Глава LIII. (1/2)

Глупо было надеяться, что Инис этим же вечером решится на продолжение задушевного разговора. Тадэус прекрасно понимал, что эта «исповедь» была и без того объемной, отчаянной и, как и полагалось исповеди, односторонней. Азарис вряд ли был готов слушать наставления Тадэуса, оправдания или объяснения каждому поступку. Но мужчина ждал его, в глубине души надеясь на легкое разрешение их затянувшегося конфликта. С того момента, как Инис переселился в соседнюю спальню, их взаимопонимание куда-то исчезло, словно его никогда и не было. И сколько бы раз Тадэус ни пытался это исправить, обстоятельства всегда были против. Сначала мешала проснувшаяся осторожность, потом затянувшийся недуг принца, а теперь все было в таком запущенном состоянии, что у Тадэуса опускались руки. Он ощущал себя монстром, безжалостным злодеем, тираном, да кем угодно! Душа его требовала искупления не меньше, сердце изнывало от тоски, плоть желала тепла и ласки, но он был один в своих покоях во всем блеске целомудрия, как он и желал.

Не было ничего удивительного в том, что Инис не нашел причины зайти к нему вечером. И, зная о том, что парень томится в своем болезненном одиночестве ровно так же, как сам Инквизитор, Тадэус все равно не решился потревожить его покой. Ведь он представлял себя монстром, не так ли? Тем, кто с улыбкой наблюдал бы за смертью Иниса.

Терзаясь своими мыслями в поисках выхода и, да простит Бог, волшебного разрешения всех проблем, Тадэус все-таки забылся тревожным сном. Ему снилась всякая несуразица, переплетение его забот, выдумок и фантастического существа самих сновидений. Вряд ли такой сон мог разгрузить его голову от проблем. Мужчина был вымотан и даже напуган, но не до конца осознавал суть своих страхов, лишь маялся в липких паутинах Морфея. Хотелось уснуть и во сне тоже, чтобы перед глазами распростерлись тишина и спокойствие, чтобы хотя бы на ночь забыть обо всех тревогах. Но, так и не выспавшись, Тадэус проснулся от шума. Его тихая комната вдруг наполнилась посторонними звуками: звяканье фарфора, серебра, шаги, — все это казалось слишком звонким и объемным. Поморщившись, он все же переборол желание окунуться в тишину, спрятавшись под одеялом. Однако раскрыть глаза было практически невозможно. Солнце слепило глаза так сильно, что Тадэус смотрел на причину шума через узкие щелки. Он был недоволен тем, что его разбудили; тем, что так шумели; тем, что вообще вошли в его покои без его ведома! И только он собрался высказаться по этому поводу, как в ярком свете солнечных лучей вспыхнули рыжие волосы.

— Азарис? — спросони голос у мужчины осип. Мужчина не поверил своим глазам и несколько раз сильно моргнул, чтобы картина все же вернула себе ясность. Увидев, как парень сервировал стол, Тадэус вдруг ощутил такую невероятную благодарность, что в буквальном смысле не смог произнести больше ни слова. Эта ночь стоила всех тревог в этот момент.

Приподнявшись на локтях, Инквизитор все еще сонно склонил голову набок, рассматривая парня. Тот вел себя так, словно ни на день не переставал сервировать стол к их совместному завтраку, а ведь, по правде говоря, Иниса уже давно тут не бывало. У Азариса всегда находились дела и занятия; любая причина могла сгодиться, чтобы не оставаться с Тадэусом наедине больше нескольких минут.

— Проснулся? — поинтересовался парень, наконец, выпрямившись и обернувшись к мужчине через плечо. Тадэус вдруг сильно напрягся, потому что этот голос ему показался чужим и вместе с тем до боли знакомым. Он нахмурился, протер глаза и присел на постели, тщетно пытаясь вглядеться в ослепительный образ перед собой. Солнце било в окно так ярко, что совершенно ослепило его.

— Инис? — мужчина неуверенно слез с постели, ощутив неприятный холод от пола. Парень молчал, он только развернулся к нему и скрестил руки на груди. — Что с твоим голосом? — все же поинтересовался Тадэус и подошел совсем близко. Азарис продолжал стоять на месте, ненавязчиво скаля губы в своей излюбленной манере. Голова его была повернута в сторону, и Тадэус видел его слегка опущенный к плечу профиль. Длинный нос, пушистые ресницы, оскал. Он так давно его не видел в таком непринужденном виде, что даже не сразу узнал его. Интересно было, о чем сейчас думал сам вор, тяжело ли ему было прийти и тяжело ли делать вид, что никакого непонимания между ними не случалось?

Слабо улыбнувшись его молчанию и сдержанности, Тадэус списал их на нервность, ведь нелегко начинать все сначала. Он готов был стать самым терпеливым и по возможности чутким, лишь бы вернуть все обратно. У них ведь было немало прекрасных дней, когда их так редко заботили проблемы. Улыбка все так же тянула губы мужчины, и он аккуратно коснулся подбородка юноши, развернув его лицо к себе. Парень не сопротивлялся, ему даже нравилась эта игра в недотрогу, и он поднял взгляд на мужчину и улыбнулся. Сердце Инквизитора пропустило удар, он замер на мгновение, а в следующее уже одернул руку и даже сделал поспешный шаг назад. Солнце перестало ослеплять и теперь образ парня стал перед ним четким. Зеленые глаза смотрели на него не моргая, половина привычных веснушек исчезли с лица, губы улыбались совершенно иначе. Перед ним стоял вовсе не Азарис. Перед Тадэусом вдруг возник образ Аврари, при том ни на день не постаревший, а именно тот, каким Тадэус его запомнил.

— Скучал? — все же поинтересовался молодой мужчина. До чего реальным был его голос! Какая все же невероятная вещь память. Вряд ли Тадэус мог воспроизвести этот голос в голове сам, но сейчас он был до абсурдного реальным, что у него волосы встали дыбом. Ужас и удивление, которое мужчина испытал в этот момент, нельзя передать словами.

— Аврари? — собственный голос сломался от изумления. Он так долго не произносил этого имени, так отчаянно запрещал себе даже мысленно произносить его, что теперь этот простой набор букв казался ему сложным в произношении.

Мужчина, казалось, одеревенел, потому что так и не смел пошевелиться. Только сердце загнанно колотилось в груди. Его кошмар вновь вернулся. Тадэус закрыл глаза, призывая себя проснуться, но вместо этого он почувствовал ладонь на своей щеке.

— Ты не рад меня видеть? — поинтересовался Аврари, посмотрев в глаза мужчины. Тадэус побледнел и против воли весь съежился. Его раздирало самыми противоречивыми чувствами. О как он счастлив был увидеть мужчину перед собой, и сколько боли и ужаса принесло ему это видение!

Аврари не спешил убирать своей ладони от лица мужчины, продолжая вглядываться в его глаза и улыбаться. Прикосновение это было теплым, словно на самом деле перед ним стоял живой человек, но Тадэус отдавал себе отчет в том, что этого не могло быть. Всеми силами он взывал к своему разуму, чтобы проснуться, но окружавшая его фантазия все больше походила на реальность.

— Это всего лишь сон, — все же ответил Первосвященник, — мой кошмар, от которого мне, наверное, никогда не избавиться.

— Кошмар? Так ты теперь именуешь меня? — усмехнулся рыжеволосый. — А когда-то ты ждал снов со мной и всегда рассказывал, что тебе снилось.

— Это было давно, — нахмурился Тадэус, почувствовав укол совести. Он не хотел обижать Аврари, даже память о нем. Все было в прошлом, так пусть оно там и останется.

— Ты же понимаешь, что я здесь лишь потому, что ты этого желаешь? — спросил Аврари и приблизился к Тадэусу совсем близко. Мужчине пришлось вновь отстраниться, но Аврари каждый раз делал шаг навстречу, пока Тадэус не уперся ногами в свою же кровать. Аврари сделал последний шаг, и мужчина вынужденно сел на постель, подняв взгляд на образ из прошлого. Растянув губы в оскале, молодой мужчина нагнулся к Инквизитору и вновь коснулся ладонью его щеки. — Тебе не удастся сбежать от меня, Тадэус, — с явной усмешкой продолжил Аврари и присел на колени мужчины, — ты забыл? Я же внутри тебя, — голос упал до шепота, а губы уже касались кожи лица, — вот здесь.

Тадэус тяжело сглотнул и опустил взгляд вниз, смотря как свободная ладонь мужчины прижалась к груди. Аврари напряг пальцы и надавил на грудную клетку, к ужасу Тадэуса проникнув ими прямо под кожу.

— Нет, — мужчина перехватил руку «священника», но Аврари лишь сильнее вонзил пальцы в его плоть. — Прошу, перестань!

— Но она моя, — зеленые глаза вспыхнули раскаленными углями, — всегда была и будет!

В этот момент Тадэус испытал настоящую муку. Трепещущий огонь в его груди сильнее задрожал, наполнив все сознание обладателя откровенным ужасом. Глухо вдохнув, Тадэус даже согнулся от ментальной боли, когда пальцы Аврари миновали ребра, и попытался выдрать руку мужчины и вообще оттолкнуть его. Аврари был невероятно силен, он и не чувствовал никакого сопротивления. Все с той же улыбкой он приподнял лицо Тадэуса за подбородок и неожиданно прижался поцелуем к его губам. На мгновение Тадэуса окутало теплом, запахом тела Аврари, которого он долгие годы даже не мог вспомнить, он вдруг ощутил невероятную тоску по нему, а вместе с ней и желание навсегда забыться в этом моменте. Однако тепло это вскоре разлилось невыносимым жаром, и к моменту, когда Тадэус вновь воспротивился, на нем сидел уже совсем не Аврари, а сам черт. С немалым усилием, Тадэус все же выдрал его когти из своей груди и тяжело выдохнул.

— Нет, — твердо ответил Инквизитор, — не будет!

Аврари гневно оскалился и со всей силы налег на мужчину. Тадэус воспротивился снова и отвлекся на звон фарфора, резко подорвавшись на постели. Черт перед ним исчез, но сердце продолжало колотиться от испуга. Осмотревшись в поисках Аврари, Тадэус вновь увидел образ в ослепительном свете солнца у стола. Парень, что стоял там, испуганно обернулся к постели.

— Зачем так пугать? — спросил Инис, едва не уронив тарелки с серебряного подноса.

— Азарис? — с сомнением спросил Тадэус, ощупывая свою грудь на наличие следов.

— А ты кого-то другого ждал? — спросил парень и неловко глянул на сервированный стол. Ему и так нелегко было прийти, а его и не ждали?

Тадэус без слов вскочил с постели и так стремительно подошел к нему, что вор даже успел испугаться. Ему на мгновение почудилось, что он совершил какую-то непростительную ошибку. Едва рыжий успел отшагнуть, как Тадэус уже прижал ладони к лицу вора и стал пристально разглядывать. До чего дико выглядел сейчас Дэус! И как он его напугал!

— Я так рад, что это на самом деле ты! — наконец выдохнул мужчина и погладил большим пальцем скулу парня, рассматривая его веснушки, янтарные глаза, длинный нос и губы. Честно говоря, Зуар был в полнейшей растерянности: он совершенно не мог понять, что вдруг произошло и почему Тадэус так рад, что «это действительно он». Да какой ещё самоубийца кроме Азариса мог заявиться к Инквизитору без стука и начать хозяйничать на столе?

— Дэус… — неуверенно выдохнул Инис.

Мужчина тем временем не переставал разглядывать лицо вора. Образ Аврари был все еще свежим в памяти, и как дико было видеть столь очевидное сходство! И все же Тадэус любовался различиями, ведь их было не мало!

Зуар был невероятно растерян. В его груди застряла даже какая-то тревога, но все мысли на мгновение вышибло из головы поцелуем. За все время их неловкого бойкота Азарис отвык от близости (хотя очень ее желал на эмоциональном уровне), но даже без этого факта такой пылкий поцелуй со стороны Тадэуса был для парня верхом неожиданности.

— Дэус?.. — позвал он, едва мужчина отстранился, и совсем обомлел, когда Тадэус прижался губами к его виску и крепко обнял. — Что ты делаешь?

Тадэус молчал, прижимая парня к себе, про себя все еще пытаясь поверить, что это не сон. Но если даже Инис был послан ему с миссией забрать душу, то при таком раскладе событий Тадэус почти готов был добровольно ее отдать лишь ему.

— Дэус, что случилось? Ты так соскучился? — неуверенно предположил рыжий и с улыбкой обнял Тадэуса в ответ, да так крепко, что мужчина даже почувствовал несильную боль в рёбрах. — Ты даже не представляешь, как давно я хотел это сделать…

— Могу представить, — тихо ответил тот и, когда Инис все же ослабил хватку, поднял его и подхватил под бедрами.

— Тадэус! — вскрикнул Зуар от неожиданности, вцепившись в плечи мужчины.

— Не кричи, — улыбнулся он и опрокинул парня на свою постель. Тадэус вряд ли отдавал себе отчет в действиях, полностью руководствуясь только эмоциями и желаниями. Пусть это был эгоизм, тоска или что-то еще, но мужчина никак не мог обуздать себя. Воспоминания из сна отпускали, ведь для него сейчас не было ничего приятнее, чем быть с Инисом. Никакая любовь из прошлого, какой бы сильной она ни была, сейчас не имела значения. Он наслаждался тем, что имел сейчас и не хотел никакого журавля, довольствуясь дорогой для сердца синицей.

Физическая разрядка была до постыдного быстрой, вслед за ней произошла и эмоциональная. Тяжело дыша, Тадэус прижался лбом к плечу Иниса, который в силу всей этой ситуации даже не успел ничего осознать и тем более получить свою заслуженную кульминацию.

— Да ты сегодня полон сюрпризов… — по-доброму ощерившись, усмехнулся плут. Парень снова заключил Инквизитора в свои объятия и широко улыбнулся. Он был совсем не против (скорее очень даже «за»), чтобы прийти к собственной разрядке и ощутить весь спектр получаемого от этого наслаждения, но Тадэус выглядел настолько довольным и расслабленным, что Инис даже не посмел заикнуться о своём дискомфорте. Вместо этого рыжий несколько раз выдохнул и постарался просто отпустить напряжение.

— Я тоже от себя не ожидал подобного, — ответил мужчина и прилег рядом. Дыхание все еще было неровным, но тело наполнилось таким иступляющим блаженством, что Тадэусу стало совестно. — А если ожидал, то явно большего…

— Тадэус, — улыбнулся Зуар, — я б на твоем месте сдался еще быстрее!

Тадэус ничего не ответил, лишь еле слышно усмехнулся. Они так и лежали в постели, греясь в одеялах, пока завтрак стыл на столе.

— Дэус, — снова позвал Азарис, разбавляя умиротворенную тишину своим голосом, — ты мне безумно дорог… и я… я… люблю тебя со всеми твоими плюсами и минусами.

Мужчина перевел растерянный взгляд на вора, не зная, что ему на это признание ответить. Возможно, его чувства были близки, но Дэус был совсем не готов произносить этого вслух.

— Знаешь, мне как-то маменька сказала, — продолжал рыжий, — что в человеке нужно любить не статус и не красивые глаза, хотя они у тебя просто прекрасные, — с улыбкой вставил он, чтобы Тадэус стер с лица хотя бы половину суровой серьезности, — в человеке нужно любить душу.

Никакие комплименты, возданные красоте глаз мужчины, не могли стереть с лица Инквизитора нарастающую тревогу. После слов о душе Тадэус внутри натянулся струной, а дыхание снова сбилось, даже не успев успокоиться.

— Так вот знай, что несмотря на то, что порой кажется, что душа у тебя холодная, я готов быть тем, кто будет поддерживать в ней тепло. И если это понадобится, буду делать это за нас двоих! — все продолжал вор. — Конечно, если ты этого сам захочешь…

— Азарис… — голос непривычно сел, и мужчина откашлялся. Инис слабо улыбнулся и прикрыл золотистые зеркальца. Он не ждал ответа на свои слова, хотя, конечно, ему бы хотелось услышать от Тадэуса, что он ему так же нужен. Однако сейчас это было не к спеху. Впервые за долгое время Зуару стало спокойно, несмотря на то, что сейчас он лежал под взором Инквизитора, который был так жесток к приговорённым и неверным.

— Азарис, — Дэус снова предпринял попытку, — моя душа горит ярче Преисподней, когда дело касается тебя. Я долго этому противостоял, но теперь решил сдаться, — ответил он и решил быстро сменить тему, — а матушка твоя — прекрасная женщина. Как у такой чувствительной натуры родился такой непоседа?..

— Ярче Преисподней… — не размыкая глаз, протянул плут и ощерился. Зуару были очень приятны слова Тадэуса и, казалось, откровение Первосвященника было ничем не хуже признания вора. Однако от Иниса также не ускользнуло смущение Дэуса и та неловкость, которую так остро испытывал мужчина. С одной стороны, разбойника каждый раз умилял сконфуженный вид Инквизитора, который, услышав очередной комплимент или откровение, начинал банально теряться от стыда. С другой, рыжий совершенно не хотел, чтобы Тадэус сейчас чувствовал какое-то неудобство. — Ну, это ты загнул! От таких слов прямо начинаешь чувствовать себя какой-то… какой-то инфернальной силой! — усмехнулся рыжий и, открыв золотистые зеркальца, перевёл взор на статного мужчину. — Моя маменька была дочерью одного богатого и уважаемого господина на Золотом континенте, — решил поддержать смену темы вор. — Ее обучали как всех светских дам, да и общество было подобающим пока… скажем так, пока в ее жизни не появился я, — с некой грустью поведал Зуар. — А так… да, она прекрасная женщина!

Тадэус улыбнулся и нежно коснулся ладонью щеки парня. Впервые за долгое время ему было если не спокойно, то до бесстыдного приятно. Завтрак вновь наполнился красками, даже еда вдруг показалась вкуснее. Тадэусу нечего было рассказывать, но он все равно пытался поддержать разговор.

— Впредь я буду внимательнее и постараюсь не допускать твоего присутствия на жестоких казнях. Это все, что я могу тебе обещать, к сожалению, — проговорил Тадэус и задумчиво прикусил губу изнутри. Ему хотелось бы пообещать Инису полного отсутствия ужасов наказаний, но это было невозможным.

— Я все понимаю, — слабо ощерившись, выдохнул плут. — Я обычно намного легче переношу подобные… «мероприятия». Хоть и стараюсь побыстрее уходить с мест линчевания, — решил пояснить вор, — но огонь… Меня всегда пугала мысль о том, что и меня когда-то может постичь казнь через сожжение. Однажды это почти произошло. Но мне удалось сбежать, а вот моим приятелям повезло меньше, и мне пришлось смотреть на их смерть, — проговорил Азарис, обняв самого себя за рёбра. — Я даже уйти не мог, потому что совесть мне не позволяла. Ведь я должен был гореть тогда вместе с ними, — вор опустил взгляд и криво оскалился, — хочешь знать за что я был приговорён к столь чудесному изуверству?

Право, это была не лучшая тема для беседы за столом. Тадэус снисходительно улыбнулся, в его сознании появилось множество предположений, одно краше другого. Но даже с тем фактом, что фантазия Инквизитора порой пугала своей направленностью, Тадэус сейчас вряд ли мог представить хоть что-то, за что ему самому захотелось бы сжечь Иниса.

— И за что же? — все же поинтересовался мужчина, взглянув на Иниса.

— За песни, — горько усмехнулся плут.

— В смысле? — не понял Тадэус. — Тебя хотели сжечь за песни?

— Я тогда путешествовал со странствующими бардами, — горько усмехнулся вор, — нам было по пути, и я собирался оставить их у границы Бронзы. Так вот, в одном из городков была остановка. И наши песни очень не понравились местному священнослужителю, они ему показались богохульными и аморальными, а вот его дочке они приглянулись. Ну и… все в итоге обернулось весьма прескверно.

Тадэус многозначительно поджал губы и весьма красноречиво вскинул брови. Если судить непредвзято, то священнослужителя он даже мог оправдать.

— Значит, песни были таковыми, — пожал плечами мужчина, — небось распевали пошлость всякую, что для юной особы оказалось интересным в силу многих запретов в семье. У того раба Церкви росла под крылом грешница, вот он и сжег всех, чтобы ее напугать.

— Серьезно, Дэус? — с удивлением отозвался вор. — Сжечь за песни? Причём тут барды? Девчонка ж не пошла торговать собой послушав пару песен, — нахмурился парень.

— Азарис, — снисходительно выдохнул Инквизитор, — я не оправдываю ни бардов, ни священника. Злоупотребление властью тоже грех. Но нужно понимать границы приличия, тем более у границы с Бронзой. Как я считаю Золото язычниками, которые исковеркали Единую веру и позволили ей сосуществовать с многими другими божками, так и Бронза считает Серебро государством, лишенным высшего просветления. Распевать что-то, что оскорбляет церковь, в цитадели веры, каким является Бронза? Это была очень плохая идея.

— То есть, наверное, когда меня огрели палкой за то, что я «такой рыжий ошиваюсь возле Храма», это тоже было правильно? Типа… не, ну, а кто тебя просил рождаться таким? — с недовольством высказался Инис. — Это, конечно, все прекрасно, но ни черта не справедливо!

— Рыжие волосы всего лишь пережитки прошлого, Азарис, — улыбнулся мужчина, — иначе никто в своем уме не короновал бы рыжего Вильгельма. Да и при рождении от него бы избавились. Рыжие волосы и зеленые глаза яркий образ из прошлого… — Тадэус неожиданно запнулся. В его воображении вместо рыжеволосой и зеленоглазой женщины, что заведомо считалась ведьмой, вдруг возник совсем другой образ. Нахмурившись, мужчина молча отпил остывший чай. — Не думай об этом. Не забывай, что ты был воришкой, в купе с рыжими волосами ты и правда кажешься чертенком. Люди, что служат Богу, имеют совершенно другие манеры и идут в Церковь, как во второй дом свой, а не заискивающе бродят рядом. Разве я не прав?

— Прав… но я ведь «заискивающе бродил там» лишь по той причине, что был не уверен, что меня туда пустят. Собственно, мои догадки оправдались, — горько усмехнулся Зуар и поднял янтарный взор на Инквизитора, — ладно, не будем о прошлом!

— Да, оно у тебя все же скверное получается как ни крути, — согласился Тадэус, — лучше позаботься о своем настоящем, чтобы дни в будущем тебя радовали. Моя задача тебе в этом помогать и показывать, какой дорогой ступать. Верно?

— Да уж, — выдохнул вор, а потом ощерился, отогнав неприятные мысли, — верно! Тебе то с твоим ростом явно виднее, куда там надо идти!

— Азарис, — Тадэус едва сдержал смешок, — ты неисправим!

***

Подняться в башню колдуна при своей слабости далось Вилмару непросто. Принц тешил себя тем, что спускаться будет легче, да и ему осточертело гипнотизировать стены своих покоев. Занять себя было решительно нечем, потому единственным спасением был Лазарий, который был занят его же поручением. Приглашение на ужин Вилмар еще не давал, да и никаких распоряжений на кухне тоже не было. Для начала принцу нужно было убедиться, что Лазарий хотя бы в теории справится с его задачей к сроку, в противном случае прощальный ужин придется перенести.

Постучав в дверь, Вилмар зашел в комнату сразу, даже не дождавшись разрешения. В конце концов, разве он мог его не получить? Однако ему не мешало бы приучить себя заходить к колдуну с особой осторожностью, когда тот занят делом, итогом которого должна быть смерть. В нос принцу ударил едкий запах трав и чего-то горелого и горького. Сморщившись, принц рефлекторно затаил дыхание и осмотрел комнату. В камине колдун варил яд в небольшом котелке, орудуя длинной деревянной ложкой.

— Закрой, пожалуйста, дверь, — попросил маг, даже не обернувшись на принца.

Прикрыв нос и рот рукавом, Вилмар глянул на открытое окно и все же затворил за собой дверь.

— Я не отравлюсь, если останусь?

— Нет, — обернувшись через плечо, Ларра широко улыбнулся. — Конечно, если не будешь пробовать содержимое котла на вкус, — уверил маг, усмехнувшись.

— Обойдусь, я тебе в этом плане абсолютно доверяю, — поддержал Вил.

— Я все пытаюсь добиться правильной концентрации, чтобы наши гости умерли как можно быстрее и без особых мучений. Но без «подопытных» это сделать весьма тяжко. Проверять на крысах и растениях нет смысла, ибо у человеческого организма свои особенности… — вновь вернув своё внимание котлу, пояснил змееуст, — у Тадэуса там случайно ещё какой грешник не завалялся в темнице, который захотел бы послужить во благо Серебряного Дома?

— Есть как минимум один, но его сожгут, — ответил принц, — так что придется руководствоваться теорией. Она же написана на основе долгой практики, верно?

— Вил, я шучу, — тихо хохотнул Лазарий. Светлоглазый колдун быстро схватил небольшую тряпку со стола и снял котелок с огня. — Мне не нужны приговорённые, чтобы быть уверенным наверняка, что моя отрава подействует. Она подействует, в этом я ни на каплю не сомневаюсь. Но на вопрос, что именно ощутит человек во время принятия яда и какие круги Ада он успеет пройти перед тем, как покинет этот мир, не даст ответа ни одна теория, — рассудительно проговорил Ларра. Парень аккуратно поставил маленький котелок в центр стола и прикрыл его чугунной крышечкой. Теперь яд должен был остыть и стать более вязким.

— Я очень надеюсь, что он хотя бы быстрый, — серьезно проговорил принц, вглядываясь в закоптившийся котел, — если он и причинит боль, но лишь на мгновение… максимум пару мгновений…

— Я добавил пару ингредиентов, которые не входили в рецепт. По моим расчетам это позволит яду быстрее всосаться в кровь и, я надеюсь, сократит предсмертные муки, — парень слабо улыбнулся, вжавшись ладонями в стол. — Ну, Ваше Величество, Ваш приказ исполнен.

— Знаешь, иногда даже страшно, — задумчиво отозвался принц и подошел к магу, — мне страшно даже представить, что бы со мной случилось, умей ты варить яды в детстве. Я бы на твоем месте первым же делом подлил чего-нибудь в еду.

— Так… я умел, — беспечно повёл плечами колдун. — Но вот ингредиенты для отравы мне бы никто не позволил собрать, или взять из хранилища. Конечно, если бы я действительно хотел тебя отравить, то я мог бы попытаться достать что-то из коллекции Арахни. Но, несмотря на то, что мы в детстве враждовали, мне и в голову не приходило попытаться убить тебя. Максимум подсыпать чесоточный порошок или слабительное, — со смехом изрёк маг и подмигнул принцу.

Вилмар сначала нахмурился, вспомнив некоторые неприятные моменты в детстве, а потом расхохотался.

— Так это ты! — смеялся принц. — Негодный мальчишка!

— Ой, да ладно тебе, Вил, — со смехом махнул рукой Ларра, — было то всего пару раз! Тем более это ещё не самое страшное, что могло бы произойти.

— Теперь то я вижу! — хохотнул Вил, указав рукой на котелок. — Мне очень повезло, что ты такой… как потом выбрать тебе ученика такого же верного и смиренного, чтобы моим детям служил так же?

Лазарий с некоторым удивлением вскинул брови, а его широкая улыбка начала медленно сходить с лица. Мысли о будущем, в котором Вилмар нянчится со своими детками вместе с любимой жёнушкой, а Ларра где-то в башне обучает вновь прибывшего мага с острова Василиска, принесли весьма неприятные ощущения. Неприятным был как укол ревности, так и осознание, что рано или поздно Лазария заменят, как он когда-то заменил Оливеру.

— Я сам его выберу. И он не должен быть смиренным. Это качество полезно для священнослужителя, но не для мага, — со вздохом проговорил светлоглазый парень. — Слава богам, это произойдёт ещё очень нескоро.

— Строптивого тоже не нужно, ты же понимаешь? — улыбнулся Вил. — Нескоро… но я очень слабо вижу тебя учителем… разве захочешь ты делиться своим опытом с тем, кто однажды может тебя превзойти?

— Не захочу, — легко выдохнул маг. — Но ученик со своим мнением будет хотя бы вызывать у меня уважение и мысли, что я не зря его выбрал. Хотя… возможно, это будет сильно раздражать и в конечном итоге я его просто вышвырну из окна башни. Я думаю, это будет зависеть от моего душевного состояния, — проговорил змееуст, натянув дружелюбный оскал. — Сейчас мне ещё самому предстоит многому научиться.

Вилмар многозначительно поджал губы, сдержав смешок. Воспоминания вихрем пронеслись в его голове. Лазарий постоянно посвящал всего себя знаниям. Единственная его страсть, олицетворение его желаний были старинные рукописи, личные записи умерших колдунов, что служили Дому Серебра. Его вряд ли интересовало что-то иное, что-то более земное и материальное. Он ведь даже не познал женской ласки, что было удивительно, если учитывать его возможности и средства. Вилмару тяжело было это понять. Как и все, он оценивал людей по себе. Такие, как Тадэус, его немного пугали и сильно утомляли; такие, как он сам, его раздражали уже тем, что жалко пытались его превзойти; некоторых было жаль, другие вызывали какое-то непонятное сострадание, но Лазария конкретно в этом отношении к жизни ему было вообще не понять! Даже Тадэус обременен своими желаниями, даже он грешен в своей страсти! Но Лазарий порой казался Вилмару вообще не человеком, иначе как объяснить это холодное безразличие мага ко всему, к чему душа Вила стремилась во всех ее прекрасных порывах?

— Да, ты прав… Что же! У нас впереди много свободного времени! Чем ты решил его занять?

— Ну, для начала, потравлю господ Севера и добьюсь того, чтобы все, кто виновен в твоём недавнем недуге, понесли должное наказание, — задумчиво изрёк колдун и заглянул принцу в глаза. — А затем буду заниматься проблемами северных земель вместе с тобой.

— Проблемами земель… — повторил Вил со вздохом, — их столько, что и не знаешь, за что взяться. Хорошо бы план составить и дать ему временные рамки, как считаешь? — задумчиво предложил принц.

— Да, мы с Тадэусом начнём заниматься составлением плана, как только казни и прочая смута закончится в стенах замка, — в знак согласия кивнул Лазарий. — Попутно мы бы могли… разобраться и с нашими общими проблемами, — последние слова Лазарий произнес как бы невзначай и отвёл светлый взор в сторону.

— А что касается наших… то разве у нас есть проблемы? — все же поинтересовался принц.

— У нас, конечно, с тобой нет проблем, Вил, — продолжил Ларра, облизнув губы, — но… кое-что недосказанное явно осталось. Или ты так не считаешь?

Вил прикусил губу изнутри и молча посмотрел магу в глаза. Конечно, он прекрасно понимал, о чем шла речь! Сколько раз он пытался все решить одной лишь своей волей, силой или дипломатией! Но они оба вряд ли сдвинулись с мертвой точки в этом лабиринте неправильных решений.

— Так говори, — выдохнул он, — я ведь ждал твоего ответа.

— Ты бы дождался ответа в тот же вечер, если бы не Норд, — как можно спокойнее отозвался колдун, несмотря на то, что от волнения сердце парня забилось в два раза быстрее.

— Ну, зато сколько времени он тебе предоставил на размышления! — иронично усмехнулся парень.

— Вил, я также как и ты устал от этой бессмысленной игры в поддавки. Да, возможно, в дальнейшем я пожалею о своём решении, но сейчас я хочу… я хочу жить настоящим… с тобой.

Усмешка растянулась в улыбку, и Вилмар даже опустил взгляд в пол в поисках подходящих слов. Хотелось даже упрекнуть Лазария, что они оба устали от этой игры лишь благодаря ему, ведь точно не Вил был так категорично против на словах и так откровенно за в жестах.

— Ушам не верю, неужели ты правда это озвучил? — все с той же улыбкой спросил принц, подняв взгляд от пола к лицу мага. — Не страшно? Или ты снова заднюю дашь, когда все дойдет до дела?

— Страшно, — честно признался маг, едва заметно нахмурившись. — Но я доверяю тебе и надеюсь, мое доверие будет оправдано, и ты не сделаешь ничего такого, от чего мне будет… плохо, — изрёк змееуст и слабо улыбнулся принцу в ответ. Конечно, в глубине души Лазарий боялся. Он боялся как физической боли, так и душевной. Но даже этот страх не мог подмять под себя те тёплые чувства, которые Ларра испытывал к Вилмару: он не для того вытаскивал Вила из чистилища, чтобы сейчас вновь пойти на поводу у сомнений и страха. Сейчас маг как никогда ясно осознавал, чего именно он желает.

Вилмар улыбнулся и протянул руку в сторону мага, затем притянул его к себе и обнял, прижавшись подбородком к его виску.

— Я и без всего случившегося не хотел спешить, но теперь у нас много времени. Тебе незачем бояться. При всем желании вряд ли я смогу сделать что-то, чего у нас еще не было, — тихо проговорил он на ухо магу. — Я сюда то добрался за целую вечность…

Лазарий обнял принца в ответ и прикрыл глаза. Как же он соскучился по его теплу и нежному чувству, которое мог дарить Вилмар в подобные минуты. Это чувство каждый раз удивляло Лазария количеством эмоций, которое оно несло в себе. Оно заполняло всю грудную клетку, от него становилось тяжело дышать, но при этом вдохи давались безумно легко и казалось, что с каждым вдохом приятная пелена эйфории окутывала голову все сильнее, порой от этого даже могла начать легонько кружиться голова.

— Хорошо… — тихо выдохнул Ларра, так и не разомкнув глаз, — однако, я надеюсь, что общими силами мы очень быстро поставим тебя на ноги.

— Куда ты так торопишься? — хохотнул Вил, чуть отпрянув. Он убрал светлые пряди с лица колдуна и просто смотрел ему в глаза, не давая этим магу ответить на свой вопрос. Да и к чему ответ? Вопрос-то был чисто риторическим. Облизнув губы, Вилмар провел большим пальцем по нижней губе Лазария и только наклонился для поцелуя, как чертов стук в дверь заставил его резко отпрянуть. От неожиданного стука вздрогнул и Ларра.

— Ваше Величество, — позвал Паскаль из-за двери. Вилмар с досадным смехом отстранился от мага.

— Здесь нам постоянно кто-то мешает, не башня, а проходной двор! — хохотнул он.

— Она таковым становится только тогда, когда Вы ее посещаете. А так меня здесь никто не беспокоит, — со смешком изрёк змееуст и оперся о стол бедром. Честно сказать, тем что их вновь прервали, Лазарий был раздосадован не меньше Вилмара.

— Входи, Паскаль!

— Ваше Величество, Ваша Светлость, — поприветствовал паж обоих, — мне нужно оповестить господ об ужине и дать указания на кухню? Или Вы еще слабы и желаете перенести ужин на завтра?

Вил посмотрел на мага и тот слабо кивнул. К ужину яд должен быть готов.

— Думаю, после пилюль Лазария один ужин я выдержу, — кивнул Вил, — оповести Биргера и Магнуса, да попроси на кухне чего-нибудь интереснее того, что они по наставлениям Тадэуса и Лазария в меня пихают.

— Конечно, Ваше Величество, — кивнул паж, — и еще…

— Что еще?

— Вы просили подготовить горячую ванну, она готова. Я пришел за Вами. Вам пора пить отвар и как раз время перевязки.

— Да-да… — устало выдохнул принц и обернулся на мага, — как закончишь с этим… — он перевел взгляд на котелок, — отобедай со мной, пожалуйста. Я пришлю за тобой Паскаля.

— С удовольствием, — мягко улыбнулся маг. — Я уже закончил, но мне бы не мешало прибраться здесь, — добавил Ларра и кивнул на стол, который был весь завален травами, порошками, кореньями и прочей колдовской атрибутикой. — Поэтому я приберусь и с нетерпением буду ждать Вашего приглашения.

***

Первым об ужине узнал Инис, который после очень затянувшегося завтрака и обеда вновь взялся за обязанность приносить кушанья в покои Инквизитора. Они практически целый день провели вместе, постоянно разговаривали или были заняты более интимным действием. Конечно, плотские наслаждения вряд ли решили все их проблемы, но истосковавшийся Инис чувствовал себя намного лучше, осознавая, что интерес Тадэуса к нему за прошедшее время ничуть не ослаб, а напротив лишь усилился. Подумать только, что совсем недавно этот интерес пугал вора и Зуар всячески его избегал! Впрочем, довольным был не только вор, но и сам Тадэус, ожидавший их первый тет-а-тет ужин за долгое время.

— О, Инис! Я рад, что встретил тебя здесь, — раздался голос пажа в стенах большой кухни. Вор растянул губы в улыбке, но потому, что воздух пропитался ароматом свежеиспеченного хлеба.

— Я тоже рад находиться в месте, где вкусно кормят, — кивнул рыжий.

— У меня для тебя поручение от принца Вилмара, — с важностью поведал Паскаль.

— И какое же? — на мгновение Азарис расстроился, предугадав, что, возможно, поужинать наедине с Тадэусом ему не удастся.

— Его Величество желает отужинать в малой гостиной с господином Биргером и его сыном, а так же с господином Лазарием и Его Преосвященством.

— Зачем? — удивился вор. — В смысле зачем со стариком-то? Их же решили казнить…

— Что-то вроде прощального ужина? — предположил Паскаль. — У господ свои причуды…

— Да уж. И что мне делать? Оповестить об этом Тадэуса? Гхм, в смысле Его Преосвященство?