Глава XXXVI. (2/2)

Скараби ответно положил свою руку поверх ладони Эдмариона и чуть наклонил голову.

— Пойдемте, — подмигнул арианец, кивнув в сторону комнаты с ванной, — у меня есть одна идея, как нам снять эту порчу.

***

Первый день в этом ледяном дворце был, кажется, самым сносным из всех остальных. Привыкший к разнообразию столицы, Вилмар не знал, чем себя занять. Для охоты было слишком холодно: парень просто отказывался высовывать нос на улицу, потому что даже в самом замке было холодно! Все его будни занимал старый наместник Биргер, который считал своим долгом занимать принца скучными беседами. Рядом со стариком всегда был Норд или старший сын — Магнус. Биргер рассказывал об истории этого места, о диком народе, который, конечно, еще очень далек от просвещения, о варварах, которые не дают покоя, и разбойниках. Сам старик был обращен к единой вере, но в его словах часто слышались языческие изречения, от чего приходил в ярость уже Тадэус. Инквизитору показали бедный и невзрачный алтарь, и синеглазый блондин совсем приуныл. У него не было никаких средств к тому, чтобы как-то исправить это вопиющее безобразие. Однако у этого алтаря мужчина проводил большую часть своего времени. Скука и абсолютное бездействие в этом замке давали мужчине время думать о своем. Ненужность, которую так остро ощутил Тадэус, подняла все самые худшие воспоминания в его душе. И даже Инис, который старался научить Тадэуса безвозмездной ласке, ситуацию не спасал. Наверное, он делал даже хуже, но совсем этого не понимал.

Каждый раз, когда Инис делал что-то, что никак не входило в привычные рамки, Тадэус вспоминал об Аврари. И эти воспоминания казнили его каждую минуту. Он обещался не вспоминать о нем, но мужчина все равно не покидал его мыслей, возвращаясь в них вихрем. Тадэус совершенно ничего не мог с этим сделать, он был бессилен перед своей слабостью. Он не мог изменить своего прошлого, а потому не мог изменить того, что с ним происходило. Познав однажды любовь со всей ее темной стороной, Тадэус нуждался в этом чувстве снова. Но любая мысль о том, что он вот так может полюбить вора, его до одури пугала. Он уже любил неверного и обжегся очень сильно. Прав был отец, ему нужна была женщина, но что делать, если женщины вызывали в нем лишь отторжение? Он даже не мог себе представить, что это возможно.

— Господь всемогущий, — тихо выдохнул Тадэус, сжав свой крест ледяными ладонями, — я грешен перед Тобой…

Он поступал неправильно. Теперь, когда у мужчины было так много свободного времени, Тадэус не переставал об этом думать. И, что хуже всего, каясь в каждом своем грехе, Тадэус каждую ночь возвращался в свою комнату и не мог уснуть, пока вор не ляжет с ним рядом. Он не мог избежать греха, не мог не сделать новой ошибки. Осознание своей неверности святому убивало его каждый день, но он не мог и не хотел вырваться из замкнутого круга. Порой он бывал слишком строгим с Инисом, вел себя столь отстранено и холодно, что уже сам разбойник боялся в его присутствии сделать что-то не так. Зуар вообще не понимал, как Тадэус мог быть таким холодным и таким заботливым одновременно: иной раз ему самому хотелось к нему прижаться, что всегда перетекало в куда более серьезную связь; в другие — он боялся его мизинцем задеть.

А Тадэус вспоминал о своей первой любви, находя новые различия Аврари и Иниса. Аврари никогда не сделал бы столь простых для человека вещей, как ласка и нежность. Смешно было вспоминать о том, что Тадэус был уверен в обратном. Ему всегда казалось, что мужчина научил его всему, но поведение Иниса вносило коррективы в его восприятие. Для Тадэуса было дико проявлять ласку просто так, без конкретной цели. Поэтому, когда Инис обнял его уже после близости, Тадэус даже не понял, что от него хотят: то ли продолжения, на которое не было сил, то ли?.. Мужчина усмехнулся и прижал ладонь к глазам.

— Ты сделал из меня чудовище, — тяжело прошептал он, с мукой сжав свою одежду на груди. Воображение выкинуло лик Аврари в церковной одежде, и Тадэус мысленно взвыл. Ему нужно было чем-то себя занять, чтобы перестать думать об этом! Лента воспоминаний крутилась слишком быстро: то он вспоминал об искренности в своих чувствах к мужчине, то вспоминал, как искренне страдал Инис, вынужденный стерпеть все, что с ним сделал Тадэус. А ради чего? Ради такой жизни на поводке? И ведь, что страшно, Тадэус даже не думал отпускать поводок.

Сам же вор находил себе занятия в Северном замке с завидной прытью. Зуар, по своей природе не привыкший сидеть без дела, проявлял себя в любом «кипише» (как это сам называл вор), который возникал в стенах крепости. Утром он мог находиться в конюшне и заниматься лошадьми, ближе к обеду на кухне смущать своими развязными речами здешних кухарок, к вечеру оказаться подле прелестных фавориток принца или в старой библиотеке, а ближе к ночи в комнате у Первосвященника.

Вот и сегодня рыжий разбойник не изменил своему расписанию и после обеда направился в горницу, где обычно коротали свободное время милые дамы. Угостив самую младшую графиню печеньем, которое было благополучно стянуто с кухни, Азарис приготовился слушать мелодии старой арфы. Музыкальный инструмент был специально спущен с южной башни по просьбе самой старшей девушки, Риверии. И теперь графиня почти каждый вечер устраивала музыкальные сессии, радуя заскучавших жителей промерзшего дворца. Бывало, что послушать арфу приходил и Лазарий, а порой и сам принц. Но если первый сразу после завершения игры на струнном инструменте покидал горницу (также незаметно как и появлялся), то Вилмар после провожал то одну, то другую девушку до своих покоев.

В этот раз на небольшом «представлении» не было ни колдуна, ни принца. Поэтому после того, как Риверия закончила игру, все потихоньку начали расходиться по своим комнатам. Задержался лишь вор: он рассказывал Агате (самая младшая из дам) про свое путешествие в горы. А когда его удивительная история, в конце которой Инис в очередной раз попадал в тюрьму, была закончена, сами девушки покинули горницу.

— Приходите завтра, Господин Зуар! Риверия будет играть, а я попробую спеть! — весело улыбалась Агата, на прощание помахав ручкой.

— Обязательно, как такое пропустить? — обворожительно оскалился Азарис и подмигнул молодой девушке. — Буду ждать следующего вечера с нетерпением!

Рыжий бес с улыбкой проводил графинь янтарным взором и хотел уже сам покинуть комнату, но тут его взгляд зацепился за небольшой блестящий предмет. Что-то маленькое и белое поблескивало камушками возле арфы. Плут быстро направился к сверкающему предмету и оскалился еще шире.

— Вот те на… растеряхи, — усмехнулся Азарис, подняв красивую резную заколку. Рыжий парень покрутил украшение в руках и обернулся в сторону двери. «Надо бы вернуть…» — начал размышлять Инис. Вор еще раз оглядел заколку, а затем тихо ухмыльнулся, — а, может, и не надо…

Тадэус никогда не спускался слушать игру на арфе. Помимо столичных дам в горнице бывали и другие женщины, которые, отыскав ни разу непрочитанные богословия, наперебой мчались к нему на исповеди и глупые рассуждения о религии. Тадэус не выносил общество женщин, еще больше он не любил глупость, выдаваемую за гений. Потому часто он рано возвращался в свою спальню и просиживал остаток вечера за писаниями и отчетами, в которых каждый день прибавлялось лишь по строчке. Первый корабль отплывет лишь через пару месяцев, вместе с ним в столицу отправится первое письмо о том, что они все же добрались живыми.

Закончив с письмом, мужчина вновь принялся за себя. Наверное, у него никогда не было так много времени, чтобы ухаживать за своими волосами. По правилам, вычесывать волосы Инквизитора должен был слуга, но Тадэус всегда делал это сам. Очень редко это делал Аврари, которому безумно нравились волосы послушника, и он часто сравнивал Тадэуса с женщиной, вставляя в его пряди цветы. Это раздражало, но Тадэус никогда не показывал особого недовольства. Почему-то все, что делал с ним Аврари, воспринималось блондином за чистую монету. Или же Тадэус всегда боялся вызвать недовольство мужчины?.. Сейчас Первосвященник терялся в воспоминаниях и частенько хватался за голову от того, как глупо и безрассудно вел себя в том далеком прошлом. Его мысли прервались, когда дверь без стука отворилась, и в спальню зашел до неприличия довольный Инис. Стало быть, музыкальный вечер, который хоть как-то развлекал принца и наместника, все же закончился.

— Па-а-адре! А Вы все прихорашиваетесь, а, Падре? — практически промурлыкал Азарис, затворив за собой дверь ногой. Рыжий с нескромной улыбкой оглядел хмурого Инквизитора и, прищурившись словно лис, двинулся в его сторону.

— Если я перестану это делать, мне придется их отстричь. Но так как дел у меня никаких нет, то я могу вычесывать их каждый день. В столице у меня не было столько времени, — пожал он плечами. Присутствие Иниса в такие моменты его смущало, но мужчина игнорировал подобное. В конце концов, есть вещи, которые должны были смущать его куда больше.

— Хех, отстричь, — встав напротив Тадэуса, усмехнулся плут, — нет, мир еще не готов к таким жертвам!

Зуар бесцеремонно уселся рядом с Инквизитором и по инерции перевел взор игреневых глаз на зеркало. В отражении он видел угрюмого блондина с васильковыми очами и рыжеволосого парня с россыпью веснушек на лице.

— Готовься ко сну, Инис, — рекомендательно вздохнул Тадэус, кивнув в сторону чаши и кувшина с водой.

— Обязательно, — бездумно кивнул рыжий, а затем придвинулся к молодому мужчине ближе, — закрой глаза, — на ухо шепнул бес, коснувшись носом щеки Первосвященника.

— Зачем? — нахмурился Тадэус и немного отпрянул от вора. — Заруби на носу, я против твоих фокусов и другой дури…

— Зачем же так грубо? — с наигранной обидой протянул разбойник. — Чем плохи фокусы? Они приносят лишь радость… Но сейчас не об этом! Просто закрой глаза, неужели ты мне не доверяешь? — вновь прильнул к Тадэусу шут. Мужчина в ответ еще сильнее сдвинул брови и с безнадежным выдохом все же прикрыл глаза. — Только не подсматривай! — хохотнул рыжий и вытащил найденную заколку.

— Как дите малое, ей Богу…

Зуар с улыбкой покрутил заколку в пальцах рядом с головой Инквизитора, представив, как это будет смотреться. Аккуратно подцепив пальцами прядь волос блондина, Инис вставил блестящее украшение в светлые волосы мужчины.

— Можешь открывать, — только и успел выдохнуть парень, чуть отпрянув от резкого движения Падре. Тадэус, почувствовав что-то холодное, сразу раскрыл глаза и, увидев в отражении женское украшение в своих волосах, совершенно не разделил восторга вора. Сжав губы, мужчина глубоко вдохнул, еле проглотив свое недовольство.

— Какого дьявола ты делаешь?! — все же спросил Тадэус, выдернув заколку из волос. Воспоминания об Аврари и так не отпускали его в этом ледяном обиталище, так Инис решил надавить на это?! — Не смей так делать! И вообще не трогай мои волосы! — злостно выдохнул мужчина, всучив украшение в руки шутника. До мужчины не сразу дошло, что Инис знать не знает ни о каком Аврари и уж тем более о его дурацких привычках. Да и откуда ему знать, ведь Аврари давно уже умер… И почему-то в этот момент Тадэус вновь ощутил боль своей утраты. Каким бы ни был Аврари, он был частью его жизни, сделав ее самой светлой полосой существования и самой темной одновременно.

— Уся, ты чего? Я просто пошутил! — опешил рыжий разбойник, сжав заколку в ладони. — Я подумал, что это будет красиво смотреться в твоих волосах, вот и…

— Я не женщина, чтобы носить подобное. И где ты вообще это взял? — все так же сурово поинтересовался блондин, встав с края постели. Азарис по инерции тоже вскочил на ноги и даже сделал неуклюжий шаг назад. Парень совершенно не мог понять, что именно так оскорбило Инквизитора. Но Тадэус был явно расстроен, и еще больше рассержен.

— Я знаю, что ты не женщина. Просто… — начал неловко оправдываться парень. — Я не думал… а, неважно… прости. Я не хотел… — опустил глаза в пол разбойник.

Поняв по виду парня, что перегнул палку, Тадэус тяжело выдохнул и потянул руку к Инису, но тот, видать, воспринял этот жест иначе, и рефлекторно отпрянул. Тадэус замер с протянутой рукой и все же ее одернул, сжав губы. Инис, кажется, подсознательно испугался, что его за это могут ударить.

— Прости, я не хотел тебя пугать, — бесцветно выдохнул Инквизитор, — просто не делай так…

— Я просто не знал, — вновь тихо повторил рыжий. Инис еще раз с опасением посмотрел на Дэуса и, оставшись на расстоянии вытянутой руки от Инквизитора, обошел его и направился к письменному столу. — Завтра верну туда, где взял, — без какого-либо фарса добавил вор и небрежно кинул блестящую заколку на стол.

Тадэус лишь тяжело вздохнул и, отложив щетку, лег в постель. Он не знал, что сказать, да и не видел в этом смысла. Инис его боялся, и этот страх всегда будет жить в нем. «Конечно, после всего, что я сделал, что ему остается? — с этими мыслями мужчина натянул одеяло на голову. — Ты — чудовище, Тадэус». Светловолосый мужчина попытался выкинуть все эти скверные думы из головы и побыстрее уснуть, но как только Тадэус закрыл глаза, он почувствовал на себе вес чужого тела.

— Инис? — нахмурился он и раскрылся, вдохнув более прохладный воздух. Почти все свечи были потушены, за исключением парочки у постели. — Что ты делаешь?

— Ну, так — ко сну готовлюсь! — изрек Азарис с таким видом, будто только что ничего совершенно и не произошло. Парень неунывающе оскалился и начал стаскивать с себя верхнюю кофту. Конечно, с виду могло показаться, что вор уже и забыл о неприятном разговоре, но на самом деле разбойнику каждый раз очень тяжело давались улыбки и изображение на своем лике «радостной рожи». Однако Зуар просто не переносил подобного напряжения и был готов «жертвовать собой», лишь бы сгладить все углы.

— Эй, — Тадэус присел и схватил Иниса за руки, когда тот снял с себя кофту, — ты не должен чувствовать себя виноватым, в этом нет твоей вины, ты же ничего плохого не сделал. Это все в моей голове. Я не хотел тебя пугать, просто здесь… я схожу с ума. Я не хочу на тебе срываться, просто есть вещи, которые… — мужчина нахмурился, подбирая нужные слова, — ты можешь меня касаться, как тебе нравится, просто без женских заколок, хорошо? Это всего лишь шутка, я знаю, но не надо. У меня нет чувства юмора, ты же знаешь.

Инис как-то по-доброму улыбнулся и приобнял Инквизитора за плечи.

— А я и не чувствую себя виноватым, — бесстыже солгал плут, — ведь, как ты и сказал, здесь нет моей вины, — Азарис подмигнул Тадэусу и откинул кофту в сторону кресел. — Да и сходить с ума я тебе не позволю!

Мужчина слабо улыбнулся и, откинувшись спиной на изголовье, прикрыл глаза.

— Ложись спать, — прошептал он и, раскрыв глаза, коснулся щеки вора ладонью. Рыжий черт приятно зажмурился и потерся о ладонь мужчины, а затем шутливо прикусил указательный палец и поднял на Тадэуса янтарный взор. Тадэус с улыбкой прикусил губу изнутри и тяжело выдохнул, обняв парня и повалив рядом с собой. Кое-как укрыв его одеялом, Тадэус обнял его со спины и уткнулся носом в шею.

— Просто так тоже приятно, — улыбнулся он, мягко поцеловав загривок, — и даже не думай перетягивать все одеяла на себя, на пол спихну.

Тихо усмехнувшись, разбойник устроился поудобнее и закрыл глаза. Напряжение между ними больше не чувствовалось и это самое главное. Однако Тадэус все равно плохо спал. В голове возникали старые образы прошлого, заставляя сердце Первосвященника болезненно сжиматься; на душе было скверно из-за угрызений совести уже от настоящего. Все это мучило молодого служителя, заставляя подолгу ворочаться в постели. А когда Тадэусу все же удалось уснуть, ему приснился уже давно мучивший его кошмар. Образ Аврари вновь явился к нему во сне и, когда мужчина готов был выдрать его душу, Тадэус резко распахнул глаза.

Тяжело выдохнув, мужчина потер лицо и повернул голову в сторону, чтобы убедиться, что не разбудил вора, однако тот и не спал вовсе. Зуар сидел на краю кровати, свесив ноги к полу. Плечи были сильно опущены, от чего даже через ткань ночной рубашки Тадэус видел позвонки на его спине. Кажется, в эту минуту его не волновало тепло одеял, он просто молчал и смотрел куда-то перед собой. Парень почти не двигался, лишь изредка опускал голову, а затем вновь устремлял янтарные зеркальца вдаль комнаты.

Азарис вновь вспоминал о родных. Где-то в глубине души ему казалось, что он их предал. Он отправился на континент Серебра на поиски семьи, а в итоге? Стал сначала циркачом, потом казнокрадом-неудачником, а затем любовником Главного Инквизитора. Хороши же заслуги… И каждый раз, когда судьба давала ему шанс сбежать из этой западни, разбойник сам пятился назад. Так случилось и на острове, на котором судно принца было вынуждено остановиться чтобы переждать бурю. Инис уже смог незаметно уйти с корабля: по воле фортуны в тот день на Первосвященника напала жуткая морская болезнь, и он был не в состоянии следить за шустрым вором. Он забрал деньги, которые были изначально выиграны в карты и кости, а затем отняты Тадэусом на «благотворительность». Он уже дошел до таверны и практически нашел попутчиков, которые смогли бы подбросить его обратно до континента. Однако вместо этого он просто купил очередную коробку с ромом и вновь вернулся на корабль. «Что ты творишь, глупый?!» — думал про себя плут до самого конца их путешествия. А потом? Он мог удрать в порту по прибытии на Север. Они остановились в трактире. Что проще, сказать, что вышел по нужде, а сам своровал самую крепкую лошадь из конюшни и поминай как звали. Но, нет, доехал до замка как и все. Да и тут — охраны нет, Инквизитор занят своими делами! Собрался, взял коня, скрылся. С одной стороны все так просто, а с другой… На деле же выходит так: Первосвященник мирно сопящий под боком и угрызения совести перед семьей.

— Инис… — тихо позвал Тадэус, придвинувшись к парню. Рыжий плут от неожиданности даже вздрогнул: тихий голос прозвучал для Иниса, как гром среди ясного неба. — Что с тобой? Что-то случилось? — нахмурился пепельноволосый, силясь рассмотреть лицо Азариса в темноте.

— Просто кошмар, — устало соврал Зуар и обернулся к Инквизитору. Парнишка был на удивление спокойным или даже подавленным, в этот раз разбойник даже не потрудился изобразить на своем лике неунывающий оскал. Тадэус нахмурился еще больше. Кошмары донимали не его одного, однако если мужчину мучило прошлое, то Азариса, наверное, мучило его настоящее. Небольшой конфликт из-за чертовой заколки вновь напомнил парню о том, кто держит его в незримых кандалах.

— И что же приснилось? — все же поинтересовался Инквизитор.

— Да… ересь какая-то… не бери в голову! Давай лучше спать, — все же слабо ощерился шут, решив, что это поможет избежать тяжелого разговора.

— Инис, — хмуро начал Тадэус, хотя искренне хотел смягчить голос, — ты испугался сегодня, да? Прости, что я накричал…

— Накричал?.. — вскинул рыжие брови вор. — Ах, ты про это… — едва заметно поморщился Зуар, видимо, вспомнив вечерний скандал, — ну, с кем не бывает? Возможно, я тоже перегнул палку с этим украшением.

Азарис опустил голову и тяжело выдохнул: разбойник, может, и хотел поделиться с Первосвященником настоящей причиной своей «пришибленности» и страха, но ему казалось, что Тадэус воспримет все совсем в другом ключе и может получиться только хуже. Инису нужен был выход всех этих негативных эмоций, но Инквизитор был не тем человеком, на которого нужно было вешать весь этот груз «страстей». У него и так был свой крест и, скорее всего (по крайней мере, так считал Зуар), уж потяжелее, чем у вора.

— Если тебе из-за этого кошмары снятся, то перегнул палку я, — выдохнул мужчина и поманил парня к себе ближе. Рыжий парень с силой сжал в ладонях ткань одеяла, подавив тем самым тошнотворный порыв всех накопившихся переживаний и волнений, и, наконец, поднял янтарный взгляд на лицо Тадэуса. Криво оскалившись, вор потянул руку к Первосвященнику и ловко схватил цепочку от креста Тадэуса, пропустив серебряную нить через пальцы, и, сжав сам крест в ладони, потянул пепельноволосого мужчину на себя.

— Я же не сказал, что в моем кошмаре был ты… или то, что дурной сон приснился мне из-за тебя… — оказавшись у самого лица Инквизитора, хрипло проговорил Зуар. Разбойник обвил шею Тадэуса свободной рукой и тихо усмехнулся, — Дэус, не выдумывай.

Инквизитор лишь хмуро свел брови, решив ничего не отвечать. Ему казалось, что Инис должен был прижаться к нему, чтобы укрыться от дурных мыслей, а не «сбегать» на край постели. Обняв парня в ответ, он уложил его рядом с собой, и Азарис с усмешкой ткнулся носом в грудь Первосвященника. Тадэус пропустил пальцы в рыжие волосы и стал перебирать пряди, чтобы хоть немного расслабить вора, да и самому прогнать назойливый образ из прошлого. Однако Азарису было далеко до успокоения: в голове разбойника до сих пор крутились совершенно мерзкие мысли и их хотелось просто выбить из сознания, вытолкнуть и желательно немедленно. Парень знал только один способ, которым можно было это сделать на данный момент. Глубоко вдохнув через нос, Инис опустил руку ниже, погладив мужчину по животу и ноге, а затем поднял ладонь к паху. Тадэус замер на вдохе, нахмуренно опустив взгляд на рыжую макушку.

— Инис, что ты делаешь? — тихо спросил он, несколько пораженный его поведением. Азарис в ответ тихо усмехнулся такой растерянности Падре, а затем слегка прикусил кожу груди через ночную рубашку и подтянулся чуть выше, коснувшись губами оголенной шеи и ключиц. — Инис…

Тадэус напрягся сильнее и перехватил за запястье руку вора, стоило ей коснуться плоти напрямую. Ему казалось, что Инис вновь за что-то извиняется, ведь их связь всегда была для него наказанием, пускай и стала, наконец, приятной. Азарис остервенело дернул рукой пару раз и навалился на мужчину всем телом, нависнув сверху:

— Валаф тебя побери, что не так? — вскинул рыжие брови вор.

— Тебе не нужно… — начал мужчина, но желтоглазый черт приблизился к его лицу и левой рукой сжал крест и рубаху на груди Инквизитора, чуть впившись пальцами в кожу. Тадэус в этот момент тяжело выдохнул, и в голове образ Иниса и Аврари на мгновение слился в один.

— Хоть раз пусть это случится тогда, когда этого хочу я, — отозвался Зуар и нагнулся к лицу Тадэуса так низко, что их губы почти соприкоснулись. Пепельноволосый лишь сдавленно сглотнул и осторожно переместил свои ладони на бедра вора. Такое замечание было сродни пощечине, которая была им вполне заслужена.

— Если этого хочешь ты, то, конечно, — ответил он и подался навстречу поцелую, в следующую секунду растерявшись от агрессивного напора разбойника. Для Тадэуса было неожиданностью, что Инис проявил инициативу в подобном: даже не верилось, что он действительно этого хотел. Однако все его движения и поцелуи с укусами лишь подтверждали его желание. Увереннее сжав ягодицы вора, Тадэус тяжело выдохнул и немного задрал голову, уходя от очередного поцелуя. Губы саднило от острых зубов разбойника, который, казалось, норовил прокусить их в кровь. Азарис с жадностью набрал в легкие воздух и прогнулся в спине, вдавив тем самым инквизитора в постель.

— Ну, красавчик, где твоя страсть? — сипло хохотнул Зуар, просунув правую руку Тадэусу под голову. Разбойник действовал не просто развязно, а даже как-то резко, что немного обескураживало Первосвященника. — Давай же… — низко изрек Инис, чуть царапнув ногтями низ живота светловолосого мужчины, — не заставляй просить тебя…

Мужчина в ответ лишь тяжело выдохнул, резко перехватив руки вора за запястья. Его выбивало из колеи такое поведение вора и его фразочки, которые ассоциировались у Инквизитора с речами развратных и глупых девиц.

— Что тебе в голову ударило? — низко спросил Тадэус, но Инис в ответ лишь блеснул оскалом. Парень расслабил руки, позволив мужчине руководить им, но после неожиданно сжал рубаху на груди Тадэуса и нагнулся к нему вплотную.

— Так мои желания не учитываются? — с усмешкой выдохнул он, заставив Первосвященника вновь утонуть в чувстве вины. Но вместо искупления Тадэус грубо подмял Азариса под себя, вдавив его грудью в постель. Продолжая сжимать его запястья, мужчина уперся в них своими руками и вытянулся над вором.

— Не веди себя так… — тяжелым шепотом выдохнул синеглазый, склонив голову, от чего волосы мужчины спали на спину разбойнику и даже коснулись его щеки. На секунду рыжий прикрыл глаза и громко вздохнул. Судя по голосу Инквизитора, Инис слишком напирал на молодого мужчину. Со стороны Тадэус почти всегда казался грубым и жестоким, но на деле Первосвященнику, кажется, не хватало именно ласки.

— Дэус… — позвал Зуар, чуть повернув голову. Теперь голос рыжеволосого юноши изменился, потеряв ту колкость и азарт, который был в начале. — Прости… Я не знаю… — откровенно начал Инис, — прости, — повторил желтоглазый вор, уткнувшись лбом в перину кровати.

— Если ты правда этого хочешь, тебе не нужно быть таким, — опустившись ниже, мужчина прижался грудью к спине разбойника и ткнулся носом в растрепанные волосы, — твои желания учитываются, я просто растерян, что ты этого хочешь.

— Хех, если бы я этого не хотел, меня бы изначально не было в этой комнате, — коротко усмехнулся разбойник, — ты меня тоже пойми, — начал зачем-то оправдываться Азарис, — к тебе черт подберешься… Как говорится, на хромой кобыле не подъедешь. Я порой просто не могу уловить твоего настроения и боюсь сделать хуже… Вот и сейчас, кажется, слегка прогадал…

— Любой растеряется, когда любовник задает такое настроение ласкам посреди ночи, — улыбнулся он в ответ и отпустил одно запястье. Освободившейся рукой мужчина задрал ночную рубаху до талии и вжался в округлые формы пахом, — ты ведь ни в чем не виноват, а нарываешься на наказание… Я не хочу тебя наказывать. Мне больше нравится, если тебе со мной хорошо, понимаешь?

— Бо-о-о-оги, Дэус, — со смехом протянул плут, прогнувшись в спине, — ну, раз нарываюсь, то не терялся бы! — парень обернулся через плечо и лукаво ощерился, — мне хорошо с тобой, иначе я бы не настаивал…

— Для этого не обязательно вести себя так вульгарно, — шепнул он и, облизнув пальцы, прижал их к промежности, растирая слюну по анусу. — Сколько можно учить тебя манерам, ты же сейчас так приближен к господам. Неужели тебе не хочется, чтобы они видели в тебе личность? — продолжал Инквизитор, попутно подготавливая вора к близости, тот в ответ вязко выдохнул и, чуть нахмурившись, расслабился. Зуар расставил ноги чуть шире и удобнее устроил голову на подушке.

— Ох, ну и разговорчики ты затеял, да еще и в такой момент! — все же не удержался от замечания рыжий. — И это была не вульгарность, это было желание… Не всегда же тебя кротко целовать в щечку, — парировал Инис, отвлекая себя тем самым от других мыслей и опасений. Тадэус улыбнулся и поцеловал вора за ухом, отпустив и вторую руку. Задрав уже свою рубаху, мужчина сплюнул на пальцы снова и, смочив головку своего члена, приставил ее к сжатому проходу.

— Тогда не нужно быть таким хамоватым, Инис, иначе ты провоцируешь меня на крайние меры, — тяжело выдохнул Тадэус и, резко перехватив запястья вора, подался бедрами на всей амплитуде. Зуар, не ожидавший такой резкости (на которую сам и нарывался), громко выдохнул и зажмурил янтарные глаза. Все мышцы тела зажались, заставив рыжего юношу испытать целый спектр ощущений, начиная от резкой боли и заканчивая яркой вспышкой удовольствия.

— Черт… — хрипло выдохнул парень, неровно вздохнув, и приподнялся немного на коленях, оттопырив задницу. Мужчина вновь подался в тугое нутро, и Инис стиснул зубами наволочку и сжал простынь в ладонях. Тадэус переместил свои руки с запястий на тыльную сторону ладоней вора, сцепив свои и его пальцы в замок.

— Если очень больно, скажи, и я перестану, — тяжело выдохнул пепельноволосый и снова подался бедрами вперед, немного склонив голову. Зуар рвано простонал и на секунду съежился от щекотки и боли: волосы Тадэуса щекотно касались спины, а вот его член наравне с удовольствием приносил вполне ощутимую боль.

— Скоро пройдет… — заверил Инис, успокаивая скорее себя, чем Инквизитора, — дай мне буквально пару минут…

Азарис искренне попытался забыть о боли и полностью отдаться уже ощутимому возбуждению. Однако движения мужчины все равно вносили в расходящиеся по телу волны наслаждения весомую долю болевых ощущений. На секунду Зуар даже поймал себя на мысли, что каждая близость с Тадэусом приносила с собой помимо блажи еще и боль. Но почему-то разбойник готов был мириться с ней и со временем стал наслаждаться и этим чувством. Тадэус же старался быть осторожным: такой грубости, как в первый раз, он уже не мог себе позволить, хотя временами ему очень хотелось забыть об осторожности.

Разбойник чуть подался назад, максимально прогнувшись в спине, и качнул бедрами, сам начав движение. Сразу после первого толчка парень сильнее сжал ладонь инквизитора своей и неровно выдохнул сквозь зубы.

— Тебе больно? — спросил мужчина, нагнувшись к уху любовника. — Если больно, я перестану.

— Давай, Дэус… — хрипло скомандовал вор и усмехнулся, — покажи мне созвездие Венеры…

— Фразы твои… — тяжело выдохнул тот и резко подался в горячее тело. Инис от неожиданности вскрикнул и уткнулся лицом в постель, невнятно что-то простонав в подушку. — Что? Так не нравится? Венеру не видно? — с иронией поинтересовался Тадэус.

— Не могу разглядеть, звезды из глаз сыплются, — поддержал вор и вновь сдавил резкий стон.

— Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?

— В таком деле, как это, Падре, чем несерьезнее, тем приятнее, а-ай!

Тадэус в ответ переместил одну руку к лицу вора и, прижавшись к спине парня, заткнул его рот ладонью.

— Молчи, прошу, — только и попросил он, позволив себе немного забыться в движениях и, быть может, Инис в этой темной комнате, даже не смотря в окно, смог увидеть все созвездия разом.

***

Лазарий уже не впервые оставался наедине с самим собой. Отчуждение, дальняя башня, звенящая тишина, безразличные лица — все это уже когда-то было в его жизни. Единственное, что отличало именно этот раз ото всех остальных, было лишь то, что до этого колдун не чувствовал разницу. До этого на родном острове, да и по прибытии в замок Серебра, юноша всегда был предоставлен лишь самому себе. Не было тех, кто волновался о нем; не было людей, которых он интересовал и которые, возможно, даже им дорожили. Однако на тот момент парень совершенно не огорчался из-за этого. Быть одному было спокойно, удобно, хоть порой и скучно. Когда же в его жизни появились люди, которым он был дорог (а со временем и они стали очень дороги ему), а затем в одночасье исчезли, маг ощутил чувство одиночества с новой силой.

Ларра, единожды почувствовав заботу и узнав, что такое дружба, дико тосковал без всего этого. Комната в башне казалась нестерпимо пустой и огромной, ночи стали темнее, а дни текли настолько медленно, что порой казалось, что это чье-то злое колдовство замедляет время. Вновь никого не было рядом. Он снова остался совсем один. Обитатели Северного замка нарочно избегали мага, боясь его. Уж очень Ларра (по словам смотрителя) был похож на цикличного божка зимней поры, который в особо студеную пору жнет жизни замерших на морозе людей. Привезенные принцем дамы тоже побаивались бледного юноши, не высказывая этого ему в лицо, но и не сгорая от желания пообщаться с ним. Тадэус же закрылся от Лазария (практически также, как это было после смерти Аврари), все время проводя либо в делах, либо со своим горе «послушником». Вилмар, «оскорбившись» после их последнего разговора, и вовсе старался лишний раз даже не смотреть в сторону мага.

Это мерзкое чувство, что теперь с остервенением обгладывало душу суеслова, даже не могла отогнать библиотека и толстые книги магии. Все чаще Ларра стал вспоминать жизнь в Серебряном замке: вечера с Оливерой, уроки с Арахни и… дни проведенные с зазнавшимся принцем. Да, они с принцем ссорились не первый раз, однако каждая из ссор рано или поздно заканчивалась и вновь сменялась дружбой. А затем Вилмар решил поиграть в «фаворитов», и ко всем прочим бедам и обидам добавились непонятные чувства, которые лишь усложняли и так не легкие взаимоотношения юношей. Лазарий много раз думал об этом, пытаясь понять, вспомнить, что именно привело их отношения к такому нелогичному концу. И каждый раз в голову лезла одна и та же гнусная мысль, что во всем виноват принц и его необъятная заносчивость. Возможно, они смогли бы и дальше относиться к друг другу «по-братски», ведь именно к этому стремилась Оливера. Но порой совершенно невыносимый и надменный характер принца просто не позволял этой прекрасной мечте стать явью. Правда сказать, нрав колдуна тоже не отличался простотой, и это не слабо добавляло напряжения в их с Вилмаром общение. К тому же чуть позже Лазарий сам стал осознавать, что его «братская» любовь к принцу приобрела совершенно ненужные своекорыстные нотки. Его ревность граничила с необъяснимой жадностью: порой змееусту попросту хотелось огородить всех и вся от Вилмара, который, кажется, обладал просто фантастическим умением привлекать к себе людей. Благо, в свое время принц смог остудить эту черту (хоть и весьма неприятным способом). И это оказалось правильным, и именно сейчас колдун с горечью это понимал… Но, как бы там ни было, маг все равно не хотел терять всего того, что связывало их когда-то. Вилмар был нужен ему. Он как и прежде не собирался отрекаться от него и был готов следовать за ним и направлять его. Однако теперь Ларра даже не знал как подступиться к принцу. Казалось, теперь самому Вилмару совершенно не нужна была опора в виде колдуна, он ему был нужен совершенно в другой роли…

Каждый раз Лазарию думалось, что Вилмар просто прогонит его, даже не пожелав выслушать. Вечера принц просиживал у себя в покоях, днем его все время кто-то сопровождал, а посвящать посторонних в их с Вилмаром личные отношения маг хотел в последнюю очередь. Сам принц даже не давал повода, чтобы начать разговора. Но оставлять все это так было нельзя. Нельзя было позволить нелепому недоразумению разрушить все, что когда-то их связывало. Лазарию нужен был совет, а единственный, кто мог помочь ему с этим, постоянно «сбегал» от него к рыжеволосому казнокраду. Однако медлить и надеяться, что все решится само собой было глупо. Поэтому сразу после обеда маг направился в комнату Инквизитора, а не поднялся в свою башню. Когда же юноша уже оказался напротив двери Первосвященника, он про себя горько рассмеялся: Лазарий совершенно не знал как начать разговор. Что стоит рассказать Тадэусу, а что стоило бы умолчать, какой вопрос задать? Размышляя, колдун поймал себя на мысли, что стоит у проклятой двери уже непростительно долго. Тяжело выдохнув, Ларра прикрыл глаза и, задержав дыхание, негромко постучался.

— Проходи, — послышался спокойный голос Инквизитора. «Что? Проходи? Он вряд ли знает, что это я за дверью. А к кому-то другому он бы обратился более официально… Значит… Значит он кого-то ждет», — сделал вывод Лазарий, уже догадавшись, кого именно мог ждать Дэус. Болезненно прикусив губу (то ли от ревности, то ли от злости), маг с силой толкнул дверь. Тадэус стоял у окна, и, судя по его удивленному взгляду, он действительно ожидал увидеть совершенно другого человека.

— Лазарий? Что-то случилось?

— Да… случилось, — проговорил маг, нахмурившись. Теперь Лазарию хотелось начать уже другой разговор, касающийся того, что Тадэус почти перестал уделять ему внимание, но маг все же вовремя остановил себя. — Дэус, я бы хотел поговорить. Серьезно поговорить… Мне…

Тяжело выдохнув, мужчина сжал пальцами переносицу. Он совершенно не желал встреч с кем-либо в своих покоях. Маг при дворе никогда не позволял себе подобного, так что же случилось здесь? Нахмурившись, Тадэус оглядел свою комнату, проверив ее на наличие вещей Иниса. К счастью, его вещи были спрятаны в шкафу. Конечно, его связь с вором для Лазария не была секретом, однако подтверждать очевидное у мужчины желания не было. В любую минуту мог прийти Зуар, и подобной неловкой сцены хотелось бы избежать.

— Серьезно поговорить о чем, Лазарий? — важно поинтересовался Инквизитор, оглядев мага с головы до пят. Очередная ссора между колдуном и принцем его не касалась. — Очень надеюсь, что ты не вздумал пожаловаться мне на Его Величество Вилмара в его неустанных попытках развлечься, — сухо проговорил Тадэус.

— Дэус, я просто…

— Здесь не о чем говорить, Лазарий, — выгнул брови Первосвященник, — я уже не раз помогал тебе советом. Не вижу смысла говорить что-либо тому, кто меня не слышит. Свои личные взаимоотношения с Вилмаром решай сам, у меня нет ни времени, ни желания слушать эту ересь. Прости, но я неважно себя чувствую, и прости мою грубость, но я в самом деле считаю, что разобраться с желаниями принца ты в состоянии сам. И сделаешь ты это в лучшем виде, чтобы не бросить тень на преемника, который и так погряз в черни.

— Тадэус! — вспыхнул Лазарий.

— Я все сказал. А теперь мог бы ты оставить меня одного? Я хочу побыть один.

Колдун не нашел слов для ответа. Сжав губы, светловолосый юноша резко развернулся и покинул покои Первосвященника, затаив и на него жгучую обиду. Ничего Тадэуса не оправдывало. Сейчас колдун не мог найти объяснений поведению друга. Да и друг ли это вообще, если прогнал его тогда, когда Лазарий так нуждался в его поддержке?!

Сам Тадэус, конечно, чувствовал вину перед магом, однако извиняться все равно не спешил. Он не любил откровенных разговоров, искренне считая, что личные взаимоотношения между людьми должны решаться ими самими. Ситуация с Лазарием была осложнена и тем, что причиной всех его бед был Вилмар. Единственный законный сын Короля, наследник престола. Быть может, будь на месте принца некто другой, все было бы проще, но помочь другу советом сейчас, значило толкнуть Лазария на отчаянный шаг, а вместе с тем обречь принца на тяжелую тропу, которая не прибавит ему чести, если об этом станет кому-нибудь известно. Даже в самой жалкой интрижке принца и мага не было ничего, что оправдало бы этот риск. В любой другой ситуации Тадэус бы поддержал Лазария, ведь его неверие позволяло ему всякие безрассудства (да и вера самого Тадэуса не сильно мешала ему быть с Инисом).

Общая атмосфера северного замка и так угнетала, к ней теперь прибавились и разногласия с колдуном. От этого настроение Инквизитора редко поднималось выше канализационных стоков. Он часто проводил время у алтаря, денно и ночно молясь о благополучии Серебряного Дома. В другие часы мужчина писал отчеты, с которыми должен будет вернуться в столицу. Все остальное время у него занимали ненужные мысли, угрызения совести, самобичевание и тоска. Этот день не стал исключением: уединившись в самой невзрачной зале, Тадэус читал старую рукопись, которую привез с собой из столицы. Инис в это время поднимался из погреба, где он помогал старшему повару (который последнее время чувствовал себя совсем неважно) доставать из дальней части погреба соленья. Кто бы мог подумать, что бывший вор и домушник окажется таким полезным работником? Однако рыжеволосый парень, бродя по холодным комнатам в поисках хоть какого-то занятия, все чаще подумывал о том, чтобы на всех парусах пуститься прочь из этого захолустья. Азарис искренне считал, что такая размеренная и скучная жизнь была губительна для любого таланта. Единственное, что заставляло Иниса каждый раз притормаживать, когда желтоглазый уже был готов собрать все свои пожитки и двинуть «куда глаза глядят», был Тадэус. Он не мог его здесь бросить. Это было бы как-то… не по-людски? Зуар никак не мог понять, что именно удерживало его. Благодарность за спасенную жизнь? Однако порой казалось, что разбойник расплатился за нее перед Первосвященником уже с лихвой. Тогда что? Привязанность? Инис, каждый раз ловя себя на этой мысли, от души смеялся. Но в итоге выходило, что именно это и было причиной, почему Азарис до сих пор расхаживал по старому замку, а не сидел где-то в шумном кабаке Сингапура.

Вот и сейчас, увидев задумчивого Инквизитора, который неподвижно рассматривал ветхую картину, сжимающий в ладонях старую книгу, Зуар вместо того, чтобы отправиться к прелестным дамам на «музыкальный вечер», тяжело вздохнул и пошел в сторону светловолосого мужчины.

— Неужели такая интересная картина, что ты тут замер как истукан, м? — обойдя Первосвященника слева, с улыбкой отозвался Инис. Тадэус, погруженный в свои мысли, даже не заметил как желтоглазый плут приблизился к нему, поэтому едва заметно вздрогнул от громкого голоса вора у себя над ухом.

— Инис! Не смей так подкрадываться к людям! — недовольно буркнул синеглазый Инквизитор, бросив рассматривать картину и теперь отдав все свое внимание нагло скалящемуся разбойнику.

— Спокойно, Дэус! — усмехнулся рыжий. — Я вовсе не крался. Это Вы были слишком увлечены этим… этим… — Азарис искренне попытался вглядеться в картину и понять, что именно было на ней намалевано, но видел лишь какой-то дом, вокруг которого маслянисто блестели темные круги, — пейзажем с избушкой? — наконец, выдал плут, когда устал гадать, что именно имел в виду автор данного шедевра.

— Картина испорчена, — Тадэус, поглядев на сосредоточенную гримасу Азариса, даже слегка оттаял и улыбнулся, — из-за сырости все превратилось в одно большое пятно. Ее бы восстановить, но где здесь сыщешь хорошего художника?

— Я могу попробовать, — беспечно повел плечом Инис.

— Ты-то можешь, — тихо хохотнул Инквизитор. Тадэус вновь перевел свой взор на полотно и вздохнул. В этом ледяном пристанище буквально все говорило об упадке. То ли дело главный дворец… да даже все имения его семьи не могли сравниться с этим. А ведь Северу начисляется содержание, однако его почему-то не хватает. Зуар тоже снова пригляделся к размытой картине, но ненадолго. Парень едва заметно прищурился, быстро что-то обдумывая, а затем расплылся в счастливой улыбке.

— Падре, — с азартом позвал рыжий, на что Тадэус лишь наклонил голову в его сторону, — а научите меня танцевать!

— Что? — не сразу понял блондин, нахмурившись.

— Вальс! Контрданс и канкан-то я умею! А вот что поприличнее… — лукаво отвел желтые зеркальца шут.

— Неужели ты не умеешь? Да и… зачем тебе? — все еще не понимал затеи Иниса Дэус.

— Ну, как это! А вдруг когда-нибудь удастся мне попасть на бал не в роли фокусника, а как кавалеру… Не перебивай! — отмахнулся Зуар от Тадэуса, который начал тихо смеяться от речей вора. — А я раз такой, — в знак подтверждения своего фиаско Инис издал весьма неприличный звук, — и ни черта не могу! Танцую не просто плохо! А вместо па-де-де, или как там говорится, выдаю краковяк или веревочку! Представь! Вот смеху-то будет!

— Правда что, — продолжал смеяться Тадэус. Успокоившись, Инквизитор смерил взором синих глаз Иниса и все же согласился, — ладно, давай попробуем…

На удивление Тадэуса Зуар учился очень быстро. Правда, изначально долго дурачился, отвешивая театральные поклоны и обвешивая предполагаемую даму (роль которой взял на себя Дэус) несуразными комплиментами, но затем быстро втянулся и вскоре повторял движения Инквизитора без запинки. Единственное, что никак не мог усвоить бывший разбойник, это то, что к дамам уж совсем неприлично так прижиматься, да и рука танцора должна лежать у девушки на лопатках, а не на… ягодицах.

— Инис! Ну, выше же рука! — не выдержал Тадэус очередного хамства со стороны партнера.

— Простите, Mа Chéri, — сладко промурлыкал черт и медленно передвинул ладонь выше. И тут Инис быстро сделал поворот и уж очень умело наклонил «свою партнершу» назад. И пока рыжий плут с удовольствием наблюдал за застывшим в неудобной позе Инквизитором, Тадэус начал осознавать, что его разыграли.

— И к чему весь этот цирк? — чуть оттолкнув от себя Зуара, недовольно изрек Дэус. Первосвященник ожидал от вора неловких оправданий или нелепого вранья, но Азарис совсем не смутился своему разоблачению и бойко выдал:

— Не могу я смотреть как ты вянешь! Не могу, не хочу, не буду! — от подобного заявления Тадэус даже слегка смутился, — и я готов хоть вечность валять дурака, лишь бы ты чаще улыбался. Просто… если есть причина, по которой ты несчастен, то скажи! Мы попробуем ее решить! А если нет… то к черту! Зачем ходить по замку словно приведение? Кажется, эта роль уже занята тем бледным парнем. Так что прекращай, — вскинув рыжие брови, смело изрек Инис.

— Азарис, — только и выдохнул мужчина и все же улыбнулся. Парень был вовсе не обязан развлекать его, но он из кожи вон лез, чтобы прогнать меланхолию синеглазого мужчины. И, кажется, он даже не представлял, как Тадэус ему был благодарен за это.

— Давай танго? — звонко предложил Инис.

— А если нас кто-то увидит? — все же поинтересовался мужчина, сузив глаза.

— Да и черт бы с ними! — хохотнул разбойник и вновь прильнул к своей «партнерше».

«Плохо ему… как же…» — бледный парень стоял у лестницы, что вела к главному холлу и сгорал от злости и обиды. Ревность, обида, злость — этот ком невыносимых чувств приносил невероятные муки, превращаясь в какую-то физическую боль. Тадэус был последним человеком, в ком Ларра мог разочароваться, но сейчас… «Я ему просто не нужен. Да и никогда не был нужен. Он просто играл в любезности», — горько думал маг, наблюдая за нелепым танцем мужчин. Лаззарий с силой сжал кулаки, все же пытаясь контролировать переполняющие чашу едкие чувства, и зажмурил защипавшие глаза: «Сам со всем разберусь! Как всегда сделаю все сам!» Маг еще раз взглянул на веселящегося вора и Инквизитора и поспешил прочь. К покоям, возможно, единственного, на кого еще можно было рассчитывать.

Поход до комнаты Вилмара сопровождался не самым лучшим предчувствием и бешено колотящимся сердцем в груди. Несуразный танец Тадэуса напомнила Лазарию о том, что некогда и у него самого был такой же нелепый танец. Зажмурившись, колдун попытался отогнать навязчивые картины того, чем их танец закончился. Зря он тогда пошел на поводу у принца, еще тогда нужно было все это прекратить! Так и терзаясь про себя, колдун все равно шел к Вилмару. «Он не прогонит. Я смогу с ним договориться. Так всегда было! Мы все уладим», — уверял сам себя Лазарий, уже остановившись у дверей. Стражи на удивление не было, а это могло значить, что Вилмар пребывал в покоях один. И это уже облегчало начало разговора для мага: он вряд ли попадет в нелепую ситуацию, явившись в не самый подходящий для этого момент (как это случилось несколько месяцев назад в борделе). Собравшись с мыслями, змееуст громко постучал и с замиранием сердца стал ждать простого «войдите». Однако все изначально уже пошло не так.

— Кто еще там? — послышался раздраженный голос молодого льва. Вилмар уже устал от назойливого наместника и его сына, которые изо дня в день говорили лишь о проблемах содержания замка. Он даже стражу свою отпустил, чтобы точно побыть наедине с собой и своими мыслями. Колдун тяжело вздохнул и с силой потер лоб пальцами.

— Это… Ваш маг, — звучно произнес Ларра, только после осознав, что сам же и задал разговору официальный тон. «Да что ты творишь? — злился сам на себя бледный юноша, — вот же кретин…»

— Вилмар, я хотел… — решив поправить ошибку, быстро заговорил ясноглазый, но тут дверь резко распахнулась, и он замолк на полуслове. От неожиданности подавившись воздухом, маг чуть дернулся и по инерции прижал длинные пальцы к губам. Увидев у двери мага, Вилмар разочарованно вздохнул, слегка закатив глаза, словно ничего хуже, чем присутствие мага, приключиться не могло. Этот день не мог стать еще хуже, но стал. Однако про себя Вил не мог не заметить, что план с игнорированием вновь сработал.

— Какие люди и без охраны, — протянул Вилмар, — неужели осточертело стены башни рассматривать в гордом одиночестве? Извиняться пришел, м?

Лазарий опустил глаза, осознав как все сейчас выглядит для принца. Гордость предательски сжала гортань острыми когтями, даже не дав парню ответить сразу. Но отступать было уже поздно.

— Я пришел по-поговорить, — не подняв взора, тихо изрек маг, — позволишь войти?

— Поговорить? — выгнул бровь блондин. — Ну, заходи, раз ты это так называешь.

Вилмар шире отворил дверь и пропустил чаровника в свои покои. Безусловно, ему льстило, что Лазарий все же пришел к нему сам, а, значит, он признал свою вину перед ним. Ведь конкретно в этой ситуации все шишки летели в мага. Закрыв за ним дверь, Вил с полуулыбкой скрестил руки на груди, рассматривая колдуна посреди своей спальни. Лазарий не знал, с чего начать и зачем-то рассматривал полы.

— Ну, долго ждать? Или ты не в состоянии слов подобрать?

Ларра, наконец, поднял прозрачные глаза на блондина и, выпрямившись, заговорил, однако слова комкались, а предложение совсем не желало складываться во что-то стоящее:

— Я… Мне кажется, мы… мы не должны… — маг сильнее нахмурился, почувствовав себя действительно глупо, и снова начал сначала, — Вил, неужели мы так просто готовы отказаться от наш-нашего общения. Лично я не готов. Мы так давно друг друга знаем, неужели мы не сможем найти… компромисс?..

— Мы не должны, — тяжело повторил Вилмар и закатил глаза: «Опять двадцать пять». Он уже устал слушать невнятные оправдания и отговорки. Лазарий посмотрел в карие глаза принца и слабо улыбнулся:

— Мы же не зря столько прошли вместе…

— Я разве отказывался, хм? — все же поинтересовался кареглазый, — я предлагал тебе сотни компромиссов во всем, но в этом я более не потерплю твоих финтов! Ты пришел сюда, чтобы снова провести лекцию о том, что тебе не хочется всего этого? — вопрошал принц, подходя ближе к магу. — Так что ты тут делаешь тогда, а? Все, что можно было, ты уже испортил, а исправить, как я вижу, не можешь.

— Я хочу хотя бы попытаться это исправить… — тихо отозвался колдун, вновь опустив глаза. Лазарий искренне хотел все наладить, но одно дело выстроить стратегическую цепочку в голове, а другое — воплотить ее в жизнь.

— Так ты хочешь попытаться? — ахнул Вил и подошел вплотную к магу, приподняв его лицо за подбородок. — И как же? Теперь ты считаешь, что наши отношения потерпят некоторые вольности?

Парень свел брови, продолжая всматриваться в карие глаза принца: зрачки мага на секунду расширились, а радужка глаз даже приобрела более темный оттенок. Вилмар вновь все сводил лишь к низменным чувствам, обходя стороной все то, чем так дорожил змееуст.

— Неужели я тебе нужен только в таком ключе? Неужели это все, что ты во мне видишь? — поморщив нос, серьезно произнес Ларра. Теперь бледный колдун не сводил взора с глаз принца, будто пытался найти там хоть что-то помимо бессмысленной похоти. — Правда, Вил, только это? Только так я могу добиться твоего расположения? — переспросил Лазарий, чувствуя как в груди начинает разгораться пожар.

«Что и следовало ожидать», — подумал принц с усмешкой. Убрав руку от бледного лица, Вилмар безучастно посмотрел в глаза мага, зрачки которого сузились до небольшой черной точки. Он не был настроен на душевную беседу. Вилмар был слишком подавлен в этих стенах, а проблемы Лазария, который пытался переложить все с больной головы на здоровую, его волновали меньше всего. Естественно, Лазарий был для него не только желанным телом, а другом, чья верность все же была доказана. Вил дорожил колдуном, но редко высказывал это вслух. Сегодня тоже был не день для высказываний благодарностей.

— Знаешь, Лазарий, ты чертовски меня утомил, — выдохнул парень, — мне надоело. Надоело, слышишь? Мне интересно в тебе лишь это, — соврал Вилмар, чтобы задеть мага за живое, — иначе на кой-черт ты мне нужен?..

Маг удивленно вкинул брови, просто не желая верить в услышанное. Парень сделал шаг назад и поднял руки к груди.

— Но как же… я… — кажется, заявление принца действительно выбило парня из реальности, — до этого… черт, — Лазарий быстро поднял одну руку к лицу, сжав пальцами переносицу, как только почувствовал, что глаза предательски защипало. — Я все же твой маг, черт побери, имей уважение! Неужели я сделал для тебя недостаточно, чтобы заслужить нечто большее, чем ублажать тебя в постели?! — потеряв над собой контроль, наконец высказался змееуст.

— Ларра, много на себя не бери, хорошо? Любая проститутка сделала для меня больше, чем ты, — продолжал давить принц, — все, что ты делаешь для меня, есть твой долг перед Серебром! Не забывай, для какой миссии тебя привезли в замок и для чего обучали всему, что ты знаешь! Сверх этого ты не сделал ничего!

— Что? — еле слышно изрек колдун, который был действительно поражен этим высказыванием, еще больше оскорблен. Принц знал, что такое слышать неприятно, к тому же это были совершенно пустые слова. Однако слова порой ранят сильнее пощечин.

— Что слышал, — отрезал парень, — если ты не хочешь дать мне того, чего я желаю, то ты мне не нужен. И никогда не был нужен. Еще вопросы?

Сначала Лазарию хотелось обрушить целый поток фраз, которые должны были не только заставить Вилмара взять все сказанные слова обратно, но и извиниться. Однако все силы будто исчезли, оставив внутри ужасную пустоту и усталость.

— Нет… больше нет, — тихо произнес Ларра и поспешил к двери. Вилмар даже не думал останавливать колдуна; он дал ему уйти, однако стоило тому исчезнуть, парень злостно сжал ладони в кулаки и рухнул в ближайшее кресло.

— Будет тебе уроком, сам же и прибежишь снова, — вслух выдохнул блондин, нервно постукивая ладонями по подлокотникам. Внутри все же было гадко от всей ситуации. Лазарий ведь уже пришел, так что мешало все же пойти ему навстречу снова? Он ведь здесь совсем один. Вилмар измученно закусил губы, внутри разрываясь от противоречивых чувств. С одной стороны было задето его самолюбие и гордость, с другой — он понимал, что Лазарию как никогда нужна поддержка. И, быть может, поддержка ему нужна даже больше, чем самому Вилмару. — Перегнул палку, — тяжело вздохнул парень, пропустив длинные пальцы в вьющиеся волосы, сжав их у корней. Перед глазами стоял лик Лазария: бледный, измученный, жалостливый. «Ему так одиноко…» — совесть все же взвыла, и блондин глянул в сторону двери. Как раз в этот момент в дверь кто-то тихо постучал, и Вилмар, не думая, рванул ее открыть. — Прости меня, я… — на одном дыхании начал парень и замер, когда разглядел перед собой вовсе не потерянного мага с мокрыми глазами, а испуганную и недоуменную рожу Норда. Кажется, мужчина был несколько раздосадован, что ему дверь все же открыли.

— Ваше Величество? — захлопал он глазенками. — Я хотел… — мужчина, кажется, забыл о цели своего визита, — хотел сказать Вам…

— Я занят, — скривил губы блондин и захлопнул дверь перед носом Норда, избавив его от обязанности заикаться на пороге. Желание извиниться перед Лазарием поугасло, и Вил решил сделать это чуть позже. Может быть, даже завтра.