Часть 10 (1/2)

Почти всё время до бала Снейп потратил на трансфигурацию собственных башмаков. Не то чтобы он искренне верил в то, что таким образом сумеет произвести впечатление или избежать злорадства, скорее следовал собственным представлениям об уместности и приличиях. Разумеется, дело было вовсе не в том, чтобы не дать миссис Уизли (называть Гермиону так было как-то странно, но если они будут работать вместе, ему всё равно придётся привыкнуть) повода испытать превосходство или подумать, что он решил пойти ей навстречу из нужды. По крайней мере, не только в этом. Снейп даже зашёл по пути домой в ближайший обувной за каталогом, а после несколько часов потратил на составление магической формулы, с помощью которой сотворил из облезлых чудовищ полуботинки с лаковыми округлыми носами и затейливой перфорацией. Проблемы, как всегда, таились в деталях. Вместе с лощёным видом башмаки обрели и прочие свойства новой обуви и начали немилосердно жать в самых неожиданных местах. Снейп попытался усовершенствовать формулу так, чтобы ботинки оставались разношенными внутри, но новыми снаружи, но результат выходил довольно удручающий: без практики и возможности освежить память хотя бы чтением собственных конспектов по началам высшей трансфигурации задача оказалась непосильной. После очередной попытки во всём подъезде вынесло пробки, и Снейп решил смириться с некоторым неудобством — всё равно танцевать весь вечер он не планировал.

В углу шкафа нашёлся сюртук, в котором он был на суде, но Снейп предпочёл надеть мантию поверх свитера — если на него будут глазеть, пусть пищей для пересудов станут катышки на свитере, а не следы зубов Нагини. Уже перед аппарацией, Снейп чуть не принял малодушное решение никуда не идти. Какое-то время он стоял, привалившись к стене, и расфокусировано смотрел перед собой, испытывая постыдное облегчение от того, что он не будет менять свою жизнь, которая до появления в ней Гермионы, Джорджа Уизли, и прочих гриффиндорцев была по меньшей мере сносной. По крайней мере он был уверен, что Абаси не сдержит большей части своих угроз. Ему не позволят… Гермиона и не позволит, гриффиндорство это диагноз, не так ли? Можно просто позволить жизни течь, как прежде.

Но уже несколько минут спустя внутренний голос начал брать его на слабо и напоминать о слезах, блеснувших в глазах миссис Уизли во время их предпоследнего разговора. Как будто его обязанностью было заботиться о чьих-то чувствах, когда он годами предпочитал игнорировать свои собственные. Но какая-то часть внутри него заставляла губы кривиться в издевательской ухмылке при воспоминании о множестве лишних движений, которые Снейп успел предпринять нынче утром… Лишь для того, чтобы что-то вышеупомянутой миссис Уизли доказать… Интересно, что подумают о нём его бывшие ученики, когда миссис Уизли явится в Хогвартс, чтобы выступить перед учениками в годовщину Последней Битвы, а мистер Лонгботтом поинтересуется, что же Снейпу так было от неё нужно под Рождество.

— Чёрт! — прорычал он себе под нос и, кинув на зажатый в кулаке пригласительный раздражённый взгляд, аппарировал в один из прилегающих к Уайтхолл-стрит переулков.

Со Статутом секретности или нет, но местонахождение министерства по-прежнему скрывалось. Нужная, но довольно тщетная предосторожность, ведь когда Тёмному Лорду понадобилось захватить власть, он справился с этим и без точного адреса. Но от психов меньшего масштаба и излишне любопытных не-волшебников это всё-таки спасало. Хотя Снейп уже определённо (и совершенно намеренно) опоздал, на Уайтхолл стрит можно было заметить куда больше волшебников, чем обычно, словно в этом году министерство изрядно расширило список приглашённых. Ну, или если не он один решил пропустить торжественную часть и пожаловать прямо к танцам и закускам. Оценив длину очереди к стоящей у скучного офисного здания телефонной будке, Снейп спустился к набережной и дважды постучал палочкой по бетонной ограде, снимая дезиллюминационные чары. У сотрудников службы безопасности своеобразное чувство юмора, но Снейп, уже пользовавшийся этим проходом ранее, ни секунды не колеблясь, нырнул в водосток. В отличие от телефонной будки этот путь вёл не в холл, а напрямик в приёмную аврората — отделанную мрамором низкую и длинную комнату. Отсутствие окон компенсировали источавшие холодный голубой свет магические шары. Молодой белобрысый охранник — его лицо показалось Снейпу смутно знакомым, но не по Хогвартсу, скорее всего им случалось пересекаться во время его ежемесячных визитов в министерство — двинулся к Снейпу с золотым прутом наперевес.

— Сегодня отдел не работает.

Снейп молча протянул ему пригласительный.

— О, у основного входа нынче пробки, — прокомментировал парень, щеголяя магловским жаргоном, распространившимся в последние годы по волшебному миру точно заразная болезнь, — вы опоздали, но в любом случае — хорошо повеселиться.

Он проверил палочку, потыкал в пригласительный золотым прутом, провёл им вдоль мантии, проверяя на тёмные чары.

— Вам на восьмой этаж, — проговорил он с оттенком зависти в голосе и предупредил: — А обратно давайте уж через зону аппарации на нулевом.

Прошипев сквозь зубы что-то похожее на «благодарю», Снейп отправился к лифту. Ради праздничного бала атриум преобразился: на потолке, всё так же представлявшим собой ясное звёздное небо (снаружи, в туманно-облачном Лондоне, такое доводилось видеть нечасто), то тут, то там появлялись зеленоватые отблески северного сияния, из золотого фонтана било шампанское, на мраморной ограде стояло множество бокалов на длинных ножках, в буфете разливали крепкие напитки, а тёмный паркет исчез, уступив место голубому, сияющему льду. Снейп с некоторой опаской посмотрел на рассекающих между гостями на коньках распорядителей с полными подносами закусок, но, едва ступив на «лёд», убедился, что тот не скользит и даже не холодит ступни через подошвы. Он прошёл к фонтану, огибая группки ведьм и волшебников, оживлённо обсуждавших выступление министра. Гермионы среди них не оказалось, хотя лица по большей части были знакомые. По счастью — или благодаря тому, что Снейп постарался придать своему лицу самое неприветливое и непроницаемое выражение из всех возможных, — никто не попытался втянуть его в беседу. Лишь пару раз Снейпу пришлось кивать в ответ на формальные приветствия. В большинстве же своём, встретившись взглядом с угрюмым зельеваром, бывшие ученики, вне зависимости от их года выпуска, спешили уставиться в пол, потолок или начинали рассматривать что-то чрезвычайно интересное на рукавах собственных мантий, упорно делая вид, что не узнают опального профессора. К тому моменту, как Снейп дошёл до фонтана — путь оказался в три раза длиннее обыкновенного: на атриум были наложены чары расширения пространства — ему уже не приходилось особенно притворяться недовольным.

Снейп наполнил бокал шампанским, поднял его, пробормотав себе под нос: «С Рождеством!», отпил самую малость, и хотел уже продолжить поиски, как с невысокой эстрады объявили следующий танец, и над атриумом зазвучала задорная полька. Снейп отодвинулся поближе к фонтану, откуда наблюдал за взлетавшими в ритме музыки фалдами мантий, подолами платьев, кокетливо водружёнными поверх высоких причёсок миниатюрными островерхими шляпами и внезапными декольте — некоторые ведьмы явно предпочли скроить свои наряды на магловский лад, так что мантиями (хотя в приглашении ясно указывалось, что именно они являются обязательной формой одежды на празднестве) эти шедевры высокой моды можно было назвать только условно. Тем не менее он прилежно изучал танцующих, в надежде обнаружить среди них одну невыносимую ведьму, в переписке с которой он провёл последнюю неделю. В какой-то момент Снейпу даже показалось, что он видит мелькнувшую в толпе буйную каштановую шевелюру, но стоило её обладательнице повернуться к нему лицом, как он понял, что обознался.

Гермиона нашлась два танца спустя. Она сидела на низком диванчике у камина и что-то писала в записной книжке. Её пышные волосы были туго стянуты в пучок, но на шее, на лбу, за ушами короткие, выпавшие из причёски пряди завивались в торчавшие в разные стороны непослушные спиральки. На ней была всё та же бархатная мантия насыщенно фиолетового цвета, возможно более традиционная, чем у любой другой ведьмы в этом зале. Украшений почти не было, только поблёскивали в пучке увенчанные крохотными топазами головки серебряных шпилек, да тускло мерцала на груди девятиконечная звезда ордена Мерлина. Когда Гермиона закончила писать и захлопнула блокнот, Снейп двинулся к ней. Вряд ли за шорохом сотен ног она могла услышать его шаги, тем более, несмотря на неудобные ботинки, его походка оставалась практически бесшумной. Но Гермиона — было это совпадением или проявлением интуиции — подняла голову и тут же обнаружила его присутствие. Её хорошенькое личико, — накануне она определённо не казалась Снейпу настолько миловидной, — озарило узнавание. Ощупью, не отрывая глаз от Снейпа, Гермиона засунула блокнот в висевший на запястье ридикюль, а потом поднялась на ноги.

— Миссис Уизли, — поприветствовал он её.

— Мистер Снейп.

— Я хотел, — продолжил он, но грянувшая вновь музыка не дала ему договорить.

— Вы хотели? — повторила Гермиона.

— Окажете мне честь? — неожиданно даже для себя самого закончил он. Снейп завёл левую руку за спину и церемонно поклонился.

Рот умнейшей ведьмы своего поколения самым глупым образом приоткрылся, а ровные, точно нарисованные, брови поползли вверх от изумления. Впрочем, Гермиона быстро овладела собой, склонила голову и протянула Снейпу затянутую в тонкую кружевную перчатку ладонь.

Он принял её руку. Это был вальс, Снейп хорошо помнил шаги. Однако первые минуты четыре они танцевали молча, приноравливаясь к музыке и движениям друг друга.

— Мисс… ис Уизли, — не выдержал он на конец, — хватит разглядывать свои ноги, я их не отдавлю. Во время танца следует смотреть в глаза партнёру. — Его ладонь плотнее легла на её поясницу. — Вальс — это про доверие. Пока я вас веду, вы не споткнётесь.

— Не ожидала, что вы танцуете… — Гермиона наконец подняла голову.

— Это было частью моих обязанностей. Подготовить свой факультет к выпускному балу.

— Я думала, что слизеринки впитывают такие навыки с колыбели.

— В таком случае почему вы отказываете в этом мне? — ухмыльнулся Снейп. Гермиона ничего не сказала, только соблазнительно облизнула и без того блестящие губы. Интересно, что именно наболтал ей Поттер о том, что увидел в его воспоминаниях? По крайней мере во время демонстрации на суде (что ж, двадцать минут позора стоят того, чтобы избежать пожизненного заключения) та часть, что была связана с его детством и отрочеством, была упущена. Ладно, он выяснит это позже. — Не все на Слизерине чистокровные и не все чистокровные аристократы, — продолжил Снейп, так и не дождавшись ответа: — К тому же, я хотел успеть ангажировать вас до того, как вы превратитесь в тыкву и удерёте через камин.

— По-вашему, я похожа на Золушку?

— По-моему, вы воспользовались чарами гламура, и они могут спасть в любой момент, — парировал он.

— Я умею накладывать стойкие.

Снейп поморщился. Он бы предпочёл, чтобы Гермиона не накладывала их вовсе. Она выглядела не столько помолодевшей и похорошевшей, сколько кукольно-гладкой.

— Боитесь явить миру себя настоящую? — поинтересовался Снейп, продолжая вальсировать. Когда начинался танец, они были у самой стены, и их круг был самым длинным. — Можете не отвечать. На самом деле я хотел с вами поговорить о другом.

— Да? — даже под чарами было видно, что Гермиона волнуется: куда только делась хвалёная гриффиндорская отвага? В любом случае, слизеринское благородство требовало от него быть смелым за двоих.

— Я должен извиниться перед вами за ту сцену в аптеке. Поверьте, я ничего не знал о ваших родителях, и те упрёки, касающиеся вашей магловской родни, были выстрелами наугад, — Снейп сжал зубы. Из-за чар гламура уловить ответную реакцию было крайне сложно. — Если бы я знал о том, что случилось с вашими родителями, я бы никогда этого себе не позволил. В мои намерения входило уязвить ваш интеллект, а не попасть прямо в сердце. В любом случае, мне очень жаль.

— Но вы понимаете, что само употребление слово «магловский» уже оскорбительно? — проговорила Гермиона с той самой невыносимой интонацией, которая раздражала его ещё в школе.

— Не так уж, — проворчал он, — не вижу ничего плохого в обычной констатации. Если касаться этики, то значение, в каком слово «ведьма» до сих пор употребляется в немагическом мире, вызывает гораздо больше вопросов.

— Но с каких пор чужое неблаговидное поведение оправдывает наше…

— С давних. Не тратьте на меня ваше красноречие, миссис Уизли, — он не удержал вздоха. — Старого пса новым трюкам не научишь. И, — Снейп пристально посмотрел в глаза Гермионе, пытаясь не обращать внимание на наведённый морок, — неужели вы сами хотели бы обсудить со мной именно это?

— Нет, — Гермиона слабо улыбнулась, — совсем не хочу. Вы… то есть я имею в виду очень мило, что вы извинились.

— Только не говорите, что и этого не ожидали, — нахмурился Снейп, — я могу обидеться.

— Поверьте, я не имела в виду под ничего такого, — начала Гермиона встревоженно и, угадав что-то в его лице, снова улыбнулась, на этот раз уже шире. — Вы ведь шутите?

— Как знать, — процедил он и хотел добавить что-то ещё, но музыка закончилась. Снейп отступил на шаг и легко поклонился. Гермиона сделала книксен.

— Спасибо за танец, профессор.

— Присядем? — указал Снейп на диванчик у камина, и не дожидаясь согласия уселся на него сам.

Гермиона устроилась рядом, и Снейп провёл перед ними палочкой невидимую черту, накладывая одну из разновидностей заглушающего заклятья. Их дальнейшая беседа не должна стать достоянием общественности. Гермиона понимающе улыбнулась и повернулась лицом к залу, то ли избегая прямого взгляда, то ли стыдясь наведённых на лицо чар. Впрочем, Снейпа это устраивало. Он скрестил ноги и откинулся на спинку, обдумывая формулировку. Не хотелось, чтобы Гермиона вообразила, что неделя переписки значит для него так много, что она теперь сможет вертеть им, как захочет. Но, с другой стороны, делать вид, что это не значило ничего вовсе, Снейп тоже не собирался.

— Вы, наверное, помните, я говорил, что обдумаю ваше предложение. О том, чтобы консультировать вас и Джорджа Уизли в вашей работе над проектом зелья памяти.

— И что вы решили? — поинтересовалась Гермиона осторожно.

— Пока ещё ничего конкретного. Полагаю, принимая непосредственное участие в эксперименте, я принесу больше пользы, — начал он рассуждать вслух. — Да и сам я в какой-то степени заинтересован в доступе к хорошо оборудованной лаборатории. — Гермиона бросила на него внимательный взгляд, но ничего не сказала, дожидаясь продолжения.

— Но когда я говорил, что занят собственным проектом, это не было отговоркой. Я действительно сейчас занимаюсь одним составом, который должен стать прорывом в колдомедицине, если мне, конечно, удастся его доработать и сертифицировать. А для этого, как вы понимаете, мне нужны и ингредиенты, некоторые из которых недёшевы, и возможность проводить клинические испытания.

— О, — выдохнула Гермиона. — И что это за состав? У вас уже намечен план работ?

— Противокошмарное… и нет, это не ещё одна вариация «Сна без сновидений», напротив, принцип действия совсем другой. У меня есть план, записи, результаты предварительных испытаний… Если всё получится… Ладно, — усмехнулся Снейп, — когда всё получится, зелье сна без сновидений исчезнет из аптек навсегда. На самом деле я уже на последнем этапе.

— И на ком вы экспериментировали?

— Подливал зелье в чай соседям, — пояснил Снейп невозмутимо.

— Вы опять шутите?

— А вы как думаете? — изогнул бровь Снейп.

— Значит, на себе, — заключила Гермиона. Мрачность её голоса комичным образом диссонировала с нежно-недоумевающим выражением лица. — Предоставьте мне проект и отчёт о уже проделанной работе, я посмотрю, удастся ли выделить субсидию под исследование, или на худой конец найти инвесторов. В любом случае, время в лаборатории будет вам предоставлено: даже если отдел магического здоровья не одобрит ваших разработок, можно представить дело так, что вы используете больничное оборудование для выполнения заказов.

Снейп сощурился, прикидывая все выгоды и недостатки подобного плана.

— Моё время будет поровну распределено между двумя проектами, — проговорил он и замолчал. С минуту он смотрел в пространство, что-то прикидывая и постукивая пальцем по нижней губе. — Во всяком случае, — пояснил он, — мне кажется, будет правильным поначалу придерживаться такой договорённости. Разумеется, если мы достигнем промежуточных результатов, требующих постоянного наблюдения, это может варьироваться. Но для меня принципиально, чтобы этот вопрос вы оставили на моё усмотрение.

— Ладно.

— Не плохо было бы закрепить это письменно.

— Вы настолько мне не доверяете?

Снейп ухмыльнулся:

— Помню, как вы помыкали своими друзьями в школе. И, раз уж мы заговорили о друзьях. Ничего не имею против Джорджа Уизли, но у меня нет желания работать под его началом. Так уж и быть, я не буду претендовать на главную роль, только на равноправное партнёрство. Видите, — заметил он меланхолично, — как много у меня условий. Ещё не пропало желание со мной связываться?

— Нет. — Гермиона вспыхнула. — Вы не требуете ничего сверхъестественного. Однако у проекта должен быть руководитель, иначе не получить финансирования. И если я поставлю первым ваше имя, это будет почти невозможно. Для вашей собственной разработки я могла бы поискать частных инвесторов, хотя если вы позволите обозначить Джорджа как руководителя проекта, это значительно увеличит шансы на успех.

— Вот как.

— Я, конечно, могла бы попросить Гарри, — Гермиона стиснула кисти рук в нервическом жесте. — Но всё-таки он министр, а не самодержец, и мне не хотелось бы давать его врагам ещё один повод его уязвить. Сейчас у него и без меня хватает неприятностей.

— Не будем вмешивать Гарри, — произнёс Снейп вкрадчиво. — Я сказал: «Вот как», а не «нет». Фактическое для меня важнее формального. Не так уж я и тщеславен.

— Совсем нет, — согласилась Гермиона.

Какое-то время — по меньшей мере ещё один танец, они молча сидели, наблюдая, как мелькают мимо пары. Северное сияние перешло с потолка на стены, и его зеленоватые отблески окрашивали всё убранство атриума. Гермиона касалась локтем его руки, и Снейпу не хотелось ни вставать, ни отодвигаться, ни заговаривать об их переписке. Но когда музыка в очередной раз умолкла, он всё же поднялся с диванчика.

— Я пойду.