❄️2❄️ (2/2)

— Не тебе решать! — уже рычит Чонгук, резким движением срывая с себя одно из одеял и отбрасывая его на пол. — Ты не обязан здесь сидеть. Оставь меня, я хочу сдохнуть!

— Сдохнуть? — вспыхивает Чимин, но тут же сдерживается, переводя дыхание. — Вы всего лишь больны. Не нужно сдаваться, даже если сейчас вам плохо. Вы поправитесь, а я вам в этом помогу.

На сказанное альфа отворачивается, укрываясь рукой от приглушённого света лампы. Слабость прорывается сквозь злость, голос становится тише, почти сломленным:

— Ты ничего не понимаешь… Я не жилец. И не хочу, чтобы ты это видел.

— Видел, что? — омега склоняется ближе, чтобы тот не напрягался. — То, как вы болеете? Как страдаете? Думаете, меня этим напугать? — в ответ он получает лишь глухой вой в подушку.

Дверь спальни тихо приоткрывается, и из-за неё показывается макушка Лоуренса, явно обеспокоенного криками на втором этаже. Когда у Чона случаются приступы, Пак строго-настрого запрещает работникам подниматься в хозяйскую спальню. Он вполне справится сам, понимая, что приватность его пациента очень важна.

— Всё в порядке, Пак? — спрашивает дворецкий, на что омега тут же делает резкий жест рукой, чтобы тот ушёл.

— Всё хорошо, — отвечает, не оборачиваясь. — Нам помощь не нужна.

Простояв на месте ещё несколько секунд, Лоуренс колеблется, но, кивнув, закрывает с той стороны дверь, давая возможность Чимину нести ответственность, на которую он подписался.

— Послушайте, — омега переводит взгляд на Чонгука, который теперь выглядит ещё более разбитым. Чимин осторожно опускается обратно на край кровати. — Я не уйду. Даже если вы будете кричать и злиться.

— Почему? — Чонгук закрывает глаза, тяжело дыша, и еле слышно это произносит.

— Потому что это моя работа, — отвечает Чимин. — И потому что я знаю, что сейчас вам всё равно нужен кто-то рядом, хотя вы упорно не хотите этого признать.

Эти слова зависают в воздухе, пока комната погружается в напряжённую тишину, нарушаемую только прерывистым дыханием альфы и тихим гудением кондиционера.

***

Гостиная наполнена тёплым золотистым светом камина, чей огонь играет на стенах весёлыми трепещущими тенями. За окном стоит прекрасная погода, но снежинки уже стучат в стекло, словно просятся внутрь, чтобы разделить уют этого дома. В комнате царит редкий за последние дни покой, нарушаемый лишь потрескиванием поленьев и шелестом страниц книги, которую держит в руках Чимин.

Раскинувшись в большом мягком кресле, Чонгук сидит у камина, привычно укутанный в плед. В последнее время его постоянно знобит, поэтому слуги и лично Чимин кутают его что на улице, что дома. Голова альфы слегка откинута назад, а тёмные, отросшие фактически по плечи, волосы падают на щёки небрежными прядями. Взгляд направлен на омегу, который устроился у его ног прямо на полу, на пушистом белом ковре, прижимая к себе толстую книгу с тёмно-золотым переплётом.

— … И тогда старик сказал: «Человек не создан для поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить», — Чимин делает небольшую паузу, аккуратно переворачивая страницу. Его голос будто специально создан для чтения философских строк. — Красиво.

Чонгук медленно переводит глаза с пляшущего пламени на свою сиделку.

— Эрнест Хемингуэй? — спрашивает он, уточняя, чем вызвано восхищение.

— Да. «Старик и море», — омега кивает, устраиваясь удобнее и подтягивая ноги под себя. — Мне кажется, вам будет близко это произведение. Оно о силе духа, о борьбе… даже если она кажется бессмысленной.

— Значит, ты думаешь, моя борьба бессмысленна?

— Я так не говорил, — книга прижимается к груди, и Чимин смотрит на альфу в ответ. — Я просто хочу сказать, что порой мы боремся не ради результата, а ради самого процесса. Ради того, чтобы не сдаться.

— Продолжишь? — негромко говорит он.

Чимин снова раскрывает книгу, но не успевает прочитать и двух строк, как дверь гостиной тихо отворяется. На пороге появляется Лоуренс — седовласый дворецкий с идеально выглаженным фартуком поверх чёрного костюма. В его руках поднос с блюдами, от которых ещё идёт пар.

— Господин Чон, время поужинать. Я принёс вам рагу с телятиной и овощами, как вы просили. Всё тушеное, согласно утверждённому рациону, — в этот момент дворецкий переводит взгляд на Чимина, очевидно, ожидая одобрения. Тот лишь шепчет губами: «спасибо» и улыбается.

— Я не голоден, — а вот Чонгук даже не смотрит на поднос, лишь в отрицании качает головой.

Лоуренс на секунду замирает, снова смотрит на Чимина, словно ища у него поддержки и прося вмешательства. Омега тут же закрывает книгу, кладёт её на ковёр и поднимается на ноги, встряхнув слегка мятые спортивные брюки.

— Вы совсем ничего не ели сегодня, — спокойно говорит он, подходя чуть ближе. — Думаете, я просто так завтрак пропустил? Специально не спускался, хотел убедиться, что вы взрослый и ответственный человек. Жаль, позднее был разочарован.

— Не начинай, — альфа откидывается в кресле и прикрывает глаза, всем своим видом показывая, что обсуждать это не намерен. Но Чимин лишь хмурится, быстро поворачивается к Лоуренсу с лёгкой улыбкой и произносит:

— Лоуренс, принесите, пожалуйста, и мне такое же рагу. Я что-то проголодался.

— Конечно, господин Пак, — дворецкий кивает и выходит, тихо закрывая за собой дверь.

— Думаешь, я поведусь на это? — открыв глаза, Чонгук скептически смотрит на свою сиделку.

— Думаю, что когда рядом кто-то будет есть, у вас разыграется аппетит, — невозмутимо отвечает омега, снова садясь на ковёр и складывая ноги по-турецки. Он поднимает книгу, но вместо чтения бросает на альфу пристальный взгляд. — Или вам будет стыдно смотреть, как я ем в одиночестве.

— Ты очень хитрый, — бормочет Чонгук.

— Заботливый, — поправляет его Чимин и на этот раз действительно возвращается к чтению.

Спустя несколько минут Лоуренс возвращается с ещё одним подносом, на котором аккуратно расставлены две порции ароматного рагу, свежий хлеб и горячий чай. Он ставит ужин на небольшой столик и молча удаляется.

— Давайте, — омега ловко подхватывает одну из тарелок и ставит её на широкий подлокотник кресла Чонгука. — Я не отстану.

Альфа молча берёт ложку, бросая на омегу взгляд, полный лёгкого раздражения, но Чимин только улыбается и сам начинает есть, делая вид, что ничего не замечает.

— Видите? Уже не так страшно, — шутит он, обмакивая кусочек хлеба в соус.

Чонгук качает головой, но всё же кладёт первую ложку рагу в рот.

— Ты как ребёнок, — бурчит он.

— И это работает, — парирует Чимин с довольной улыбкой, вторя действиям альфы.

— К сожалению, — приходится признать, что Чонгук не может сопротивляться этому омеге.

— Или к счастью.

***

Ночь в особняке выдалась тревожной. За окнами воет ветер, но внутри дома — полная тишина. В спальне Чимина свет только от небольшого ночника на тумбочке, создавая небольшой ореол вокруг его спящего силуэта. Одеяло сдвинуто к поясу, а рука свесилась вниз, едва касаясь ковра. Омега спит чутко — так и не смог привыкнуть к чужому дому и его звукам, как и к жизни под одной крышей с альфой.

Глухой, едва различимый стон пробирается сквозь стену, задевая слух. Чимин вздрагивает и открывает глаза, сразу прислушиваясь. Сначала ему кажется, что это лишь плод воображения, но через несколько секунд звук повторяется, на этот раз чуть громче. Впечатление такое, будто кто-то сдавленно выдыхает, пытаясь не дать боли вырваться наружу.

Чонгук.

Омега тут же садится на кровати, сердце спросонья нагоняет большой ритм. Вскоре тишину пронзает ещё один стон, а затем хриплый оборванный звук, похожий, что кто-то пытается глубже вдохнуть. Омега вскакивает, накидывает на плечи тонкий халат и босиком направляется к выходу из своей спальни. Оказавшись в коридоре, где царит полная темнота, он тут же срывается к соседней комнате.

Дверь спальни альфы приоткрыта, в щель пробивается тусклый свет от ночника в коридоре. Чимин замирает на секунду, прежде чем решается войти.

Комната окутана полумраком. Шторы привычно плотно закрыты, не давая лунному свету пробраться внутрь. Воздух снова густой, хотя Пак проветривал комнату перед сном. Он пропитан лекарственным запахом и чем-то едва уловимым, чем-то кедровым — возможно, остатками альфьего аромата, который не смогло полностью заблокировать лечение. На кровати, словно в мучительной агонии, лежит Чонгук: его тело дрожит от дежурного приступа лихорадки. Скомканное одеяло сброшено на пол, а простыни влажные от пота.

— Господин Чон? — Пак подходит ближе, потому что ответа не следует.

Альфа лишь зажмуривается сильнее, его губы плотно сжаты, а грудь вздымается так, будто он задыхается. Длинные пальцы вцепились в матрас, уже побелев от напряжения. Чимин тут же понимает: это ломка. Он видел такое раньше у тех, кто не мог справиться с лечением или своим состоянием.

— Господин Чон, — повторяет Чимин чуть громче и осторожно касается чужого плеча.

В этот раз реакция мгновенная: альфа дёргается и выдыхает, как раненый зверь, открывая глаза. Смотрит мутным взглядом, наполненным болью и гневом одновременно. Омеге становится не по себе от этих глаз, но он не отступает.

— Ч-чимин… — хрипло выдавливает мужчина. Голос ломается, а слова больше похожи на стон. — Мне плохо. Уходи…

— Вы снова за своё? Я никуда не уйду! — твёрдо отвечает парень, присаживаясь на край кровати.

— П-пожалуйста… — Чонгук вздрагивает всем телом, его глаза закрываются, и он прикусывает губу, сдерживая крик. — Я не хочу, чтобы ты видел… таким…

— Каким? Уязвимым?

— Ты знаешь, о чём я.

Чимин молчит, лишь наблюдает за чужими мучениями несколько секунд, а затем медленно стаскивает халат и забирается на кровать рядом с альфой. Чонгук дёргается, пытаясь отстраниться, но омега лишь обхватывает его плечи, притягивая ближе, словно укрывая своим теплом.

— Тише… Всё хорошо, — шепчет он, прижимая альфу к себе. Его голос обволакивающий, будто успокаивающая колыбельная. — Я здесь.

— Уйди… — слабо протестует Чонгук, но слова тонут в приглушённом дыхании. — Не нужно…

— Нужно, — отвечает омега твёрдо и начинает неспешно покачиваться, словно убаюкивая ребёнка. Его ладонь осторожно гладит мужчину по вспотевшим волосам, успокаивая каждую дрожь. — Скоро всё пройдёт. Я обещаю.

Чонгук тяжело дышит, сдавленно всхлипывая, но через какое-то время его грудь начинает подниматься в такт с дыханием Чимина. Его сопротивление полностью угасает, когда он медленно поворачивается и утыкается лицом в шею омеги.

— Тише, — шепчет Чимин, чувствуя, как горячее дыхание альфы обжигает его кожу.

Собственные пальцы спускаются вниз, скользя по чужой спине, то поглаживая, то чуть сжимая ткань тонкой футболки, которая прилипла к телу Чонгука от пота.

— Я рядом. Вам не нужно это терпеть одному.

Сдавленный стон вырывается из горла альфы, и он вжимается в омегу сильнее, словно пытаясь спрятаться от всего, что терзает изнутри. Парень лишь продолжает его укачивать, не произнося лишних слов, и позволяет альфе найти успокоение в своих объятиях.