Часть 4 (1/2)

В этот момент Ноэ понял, профессионально скрывая уважение, что эта исключительная барышня не отступит. Больше не испугается и не убежит. Даже со своего собственного смертного одра.

Он медленно обошёл хрупкую девичью фигурку, сжавшуюся на каменном полу и, аккуратно переступив через её протянутую к Владу руку, уселся по-турецки между ними двумя.

— Надеюсь, ты не возражаешь, если я побуду вашим связующим звеном и, как это у вас, людей, говорится, — подержу свечку, раз уж ты всё равно не можешь к нему прикасаться? Прошу, — Ноэ любезно протянул ей правую ладонь с оком Гора, а левой обхватил руку друга.

«Ну что ж. Влад, надеюсь, ты не насадишь меня на кол прямо там же, в своём персональном адовом уголке».

Реальность потустороннего измерения формировалась вокруг них медленно, неохотно. Какое-то время Лайя ничего не видела, но даже когда зрение к ней вернулось, светлее вокруг едва ли стало. И это оказалась не ожидаемая ею витражная зала. После некоторой дезориентации и лихорадочных попыток определить своё местоположение практически в полной темноте Лайя понемногу начала узнавать очертания. Это был коридор, ведущий в заветную залу. Узнавание воодушевило Лайю, и она обернулась, как ей казалось, в направлении двери, но взгляд её встретил лишь пустоту без каких-либо очертаний, мрак, настолько непроглядный, что в нём терялось само пространство, словно ступи она ещё хоть шаг — и её поглотит космический вакуум.

— Вла-а-а-д! — она закричала в охватившем её неконтролируемом ужасе. Но пустота ответила глухой тишиной.

Она обернулась на Ноэ в отчаянной надежде хоть на какую-то подсказку, но изменившийся, истинный облик беса говорил сам за себя — он был незваным гостем здесь, и это место не проявляло к нему радушия гостеприимства.

Ноэ давился слишком душным для него воздухом, обеспокоенно наблюдая за состоянием Лайи, которая, на удивление, держалась весьма стойко и, на первый взгляд, вовсе не испытывала дискомфорта от убийственной энергетики места, в котором оказалась.

— Боюсь, мы опоздали, — кто-то должен был озвучить очевидное, и, во имя общего блага, Локид решил не медлить.

— Нет! — Лайя истерично замотала головой, закрывая лицо руками. — Нет-нет-нет, Вла-а-ад! — прежде, чем Ноэ успел среагировать и воспрепятствовать, она шагнула в пустоту без очертаний.

— Лайя, стой! — запоздало окрикнул её Локид, лишь мазнув рукой по её исчезающей спине, как вдруг понял — пустое ничто, которое должно было поглотить девушку, вдруг обрело очертания. Стоило светлой фигурке Лайи вступить во мрак, как он мгновенно съежился и отполз, открывая прежде поглощенное им пространство.

Но едва Ноэ попытался последовать за ней, его отбросило назад мощным ударом невидимой силы. Он прикрыл рукой глаза от опалившей жаром ослепительной вспышки, а когда снова смог рассмотреть происходящее, с восхищением и одновременно сковавшим всё тело первозданным ужасом понял — свет исходил от неё, от самой Лайи. Это она сияла ослепительным светочем в сосредоточении непроглядного мрака, заставляя его распадаться клочьями и побежденно отползать с её пути.

При этом сама девушка смотрела растерянно, с неподдельным страхом рассматривая свою, источающую внутренний свет руку так, словно впервые видела.

Локид снисходительно улыбнулся на это её почти детское замешательство.

— Есть… — он откашлялся, хрипло смеясь. — Есть такие места, потусторонний мир в том числе, где духовная сила обретает физическое выражение, — осторожно поднявшись на ноги, Ноэ пригнул голову в поклоне. — Прошу прощения, мисс Бёрнелл. Боюсь, отныне я здесь лишний, — он выдал свою фирменную усмешку, щёлкнул пальцами и исчез, оставив Лайю потерянной, напуганной и совершенно сбитой с толку посреди чужого, враждебного и совершенно неизведанного ей мира.

— В-влад? — почти без голоса проговорила Лайя и растерянно потрясла рукой в попытке избавиться от потустороннего, призрачного свечения, идущего из-под кожи. Но ничего не изменилось, свечение никуда не исчезло, а вот тьма, что простиралась на её пути в заветную витражную залу, зашипела и отползла ещё чуть дальше. Для проверки Лайя сделала ещё один крошечный шаг вперёд — и тёмная граница снова сдвинулась, отдавая ей ещё полметра пространства. Это внезапное открытие одновременно в одинаковой мере воодушевило девушку и ужаснуло. Она не хотела уничтожать тьму Влада, не хотела причинять его душе ту же боль, которой для его тела оборачивались её прикосновения. Нет. Нет, она хотела познать эту тьму, приручить её, приласкать. В новой попытке наладить контакт она осторожно протянула руку к клубящемуся впереди неё мраку, как к какому-нибудь испуганному животному и вдруг… она отдернула ладонь и вгляделась в шипящее марево с растущим подозрением и зарождающимся глубоко внутри презрением. Ведь тьма Влада была другой. Тягучей, вязкой, липкой, как зыбучие пески, и абсолютно тихой, как застоявшаяся вода в заброшенном колодце.

— Прочь! — воскликнула Лайя. Раскрыв ладонь и выставив её перед собой, как заслон, она решительно двинулась вперёд, теперь без тени сожаления выжигая всё вокруг светом. — Прочь отсюда! Прочь от него! Ему хватает своих демонов.

Наконец, путь к знакомой и заветной двери был свободен, и Лайя снова оцепенела в нерешительности.

«Что ждет её там, за этой дверью? Кто ждёт её там и ждёт ли?»

Отбросив последние сомнения, девушка распахнула дверь — по ту сторону её встретила преграда из вязкой, липкой, чёрной массы, заполонившей собой весь проход от пола до потолка и превратив его в колышущийся портал.

Лайя отпрянула в испуге, но пути назад не было. Даже если её свет прогонит заново ту, чужую, всеобъемлющую тьму, что поджидала позади, для неё пути назад не было. Не без него.

Она протянула руку и, дрожа от инстинктивного, такого человеческого и никуда не пропадающего страха, коснулась кончиками пальцев колышущейся поверхности. Эта тёмная масса не отринула от её касания, не съежилась и не зашипела, она прилипла вязкой каплей к подушечке её указательного пальца и потянулась следом, стоило Лайе отдёрнуть руку. Не удерживая, не препятствуя, как будто интуитивно следуя за её движением. Лайя снова коснулась, на этот раз всеми пятью пальцами, и снова, будто бы играючи с чёрным котёнком, отдёрнула руку. Чернота потянулась за ней, повторяя траекторию движения, и счастливая улыбка тронула губы Лайи.

— Влад.

Чернота позволила коснуться себя, приняла её, но расступаться и пропускать не собиралась, и Лайя задумалась о том, сможет ли дышать, полностью погрузившись в этот чёрный океан, а если нет, то как надолго ей хватит воздуха в лёгких? Насколько глубока окажется эта бездна, и сумеет ли она отыскать в ней того, за кем пришла?

Ей вспомнилось видение, которое показывал ей Ноэ, где тьмой был частично затоплен лишь пол залы, но даже тогда этого почти хватило, чтобы Влад захлебнулся, а теперь…

Сердце Лайи забилось птицей в силках, она сделала вдох, выдох, и ещё раз, и последний, самый глубокий, как перед погружением, и, закрыв глаза, вступила в липкий водоворот — в тягучую, тяжелую и сопротивляющуюся жидкость, в который каждый гребок вперёд отбрасывал на два назад, заполняя ее разум бесконечными видениями событий прошлого, воспоминаниями о жизни, смерти, любви, предательстве и бесконечной боли утраты. Лёгкие девушки горели от нехватки воздуха, вдохнуть который было смерти подобно, Лайя, даже безнадежно потерявшись в происходящем, интуитивно это знала. Сил оставалось всё меньше, масса жидкого мрака давила своим неподъемным весом, неумолимо тянула на дно, и бороться с ним она не могла. Не хотела причинить боль его тьме — неотъемлемой части его души. Не могла его оттолкнуть.

«Влад, я люблю тебя», — в момент, когда она почти позволила себе поверить, что это конец, чья-то сильная хватка остановила её неотвратимое погружение и потянула вверх. Мощным рывком её вытолкнуло на поверхность. Едва это произошло, Лайя рефлекторно втянула носом столь необходимый воздух, вдохнула его ртом, ощущая, что давится, захлёбывается. Её легкие и горло полыхали огнём, нестерпимо хотелось кашлять, но никакой опоры не было, руки и ноги по-прежнему бились о жидкую тьму в интуитивной, но бессмысленной попытке выплыть.

Опоры не было, снова тянуло на дно. Как вдруг её тело обвили чьи-то руки, прижав к каменно-напряженной груди. Голова девушки обессилено опустилась на чье-то плечо, давшее ей разом и опору, и столь необходимую возможность дышать и абсолютно всё, что она так отчаянно искала.

— Влад. Это ты? Это ты, — она бессвязно шептала, пытаясь отдышаться и одновременно ухватиться как можно крепче за свой спасительный буй. Но стоило жжению в горле немного утихнуть, а ясности сознания частично возвратиться, как она услышала где-то совсем рядом такое же тяжелое, загнанное дыхание, те же попытки кашлять, ту же дрожь истерзанных борьбой мышц. Они оба едва не утонули и теперь оба друг друга держали на поверхности… От осознания этого, того, что он едва не захлебнулся в собственном материализованном чувстве вины, что лишь её вмешательство вновь заставило его бороться, Лайе захотелось разрыдаться, но сил не было, последние уходили на то, чтобы исступленно цепляться за его плечи, дающие ей опору, и вяло, на чистом инстинкте выживания перебирать ногами в жалкой попытке самостоятельно поддерживать себя на плаву.

— Что же ты наделала, Ла-йя? — его голос охрип и срывался, в нём отчетливо слышалась отчаянная злость, но гораздо больше в нем было страха.

Ещё никогда прежде, даже в самых компрометирующих ситуациях Лайя не замечала за ним подмену имён. Казалось, Влад всегда безошибочно чётко их различал и никогда не отождествлял. Но вот… это всё-таки произошло, в короткой, почти неуловимой заминке произношения, которая, тем не менее, не прошла незамеченной.

— Не мучься выбором, — хрипло выдохнула Лайя в его плечо. — Назови именем той, перед которой ты хотел бы держать ответ за то, что чуть себя не погубил!

Какое-то время он ничего не отвечал, лишь тяжело, загнанно дышал. Не позволяя увидеть себя, он уткнулся лицом Лайе куда-то в плечо и всё крепче и крепче прижимал девушку к себе, пока между их телами на и под поверхностью совершенно не осталось пространства, так что она могла ощущать, как часто вздымалась его грудь в ответ на каждый рваный вдох.

— Влад.

Ответа не было.

Тогда она сама отчаянно зарылась руками в его волосы, нарушая их идеальный порядок, и попыталась, пока только лишь попыталась, абсолютно неуверенная, что Влад позволит ей подобную вольность, потянуть его за волосы от своего плеча, чтобы заставить посмотреть на себя.

— Зачем? — она спросила вначале спокойно, но затем голос её сам собой сорвался на отчаянный крик, когда их взгляды наконец-то встретились и она увидела… увидела всё ту же боль и сожаление, подчеркнутые легкой морщинкой между сведенными бровями. — Почему? Почему ты сдался? Почему…

Влад только покачал головой и вновь прижал её к себе, не обращая внимания на вялое сопротивление, прижал крепко-крепко, как свой единственный якорь, пылающий маяк посреди штормового моря, вот только на этот раз он действительно хотел разбиться о скалы, хотел утонуть. Но не вместе с ней. Только не так.

— Ты и представить себе не можешь, что наделала, девочка моя, — Влад произнес это как упрёк, и тысячи серебряных иголок пронзили ему язык и горло, а сердце рвалось на части.

Он не мог не отреагировать на её вторжение в это страшное место, не мог позволить погибнуть, не мог отпустить, но и рядом остаться означало, что он вновь чудовищно эгоистично рискнёт её жизнью, и от этой неразрешимой дилеммы хотелось выть.

Тьма вокруг, безошибочно отзываясь на его состояние, бурлила и вздымалась волнами, и Влад, бессильный что-либо с этим сделать, переместил одну руку, охранительно прикрыв Лайе голову, другой продолжая обхватывать ее поперек груди, удерживая над поверхностью.

«Как ты вообще здесь оказалась? Кто посмел?»

— Ш-ш-ш… — тихонько зашептала Лайя ему на ухо, будто угадывая мысли. Её руки задвигались по его плечам, по спине, словно её волновал только он и абсолютно не беспокоило творящееся вокруг. — Тише, всё хорошо, всё будет хорошо.

— Лайя, — из его горла вместе с воздухом вырвался обреченный не то выдох, не то ругательство. — Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне, — отняв голову от его плеча, Лайя посмотрела на него снизу вверх. Щетинистый подбородок, сжатые в тонкую линию губы с едва заметными шрамами, нос… Расстояние между ними было настолько ничтожное, что видеть выражение лица целиком она не могла, лишь детали. — Прямо сейчас. И мы, — она неопределенно кивнула в сторону, имея в виду окружающую их обстановку, — или что-то с этим сделаем и выберемся отсюда, — отцепив одну руку от его плеча, Лайя невесомо коснулась пальцами его разомкнувшихся для возражения губ. — Или мы оба утонем.

— Лайя, — в его голосе звучали неверие и страх. — Как ты можешь об этом так спокойно говорить?

Безоговорочно доверяя ему и держащим её рукам, Лайя расцепила собственные объятия и переместила ладони ему на лицо. Чёрная масса на удивление легко поддалась, казалось, она не удерживала, а наоборот, толкала ее руки по инерции движения. По привычке, она сперва не решилась коснуться, удержав ладони в миллиметре от прикосновения, но потом всё-таки рискнула. Тьма погубила бы её еще на пороге, если бы она была виной тому, что они не могли прикасаться друг к другу.

Но вот: лицо Влада в её руках, в считанных сантиметрах от её лица, ладони знакомо покалывает щетина, а в её душе бушует ураган, наверное, точно такой же, если не сильнее того, что окутывал сейчас замок снаружи. Её воспоминания прошлого становились реальностью в это самое мгновение, и всё то, что прежде казалось потусторонне чужим и до дрожи пугающим, теперь ощущалось тёплым и родным, таким правильным, что от облегчения хотелось одновременно и смеяться и рыдать.