахнула глаза и попыталась закричать, но из её горла вырвалось лишь бессвязное мычание. Тогда она изогнулась всем телом и дёрнулась в сторону, освобождая свои губы из жаркого плена чужих.
— Л-Лео? — сквозь туман возвращающегося сознания Лайя сумела рассмотреть его нечёткий образ прямо над собой, прежде чем перекатилась набок и зашлась в приступе мучительного кашля. Её лёгкие горели, грудь и ребра болели, а глаза предательски слезились, мешая видеть окружающий мир. — Что? Зачем ты…
— Лайя, слава Богу! — где-то рядом воскликнула перепуганная Сандра.
Кое-как отдышавшись, Лайя прижала кулак к бесконтрольно дрожащим губам и медленно села. Её мир моментально закружился по оси, точно глобус. Сделалось тошно, к горлу подкатил кислый ком, но она упрямо вцепилась руками в покрывало под собой и осталась в сидячем положении. Лео был перед ней в полуметре, сидел прямо на голом полу в таком положении, словно его неожиданно толкнули, и он неудачно приземлился на пятую точку. Он пытался сгруппировать тело и придать себе более достойную позу, но было видно, что это у него получалось из ряда вон плохо, его руки дрожали, а в широко распахнутых глазах застыл вселенский ужас.
— Затем, что ты… ты умерла, Лайя! У тебя сердце не билось, — его взгляд резко изменился, зрачки превратились в крошечные тёмные точки, а ободки радужек в свете свечей сверкнули неестественно-яркой зеленью, как фликеры или светоотражающие дорожные знаки, как глаза у Носферату. — Локид! — из горла Лео вырвался звук, который Лайе прежде ещё не доводилось слышать — мощный, низко вибрирующий где-то в его горле. Поднявшись с пола быстрее, чем Лайя успела моргнуть и вообще сообразить, что происходит, он накинулся на Ноэ, схватив того за грудки. — Что ты с ней сделал, самодовольный ублюдок?!
Впервые за всё время их знакомства, причем, в обеих эпохах, Лайя видела Лео таким, слышала от него такие слова.
— Ничего такого, о чём она сама бы меня не попросила, кисонька, — спокойному и самоуверенному тону Ноэ можно было только позавидовать, однако взгляд, который он бросил из-за плеча Лео на Лайю, был преисполнен внутренних переживаний и такого страха, какого в этих вечно хорохорящихся бесовских глазах девушке видеть еще не доводилось. — Спрячь коготки, щекотно.
— Прекратите оба… — обессилено проговорила Лайя, отчаянно пытаясь избавиться от ощущения навязчивого жжения в горле, которое вынуждало её кашлять, а кашлять было больно.
Подавшись ближе, Сандра заключила её в осторожные объятия, а когда Лайя ответила, ощутив вдруг, как ей не хватает поддержки и понимания, как, в свою очередь, Сандре не хватает в этом перевернувшемся с ног на голову мире обратной связи хоть от кого-нибудь, девушка стала растирать Лайе спину круговыми движениями в попытке облегчить трудности с дыханием.
— Как же ты нас всех напугала, — озвучила общую на всех мысль Сандра, а сердце Лайи, только-только перешедшее из единого низкого гула в висках в частую дробь, вдруг совершило кульбит и подпрыгнуло к самому горлу.
— Влад!
Она посмотрела в ту сторону, где он сидел, по-прежнему прикованный цепями, и не заметила никаких изменений. Казалось, даже его поза осталась той же и рука всё так же безжизненно покоилась на холодном камне, разве что когтей больше не было, а серый оттенок перевитой венами кожи сменился бледным, бескровным, как будто алебастровым без малейшего проблеска сосудов.
— Ты обещал, — с мольбой обратилась к нему Лайя, несмело протянув руку к его руке, помня о том, что здесь, в человеческом мире всё ещё действовал проклятый закон о неприкосновенности. — Обещал, что последуешь за мной.
Ноэ, по-прежнему удерживаемый Лео, напряженно следил за происходящим из-за его плеча, предпочитая не растрачивать силы на показушное сопротивление, когда и так всё складывалось достаточно для него неплохо. Как вдруг окружающая его реальность привычно дрогнула и развеялась дымкой, из которой в мгновение ока сформировалось знакомое на протяжении долгих веков место, где непрерывно упорядочивался хаос, педантично укладываясь в бесконечные ящички картотеки.
— Я скажу это всего один раз, Ноэ, — перед ним предстал Влад в своём королевском обличии, с той лишь разницей, что его обычно сверкающие королевские доспехи, весь его царственный лик на этот раз таили в себе следы жесточайшей, изнуряющей битвы. — Убери. Её. От меня, — он говорил, чеканя слова по отдельности, словно каждое давалось ему через силу. — Подальше!
Едва выговорив последнее, он исчез также внезапно, как и появился, стены залы вместе с бесконечностью ящичков развеялись дымкой, и Ноэ вернулся в ту реальность, из которой секундой ранее его выдернул Влад. Лео, как и предполагалось, даже не заметил его отлучки, хотя они стояли лицом к лицу.
— Послушай, горячий парень, — вкрадчиво начал Локид. — Мы с тобой сейчас в одной лодке, оба заинтересованы в том…
Глаза Лео вновь сверкнули недобрым блеском, но в этот момент от того места, где находился Влад, впервые за несколько часов раздались звуки активности, и приоритеты всех мгновенно изменились.
Имя, застывшее на губах Лайи, ещё не успело прозвучать, как Лео оказался рядом, поднял её с пола и понёс прочь, не обращая внимание на сопротивление и странное ощущение того, будто сам воздух в комнате внезапно стал плотнее, препятствуя увеличению расстояния между ней и Владом.
— Лео, что ты… Влад! — Лайя брыкнулась, пытаясь не терять происходящее из виду, но успела мельком увидеть лишь то, как Влад конвульсивно дёрнулся, натягивая цепи, прежде чем Ноэ окончательно заслонил ей обзор, а затем и вовсе захлопнул за ними дверь. — Отпусти меня! — девушка снова отчаянно брыкнулась в чужих руках. — Влад!
— Лайя, прекрати! — строго прикрикнул на неё Лео, но выполнил настойчивое требование — поставил на ноги. — Ты уже достаточно рисковала своей жизнью сегодня, дай себе, а заодно и всем нам передышку! — при взгляде на девушку он смягчился, мгновенно сменив тон на просительный и в сердцах проклиная себя за излишнюю грубость. — Умоляю тебя!
Тишина, будто та самая передышка, о которой молил Лео, продлилась меньше минуты. Лайя не успела даже задуматься над ответом, как из-за закрытой двери раздался вопль зверя, простреленного навылет опытным охотником.
Лайя закричала в унисон, но крик её поглотил грохот цепей, крошащийся камень и буря за окном, судя по сверкающим молниям и громовым раскатам, неотвратимо приобретающая масштабы стихийного бедствия.
Лео удерживал ее, крепко обнимая и прижимая к себе.
— Лайя, прошу, — он зашептал ей на ухо, — позволь мне увести тебя. Уверен, Влад хотел бы, чтобы ты отдохнула.
— Но я хочу к нему, — краем сознания Лайя понимала, что вела себя как капризный ребёнок, но не считала нужным это как-то исправлять, потому что у неё не было сил больше ни на что, кроме чистой потребности. — Хочу с ним…
— К нему нельзя, — тихо ответил Лео, вновь переключившись в режим заботливого старшего брата, готового терпеливо уговаривать и баюкать в объятиях младшую сестрёнку. — Сейчас нельзя, идём, — он мягко приобнял её за плечи и увлёк за собой в нужном направлении, а Лайя не сопротивлялась, потому что сама уже ничего не соображала и не видела, ослепнув от застилающих глаза слёз. Ей было больно. Физически больно от собственного бессилия, а морально она была просто истощена.
Лео отвёл её в комнату, разул, словно она была беспомощным калекой, не способным о себе позаботиться, уложил в кровать и заботливо накрыл одеялом. У Лайи, пассивно наблюдающей за происходящим с её телом, язык не повернулся просить его остаться, хотя на самом деле ей отчаянно этого хотелось. Но у него были дела, были обязанности, на нём лежала ответственность, возможно, гораздо бо̀льшая, чем Лайе позволяло представить её истерзанное воображение и недалёкое понимание происходящего. В конце концов, она не смела подарить ему ложную надежду, когда всё уже было решено, и роли распределены давным-давно, века назад, когда все они были другими и подчинялись законам другого времени.
— Лео, — прошептала Лайя, слабо удержав его руку в своей. Он обернулся на её голос. В тёплом свете ночника его волосы казались ещё более рыжими, будто светящимися изнутри, как грива у Короля Льва из диснеевского мультфильма.
— Отдохни, Лайя, тебе это нужно, — продолжая держать её за руку, Лео присел на корточки в изголовье кровати и положил свободную ладонь на лоб девушки, взявшись ласково поглаживать разгоряченную кожу.
— Прости меня, Аслан, — слова, которые Лале не успела сказать другу когда-то, теперь рвались из неё сами, не дожидаясь ни подходящего места, ни удобного случая. — Сколько я тебя помню, с самого детства, в тебе всегда было столько живого огня, столько света. У тебя всегда была преданная семья. Даже будучи разделёнными обязательствами и расстоянием, вы друг за друга убивали и умирали. И никогда не предавали. А у Влада не было ничего, лишь чужая война, груз долга перед своим народом и предательство родных. С поступком Грэдиша последние искорки света в его душе практически угасли. Он будто умирал вместе со своими родными, а его место стремился занять кто-то другой, кто-то страшный и безжалостный. Я не могла не выбрать его. Я просто… не могла.
Лео прикрыл веки, чувствуя, как глаза невыносимо жгут слёзы, невыплаканные, кажется, ещё в той, прошлой и стёртой из его памяти жизни, причиняющей, однако, вполне настоящую, осязаемую боль.
— Неважно, кому из нас двоих ты доверила своё сердце, Ласточка. Важно, чтобы ты была счастлива и в безопасности, а это как раз то, чего ни один из нас, по-видимому, не может тебе дать. Поспи. Я побуду рядом.
Повинуясь родному голосу и теплу ласковой руки в волосах, Лайя закрыла глаза и через какое-то время услышала, как Лео запел на каком-то странном, незнакомом ей языке. Девушка не могла разобрать слов, но в ответ на каждое перед глазами у неё представали красочные картины бескрайних цветущих полей и бездонного голубого неба. Оно манило к себе своей недосягаемостью, своей чистотой и истинным непорочным светом.
Когда Лайя опомнилась и заставила себя моргнуть, то осознала вдруг, что смотрит вовсе не в небо, а в переливающийся бликами на гранях бриллиант лазурного цвета.
— Ох! — девушку окутал леденящий ужас, ведь однажды во сне она уже видела этот камень, который висел тогда у неё на груди.
— Отдай… Отдай… — раздался уже знакомый хриплый голос за спиной, и Лайя резко обернулась, но никого там не застала, хотя ощущение чужого присутствия не отпустило, и девушка вдруг совершенно ясно осознала, что бегать и метаться по тёмным коридорам замка бессмысленно. Все её жалкие попытки лишь позабавят существо, поэтому, вместо того, чтобы кричать и убегать, Лайя сжала бриллиант в кулаке и уверенно произнесла, на этот раз вкладывая в слова куда больше осознанного смысла, чем раньше.
— Не получишь! Никогда!
Боль пронзила шею в том месте, куда существо, должно быть, вонзило свои когти, и Лайя с криком подскочила на постели.
Хотя для того, чтобы сообразить, что под ней постель, а вокруг — жилая комната — ей потребовалось достаточно много времени. Кое-как отдышавшись, Лайя потянулась, чтобы включить свет, потому что темнота никак не способствовала успокоению ни на шутку разбушевавшихся нервов.
— Занимательные у тебя сны, — раздался тихий голос совсем рядом, принадлежащий явно не Лео, и Лайя взвизгнула от испуга, замахнувшись на неизвестного рукой. — Тише ты, тише, — свет включился сам собой, выхватив из мрака в изножье кровати знакомое лицо, — испортишь мне всю сервировку. Успокойся, это всего лишь я.