Часть 8. Нежданный гость. (2/2)

— О том, Шершанский, — она даже тарелку кидает обратно в раковину, разворачивается на подошве и прижимается бёдрами к раковине, скрещивая руки на груди. — О твоих чувствах.

— К-как ты?.. — его и без того большие зрачки расширились ещё сильнее, и он вжался в диван, испуганно соображая, что делать.

— Ой, у тебя на лице всё написано. Ты, конечно, кунжут тот ещё, но твои поступки сами за себя говорят, Яшка. Хороший ты, только че молчишь… — на этих словах девушка снова поворачивается к раковине.

— Да, б-блин, как мне не молчать? — Яшка неожиданно подскакивает с места и упирается ладонями в столешницу, а его голос дрожит, как у человека, который отчаянно ищет решение, но не может найти уже не один год. — Я, б-блин, ему уже как только ни намекал! Я д-даже этого г-грёбаного дивного лорда ему в-выдумал, чтобы с-сказать, какой он прекрасный, а он…

— Яша, — Валя вытирает тарелку и снова оборачивается. — Роза не понимает намёков. Никаких. Никогда. Ему нужно прямо и в лоб, понимаешь? Также, как и он.

— В каком с-смысле?

— А ты не замечал? Не думал, почему он с тобой таскается столько времени. От черняжки тебя лечил, деньги последние вбухивал… Нет? Тогда я тебе ещё кое-что расскажу.

Сапогова ставит на газ воду, а сама подсаживается за стол.

— Знаешь, почему меня Белугой назвали? Потому что я адаптируюсь к любым условиям. Белуги же, блин, живут дохренища лет, вот и я так, блин. И тогда, в Америке, когда у тебя только начался этот заскок, я регулярно письма от Розки получала. Ну, он мне и писал, как устал, как ему тяжело, что ты нифига за ум не берешься. А у нас в Судьбоносных Пираньях тогда вторая гитара откисла. Ну, я его и позвала. Месяц письма ждала, а он мне пишет: «Спасибо, Белуг, но я Шершня бросить не могу.»

Глаза Шершанского нужно было видеть.

— Ты только погоди себя винить. Он бы и если ты черняжить перестал не поехал бы. Не думаешь, что с «просто друзьями» не так обращаются.

— А к-как мне?.. А что?.. А…

— Не кипишуй, Шершень. Просто скажи, отвечаю. Даже если я сейчас это всё придумала, Роза от тебя никогда не откажется. Ты ему очень важен, чесслово. Так что давай, лети на крылышках любви к своему рокеру, соблазняй и не отпускай никуда. А ко мне потом заскакивай. Поболтаем.

Шершанский кинул что-то скомканное похожее на благодарность, неловко засобирался, чуть не уронив стол, потом тумбу в коридоре, а потом едва носом не сосчитал ступени. Валя смотрела ему вслед и улыбалась.

— Ну вот, цветочек мой, устрою я тебе и твоей пчеле счастье, — улыбнулась она своим мыслям и снова приступила к готовке.

А через два часа раздался звонок.

— Да? — подняла трубку Валя.

— Синичка, у нас экстренное собрание по поводу нашего дельца. Я к тебе машинку послал, прыгай в бричку, как говорится.

— Что? Гриша, что за спешка? — у неё скоро Таня придёт, а она опять куда-то намыливается. Кажется, ей никогда не наладить отношения с семьёй.

— Некогда, куколка. Мчи на базу, там все подробности.

Накидывая на плечи кожанку, Валя думала, что лучше бы она прибила Стрельникова ещё в первый день.

***

В зале свет был тусклым, почти даже интимным, хотя в такой ситуации скорее преступным, потому что то, что будет обсуждать, отношения к интиму никакого не имеет. Рукава сидели слишком уж серьёзные даже для их обычного состояния. Артём нервно дёргал ногой, стуча пальцами по телефону, а остальные пытались себя занять компьюктером и синтезатором. Гриши не было.

«Вот идиот, — Валя вздохнула, вглядываясь в мутное стекло окна, — говорит, что срочно, а сам ждать заставляет.»

Попытки узнать у Артёма что-то не увенчались успехом. Тот сам ничего не знал, а потому так переживал.

— Захар мой настоящий отец, — поделился он своей болью. Кажется, именно это так долго лежало у него на душе, болело, ныло, тревожило. — Столько лет жил, а правду только в этом году узнал.

— Это же ничего не меняет, — Валя пожала плечами. — Гриша тебя любит, он тебя растил. Может, конечно, твоя судьба с родным отцом могла иначе сложиться, но ты разве жалеешь о своей судьбе?

— Нет, — честно признался он. — Я папку очень люблю. Просто за мать обидно, может, её судьба иначе бы сложилась.

— Ну, тут загадывать нечего, — пожала плечами Валя.

В этот же момент в зал вошёл Гришка. Чересчур хмурый даже для самого себя. Он уселся за стол рядом с сыном, поправил рукава и начал вещать.

— Значит так, — Стрельников оглядел всех собравшихся. — Тенденция такая: мой брат был на нашей старой квартире. Он что-то искал, может даже нашёл. Вещи были перерыты, всё вверх дном. Проблема в том, что помимо всего пропало оружие нашего отца. Очень ценное, раритетное. И стреляет дай Боже. Захар к чему-то готовится, это понятно и идиоту.

Валя напряглась. Теперь её брал страх не только за близких, но и за Гришу тоже.

— И ты ездил туда один? Ты в своём уме вообще? А если бы вы пересеклись там? — ей было не понятно, почему вдруг Стрельников пренебрёг своей безопасностью.

— Мне лестно, синичка, что ты беспокоишься о моём здравии, но там людей много, он бы просто не посмел. Так вот, приступим, как говорится, к делу. Примерное местоположение Захара мы выяснили вчера после бара. Артём и Валя, — он внимательно посмотрел на ребят, — на вас самая ответственная задача. Нужно разведать территорию, по возможности узнать, что замышляет мой братец. Вы самый лучший вариант. У Артёма опыт есть, а у тебя, синичка, способности к бандитскому ремеслу. Нужно проникнуть в квартиру, как говорится, а там уже найти пресловутые планы Стрельникова. Дальше будем думать потом.

— Когда выдвигаемся? — Артём отложил телефон.

— Завтра во время вечернего выступления. Я договорился, цыплёночек, тебя подменят.

Сапогова кивнула. Что ж, вот и её первое крупное дело.

— Поедете отсюда. Я пришлю за тобой машину, а пока можешь быть свободна, — Стрельников задержался на ней взглядом, будто бы хотел что-то ещё сказать, но в конечном счёте обратился уже к сыну. — Заряди оружие и машину подготовь.

Завтра их ждёт интересный день.