Часть 8. Нежданный гость. (1/2)

Следующим утром посидеть с семьёй снова не получилось. В баре ей дали два дня отгула, а вот Ричарду отгулов никто не давал, так что, встав пораньше, Сапогов направился на работу как примерный семьянин. Его, как обычно, провожала Таня, которая всегда вскакивала ни свет ни заря, чтобы любимый муж не остался без самого важного приема пищи. Казалось бы, зачем? Ведь Ричард взрослый человек, сам может обеспечить себя вкусным завтраком, жил же когда-то без Татьяны. Но Восьмиглазова (или Сапогова? Валя так и не определилась.) возражений не принимала.

Проснувшись, рокерша не обнаружила дома никого. Ни отца, ни Тани, ни сестрички.

— Ну охренеть, блин, — она озадачено огляделась по сторонам. Реально никого. Сапогова прошла на кухню в надежде отвлечься от странного чувства завтраком, на ходу соображая, чего бы сварганить на скорую руку. Но на столе обнаружилась записка, и вопрос решился сам по себе.

«Дорогая Валенька!

Мы с Маргошей ушли в поликлинику на плановый осмотр и прививки. Ты, наверное, помнишь, как работают наши поликлиники и больницы… Жди к обеду в лучшем случае. Завтрак на плите, не забудь разогреть! Холодным не питайся. В чайнике заварен свежий чай, в шкафчике банка с кофе. Свари обязательно, турка на том же самом месте, где и обычно. Достань, пожалуйста, из морозилки курицу, я запеку ее на ужин. Люблю тебя.

Таня.»

На сердце, почему-то, стало так тепло. Сапогова принюхалась и четко ощутила аромат яичницы с томатом и колбаской. Она приподняла крышку. Так и есть, еще и сыром посыпано. Столько заботы, пожалуй, она уже очень давно не ощущала. Вот уж и правда возвращение блудного сына.

Мельком глянув на часы, Валька прикинула, что успеет прошвырнуться по магазинчикам до прихода Татьяны. Или, может, устроить сюрприз, и приготовить что-то на обед для всех? Самой. Как-никак, а они теперь семья, и заботиться должны не только о ней.

Валя открывает холодильник, скептическим взглядом осматривает набор продуктов. Да, из этого много не наготовишь. Овощи есть, молоко, сыр, а мясо? Их трое, растительной пищей особо не наешься. Тогда и назревает план сорваться в ближайший магазинчик за кусочкам какой-нибудь рыбки или стейками. Она без понятия, продается ли такое в ее родной глубинке, но, если хорошо поискать…

Сумки очень тяжелые, нести их почти невозможно. Кажется, Валя оставила там добрую половину зарплаты. Которую ей платил бар, естественно. Стрельниковские деньги она, на всякий, прятала как можно дальше, чтобы не было соблазна потратить. Мало ли…

Но сюрпризы сегодня, кажется, не заканчиваются. На пороге своей квартиры он встречает Шершанского, который нерешительно околачивается около дверей.

— Хрена себе. Ты че тут делаешь, сколопендра? — Сапогова ставит продукты на площадке и идет к двери. С такими сумками она её точно не откроет.

— Я н-не сколопендра, б-блин. Я Шершень, — как-то сконфуженно произносит тот, а потом, спохватившись, спешит на помощь. Мужчина он или кто?

— Ой, не надо, а? — Валя прерывает его попытки затащить тяжелые сумки в квартиру и самостоятельно загружает продукты в коридор. — Ну, заходи. Или ты пришел на площадке постоять?

Шершняга торопливо забегает внутрь, прикрывая за собой дверь.

***

— Тебя Роза не потеряет?

Они сидят на кухне. Вернее Шершанский сидит, пока Валя колдует вокруг плиты. Она об этом Шершне столько всего знает, что закачаешься. Даже спрашивать не нужно, что он будет есть или пить, потому что Роза за Яшу всё изложил давным давно. На столе материализуются две кружки с горячим чёрным кофе и завтрак, который Таня оставила Вале. Только теперь в двух тарелках и тёпленький.

— Н-нет, блин, он ушёл п-по делам, — Шершанский как-то даже воспрял духом, когда понял, что его никто больше пугать и оскорблять не собирается. Даже наоборот, вот, кофе налили, яишенки. Жизнь налаживается.

— Выкладывай, зачем пришёл, — приступая к еде, Сапогова сразу в лоб задаёт самый интригующий вопрос. Если бы Роза пришёл, она бы поняла. Но это был нихрена не Роза, а его дружок, которого вообще никто не ожидал увидеть в этом доме.

— Д-да я, б-блин, поговорить хотел, — и вся решительность снова улетучилась. Как будто не он стоял у дверей с полчаса, а Валька.

— Это я поняла, — выгнув бровь, Валя смотрела на Шершанского неотрывно. — И в чем суть разговора.

— Роза, — пробубнил Яков, поджимая губы.

— Блин, Шершень, ясен пень, что не дядя Кеша, камон. Не заставляй из тебя слова клещами вытаскивать. Если пришёл — говори.

И как ни в чем не бывало опустила взгляд в тарелку, принимаясь за еду. Шершанский помялся ещё с минуту, а потом выдохнул и начал:

— Я, в общм, п-пришел п-поговорить о вчерашнем инциденте…

— Слушаю.

— Я, б-блин, п-просто вижу как ты к Р-розке относишься, — он даже очки снял и отложил в сторону. Этот жест Белугу и вправду заинтересовал, так что она даже тарелку оставила, принимаясь за кофе, а взгляд зацепился за пару ярко-голубых глаз. — Он, б-блин, думает, что т-ты его предаешь, ч-что он т-тебе уже нахрн не н-нужен, но я, б-блин, вижу, ч-что это не так. Т-ты, блин, еще там на улице с-странная была.

Валя пожала плечами. Смысл отрицать очевидное. Тогда она нагло врала, и если бы Роза не доверял ей так слепо, то тоже быстро раскусил бы.

— Я, б-блин, просто был в такой же ситуации, п-понимаешь? — Шершанский неловко складывает пальцы в замок, поджимает губы и ищет слова для продолжения своего монолога. — Т-только, блин, я р-реально его по дурости предал. Ушёл к малышке к-какой-то тухлой, оставил моего Р-розочку одного. А т-ты, б-блин, не от дурости это делаешь. Т-ты, б-блин, что-то мутишь и не можешь сказать, точняк. Не п-потому, ч-что не доверяешь, а потому, ч-что заботишься о нём.

— В точку, — выдохнула Сапогова, и маска пала с её лица. Читает, чертовка, ее как открытую книгу. — Да, Роза себе никогда дураков в компанию не выбирал, это уж точно.

Яшка снова немного смутился. Так быстро скакнуть от оскорблений к комплиментам надо уметь.

— У меня щас правда полная облава, я сама нихрена не понимаю. Только приехала, а уже какой-то треш трешатник происходит, ю ноу? Кручусь, как белка в колесе, а на всех всё равно не хватает. Но, блин, ты прав, это ради нашего общего блага. Не только ради Розы, ради всех. Меня, его, папы, Тани с Маргошей, дяди Игоря, Кеши, да даже ради тебя, Шершень. И я не то, что Розе не говорила, чем я занимаюсь. Никому, веришь или нет?

— Он п-переживает очень, — Яша опустил глаза. — Вчера п-плакал всю ночь…

— Да, ожидаемо, — она вздыхает, поднимается с места и забирает тарелки в раковину. — Роза ненавидит терять близких. Ты ещё не знаешь, что он тогда натворил, когда ты от него ушёл… И что, ты его успокоил?

— Нет, б-блин. Он меня не п-пускал к себе, — покачал головой Шершняга.

— А вы… в каких отношениях? — осторожно поинтересовалась Сапогова.

— В-всмысле?.. — испуганные глаза Яши упираются ей в лопатки. Понял он всё, только вот что-то не так все-таки.

— Ну в прямом, Шершень, блин, не тупи. Ты сказал ему?

— О ч…