Глава 27 (2/2)

– Мы хуже последних нищих! – кричала она. – Ты пропил даже деньги на новую одежду для Северуса. Посмотри, в каких обносках он ходит!

– Сука гребаная! – заорал отец и замахнулся на нее. – Это все из-за тебя и твоих проклятых фокусов!

Я встал между ними и получил затрещину, предназначавшуюся матери. Помню, как у меня звенело в голове, а по лицу текла кровь. Мать опустилась передо мной на колени, прижала к себе и зашептала: «Прости, Северус, этого никогда не повторится». Но это, конечно же, повторилось. И раз, и другой, а потом у меня начались выбросы сырой магии, и однажды отца, занесшего руку для очередного удара, отшвырнуло к стене и основательно приложило об нее. Он тогда страшно перепугался. Судя по всему, он прекрасно понял, что произошло, он ведь знал, что мать – волшебница.

– Ведьмино отродье! – выплюнул он вместе с двумя зубами и больше не сказал мне ни слова. Когда позже я приезжал на каникулы из Хогвартса, он старательно делал вид, что меня не существует вовсе, а накопившиеся злость и раздражение, скорее всего, вымещал на матери в мое отсутствие. При мне он ее ни разу уже не бил. Должно быть, все же боялся чокнутого ведьминого отродья, – Снейп снова замолчал, точно воспоминания приносили ему боль. – Когда мне было лет пятнадцать, мать заболела. Возможно, потому что постоянно сдерживала свою магию. О ее смерти я узнал от своего декана Слагхорна. К несчастью, это тоже случилось в канун Рождества. Меня даже отпустили на похороны, к тому времени я уже умел аппарировать самостоятельно – впрочем, как и многое другое – и не нуждался в сопровождающем. Отец стоял у свежей могилы и плакал. Он был вдребезги пьян. От него разило, как из винного погреба. Меня охватила такая ненависть, что я едва не проклял его.

– Вот мы и остались одни, Северус, – сказал он, впервые за долгие годы обращаясь ко мне. – Понимаешь? Одни, сынок.

Кажется, он пытался обнять меня, но я отпихнул его. От омерзения меня чуть не вывернуло наизнанку. Я наколдовал букет цветов, прекрасно осознавая, как ему неприятно любое проявление волшебства, положил его на могилу матери и аппарировал обратно в Хогсмид. Больше я никогда не видел отца живым. Он умер следующим летом. Напился и упал с лестницы, как объяснил мне полицейский... Вот, собственно, и все...

– Неудивительно, что после этого ты не любишь праздники, – прошептал Гарри.

– Не люблю, – подтвердил Снейп.

– Уверен, теперь все изменится! – Гарри взял руку Северуса в свою и осторожно принялся поглаживать тыльную сторону ладони. – Я очень многого жду от этого Рождества, – он улыбнулся и выразительно посмотрел на Снейпа.

– Жаль тебя разочаровывать, но, вероятно, сам праздник нам придется провести на балу у Люциуса, – Северус запустил свободную руку в карман мантии и выудил оттуда приглашение, написанное на дорогой, тисненой золотом бумаге.

– Да, я тоже получил такое, – горестно вздохнул Гарри. – Не хотел тебе говорить. Надеялся, что нам удастся как-нибудь вывернуться и проигнорировать прием в Малфой-мэноре.

– Сомневаюсь, – окончательно развеял его и без того призрачные надежды реалист Снейп. – Ты и сам понимаешь: наш с тобой статус в магическом обществе просто не позволит нам уклониться от этой «почетной обязанности».

– Ладно, – скрепя сердце согласился Гарри, – ты, разумеется, прав. И отвертеться мы вряд ли сумеем. Тем более что Люциус во время нашей с ним сегодняшней беседы повел себя весьма благородно. Он внимательно выслушал мои доводы и в итоге порвал приказ о сокращении штатов Аврората. Мне даже не пришлось давить на него или потрясать своими наградами. Так что отказать ему будет верхом неприличия. Но на Новый год назначаю тебе настоящее романтическое свидание. При свечах, с шампанским и всем, чем положено в подобных случаях. И не вздумай отговориться срочным заказом Министерства!

– Договорились, – усмехнулся Снейп. – Только и ты не вздумай в новогоднюю ночь ловить преступников. Так и скажи Роббинсу: тридцать первого декабря ему придется обойтись без своего заместителя. Устраивает тебя такой расклад? – он потянулся к губам Гарри, одновременно расстегивая на нем рубашку.

– Целиком и полностью, – выдохнул тот, пытаясь преодолеть сопротивление многочисленных пуговиц на мантии Северуса.

***

Кольцо было самым обыкновенным. Тоненький золотой ободок с выгравированными внутри инициалами Гарри и Северуса. Оно не защищало своего носителя от беды и не обладало никакими волшебными свойствами. Оно просто символизировало любовь.

Северус знал, что во время совершения таинства магического бракосочетания кольца появляются сами собой, но ему очень хотелось непременно надеть его на палец Гарри лично. Дома. Без любопытных глаз свидетелей обряда и распорядителя церемоний.

Так как делать предложение руки и сердца Северусу за все его почти сорок четыре года никогда не доводилось, он заметно волновался и даже стал гораздо раздражительнее обычного, что, разумеется, не могло укрыться от, пожалуй, слишком внимательных глаз Гарри. Тот мужественно терпел неделю, перебирая в уме все возможные причины для подобного состояния Снейпа (от неудач на ниве зельеварения – в лучшем случае, до разочарования в их отношениях – в худшем), и наконец со свойственным гриффиндорцам прямодушием решился поинтересоваться в лоб:

– Что произошло, Сев? Я тебе надоел?

– C чего ты взял? – опешил Снейп.

– Ты всю последнюю неделю словно сам не свой. И я подумал... – Гарри замолчал и закусил губу. Ему внезапно стало страшно. Настолько, что даже прошиб холодный пот. А вдруг его предположения окажутся верными, и Северус сейчас скажет: «Ты прав, мы с тобой несколько увлеклись, давай расстанемся, пока не натворили глупостей»?

– Иногда вредно много думать, – изрек Снейп. – Можно прийти к ошибочным выводам.

– Так ты объяснишь мне, что с тобой происходит? – продолжал допытываться все еще встревоженный Гарри.

– Вообще-то, я собирался сделать это через пару дней... накануне Рождества. Раз уж ты так любишь этот праздник... – Северус почувствовал, как все подходящие к такому случаю слова мгновенно улетучились у него из головы. – Но, полагаю, тянуть дальше нет смысла... – он достал из кармана маленькую плоскую коробочку и открыл ее. – Я не силен в романтических признаниях в любви, – тихо произнес он, – но если ты примешь это кольцо, я буду очень счастлив.

– Ты еще сомневаешься?! – напряженное лицо Гарри точно осветилось изнутри. – Я всем сердцем хочу этого!

Теперь, когда самое сложное осталось позади, вместе с облегчением на Снейпа нахлынула злость на себя. Разве так признаются в любви самому дорогому на земле человеку? Человеку, ради которого он не задумываясь отдал бы свою жизнь...

– Сев, – видевший его насквозь Гарри, вероятно, ощутил смятение, охватившее Северуса, – я знаю, как ты любишь меня! И я счастлив. Правда! Немыслимо счастлив стать твоим мужем. И... это лучший подарок, какой я когда-либо получал!