❄️2❄️ (1/2)

***

Дни странным образом проходят быстро. Чимин оказывается на удивление достаточно подготовленным. Уже в первый день он раскладывает в комнате альфы всё необходимое: медикаменты, шприцы, бутылочки с растворами, даже отдельную папку с расписанием, где в строгом порядке чередуются время приёма пищи, прогулки и процедуры. Слишком серьёзный подход натолкнул альфу на безумные мысли — парень всё это делает не ради зарплаты, которая весьма привлекательна, а будто это его личная миссия.

— Господин Чон, вы не доели, — ранее мягкий голос превращается в достаточно строгий, чтобы заставить альфу оторвать голову от окна и посмотреть на него.

— Я не голоден, — сухо отвечает Чонгук, отодвигая тарелку с супом в сторону.

Но парень не сдаётся. Он скрещивает руки на груди, снова склоняя голову в сторону. Такая детская, но в тоже время милая привычка. Его светлые волосы чуть блестят в солнечных лучах, пробивающихся через окно, придавая его образу ангельский вид.

— Ничего не знаю. Нужно поесть. Врач сказал, что с вашим весом и уровнем гемоглобина это критично. Я могу попросить сделать другое блюдо, если это вам не нравится, но голодать — не позволю.

Запах подавителей скрывает истинный аромат Чимина, но, видимо, не всегда помогает. Его настойчивость пробуждает что-то в инстинктах Чонгука, заставляя альфу ощущать слабые проблески… уюта? Он словами не может это описать, но рядом с омегой, даже таким неприступным и решительным, становится чуть легче.

— Ладно, — сдаётся альфа, нехотя беря ложку, с трудом доедая суп под внимательным взглядом сиделки.

Пак не только контролирует его питание. Он буквально настаивает на соблюдении каждого пункта врачебных рекомендаций. Прохода не даёт, и Чонгук, нередко чувствуя себя маленьким непослушным альфочкой, то и дело ища повод покапризничать.

— Я не хочу на улицу, — упрямо заявляет он, сидя в своей коляске и привычно глядя в окно. На улице всё ещё кружит снег, и холод пробирает уже от одного взгляда. Выходить на мороз не хочется, несмотря на то, что слуги под руководством сиделки тепло одели Чонгука и укутали в плед.

— Прогулка важна для ваших лёгких. Даже пятнадцать минут будут полезны. А ещё я помогу вам встать на ноги, чтобы немного пройтись. Лоуренс расчистил дорожку.

— Я замёрзну.

— У нас есть плед.

— Я устал.

— Ничего не знаю, — и Чон сдаётся. Уже который раз.

Прогулка оказывается менее мучительной, чем ожидал альфа. Чимин рядом, его шаги тихие. Он не только держит Чонгука в коконе заботы, но и разговаривает с ним, не давая уйти в мрачные мысли. Изредка поднимает темы искусства, иногда задаёт вопросы, чтобы понять, что именно альфе будет интересно.

— Знаете, я заметил, снег здесь особенный. Он какой-то… чистый, — говорит омега, глядя на белые сугробы вокруг. Пак протягивает руку и ловит несколько снежинок, которые в тот же момент таят от соприкосновения с горячей кожей.

— Снег есть снег, — бурчит Чонгук.

— Это вы так говорите, потому что редко смотрите на него. У вас красивый сад, вы бы увидели это, если бы гуляли чаще.

— Остроумно, — фыркает альфа, хотя привычного раздражения на подобные замечания не чувствует. Вместо этого его тянет улыбнуться.

— Ну же! — омега останавливает коляску, обходит её, становясь напротив и протягивая к альфе руки.

— Я не собираюсь вставать, — упрямо заявляет Чонгук, крепко вцепившись в подлокотники. У него и правда нет сил, чтобы подняться с кресла, а этот несносный мальчишка будто специально заставляет ходить.

— Вы никогда не собираетесь, — без грубости парирует Чимин, опускаясь на корточки, чтобы их взгляды оказались на одном уровне. В его голосе нет осуждения, только лёгкий намёк на слабость, проявленную альфой. — Ну же. Всего несколько шагов, — продолжает парень. — Я буду рядом, поддержу. Прогулка пойдёт вам на пользу.

— Это уже было, — ворчит альфа и хмурится, не зная, что ещё можно сказать в своё оправдание.

— Но работает же, — невозмутимо отвечает омега. Он поднимается, ловко подставляя своё плечо под руку Чонгука. — Давайте, я помогу.

Аромат Чимина всё ещё скрыт подавителями, но иногда, когда он оказывается так близко, слабый, почти неуловимый оттенок его истинного запаха проскальзывает сквозь защиту. Что-то нежное, имеющее травянистые нотки. Возможно, цветочный, с примесью какой-то пряности. Этот аромат цепляет, словно шепчет альфе, что перед ним редкость — омега, который очень отличается от остальных.

С трудом поднявшись, Чон морщится. Боль отдаётся в каждой клетке тела, а ноги словно налиты свинцом. Пак крепко держит его под локоть тёплой, но твёрдой рукой, и это придаёт самому Чонгуку уверенности.

— Медленно, не спешите, — омега делает первый шаг назад. Его маленькие ботинки слегка поскрипывают на свежем снегу, пока альфа нехотя поднимает ногу, а затем делает шаг. Один, потом второй. Он чувствует себя немощным: ноги не слушаются, но Чимин продолжает поддерживать, словно знает: мужчина не позволит себе проявить слабость под его взглядом. — Видите? Уже неплохо, — подбадривает омега, улыбаясь так тепло, что Чонгук не может не усмехнуться.

Но, как в лучших традициях романтической дорамы, внезапно всё идёт не по плану. Парень делает ещё один шаг, а затем его ботинок неожиданно соскальзывает на обледеневшей дорожке. Он вскрикивает, теряя равновесие.

— Осторожно! — альфа инстинктивно хватается за парня, чтобы тот не упал. Но его собственные ноги ещё слабые и непослушные. Заснеженная земля предательски уходит из-под ног, а сам он, теряя равновесие, падает в сугроб, утягивая за собой Чимина.

Холод мгновенно охватывает спину, но куда сильнее Чонгука поражает другое: прямо на его груди оказывается омега.

— Боже, вы в порядке? — Чимин поднимает голову, глядя на него огромными голубыми глазами, полными смущения. Он неуклюже шевелится, пытаясь смести с лица альфы снег. Хочет подняться, но в итоге только больше вжимается в чужое тело своим.

— Думаю, да, — бурчит Чонгук. Он боится, что омега услышит, как громко бьётся его сердце.

— Вы… не могли бы… — Чимин заикается, поднимая взгляд.

— Встать? — чуть приподнимает бровь Чон.

— Да, пожалуйста, — хихикает омега, явно не зная, что ещё можно сказать в этой неловкой ситуации.

Снег воздушно кружится и поддаётся на землю, окружая их холодной пеленой. Сугроб, в который они свалились, находится у края тропинки, ведущей от дома к главной дороге. Он оказался больше, чем казалось на первый взгляд. Снежные кристаллы блестят на свету, а окружающий мир слился с хрупкой, осязаемой тишиной зимы. Лёгкий ветер поднимает с верхушки сугроба снежную пыль, которая оседает на волосах Чимина и Чонгука.

Запах подавителей ослабевает, позволяя проявиться естественному аромату омеги. Микс жасмина и шафрана оказывается довольно необычным. В нём присутствует едва уловимая сладость, похожая на запах свежего мёда. Такой чувственный, ненавязчивый, он будто дразнит рецепторы, а не раскрывается сразу.

Альфа замирает. Его ноздри непроизвольно раздуваются, желая вдохнуть свежесть. Снег в волосах омеги, его розовые щёки, пылающие явно не от холода, и этот тонкий аромат будто стирает границы реальности. Чонгук ощущает, как в груди что-то отзывается, пробуждая скрытые инстинкты.

— Ты, кажется, решил стать частью этого сугроба? — язвит он, стараясь вернуть себя в привычный саркастичный настрой и не зацикливаться на чужом, хотя и таком восхитительном запахе.

— А вы, похоже, наслаждаетесь процессом, — не остаётся в долгу омега, но его голос звучит чуть тише, чем обычно.

Со стороны дома уже доносятся тяжёлые шаги. Чонгук краем глаза замечает, как к ним бегут водитель и ещё один из слуг — молодой парень в длинном пальто.

— Господин Чонгук! Всё в порядке? — раздаётся голос Бруно. Его ноги скользят по дорожке, и он изо всех сил старается удержать равновесие.

— Не то слово, — отвечает Чонгук с иронией.

Омега приподнимает голову, бросая взгляд на приближающихся людей, и, видимо, только сейчас осознаёт всю неловкость их ситуации. Он резко отстраняется, но его запах усиливается, будто прощупывая границы между ними. Это заставляет Чонгука ещё сильнее напрячься, но альфа сдерживает свои эмоции. Чон делает попытку подняться, но снег словно держит его на месте. На мгновение их взгляды встречаются, и омега замечает в зеленых глазах альфы что-то большее, чем раздражение — проблески огоньков.

— Нам стоит встать, пока не собралась толпа, — шепчет парень, отводя взгляд.

Альфа тяжело выдыхает, выпуская клубы пара изо рта. Мороз на улице уже усилился до минус пяти. Он использует остатки сил, упираясь руками в снег, чтобы подняться. И теперь каждое движение даётся легко — тело не так, как обычно, реагирует на присутствие омеги.

Покрасневший до кончиков ушей Пак, наконец, встаёт сам, стряхивая снег со своей одежды. Его тонкие пальцы ловко разглаживают складки на куртке, но напряжённость ощутима даже в воздухе. Феромоны обеспокоенности и лёгкого стыда невозможно скрыть: они тонкой, почти незримой паутиной обволакивают их обоих.

— Простите, — произносит он тихо, не глядя на Чонгука.

— За что? За попытку утопить меня в снегу?

— Я же не специально, — отвечает обиженно омега, чуть поднимая взгляд.

— Ты бы себя видел, Пак, — на насмешку альфы Чимин тут же возмущённо фыркает, откидывая упавшую на лицо прядь светлых волос. Его шапка покосилась на бок, кончик носа покраснел. А вот снежинки, застрявшие в его ресницах, придают омеге вид существа из зимней сказки, что вызывает у альфы ещё большее желание улыбнуться.

— И да, ты был прав. Прогулки действительно оживляют. Хотя бы одну из сторон.

— Господин, вы не ушиблись? — подлетевший водитель быстрым движением отодвигает в сторону омегу, как шкодливого ребенка, а потом сразу же тянется к боссу.

— Всё в порядке, — отмахивается Чонгук, цепляясь за плечо водителя. Тот осторожно поддерживает его, помогая подняться на ноги. — Пострадало только моё терпение, — бурчит альфа и, позабыв о кресле, направляется обратно к дому. Водитель сопровождает его, чтобы тот не поскользнулся снова.

Омега остаётся позади, ещё пару секунд отряхивая свою одежду. Он глубоко вдыхает, снова поправляет шапку, а затем догоняет их, бросив прощальный взгляд на предательский сугроб, который станет для него самым неловким воспоминанием взаимодействия с пациентом.

***

В спальне царит полумрак: тяжёлые шторы полностью закрывают окна, не пропуская ни единого луча дневного света. В помещении немного прохладно, несмотря на включённое автономное отопление и кондиционер, который тихо гудит. Воздух кажется густым, пропитанный лекарствами и травяными настойками. На прикроватной тумбе громоздятся ампулы, пузырьки, коробки с таблетками. Пустой стакан с остатками воды стоит чуть в стороне, как и недопитая чашка чая.

Альфа лежит на широкой кровати, закутанный в несколько слоёв одеял. Его лицо бледное, на лбу блестят капли холодного пота. Губы плотно сжаты, а дыхание прерывистое и неровное. Тонкие полоски его тёмных ресниц почти не шевелятся, и кажется, что он больше спит, чем бодрствует.

Рядом с кроватью стоит миска, которую Чимин поставил заранее. Омега быстро соображает, когда Чонгуку становится плохо: его пальцы ловко действуют, а движения профессиональны. Пак не в первый раз ухаживает за онкобольными и знает все нюансы и последствия. Поэтому на полу возле кровати валяется плед — Чимин использовал его, чтобы поддерживать альфу, когда тот сидел и его мутило.

Пальцы омеги осторожно поправляют один из краёв одеяла, чтобы оно плотнее укрывало пациента. Альфа вздрагивает от лёгкого озноба.

— Холодно? — тихо спрашивает Чимин, присаживаясь на край кровати.

Чонгук что-то невнятно бормочет, не открывая глаз, но его напряжённые черты лица говорят за него. Омега берёт ещё одно одеяло, которое оставил на стуле неподалёку, и аккуратно укрывает мужчину. Холодная рука альфы на мгновение касается его запястья. Чимин вздрагивает, но тут же берёт её в свои тёплые ладони, пытаясь согреть.

— Потерпите, — шепчет он, поглаживая кожу тонкими пальцами. В его голосе больше беспокойства, чем омега хочет показать. — Скоро станет легче.

Парень замечает, как тяжело альфе даётся даже малейшее движение. Никакого запаха — лекарства полностью блокируют его природный аромат. Вместо этого парень чувствует только лёгкий травяной шлейф, смешанный с остатками чего-то горького, что выбросил чужой организм. Внезапно лицо альфы кривится в болезненной гримасе, и Чимин тут же подхватывает миску. Он удерживает её так, чтобы тому было удобно в очередной раз освободить желудок.

— Всё будет хорошо, — повторяет тихо омега. — Я рядом. Я помогу.

Внезапно альфа отталкивает миску с неожиданной силой, несмотря на свою слабость. Его глаза открываются: красные, налитые болью, и с яростью смотрят на Чимина.

— Уходи! — выдавливает он хрипло, голос срывается на низкий, но твёрдый тон. — Я не просил тебя здесь быть.

Омега замирает, всё ещё держа миску в руках, затем аккуратно ставит её на пол и поднимается на ноги. Не отрывает взгляда от альфы, прекрасно понимая, почему тот так груб.

— Вам плохо, — говорит он нежно, хотя внутри всё сжимается от жалости. — И я не уйду, пока вам не станет лучше.