Глава LV. (1/2)

Вдали от столицы и ее пышных приемов жизнь тоже не теряла красок. В приморском городке все готовились к локальному празднику в честь становления города. Даже пираты, уже крепко обосновавшиеся здесь, с нетерпением ждали городские гуляния. Они уже сильнее терялись в толпе и потому чувствовали себя более спокойно, решив что этот город их по праву. О каком праве шла речь никто не знал, но морские разбойники внимали настроению города и даже стали вести себя более вежливо. Социальные взаимоотношения Тибиля были самыми высокими. Его деятельность в церкви не была проигнорирована, и многие люди стали относиться к нему с добротой и уважением. Казалось, именно здесь его место: родные земли, служба, к которой его готовили с пеленок, приветливые люди, уютный дом. Но Тибиль лишал себя всего этого ради жизни в бегах, скитания по бесконечному морю, существованию среди преступников и бандитов… он лишил себя нормальной жизни ради того, чтобы оставаться рядом с кузеном. Сейчас было самое время, чтобы найти в себе силы и смелость и, наконец, разорвать этот порочный круг, и жить своей жизнью. Был прекрасный шанс стать самостоятельным и самодостаточным, и, возможно, счастливым, но у Тибиля не хватало духу решиться испытать свою судьбу. Он шел за своим кумиром, который с годами стал так плох, что давно бы уже лишился этого звания, однако верный своему выбору Тибиль продолжал следовать за своей звездой во все горести, печали и лишения. Конечно, в глубине души он жалел о своем безответственном поступке в детстве, но сейчас, по прошествии стольких лет, молодой мужчина уже не видел другой жизни. Он готов был стерпеть все неудобства, лишь бы не терять связь с тем, кого любил больше, чем себя самого. Для Тибиля не было ничего страшнее, чем остаться одному, одиноким, покинутым и забытым. Вдруг, осмелившись поменять свою жизнь, он более никогда не найдет родную душу, вдруг тоска по кузену, на котором клином сошлась вся его жизнь, сведет его с ума? Разве готов он разрезать эту мучившую их обоих пуповину? Этой сепарации никогда не случится.

И раз уж Пастырь не мог себе позволить такой роскоши, обставив себя своими страхами, он пытался наслаждаться тем, что имел. Столь долгая остановка в бронзовом городке была его маленькой отрадой, пародией на ту жизнь, какую он никогда не получит. Тем не менее, Тибиль старался стать частью этого городка, хоть и ненадолго. Его дни начинались всегда одинаково: он приходил к началу службы, а после всегда оставался в церкви и помогал служащим. Он предлагал свою помощь каждому и соглашался на любую работу в этом Божьем доме, отказываясь от платы, когда ему ее предлагали. Он делал все бескорыстно в глазах окружающих, но где-то мужчина понимал, что таким образом просил о спасении своей души и души его кузена. Ведь на их долю выпало немало грехов. Только служение Богу могло хоть как-то искупить души, а работы в храме всегда хватало. Тибиль не брезговал ни черной работой, моя в церкви полы и окна, ни более высокой — перепись непригодных для чтения рукописей и книг. Несколько раз он записывал под диктовку тексты службы, что приводило его в восторг. Так близко к Богу он никогда не был.

Помощь приезжего миссионера в церкви была нарасхват. Даже для служивших в храме бескорыстность Тибиля была чем-то невероятным. Мало того, что он никогда не требовал даже хлеба за свою помощь, так он еще и делал пожертвования на нужды храма. Откуда он брал деньги? Или где он успел заработать? Вопросов было много, но никто не смел их озвучивать. А вместе с тем Тибиль каждую неделю являлся Тамерлану с требованием выдать ему его содержание, которое он так беспечно тратил на невесть что. Феррос в свою очередь не переставал удивляться этой очаровательной наглости, которая вдруг проснулась в Пастыре. Вы только посмотрите, как он стал важничать! Но все же пират никогда не отказывал ему в деньгах, проявляя так свою заботу. Тибиль же проявлял заботу нравоучениями, напоминаниями о том, что не мешало бы помыться, побриться, да и причесаться.

Этот день, как и все предыдущие, прошел для Тибиля весь в заботах. Служба, помощь с церковным хором, встреча с Ферросом, чтобы обеспечить себе дальнейшее существование, снова работа в храме, которая не приносила ему даже крошки хлеба, как всегда подмечал рулевой. Когда насыщенный день закончился, Пастырь хотел направиться в сторону своего жилища, но на небольшой площади у церкви заметил знакомую фигуру. Дон сидел на каменной лавке с книгой в руках. При виде этой картины, Тиб невольно улыбнулся: ему было действительно приятно видеть плоды своих трудов, к тому же мысли о том, что его ждут и встречают, также вызывали весьма тёплые чувства.

Как только пастырь подошёл ближе, Асмиль оторвался от чтения и, кинув книгу на скамейку, поднялся на ноги.

— Ну, наконец-то! Я думал, я тут состарюсь! Или с ума сойду, если продолжу читать эту чушь! Вечно ты мне подсовываешь всякие любовные сопли! Девка пять страниц описывает, как она любит и страдает, а ты страдаешь вместе с ней, но отнюдь не из-за неразделенной любви! — ткнув в сторону романа, эмоционально пожаловался Дон. Перестав улыбаться, Тибиль тяжело вздохнул: воспитывать пирата была, кажется, совершенно безнадежная затея. Но Тиб искренне пытался.

— Очень поучительная история в целом, так что не жалуйся. Я тут подумал о чистописании. Пока тебе нечем заняться, писал бы тексты небольшие по многу раз. Так, глядишь, у тебя каракули превратятся в буквы…

На высказывание Тибиля Асмиль лишь закатил глаза: ничего поучительного в том, чтобы наматывать сопли на кулак он не видел.

— Чистописанием? Это в твоём храме работка? — усмехнулся Асмиль, — которая за «спасибо», которое на хлеб не намажешь?

— Асмиль, не всегда нужно думать лишь о деньгах. Иногда нужно задуматься и о душе. Что ты сделал для мира, в который вступишь?

— Я в ближайшее время из этого мира в другой не собираюсь. Поэтому ещё успею натворить разных дел, — сообщил Морской Черт, ощерившись. — Возможно, среди них будут и хорошие… Кстати! Насчёт всяких дел хороших и приятных. Нас тут на праздник звали, — вдруг вспомнил Асмиль, — точнее звали меня и моего друга! А ты же мне друг, так?

— И кто же тебя пригласил? — поинтересовался Тиб. — Надеюсь, не наша команда?

— Упаси Боже! — хохотнул пират. — Ещё бы год все эти рожи не видел! А праздновать с ними, мертвое дело, всегда заканчивается одним и тем же, — со смехом пояснил Дон. — Познакомился я тут случайно с одной прелестной дамой. Я ей помог донести кое-какие вещи до дома. Выяснилось, что она дочь мужика, у которого я снял комнату. Но не в этом суть! Суть в том, что девчушка просто прелестная! Вот, она позвала встретить вместе праздник. У неё сестра есть… и Мариам предложила позвать мне ещё кого-то из друзей. Как ты смотришь на всю эту авантюру?

— А что мы будем делать? — засомневался Пастырь. Идея с девушкой, в репутации которой были сомнения (какую еще Дон мог выбрать, или, скорее, какая еще могла выбрать его?), не вызывала у него восторга. Да и в целом общение с прекрасным полом было для него стрессом. — Не думаю, что я подхожу для этой компании… я теряюсь в общении с дамами, если они не преклонного возраста…

Асмиль хитро ощерился и подошёл к Тибилю чуть ближе.

— Для начала мы просто хорошо проведём вечер. Это будет прекрасной возможностью для тебя попрактиковаться в общении с дамами, потанцевать и повеселиться в целом! Хоть как-то разнообразишь свою жизнь. А если тебе уж совсем не понравится, то обещаю, я постараюсь найти для тебя старушку, как ты любишь! — рассмеялся под конец разъяснений рулевой.

— Я не люблю старушек! В этом плане…

— Да я же шучу, — изрёк рулевой, приобняв Тибиля, на что второй еле заметно нахмурился. — Все отлично будет! Я же зову тебя просто развеяться и посетить городской праздник, а не на сатанинские пляски, — заверил Дон и подмигнул пастырю.

— Ладно… — неуверенно выдохнул молодой мужчина. — Но! Если мне что-то не понравится я тут же уйду!

— Разумеется, — с улыбкой протянул пират.

К вечеру в честь дня основания прибрежного города на многих центральных улицах заиграла музыка, были расставлены палатки с различными товарами и яствами. Глашатаи начали зазывать народ в трактиры и харчевни, в которых по случаю празднования первые кружки эля и медовухи стали наливать бесплатно. Все это привлекало на центральную площадь огромное количество горожан.

Тибиль пришёл на место, которое обозначил Асмиль, даже раньше положенного (рулевой должен был встретиться сначала с дамами, а потом уже найти пастыря). Глядя на слишком шумно веселящихся людей, Тиб уже начинал сомневаться в правильности решения прийти на этот праздник. Он никогда не был душой компании и совершенно не умел «веселить» дам, поэтому пастырь слабо представлял как и чем именно закончится вечер.

Тибилю, казалось, прошла целая вечность (хоть на самом деле это было вовсе не так) перед тем, как он услышал знакомый голос. Асмиль вместе с двумя девушками, что шли немного позади, быстро направлялся в сторону большого фонтана (именно там пират назначил место встречи). «Боже, ты своим смехом и воплями даже гам толпы перекрикиваешь», — пронеслось в голове молодого мужчины. Обычно подобное Тиб не одобрял, но сейчас он был донельзя рад слышать голос Дона.

— А вот и мы! — радостно сообщил Асмиль, хлопнув приятеля по плечу. — Знакомься, — рулевой повернулся в сторону дам и обворожительно оскалился, — бесподобная Мариам и ее не менее прекрасная младшая сестра Виви!

В ответ девушки тихо засмеялись, а одна из них (младшая), кажется, даже смутилась.

— Дамы, — продолжил брюнет, — а это Тибиль! Он между прочим почти священник. У вас тут в главном храме помогает по своей доброте душевной.

— Ох, как это благородно с Вашей стороны, — высказалась старшая, заглядывая Тибу в глаза.

— Очень приятно, — выдавил из себя улыбку Тибиль и коротко поклонился.

— Все! Все знакомы, всем приятно! А теперь пойдёмте веселиться, — со смехом поторопил Асмиль, указав в сторону палаток.

Тибиль, пока ждал компанию, в голове уже успел напредставлять «девушек», которых мог привести с собой Дон: естественно, в его фантазиях все они походили на куртизанок, причём не самых симпатичных. Но в реальности все оказалось намного лучше. Темноволосые дамы оказались дочерьми богатого купца, который к тому же ещё и держал несколько гостиниц, и выглядели очень прилично. Вели себя девушки также вполне культурно. Мариам, конечно, была более раскованной, чем ее младшая сестра, которая в какой-то степени в своём поведении даже напоминала пастыря (Виви была смущена и зажата, сама не начинала разговор и чаще просто мило улыбалась).

— А Вы бываете на службах? — поинтересовался Тибиль у Виви, чтобы хоть как-то начать разговор.

— Да, воскресную никогда не пропускаю. Вас в последнее время всегда вижу.

Пастырь в ответ кивнул и судорожно начал думать, что еще спросить, ведь молчать нельзя! Да и неловко было молчать, когда рядом ни на минуту не затыкался Асмиль. Рулевой не чувствовал никакой неловкости, он, наконец, нашел слушателей для его старых историй и бесконечного запаса похабных шуток. Очень скоро скромная Виви присоединилась к живому обсуждению, и Тибиль почувствовал себя лишним. Прогулявшись немного по ярмарке, где Дон невероятно расщедрился и подарил каждой даме по расшитому платку, все четверо отправились в ближайшую харчевню, чтобы продолжить общение за трапезой.

Тибиль чувствовал себя очень неловко. Он решительно не знал, о чем заговорить, да и обе спутницы были увлечены рулевым. Правда, вскоре и Мариам оказалась лишней и со вздохом обратила свое внимание на Пастыря.

— И надолго вы здесь? — поинтересовалась она, отпив вина.

— На сезон, думаю, — ответил Тиб.

— Ну так сезон уже подходит к концу, — уточнила Мариам, глянув в сторону Дона, который бессовестно увлекся ее сестрой, бросив ее тонуть в болоте скучных разговоров. Тибиль тоже заметил это. Расхваливший бесподобную Мариам, он вдруг оставил ее без внимания.

— Я еще не думал об отплытии… мне очень нравится этот город.

— Почему бы не остаться тут совсем? Вы молоды, Вам стоило бы поискать себе жену.

Тибиль больше всего не желал говорить об этом. Поджав губы, молодой мужчина глянул на рулевого, который уже держал за руку девушку и рассказывал ей увлекательные истории на ушко. И то ли в историях были постыдные подробности, то ли вина было слишком много, но щеки скромницы Виви горели, как наливные яблоки.

— Нет, я серьезно, — продолжала Мариам, — того и гляди, а моряк тут быстрее корни пустит!

Снова посмотрев на друга, Тибиль почувствовал, что невероятно хочет покинуть эту компанию. Ему не нравилось общество Мариам, хотя она не сделала ничего дурного, скромная во всех отношениях Виви стала его раздражать и уже не казалась ему столь невинной, а Асмиль и вовсе вызывал в душе Пастыря целую бурю непонятных эмоций. Конечно, они условились, что при таком раскладе Тибиль мог уйти домой, но миссионеру больше хотелось, чтобы ушли женщины. В конце концов догадаться, к чему шло это знакомство, было весьма несложно. Тут как раз вспомнились слова о шхуне и якоре, и Тибилю стало совсем тошно. Не было в этом ничего плохого, но Асмиль был единственным другом, и разве Пастырь мог допустить третьего персонажа в их жизнь? Ведь если посудить здраво и поверить словам Дона, что он вовсе не бабник, то эта скромняга Виви могла стать его отрадой в этом городе. Тогда все время он будет проводить с ней! А как же Тибиль? Нет, он определенно не мог этого допустить. Да и в конце концов, зачем разбивать сердце девушке, ведь у этого романа нет будущего! Эту девушку нужно защитить, и Тибиль как раз мог это сделать. Какое все же абсурдное оправдание он нашел, чтобы скрыть за ним свою ревность, но тем не менее душа Пастыря даже немного успокоилась.

— Не думаю… да и… — Тибиль отпил немного вина, — как Вы знаете, я миссионер… и должен нести волю Господа в далёкие уголки земли. На мою долю выпало немало исповедей, — Тибиль заговорил тише, что в общем гаме его могла услышать только Мариам, — включая исповеди моего друга. Не имею права нарушать тайну исповеди, но если Вы умная женщина и можете за себя постоять, и я ни в коем разе не переживал о Вашей безопасности, то насчет Виви у меня есть некоторые сомнения.

— В каком смысле? Что Вы имеете в виду? — заинтересовалась та.

— Я никак не хочу очернить своего друга, каждый человек грешен, и ничего плохого мне не хочется говорить. Но мой долг защитить каждую светлую душу… и пусть я нарушаю клятву, я делаю это во благо, — заговорчески продолжал Тибиль. Мариам уже совсем извелась от тревоги и любопытства, — Асмиль хороший человек, старается встать на путь Божий, но в прошлом… я наблюдал за его женщинами и, честно сказать, ни одну не видел после. Я ни на что не намекаю и упаси Боже не хочу клеветать, но Вы бы присмотрели за сестренкой.

Слова Пастыря возымели моментальный эффект. Придумав все сама с изобретательностью женского мозга, Мариам вдруг почувствовала в лице Асмиля невероятную опасность. Тибиль при этом стал для нее настолько святым человеком, и она была так ему благодарна за крупицу столь важной информации, что сейчас находилась в каком-то диком диссонансе. Защита и нравственность Пастыря столкнулись с опасностью Асмиля за одним столом.

— Ох, уже так поздно! Нам не мешало бы вернуться домой, — вдруг воскликнула Мариям и бросила на Тибиля взгляд полный благодарности. Асмиль и Виви, наконец, отвлеклись друг от друга.

— Что? Уже? Но отец сказал, что…

— Отец сказал, чтобы мы вернулись домой как можно раньше! Думаю, мы прекрасно провели время и пора и честь знать, — перебила Мариам. Виви не посмела сказать ничего сестре, хотя точно знала, что дома их не хватятся и им никогда не запрещалось гулять в праздники до глубокой ночи. — Спасибо большое за компанию. Но нам уже пора.

Растерянный взгляд Асмиля, который не понял такого рвения Мариам покинуть их компанию (ведь это она его пригласила!), вызвал улыбку у Тибиля. И чтобы хоть как-то скрыть свою довольную физиономию, Пастырь снова пригубил вина.

— Может, проводить вас? — все же вызвался пират.

— О, в этом нет необходимости! Но спасибо за предложение, — улыбнулась Мариам и вскоре покинула компанию мужчин, прихватив с собой и раздосадованную младшую сестру.

Асмиль ещё какое-то время смотрел в сторону быстро уходящих дам, явно стараясь прикинуть, что именно пошло не так, а затем, наконец, обратил своё внимание на Тиба.

— Что ты там учудил, пока я мило беседовал с девчонкой? Начал перечислять, какие адские муки постигнут нас за распитие вина? — слабо усмехнувшись, проговорил рулевой. Дон привстал и подсел ближе к Пастырю. — М, ангелочек?

— Я ничего особенного не говорил. Мариам затаила на тебя обиду, что ты ее бросил, а со мной ей было скучно, — честно ответил Пастырь, — я не могу ее винить, я ведь предупреждал тебя, что я не очень подхожу для таких встреч… Но чтобы хоть как-то ее утешить, я сказал, чтобы она не расстраивалась, ведь я никогда не видел тебя с одной и той же женщиной дважды, да и тех женщин после не видел вообще. Она, наверное, не так меня поняла… я не успел сказать, что это из-за того, что остановки на суше у нас бывают короткими…

От каждого последующего слова глаза Дона округлялись все больше.

— Ты что, спятил?! На кой-черт ты стал ей это рассказывать?! — возмущённо начал рулевой и, если быть честным, подобрать подходящие слова ему было совсем непросто. У парня в голове не укладывалось, как можно было такое рассказать даме (ведь ясное дело, что после такого та убежит сверкая пятками), но ещё больше недоумения вызвал у Дона тот факт, что Тибиль в этом так просто и невинно сознался. — Ты совсем дурачок? Ты меня кем выставил? Не видел их потом он! Что, я их ел после? Ты на кой-черт выставил меня головорезом?

Отняв бокал от губ, Тибиль убрал его на стол и посмотрел на рулевого с таким невинным недоумением, что и спрашивать ничего более у него не было смысла.

— Я хотел ее немного успокоить, что тебя не так заинтересовала ее сестра… как там? «Поматросит и бросит»? Я не говорил, что ты головорез, она не так поняла…

На подобное высказывание Асмиль только и смог, что с хлопком приложить ладонь ко лбу. Тяжело выдохнув, рулевой устремил недоумевающий взор на Пастыря.

— Ты что… с глотка вина совсем охмелел? Тебе дурно? Кто вообще что-то подобное выдаёт девушке? К тому же, ее матросить никто не собирался! Да и что за чушь ты придумал про девушек? — возмущенно выдохнул Дон, — давно ли ты меня вообще с ними видел? Слава Богам, мозгов хватило ничего не рассказывать про мои другие «грехи»!

— Давно не видел, потому и решил, что ты там свой якорь примериваешь… — скептично ответил мужчина и непроизвольно скривил губы.

— Стоп, — вскинул брови брюнет, — даже если и так, тебя то почему это волнует? Девушке зачем это рассказывать?

— С того, что девушка больно приличная, жалко ее портить, — нашелся Пастырь.

Рулевой с силой выдохнул и прикрыл ладонями лицо: с одной стороны, Тибу хотелось хорошенько вмазать, чтобы тому более было неповадно срывать чужие «грандиозные» планы, а с другой, на это добродушное чудо просто рука не поднималась.

— Боги… дайте мне сил… — пробормотал себе в ладони пират, а затем опустил руки. — Что ж, раз ты все испортил, значит, теперь развлекаться будем вдвоём, на пару. И так, мой праведный друг, ваши предложения?

— Я тебя предупреждал, — все с тем же скептицизмом заметил мужчина, хотя внутри него разливалось непонятное ликование. — Я и так вино пью, видишь? От одного бокала в честь праздника плохо не станет…

Тибиль указал на бокал, в котором все еще томилось вино. Честно сказать, оно было таким терпким на вкус, что пить его дальше совсем не хотелось.

— И что ты мне предлагаешь? Смотреть на тебя красивого, пока ты цедишь это несчастное вино? — поинтересовался пират, хрипло усмехнувшись.

— Нет, конечно, — улыбнулся Тибиль. — Хочешь, можем прогуляться. Все горожане на главной площади и рядом, а узкие улочки сейчас пустые.

— Вот кого ещё бояться надо, — хохотнул Дон, — в харчевне отдыхать в компании дам, нет, увольте. А шататься по темным переулкам, пока все нормальные люди на празднике, да, пожалуйста!

— Я просто не очень привык в такому сборищу людей, — признался мужчина и прижал ладонь к шее сзади, — тут каждый норовит познакомиться, и я чувствую себя неловко…

— Радоваться должен! Раз хотят познакомиться, значит, не урод! Чудной ты все же, — по-доброму улыбнулся Асмиль. — Ладно, вливай в себя вино и пойдём, как ты хотел, в темные подворотни искать себе приключения на… на вечер!

— Это вовсе не подворотни, — вставил свое Тибиль. Вино он допивать не стал, да и причина хорошая нашлась, чего заставлять ждать-то?

— Бокал он выпил, как же, — хмыкнул рулевой и допил вино за Тибиля, — два глотка небось сделал.

Мужчина ничего не ответил, и они вышли из трактира, освободив места для вновь прибывших. Сначала их путь шел по главной улице от площади, они даже заметили некоторых из команды, но потом свернули в одну из узких улочек. И если Тибиль пытался найти там тишину и покой, то он был совсем не единственный. То тут, то там им встречались милующиеся парочки, которые сбегали с освещенной в честь праздника улицы во мрак романтики. Спустя несколько таких встреч Тибилю стало неловко.

— А ведь могли бы так же, — вздохнул Дон.

— Как тебе не стыдно? — возмутился Пастырь.

— А вот и не стыдно! Виви такая прехорошенькая!

— Ты раньше так же восхищался Мариам, но что-то недолго твоя песенка пелась, — подметил мужчина.

— Мариам прекрасна, я и не отрицаю, — протянул Морской Черт и хитро ощерился, — но она девица, которая, при желании, сама тебя затащит в постель или темный переулок. А Виви… с ней это не прокатит. К ней особый подход нужен. Понимаешь?

— Избавь меня от подробностей, — отмахнулся Пастырь, выставив ладонь в жесте «хватит» в сторону Асмиля. — Это низко. Я бы еще понял, если бы ты тут остался и женился на ней, а просто так ради желания плоти…

— Эх, даже если бы я хотел, я бы не смог тут остаться, — со вздохом протянул Дон, — к сожалению, я уже повенчан с морем, а вместо дитятко у меня наш корабль. Отказаться от жизни пирата я уже вряд ли смогу. Да и из команды твоего братца можно уйти только вперёд ногами.

— Ты не хочешь, — обрубил Тибиль, — найдешь сотню причин, почему нет. И корабль — ребенок Ферра, потому что он его хозяин. Ладно бы у тебя был свой корабль. А так… было бы желание. Я тоже могу найти тысячи оправданий, почему я не могу здесь остаться, почему не могу жениться на достойной, поступить на службу… ведь это то, чего я хочу? Но я не могу оставить Ферроса. Не хочу его оставлять. Без меня он совсем скатится…

— Он уже скатился, — буркнул в сторону Дон. — Да и хочу тебе напомнить! Оправдания или нет, Нокс хотел уйти. И что же ему ответил Ферр? Не знаешь? Так я тебе скажу! Он сказал, что уйти он может двумя способами. Первый, он отрежет ему язык под корень и выпустит на первом попавшемся острове. А второй, он его посадит на шлюпку в открытом море и далее он может плыть на все четыре стороны. Ты забываешь, что для тебя и для остальных существуют совершенно разные условия, — проговорил Асмиль.

— Нокс слишком много знал и имел слишком острый язык. Я не хочу говорить о нем плохо, о мертвых плохо не говорят, сам знаешь. Но если вдруг ему было бы выгодно продать Ферра, он бы продал. А он был в центре всех событий всегда и везде, так что… не зря же говорят, меньше знаешь — крепче спишь.

— Ты его плохо знал. Он бы не предал Ферроса. Но да, ты прав, знал он предостаточно. Однако… — протянут рулевой и чуть обогнал Пастыря, чтобы смотреть ему прямо в лицо. — Я понять не могу, ты меня что уговариваешь остаться здесь и бросить морскую жизнь? У меня вот вопрос, если я действительно решу покинуть команду… ты то что делать будешь?

Тибиль даже остановился.

— В каком это смысле? — улыбнулся он. — Понятно же, что ты не оставишь команду. Прости, конечно, но что ты тут будешь делать? Со скуки же подохнешь… Кто вырос разбойником, разбойником и умрет.

— Я разбойником не рождался. Мою мать обрюхатил какой-то дядька из высшего сословия, пообещав, что возьмёт её под свою опеку.

— Ты от этого образованнее и честнее не стал, — ответил Пастырь, — вот если бы тебя воспитали… но тебя воспитала улица и окружение всяких верзил.

— Ну и что, — улыбнулся в ответ Дон, — это не мешает найти работу, жениться на Виви, завести детишек! Как порядочный гражданин. Ты ж на этот путь меня направляешь!

— Не льсти себе, Асмиль, — хмыкнул Тибиль, — но на такой путь ты не встанешь. И вообще, чего ты прицепился к бедняжке Виви. Она слишком хороша для тебя.

— Она слишком хороша для меня? — возмущённо изрёк рулевой, — в каком смысле?! Ты опять за старое?

— В том, что она слишком хороша для каждого из нас. Давай не будем говорить о женщинах? Тебе что, меня мало? Сам же говорил, что у меня женские замашки. Вот, наслаждайся. Я тоже могу поиграть в недотрогу, где тебе ничего не светит, так же как с ней.

От высказывания Тиба Дон сначала с удивлением уставился на Пастыря, а затем разразился громким хохотом (который, казалось, спугнул несколько человек из переулка).

— Ахах, ну ты даёшь! — продолжал смеяться пират, — ангелочек, ты чего, ревнуешь?

— Чего? При чем тут ревность? Просто за девушку обидно! С чего я должен тебя ревновать? — возмутился Тибиль. — Мне, конечно, было бы обидно, если бы ты проводил все время с ней, но больше меня ужасает мысль, что ты разобьешь ей сердце!

— Да неужели? — оскалился Асииль. — Ты мне сейчас практически предлагал ухаживать за тобой вместо девчонки. Но! Хочу заметить! Даже с ней мне «светило» больше, чем с тобой!

— Пф, — усмехнулся Пастырь. — Ну, не расстраивайся. Хочешь, и я тебя к себе приглашу?

— На чашечку чая с ромашкой? — продолжал веселиться Дон. — Если честно, я сегодня немного на другое рассчитывал. Не скажу, что на многое, но уж точно не на ночное чаепитие, — изрёк Асмиль и приобнял Тиба, — ладно, до дома я тебя уже проводил. Так что… первый пункт выполнен. Остался поцелуй в качестве благодарности и твой мерзкий чай, чтобы появились силы доковылять обратно до своей лачуги.

— Поцелуй в качестве благодарности? — послышался низкий голос со стороны. Это было так неожиданно, что Тибиль отскочил от рулевого как ошпаренный. Обернувшись в сторону голоса, Пастырь чуть сощурился и с ужасом для себя отметил, что в свете луны ему обрисовался образ кузена.

— Феррос? — тихо спросил Тибиль, не поверив своим глазам.

Дон же просто замер на месте: он понимал, как вся ситуация выглядела со стороны. Если учесть то, что Асмилю было запрещено находиться даже рядом с Пастырем, то высказывание про поцелуи вообще было форменным самоубийством. От осознания, чем именно мог закончиться вечер, сердце пирата с большой скоростью забилось о ребра. Инстинкт самосохранения подсказывал, что лучшим выходом был побег. Однако Дон был не из тех, кто убегал от проблем, поэтому, с силой выдохнув, мужчина подошёл ближе к капитану.

— Добрый вечер, Ферр…

— Вижу, общение с Тибилем тебя окультуривает, — подметил капитан и вышел из тени здания. — Я было уже начал переживать, где Тиба носит, но, вижу, что зря! Уж не помешал ли я свиданию?

— Это не было свиданием, — нахмурился кузен.

— Неужели? — хмыкнул Тамерлан. — Пойдем-ка, Дон, пройдемся. Поговорим. А то ты что-то совсем пропал.

— Да… конечно, — выдавив улыбку, согласился Асмиль. Он уже предвкушал «беззаботную прогулку» с Ферром по темным переулкам.

— Феррос, не надо, — попросил Тибиль, всеми фибрами души предчувствуя беду.

— А ты, — обратился Тамерлан к Тибилю, — иди ложись спать. Для тебя праздник на этом закончился.

— Я не ребёнок и сам могу решить, когда мне идти спать, — недовольно отозвался Пастырь.

— Ты уверен? — переспросил Тамерлан, с угрозой посмотрев кузену в глаза.

— Ладно, Тиб, — быстро изрёк рулевой, встав между братьями. — Иди отдыхай, а мы с Ферром прогуляемся к главной площади. Иди, удачного тебе вечера, — попрощался Дон, практически подталкивая парня в сторону гостиницы.

Все внутри мужчины кричало о тревоге. Ему хотелось проявить смелость, отвагу и, возможно, слабоумие. Но слабоумия не было, так же как и отваги. Тибиль прекрасно понимал, что дело дурным пахнет. Нужно было возразить, показать твердость характера, но Пастырь так и не нашел в себе смелости. Заметно нахмурившись, он неуверенно выдохнул:

— Ладно… спокойной ночи. Удачной вам прогулки.

— Она будет удачной, не сомневайся, — вставил своё слово Ферр, положив ладонь Асмилю на плечо. Морской Черт криво ощерился, повернув голову в сторону руки капитана, а затем снова перевёл взор на Тибиля.

— Иди, — ещё раз попросил Дон, кивнув в сторону дома.

— Ферр…

— Иди тебе сказали, — с нажимом повторил Тамерлан, и Тиб все же сдался, быстро зашагав вперед.

Асмиль взглядом проводил фигуру Пастыря, а затем тяжело вздохнул: ему то так просто уйти от гнева Ферроса не удастся.

— Что ж, теперь и мы можем идти, — вновь заговорил капитан, заметно сжав плечо рулевого ладонью.

— Да, конечно, — криво улыбнулся Дон и уже было двинулся в сторону главной площади, но сильная рука мужчины затормозила его.

— Нет-нет, нам не в ту сторону, — с наигранной лаской в голосе изрёк Тамерлан и потянул Дона на себя. Асмиль заметно нахмурился и поднял взгляд на бывшего любовника. — Нам обратно, вон туда, — улыбнулся Ферр, указав на дорогу, по которой до этого пират шёл вместе с Тибилем.

— Ферр… — глухо позвал Дон, прекрасно осознав, к чему все ведёт.

— Вперед, — твёрдо скомандовал мужчина, направив Морского Черта в нужную сторону.

Как только пираты завернули за угол, Асмиль отчетливо ощутил чувство страха. Оно было неконтролируемым; возникнув чуть ниже солнечного сплетения, оно давило все сильнее, лишь усиливаясь с каждым пройденным шагом. Почему он игнорировал это чувство раньше? Ведь с самого начала было ясно, что рано или поздно его ждёт наказание за неповиновение. На что он вообще рассчитывал, попытавшись втиснуться в отношения двух кузенов?

— Итак, дорогой, у меня есть несколько вопросов, — подал голос Ферр, как только парни вступили в темноту узких улочек.

— Каких? — как можно спокойнее отозвался брюнет, буквально кожей ощутив все напряжение, что витало сейчас в воздухе.

— Первый, и самый главный, — спокойно начал капитан, — какого черта ты продолжаешь творить? Я что тебе приказал? Не подходить к Тибилю. И что же я вижу сегодня? Ты не просто не отошёл от него, ты с ним устраиваешь романтические прогулки, выпрашивая… поцелуи? — Тамерлан остановился и с удивлением посмотрел на Дона, — тебе совсем жить надоело?

Морской Черт нервно закусил губу, а затем слабо усмехнулся:

— Про поцелуи было шуткой. Мы возвращались из трактира. До этого с нами в компании были девушки. После ужина мы просто решили пройтись и…

— Ты думаешь, я в это поверю? Что Тибиль согласился идти с тобой в трактир к каким-то девицам? Или я должен поверить в то, что ты предпочёл прогулку с моим братцем вместо жаркой ночи с девкой? — скептически заметил Ферр, — ты что, с Тибом совсем врать разучился?

— Так вышло. Девушки оказались больно приличные и раньше времени разошлись по домам, — продолжал настаивать на (как ни странно) своей правде Асмиль.

— Неубедительно Дон…

— Это правда. У меня других вариантов рассказа нет, — проговорил рулевой, открыто заглянув Ферру в глаза. Конечно, Дон понимал, что капитан ему не верил. Тамерлан уже придумал историю и переубедить его смог бы, возможно, только его кузен. Но Тибиля сейчас не было рядом, по какой-то непонятно откуда взявшейся доброте душевной Асмиль самолично уговорил его побыстрее свалить куда подальше от начавшейся разборки полетов.

— Хорошо. Зато у меня есть, — совсем недобро улыбнулся Ферр. — Тибиль — наивный идиот, а ты этим беззаботно пользуешься. Я тебе что сказал? Испортишь его и продолжишь своё существование с переломанными костями. И я вижу, что Тибиль очень сильно изменился за последнее время. В худшую ли сторону? Это мне ещё предстоит выяснить. И я выясню, не сомневайся. Что же касается тебя… я тебе дал шанс вернуть все на свои места. Ты этим шансом решил не пользоваться, продолжив играть в только тебе понятную игру. Что ж, тогда будем действовать другим путём…

Ферр чуть замедлил шаг и развернулся к рулевому всем корпусом, Дон, в свою очередь начал медленно отодвигаться в сторону.

— Ты ведь знаешь, что ты мне очень дорог, — с улыбкой изрёк Тамерлан, схватив Морского Черта за рубаху и потянув на себя. В ответ Дон только и смог, что схватиться руками за запястья мужчины, таким образом попытавшись хоть как-то контролировать действия Ферроса. — Ты отличный рулевой, да и среди нашей команды ты самый смекалистый и при этом не лишён чувства справедливости. Наверное, я бы даже смог сказать, что ты один из самых приличных людей, которых я знаю. Конечно, после моего кузена и Зиры…

Возможно, столь лестные слова от капитана должны были радовать Асмиля или хотя бы греть его самолюбие. И, скорее всего, так бы и было, если бы этот разговор не происходил после неловкой сцены с Тибилем, в темном переулке, где кроме мужчин не было ни единой души. Сейчас же Дон всем телом ощущал нарастающее напряжение, которое не сулило для парня ничего хорошего.

— И ты, наверное, понимаешь, что не будь ты мне так дорог, ты бы уже валялся где-то на окраине с перерезанным горлом. Но, так как я не хочу терять настолько ценного члена команды, придётся дать тебе ещё один шанс.

— Тамерлан, я правда… — тихо проговорил Дон, предприняв последнюю попытку вразумить бывшего любовника, но потерпел очередную неудачу.

— Заткнись и слушай, — резко выдохнул Феррос, чуть дёрнув ткань рубахи пирата на себя. — Я даю тебе неделю на размышления. Или ты прекращаешь заниматься черти чем и приходишь ко мне с искренними извинениями за весь этот цирк, что уже успел устроить. Или ты продолжаешь этот спектакль на свой страх и риск. Но! Если вдруг я узнаю, что ты как-то навредил Тибилю, или, что ты воспользовался его добротой и невинностью, которая граничит с глупостью, ибо он совершенно не понимает, кто его окружает. То я с тобой такое сделаю, что даже не ты, а именно Тибиль будет просить, чтобы я тебя добил и избавил от мучений. Ты меня понял? — с нажимом уточнил Ферр, притянув рулевого ещё ближе. Дон как-то болезненно поморщился, будто вынесенные угрозы капитана уже начали воплощаться в жизнь, а затем слабо кивнул:

— Я тебя понял…

— Вот и славно, — с наигранной улыбкой протянул Тамерлан и отпустил рубашку Асмиля. После того, как Ферр опустил руки, Дону показалось, что ему даже дышать стало легче.

— Я рад, что мы, наконец, поговорили. И я рад, что мы друг друга поняли, — продолжил капитан. — Однако. Я хочу, чтобы ты действительно хорошо подумал. И, я думаю, я смогу помочь тебе сделать правильный выбор, — бодро изрёк Тамерлан, оскалившись улыбкой акулы, от чего у Морского Черта сердце ёкнуло аж в глотке, а зрачки заметно расширились. — А ну-ка! Иди сюда…

Тем временем Тибиль нервно шагал по своей комнате то и дело выглядывая в окно. Он знал, что они не пойдут к площади через церковь, но надеялся, что они все же появятся. Надежда всегда умирала последней, но ее жизнь резко оборвалась. Тибиль внезапно похолодел, разрешив себе представить худший итог этой прогулки. Прятаться в своей комнате он больше не мог и очень корил себя за трусость. Уж его бы Тамерлан не тронул, не нужно было оставлять этих двоих вообще!

Выбежав на улицу, мужчина стал озираться по сторонам. Они ведь хотели пойти на площадь, верно? Именно поэтому Тибиль побежал в темные переулки, хаотично цепляясь взглядом за тени. Долго искать не пришлось: в свете луны Пастырь увидел часть ноги, а уже потом в темноте разглядел все тело, обессиленно сидевшее у стены.

— Асмиль? — хоть бы это был не он! Но человек поднял голову, и Пастырь тяжело вздохнул. Он не мог разглядеть в темноте его лица, но отблески чего-то мокрого ему рисовали картину довольно четкую. — Я не хотел, чтобы все так закончилось…

— Как будто я хотел, — сипло усмехнулся рулевой и тут же скривился: разбитая губа нещадно защипала и довольно острая боль отдала вверх, в челюстной сустав. Молодой пират поднял руку и аккуратно дотронулся до правой стороны подбородка: Феррос бил сильно, но всегда держал себя под контролем и не переходил за рамки разумного (конечно, если дело касалось кого-то из членов команды). Судя по ощущениям, Дон ещё хорошо отделался! Сразу после ударов было довольно трудно оценить весь масштаб полученных травм: вся правая сторона лица пульсировала и мерзко ныла, но челюсть была на месте, а не уехала куда-то в бок, а это означало, что Асмиль обошёлся в этот раз без переломов и вывихов. — Зубы и глаз на месте, значит, жить буду. Не переживай, — хрипло проговорил Дон, решив хоть немного успокоить Тибиля. — А если ещё и встать поможешь, то вообще, считай, мне свезло по-крупному, — как можно бодрее добавил брюнет и протянул перепачканную в крови руку пастырю.

Тибиль поджал губы в неуместной улыбке и протянул другу руку. Его невообразимо терзала совесть: он мог этого не допустить. Прояви он хоть каплю мужественности, ничего бы не произошло! Страшно было представить, что случилось бы, если бы Тибиль вдруг решил поцеловать Дона шутки ради. Конечно, он и не собирался этого делать, и от внезапного появления кузена уже и не помнил, о чем думал в тот самый момент, но если только представить…

— Идти можешь? — спросил пастырь, когда Дон все же поднялся на ноги.

— Да, вполне, — коротко ответил тот.

— Пойдем ко мне, тут близко. Я обработаю тебе раны, — предложил мужчина.

— Чтобы я потом получил еще больше? — усмехнулся Асмиль.

— Я поговорю с Ферросом! Это уже ни в какие ворота не лезет… Он, наверное, все не так понял, напридумывал себе невесть что. Пойдем. Тебе нужно все обработать, — настоял Тибиль.

Асмиль решил не спорить. Воспользовавшись тем, что многие были не дома, мужчины тихо поднялись в комнату. Тибиль посадил друга в кресло у окна с видом на церковь, чтобы тот, вероятно, помолился за свое здравие, а сам начал рыться в своих котомках в поисках всяких порошков и микстур. Много у него осталось еще с того времени, как он сам был прикован к постели от побоев.

— Выпей вот это, поможет снять боль, — Тибиль плеснул какой-то пахучей дряни в кружку и долил воды из графина. Не успел Асмиль сделать и пары глотков, как тщедушный миссионер начал стирать кровь с лица рулевого влажной тканью. Без боевого раскраса Асмиль выглядел намного лучше, хотя все равно помятым. Кровь хлестала только из разбитых губы и носа, да и то уже почти перестала.

Не имея никакой иной возможности загладить свою вину, пастырь ворковал над пиратом с такой усердностью, что Асмилю становилось плохо уже от заботы. Мази жгли и раздражали кожу, настойку от боли пить было невозможно, постоянная мокрая тряпка у лица в области губ носа уже раздражала.

— Дай сюда, — Дон отобрал ткань и выставил ладонь в жесте «хватит» перед собой, — успокойся и присядь.

— Нужно все обработать! Еще нужно, чтобы ты разделся и…

— Ага, и сюда ворвется Ферр и прикончит меня окончательно. Хватит! Ты сделал более, чем достаточно. Угомонись немного. От твоих телодвижений у меня голова кружится.

— Тебе нужно лечь, — заметил пастырь, — послушай, я все объясню Ферру. Он все не так понял! Тебе нужно отдохнуть, а завтра я…

— Не нужно. Завтра я сам поговорю с ним.

— Асмиль, нам лучше тогда пойти к нему вместе! Он ведь тебя слушать не станет!

— Я думаю, что вернусь к Ферру, это он услышит, — спустя недолгую паузу проговорил Дон.

— В смысле? — не понял Тибиль. — На корабль?

— В смысле к нему… будем снова вместе жить долго и счастливо, — хохотнул Дон и утер кровь из-под носа.

— Ты не можешь, — все, что смог выдавить из себя пастырь. У него и в мыслях не было такого решения этой ситуации. Да и как Асмиль может вернуться к нему?! Это недопустимо! — Это… это… зачем?