Глава 12 (2/2)

Северус довольно быстро осознал, что за маской харизматичного лидера скрывается маньяк и убийца. Какое-то время он еще пытался оправдывать методы, которыми Волдеморт расчищал себе путь к власти, но, когда тот, услышав пророчество сумасшедшей Трелони, открыл охоту на Лили, Северус понял, что просто не сможет и далее оставаться сторонним зрителем. Хотя Лили и предала их детскую дружбу, она все еще была ему дорога. Вот поэтому он и бросился за помощью к Дамблдору, поклявшись старому интригану в своей верности в обмен на жизнь бывшей подруги, уже ожидавшей ребенка от Поттера.

Снейп наивно полагал, что Дамблдор сдержит слово и предотвратит нависшую над Лили угрозу. Он просчитался. Лили и Джеймс были убиты, Волдеморт таинственным образом сгинул, а Снейпа — раздавленного горем и плохо соображавшего, что он делает, Дамблдор вынудил оберегать сына Поттеров.

Именно с этого обещания защищать мальчика во что бы то ни стало, вырванного практически насильно, и начались его сложные отношения с Гарри.

* * *

Гарри Поттера Снейп невзлюбил с первой же минуты его прибытия в Хогвартс. Дамблдор не солгал лишь в одном: у мальчишки действительно были потрясающие глаза Лили цвета яркой весенней зелени, но в остальном он являлся маленькой копией своего отца: те же черные, вечно торчащие в разные стороны волосы, те же ненавистные черты лица и даже весьма похожие очки в круглой оправе.

Это столь явное внешнее сходство с его заклятым врагом сыграло со Снейпом злую шутку: он наделил Гарри всеми отрицательными качествами его отца и совершенно отказывался признать очевидное — Гарри был гораздо великодушнее, благороднее и добрее Джеймса Поттера.

Дамблдор неоднократно пытался убедить Снейпа быть с Гарри чуть более объективным, но его слова разбивались о непреодолимую преграду предубеждения, возникшую вследствие старых юношеских обид. Будучи взрослым человеком, Снейп зачастую практически ничем не отличался от самых упертых подростков, порой доводивших его до белого каления.

С первого же урока Северус избрал в отношении Гарри тактику третирования и придирок. Иногда он и сам ужасался себе: до каких пределов мелочности и злопамятности может дойти человек, чтобы беспрестанно унижать, в сущности, ни в чем не повинного мальчишку, отыгрываясь на нем за нанесенные его отцом оскорбления. Не раз он мысленно давал себе обещание хотя бы постараться вести себя с Гарри беспристрастно, но затем входил в класс, видел за партой юное лицо своего смертельного недруга — и все повторялось сызнова.

К чести Северуса будь сказано, несмотря на снятые баллы, сильно заниженные отметки и бесконечные отработки, он ни на минуту не забывал о данной Альбусу клятве защищать Поттера.

Искусно скрывая под маской неприязни неусыпную тревогу о благополучии сына Лили, Снейп к пятому курсу переиграл самого себя и начал испытывать к Гарри взрывоопасную смесь чувств, определения которым до поры до времени не способен был дать самостоятельно. Пока не увидел Поттера, умирающего от магического выброса в кабинете Дамблдора.

Именно тогда все окончательно стало на свои места. Снейп понял, что готов не просто защищать Гарри, а без раздумий отдаст за него жизнь или убьет сам. Он, который никогда и ни во что особенно не верил (поскольку оба его хозяина напрочь отбили у него веру в доброту и справедливость), дежуря у постели боровшегося со смертью Гарри, внезапно обратился к высшим силам, умоляя любой ценой спасти мальчишку. Естественно, Снейп не собирался сидеть и пассивно ждать ответа на его молитвы, и, по существу, не высшие силы, а изготовленный им Феникс Лакрима вытащил Поттера из-за грани.

Это и стало последним звеном в цепи. Круг замкнулся. Зелье, сваренное на крови, намертво приковало его к Гарри. Не физически — в этом плане Снейп был волен вести абсолютно свободный образ жизни, если бы, разумеется, у него имелись на это время и желание — а эмоционально. В случае с Поттером он дважды нарушил когда-то данное самому себе обещание. Он не только «привязался к мальчику», вопреки всему, что говорил Дамблдору, но и полюбил его.

* * *

Летние каникулы прошли для Северуса насыщеннее некуда.

Лорд посвятил верного слугу в свой «гениальный» план устранить Дамблдора руками Драко Малфоя, а Альбус умудрился подвергнуться смертельному проклятию и практически вынудил Снейпа пообещать самолично избавить его от мук. Блестящий стратег Дамблдор собирался таким образом убить сразу двух зайцев: позволить Снейпу завоевать безграничное доверие Темного Лорда и спасти Малфоя от необходимости расколоть душу посредством страшного преступления. Мнение Северуса, разумеется, в расчет не принималось. Так было нужно для приближения победы светлой стороны, а значит, не могло подвергаться сомнению.

И Снейп подчинился. Чего ему стоило заавадить старого директора, да еще на глазах у Гарри, не знал никто. Северус прекрасно осознавал, что Поттер, и до этого испытывавший к нему острую неприязнь, теперь прямо-таки люто возненавидел его. Пожалуй, именно это причиняло Северусу самую сильную боль.

А еще знание, которым, вероятно, в знак особого расположения «наградил» его Дамблдор.

Снейп и до этого интуитивно догадывался, что с Гарри далеко не все в порядке: умение говорить на парселтанге (редчайший дар темных волшебников), способность проникать в сознание Темного Лорда — все это указывало на весьма тесную и зловещую связь между Поттером и змееподобным монстром. Дамблдор подтвердил его худшие опасения. Гарри оказался крестражем, живым вместилищем осколка души Волдеморта, невольно созданным в ту ночь, когда Лили умерла, пытаясь спасти сына. И должен был непременно погибнуть от руки самого Темного Лорда. Другого исхода не предвиделось.

Выслушав приговор человеку, которого он любил, Снейп ощутил, что ему не хватает воздуха, а перед глазами все поплыло. Ему даже не требовалось притворяться: гнев на Дамблдора, столько лет хранившего ужасную тайну Гарри, выглядел в этой ситуации вполне естественным. На протяжении шести лет опутанный по рукам и ногам всевозможными обетами Снейп охранял и защищал сына Лили, которому в конце концов все равно предстояло умереть.

— Вы растили его как свинью на убой, — бросил Северус в лицо старому волшебнику.

В глазах Дамблдора блеснули слезы.

— Уж не привязались ли вы к мальчику, Северус? — тихо спросил он.

Снейпу пришлось, собрав в кулак всю свою выдержку, вызвать Патронуса-лань — в знак доказательства его вечной любви к Лили Эванс. К той самой Лили Эванс, к которой он вот уже много лет ничего не чувствовал. Кажется, его обман удался. Дамблдор поверил, что им движет лишь привычка защищать сына погибшей подруги детства, и посвятил Снейпа в свои планы по спасению магической Британии от вселенского зла. Ради этой великой цели Гарри должен был добровольно пожертвовать жизнью, а Северус — собственным сердцем или тем, что от него осталось.