Глава ХХХVII. (1/2)

Следующий день настал слишком быстро. До обеда принц не покидал своих покоев, разбавляя свое одиночество прочтением одной из старинных книг, которую отыскал в здешней библиотеке. История язычества раскрывалась на ветхих и выцветших страницах; старинные тексты все сильнее подталкивали юного льва к необходимости сделать шаг навстречу Лазарию. Однако маг не показался ни на одной из трапез, затворившись в своей башне. Никто его не трогал, считая, что колдун занят своими делами, но Вилмар точно знал, что самое важное дело у Ларры сейчас — подтирать свои сопли и искать виноватых в том, что произошло. Конечно, он винил во всем Вилмара, да и, наверное, правильно делал. Принц и сам считал, что обошелся с магом прескверно и наговорил ему слишком много. Ведь его слова вовсе ничего не значили, он хотел лишь задеть колдуна. Что же, он добился того, чего хотел, но внутреннего успокоения все равно не обрел. Скорее наоборот — ему страшно хотелось увидеть Лазария, поговорить с ним и расставить все по местам. Может, им просто нужно было поговорить? Поговорить так, как они никогда не говорили. Вилмар нуждался быть понятым и хотел понять сторону Лазария (хотя это и казалось ему невозможным).

Сразу после ужина Вилмар не стал задерживаться в просторной зале, где Риверия перебирала струны арфы. Он направился к колдуну, мысленно пересчитывая то бесконечные ступени, то потухшие факелы. Немудрено, что супруга Биргера скончалась! Засунуть жену в башню — вот же фантазия у человека! В ее возрасте, наверное, уже тяжело было преодолевать сотни ступеней! Даже сам блондин несколько запыхался, пока поднимался по винтовой лестнице. Оказавшись у двери в комнату Лазария, Вил немного замялся. Всю дорогу сюда он придумывал слова, как начать разговор с магом, но сейчас все его заготовки казались глупыми, не такими. Лазарий не станет его слушать. И все же Вил занес руку для стука, но дверь отворилась раньше. Маг, решивший все же покинуть свою зону комфорта, чуть не врезался в парня и замер. В голове колдуна тут же поднялся вчерашний разговор, и уязвленное чувство собственного достоинства ужалило его так сильно, что он поморщился.

— Лазарий, давай еще раз поговорим? — легко начал Вилмар, хотя внутри него было такое напряжение, что вот-вот посреди зимы должен был загромыхать гром.

— Поговорим? — тихо усмехнулся змееуст. — Вы пришли внести в наши «отношения» некоторые вольности? Или у Вас дела государственной важности? Хотя… постойте, — колдун на секунду прищурился, будто вдумываясь в свой вопрос, а затем едко выдохнул, — у Вас же, мой принц, полно наложниц в замке! Которые, как я понимаю, и совет дать могут, да и не только совет. В любом случае, они сделают намного больше, чем я. Увы, как Вы сами сказали, так сложилось.

Принц снисходительно вздохнул и даже слабо улыбнулся, скрыв за этим укол вины. Каждая фраза Лазария буквально кричала «Да, ты обидел меня!» Но Вилмар знал колдуна не первый год, потому все же проглотил весь его яд и даже готов был попросить добавки.

— Стой, — все же проговорил парень, — я хочу поговорить, ну?

— А я не хочу, — ответил колдун, — мне неинтересно с Вами разговаривать, чтоб Вы знали. Все разговоры только по делу, но сомневаюсь, что они у Вас есть.

Вил даже не сразу нашел, что ответить. Желание поговорить, извиниться и восстановить отношения с этим нахалом тут же улетучилось, да так быстро, словно этого желания не было вовсе. Сжав губы, Вилмар чуть вздернул подбородок и усмехнулся.

— Да, по делу. Ты же Советник, не так ли? Так посоветуй мне наложницу, дело-то важное, — в тон ему ответил наследник. Последняя крупица терпения и желания понять мага стерлась в пыль. Вилмар даже не смотрел в его сторону: он повернул к лестнице и у выхода небрежно бросил, — отнесись с должным вниманием к выбору и можешь дальше сохнуть в своей спальне.

«Тоже мне, нашлась царевна», — и парень скрылся за поворотом винтовой лестницы. Когда принц исчез из виду, колдун с силой сжал кулаки, чувствуя странное чувство, перемешанное с гневом, и закусил нижнюю губу: «Конечно, меня можно воспринимать только, как одну из своих куртизанок. Зачем уважать меня? Ради обычной встречи ко мне в комнату можно даже и не заглядывать. А к чему туда заглядывать? Я же не раздвину ноги, как олениха в брачный период! Голова забита одной мерзостью, правильно говорил Тадэус. К чему ему мое внутреннее содержимое, если ему нужно лишь мое тело… Да и дело даже не в нем — дело в том, что я единственный, кто не желает ему подчиняться…» Вдруг сердце отвратительно ухнуло, замирая и принося невыносимую тяжесть. Бледный парень болезненно оскалился и, закрыв мутные глаза, тихо выдохнул:

— К черту все… Вас и Вашу корону…

Вилмар, естественно, не дождался ценного «совета» колдуна, да и он знал, что Лазарий не станет этого делать. Вряд ли Ларра когда-либо исполнял подобные желания принца. Вилмара это бесило, бесил сам факт неповиновения, но по какой-то причине он всегда его прощал, спускал ему некоторые вольности, которые пышно расцвели в их взаимоотношениях.

Утро встретило замок влажным холодом, как и прежде. До весны оставались считанные недели, но зима не желала отпускать северные земли. За окнами темно, хоть глаза выкалывай. Кажется, принц никогда не просыпался так рано, как стал просыпаться здесь. С рассветом на замок опускался такой холод, что парень просыпался от легкого удушья. Приходилось залезать под одеяло полностью, но под ним дышать нечем, а высунуть нос холодно. Впрочем, этим страдали все в замке.

После завтрака в своих покоях Вилмар все же спустился в залу, не обнаружив там Лазария. Кажется, маг решил запереться в своей башне навечно. Мимолетное желание вновь поговорить с ним перекрылось воспоминаниями о вчерашней попытке. «Сам виноват», — фыркнул он про себя, но все же поинтересовался у Риверии о Лазарии:

— И где же наш колдун?

— Со вчерашнего утра его не видела, Ваше Величество, — поклонилась девушка.

— Он ранним утром ушел за ворота, — ответил один из придворных, вспомнив, как еще засветло колдун покинул замок. Вилмар удивленно выгнул брови.

— Куда его понесло в такую рань… Поди, еще конь даже не завтракал.

— Насколько мне известно, Его Светлость был без лошади, — задумчиво ответил мужчина.

— И вы отпустили его одного без лошади?! — недовольно поинтересовался Вил и посмотрел в ближайшее окно. Метель.

— Ему хотели выдать сопровождение, но он пожелал пройтись в одиночестве. Он был сильно не в духе. Мы не могли ослушаться его приказа, — поклонился тот.

— Пройтись в одиночестве, как же. Небось в сугробе застрял, раз все еще не вернулся! — парень сжал губы и обернулся на Тадэуса, который взволнованно вглядывался в пургу за окном. — Приготовить коней! Надо найти Лазария, пока он не заблудился в этой метели!

Вилмар все же его сильно обидел. Опять, наверное, перегнул палку. «Надо было вчера все же поговорить с ним», — думал он, пока они вели коней за ворота. Ветер подхватывал тяжелые накидки, заползая через швы под одежду. Дышать было тяжело, и Вил не на шутку стал переживать за колдуна. Вблизи стен замка его найти не удалось.

— Может, он уже давно в замке? — поинтересовался один из стражников.

— Он, конечно, колдун, но сквозь стены не ходит! Патрульные видели, как он выходил за ворота, но никто не видел, когда он вернулся! Я почти уверен, что он где-то недалеко, по такому снегу без коня далеко не уйти! — громко начал Вилмар, чтобы перекричать завывающий ветер. — Что тут неподалеку?

— Тут есть березовая чаща, да деревенька недалеко, до всего остального несколько часов ходу на лошади! — ответил один из слуг.

— Он пошел в деревню, — рассудительно высказал свое мнение Тадэус и направил коня в сторону поселения.

Вилмар посмотрел на широкую дорогу и засомневался. Взгляд больше привлекала березовая чаща, утонувшая в снегах.

— Почему-то я в этом не уверен, — вздохнул он. Если Лазарий был зол, то он пошел туда, где его не смогли бы найти. А там он застрял в сугробе или повстречал дикого зверя? Помотав головой, чтобы прогнать плохие мысли, Вилмар повел коня ближе к деревьям, — а что в чаще? Есть что-то ценное?

— Ваше Величество, при всем уважении к Вам я должен сказать, что Лазарий не стал бы идти туда даже с конем. Он не знает местности и для него сейчас там нет ничего ценного, разнотравие будет здесь в лучшем случае летом, а собирать снег не в его компетенции, — возразил Тадэус, — он скорее всего пошел в деревню.

— Нам нельзя отметать варианты! Давайте разделимся! — предложил принц.

— Нужно быть не в своем уме, чтобы пойти в чащу, — вздохнул Тадэус, — Лазарий все же благоразумен.

— Полно, Ваше Преосвященство! Езжайте в деревню! Мы осмотрим чащу! — настоял на своем Вилмар и, взяв троих слуг, повел коня к белоснежным пикам деревьев и бесконечным сугробам.

— Лазарий!!! — надрывал горло Вилмар. Перед глазами уже рябило от белизны, но темной мантии колдуна так и не было видно. — Найду его и в темницу брошу! Чертов ведьмак!

Шагая по высоким сугробам, Лазарий с трудом переставлял ноги. По его расчетам он прошел всего ничего, а руки и щеки мага уже окоченели, но злость придавала ему силы. Наверное, глупо было «сбегать» из замка без коня и припасов (единственное ценное, что прихватил с собой колдун, были деньги. Да и то только по той причине, что маг всегда брал с собой небольшой мешочек с монетами на всякий случай). Но Лазарий сам до конца не был уверен, что сможет все так бросить и уйти. Изначально бледный парень просто хотел уйти куда подальше ото всех и все обдумать. Стены башни просто сводили с ума своей безмолвностью и равнодушием. Они буквально физически давили на него, и парень задыхался в холодном полумраке. Сама мысль покинуть Северный замок навсегда настигла Ларру только тогда, когда он понял, что уходит все дальше от главных ворот. Именно в этот момент, когда колдун обернулся в сторону замка, и его светлый взор встретил пики черных, на фоне белого снега даже устрашающих, башен, Лазарий понял, что обратно не вернется. С хрустом проламывая твердую верхнюю корочку снега, Ларра уверенно шел в «никуда». Колдун шел прямиком через чащу, решив, что отправься он по тропе, его бы смогли быстро настигнуть «преследователи». С другой стороны — какие к черту преследователи? «Да кому я вообще сдался там? У Инквизитора есть «дела поважнее», Вилмару я точно не нужен!» — размышлял про себя змееуст, вышагивая по сугробам.

— Довольно унижений! Хватит! Пусть творит, что хочет! Пусть подохнет вместе со своими шлюхами! — вслух начал браниться колдун, выдыхая пар изо рта. — Ненавижу… — сквозь зубы прошипел кудесник, обогнув небольшой холм. Внутри все сворачивалось в тугой узел боли, который нещадно давил, душил и отравлял, — не позволю топтать себя! Свою гордость! — буквально заревел, как раненый зверь, змееуст, испугав утренних птиц и заставив тех в панике вспорхнуть с заснеженных веток берез. — Ублюдок!

Колдун свалился на колени в снег и, обхватив сам себя руками, судорожно выдохнул. Обида, засевшая в груди зажала все внутренности в тиски и не желала отпускать. «Надо идти… дальше, еще дальше… — билось в черепной коробке бледного юноши, — через лес…» Он вновь поднялся и немного неуклюже зашагал по протоптанной кем-то тропинке, то и дело проваливаясь. «Ненависть» выматывала не хуже бега, заставляя чувствовать подавленность и усталость. Когда он, наконец, вышел к широкому полю, то ему даже дышалось легче. Если пройти через поле и еще немного через темный лес, там должна была быть небольшая деревня. Именно оттуда частично поступала провизия в замок. Там маг мог бы передохнуть и, возможно, даже купить себе коня для дальнейшего путешествия.

— Уеду далеко. В какую-нибудь заснеженную деревню. Буду жить там… Стану лекарем. Буду помогать людям, лечить больных… А весной уеду отсюда куда подальше… — тихо проговорил Лазарий перед тем, как двинуться дальше. И было неважно, что шел он все дальше не только от северного замка, но и от ближайшей деревни. За лесом была другая, и маг даже видел ее, когда они ехали в замок из порта, но до нее нужно было идти через лес, и путь этот был неблизкий. Однако магу казалось, что тут все близко, по его примерным предположениям он должен был дойти туда к вечеру. Миновав березовую чащу, колдун вышел к просторному полю, за которым тяжелой стеной начинался темный лес. Местные называли это место дорогой смерти, потому что пройти через лес до следующей деревни через темные деревья, таящие в своих тенях смертельную опасность, вряд ли удавалось кому-то помимо варваров. Обычный путник ходил кругами среди могучих деревьев и не выдерживал долгого пути.

— Додумался же один пойти! — гневался Вилмар, всматриваясь в каждый темный предмет. Конь еле справлялся с сугробами и толщей снега. Осматриваясь по сторонам, Вилмар с иронией подумал, что надо было отправить за магом слуг, а самому остаться в замке. Да только в груди что-то неприятно щемило. Лазарий совсем закрылся, а Вилмар вчера снова вел себя с ним, как с носильщиком ночного горшка. Казалось бы, маг сам виноват, но и свою вину парень ощущал также остро.

Деревья начали редеть, и взору принца и его верных слуг открылось просторное поле, почти что снежная пустыня, а за ней черная полоса ельника.

— Мертвое озеро, Ваше Величество, — доложил слуга.

— Почему мертвое? — не понял принц.

— В нем ни рыбы, ни растений. Вода черная… говорят, она отравлена, — поделился своими знаниями мужчина.

— Такая грязная вода?..

— Нет, напротив, вода прозрачная, но предки, которые пили ее, не проживали после этого и недели… Потому здесь не бывает ни рыбаков, ни знахарок. Здесь даже мошкары летом не бывает, тишина, как на том Свете.

— Вот как… и, — Вилмар тяжело вздохнул, увидев с другой стороны озера темную фигуру мага, который решил перейти его по льду, — естественно, Лазарий здесь.

— Мы доставим его в замок, — поспешил слуга, натянув вожжи.

— Я сам, оставайтесь здесь! — попросил принц.

— Но, Ваше Величество, это опасно! Лед может треснуть, если Вы пойдете за ним на коне! Легче его окликнуть!

— Лазарий!!! — крикнул Вилмар. Холодный ветер донес до мага не только сухой снег, ранящий светлую кожу лица, но и голос принца. Оглянувшись в сторону, Ларра увидел четверых мужчин на конях и почти зашипел от досады. Упрямо шагнув в поле, чтобы сократить путь до леса, маг целенаправленно шел вперед.

— Ваша Светлость, там опасно! — кричали мужчины, объезжая озеро. Однако когда они были близко к магу, только Вил ступил на крепкий лед с конем. Слуги с опаской остались стоять за спиной серебряного наследника. Как только кудесник завидел коня, на коем восседал Вилмар, он тут же рванул с еще большей скоростью, пытаясь быстро уйти с открытой местности и спрятаться в лесу. Но ноги коня были быстрее и, несмотря на то, что чародей впопыхах даже скинул верхний мех, лошадь все равно настигла его. От дыхания капюшон блондина побелел из-за замерзшего пара. Даже ресницы инеем покрылись ровно как и брови. Добравшись до колдуна, принц остановил коня, тут же одернув шарф с лица:

— Какого черта ты здесь делаешь?! Заставил меня в такой холод вылезть из замка!

— Оставь меня в покое! — разъяренно выпалил Лазарий, попятившись назад. Он отошел на пару шагов, а затем скрестил замерзшие ладони, чудаковато соединив пальцы. — Ventus! — буквально прошипел Ларра, и на принца тут же подул сильный ветер, скинув парня с коня в небольшой сугроб. Лошадь громко заржала и начала топтаться на одном месте, явно испугавшись такой резкой «перемены» погоды. Пока принц пытался встать, чернокнижник уже бежал во всю прыть прямиком через «поле». Добежав почти до середины маг почувствовал отчетливый хруст под ногами и замер, неестественно расставив руки. «Это не поле… Это озеро. Я на льду…» — пронеслось в голове суеслова. Теперь каждый шаг, будь он вперед или назад, сопровождался характерным звуком трескающегося льда. В такой холод озеро должно было покрыться почти что «многовековым» слоем льда, но видимо магу сегодня совсем не везло — по всей вероятности у этого озера были подводные теплые ключи. В нормальных погодных условиях лед в некоторых местах вообще не должен был замерзнуть, но при таких низких температурах полыньи все равно покрылись хорошей коркой льда.

Вилмар в это время пытался проглотить утреннюю порцию гнева от мага. Лежа лицом в снегу, он закипал сам: он пошел за ним, беспокоясь за него, а эта оборзевшая змея смеет вот так говорить «спасибо»?! Еще и метель, что была у замка, его рук дело, наверное! Поднявшись на ноги и успокоив коня, Вил сначала побежал за парнем, но лицо так жгло от снега и морозного воздуха, что пришлось притормозить и закрыть лицо шарфом. «Сучонок мелкий, — гневался принц, — совсем от рук отбился!» Подозвав к себе коня, парень быстро взобрался на него и все-таки поскакал за парнем, удивленно притормозив в метрах трех. Лазарий стоял посреди поля, разведя руки.

— Если еще что-нибудь наколдуешь, я наколдую тебе завтра плеть и купание в проруби! — рыкнул он, даже не подозревая, что до проруби завтра ждать не надо. — А потом брошу тебя в темницу за государственную измену!

— Не подходи! Не приближайся! — перепугано обернувшись на парня, прокричал чародей, чувствуя, как «опора» начала под ним крошиться. Конь, почуяв неладное начал недовольно фырчать и отходить, а кареглазый юноша, решив, что маг просто продолжает «цирк», никак не мог понять, в чем именно дело? Но тяжесть коня и треснувшая поперек льдина помогли ему справиться с этой задачей.

— Что за… — только и успел выдохнуть принц, услышав треск под ногами коня. Быстро отскочив подальше, Вилмар в шоке распахнул глаза. Ларра, успевший лишь рвано всхлипнуть, попросту провалился под лед. Быстро спрыгнув с коня, который тут же побежал к берегу, Вилмар на ощупь подошел ближе, опускаясь на колени, а затем лег на живот, чтобы распределить вес. «Такой холод, а лед треснул!» — удивленно подумал он прежде, чем вспомнил, какой лед треснул под ними. Если верить во все россказни — Лазарий уже не жилец! Протянув руку вновь показавшемуся парню, он цепко схватил его, изо всех сил потянув на себя. — Да держись крепче! — злостно рявкнул он, когда тот снова с головой ушел под воду. — Проклятье!

Сколько Лазарий уже успел проглотить этой «черной» воды?! И какова вероятность того, что и сам Вилмар провалится под лед, спасая колдуна? Конечно, отец только обрадуется его похоронам, но у Вилмара на жизнь были все же другие планы.

— Помогите мне! — крикнул он слугам, которые все же рванули к наследнику и колдуну.

— Оставьте его, Ваше Величество! Его уже не спасти!

— Вы с ума посходили, что ли?! Помогите мне вытащить его немедленно!

— Но вода отравлена! — крикнул мужчина.

— Если вы его не вытащите, я и вас окуну в это озеро! — рассвирепел Вилмар, не на шутку испугавшийся за мага. Не без помощи вытащив чародея из воды, Вилмар отполз подальше от проруби, прижав к себе бледное тело парня. Его колотило от холода так, что зуб на зуб не попадал.

— Идиот! — тяжело выдохнул он, сдернув с мага мокрую накидку. Она его уже точно не согреет, да и вся пропитана смертельной водой. — Кретин! Нахлебался воды, да?! Только попробуй умереть! Я тебе запрещаю! Я тебя с того света достану!!!

Однако Ларра на все слова принца стал оказывать хоть и вялый, но протест, не желая расставаться с мокрой одеждой и отпихивая от себя белокурого юношу.

— Зачем ты спас меня? Зачем? Почему попросту не дал умереть? Неужто на земле больше нет других магов? Я тебя ненавижу! — конвульсивно сжимаясь от пробирающего до костей хлада и панической атаки, бездумно начал вопить чародей. — Оставь меня! Просто оставь!

Слуги переглянулись между собой, но промолчали. Никто не знал, что делать. Окунуться в мертвое озеро и так было смертельным поступком, а в такой холод и подавно. Каждый из мужчин считал, что колдуну остались считанные дни: если не яд убьет его, то болезнь другая.

— Закрой свой рот, — шикнул Вилмар, — успокойся!

На смену крикам вдруг пришла куда более сильная дрожь, и чернокнижник, сжавшись и подтянув онемевшие ноги, глухо простонал:

— Я н-не по-позволю! Себя тр-трогать! Я н-не игрушка! И н-не вещь! Я т-тоже хочу чувствовать! Мн-мне больно! Больн-но, — измученно повторил Лазарий, чувствуя, как по щекам потекли горячие слезы.

— О, поверь, тебе еще не больно! — зло выдохнул наследник, дернув к себе колдуна. — Помогите! Нужно усадить его на лошадь и быстрее отвезти в замок!

— Н-не тр-трогай мен-ня!!! — все неистовствовал колдун. — Н-никогда больше н-не смей этого д-делать!

«Что за бред он несет?» Он так привык, что Лазарий все терпит, что действительно поверил, что тот никогда не уйдет. В понимании Вила Лазарий был обязан терпеть все невзгоды и радости, если такие соизволят случиться. Но то, что происходило сейчас, выходило за все рамки понимания. Снова с силой дернув парня к себе, действительно переживая за его физическое здоровье, Вилмар вдруг замер. Крик змееуста был пускай и хриплым, но таким пробирающим, что принц стал переживать уже о психическом здоровье парня.

— Ты сейчас замерзнешь насмерть, — попытался блондин снова, но Лазарий слушать ничего не хотел, — зачем мне другой маг, когда у меня есть ты?! — сжав губы, Вилмар отстегнул свою меховую накидку и, с силой схватив парня за плечи, буквально насильно его «раздел», тут же накинув свой мех на его мокрую одежду, — быстро! Встал и пошел! — не дождавшись исполнения, блондин схватил бледного парня и потащил к берегу, — да что с тобой?! — искренне недоумевал парень. Еще больше принц удивился тогда, когда змееуст пал на колени, а затем вовсе сел на белый снег.

— Я н-никуда н-не пойду! — сорвал голос колдун.

— Да твою мать! — разозлился Вилмар. Слуги топтались на месте, с опаской оглядываясь в сторону треснувшего льда. — Приготовьте коней, я сам его приведу! От вас никакого толка!

Мужчины рванули к берегу и стали ожидать господ у лошадей. Вилмар снова предпринял попытку поднять мага на ноги.

— Я лучше п-подохну здесь, чем вернусь в з-замок… — содрогающимся голосом продолжал колдун, — ты м-можешь приковать м-меня цепями, изм-мываться н-над моим телом, но т-тебе н-никогда не прикоснуться к м-мой душе. Правда, тебе это и не н-нужно! Ведь она не м-материальна! Ее нельзя тр-трахать! Лучше бы ты м-мне перерезал глотку еще в детстве! М-мне бы тогда н-не пришлось пойти за т-таким человеком как ты! Ты бездушная и эгоистичная т-тварь, к-которой плевать даже на тех, кто ради тебя рискует жизнью! — Лазарий понуро опустил светлую голову, вновь заливаясь слезами. — Тебе все равн-но на м-мое одиночество, я до сих пор нахожусь в «башне», и в ней нет ни дверей, ни окон, лишь м-маленькая щель, через к-которую я вижу ок-кружающую меня реальность… И он-на — еще хуже, ч-чем моя темница! З-знаешь, когда я буду подыхать от лихорадки, м-можешь делать со мной все, что хочешь! Мое сердце будет спокойным, ведь оно будет глухо к тебе, — закрыв светлые зеркальца, еле слышно закончил маг.

Вилмар не на шутку растерялся. С одной стороны он прекрасно понимал, что тот сейчас околеет: «У него кожа белее снега, а губы фиолетовые!» С другой — маг идти не собирался. Не зная, что делать, Вилмар сначала пытался насильно его тащить, но в плотной одежде все движения были неуклюжими, да и было холодно. Он даже боялся представить, как холодно сейчас Лазарию.

— Пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, пошли, — как бы он ни пытался, Лазария было не заткнуть. Это был целый поток сознания, крик души. Сжав губы, Вилмар бессильно пал на колени, — это неправда, — проговорил он, заглянув в болезненные глаза парня. Нагнувшись к магу, он аккуратно коснулся ледяными руками щек парня, — мне не все равно. Разве бы я просил тебя вернуться, будь мне все равно?! Совсем одичал там… В своей «башне одиночества». Идиот, — выдохнул он, — я. Ларра… Прошу, пойдем.

Но тот ни в какую идти не хотел. Он продолжал изливать душу, обвиняя Вилмара во всех грехах, которые только смог припомнить. Однако речь мага была неразборчивой: он заикался, и к концу его монолога слышалась лишь одна икота. Исповедь высасывала из чародея последние силы, убивала время, которого и так было мало. Отчаявшись и перепугавшись за него, Вилмар со всей силы схватил парня за шкирку и дал ему пощечину. Лазарий всхлипнул, но заткнулся, прижав ладонь к пульсирующей щеке. Вилмар совсем не рассчитал силы, либо он действительно хотел сделать ему больно? Что же, ему можно было не стараться, Лазарий уже захлебнулся в этом чувстве.

— Ид-ди к-к ч-черту!Я н-никуда с тобой н-не… — маг не договорил. Ему вдруг стало не по себе: вместе с холодом парень почувствовал внутренний жар, от которого все поплыло перед глазами. Слабость тела и духа все же взяла свое, и белесый юноша рухнул в сухой снег, до смерти испугав этим Вилмара.

— Лазарий!!! Ларра! Очнись! — кричал он, тормоша холодное и бледное тело. Подняв его на руки, парень быстро понес его к берегу. Снова затрещал лед, но льдины так и не разошлись под ногами. Укутав колдуна в свою одежду, принц на всех ветрах повез суеслова в замок, отдав его в руки старого лекаря.

Лазарий очнулся не в самом прекрасном состоянии: в его глотку вливали масляную жидкость, запах и вкус которой был столь ужасен, что мог привести в чувство даже мертвого. Чуть не захлебнувшись этот премерзкой жижей, колдун сильно закашлял и резко поднялся с постели, перегнувшись через край. Его мутило, а все содержимое желудка просилось в предоставленное ведро у кровати. Тяжело задышав, Ларра прижал руку к животу, пытаясь сдержать позывы.

— Не сдерживайся! — голос Вилмара его оглушил. Парень стоял рядом с ним с банкой той самой жидкости. Увидев ее цвет, Лазарий позеленел сам, и его вырвало. Принц заботливо присел на корточки рядом и стал придерживать волосы колдуна.

— Не трогай меня, — в коротких перерывах просил колдун, чувствуя себя действительно жалко. Рвота не прекращалась, а когда колдун пересиливал себя, Вилмар пихал ему ту злосчастную банку, от чего Лазария выворачивало снова. Это была настоящая пытка, однако Вилмар преследовал одну цель — прочистить магу желудок после проклятого озера. Надолго Лазария не хватило, вскоре он снова провалился в беспамятство.

— Что это? — сморщился Вилмар, которому хватило непонятной субстанции для промывки желудка. Его самого вырвало лишь от ее вида и запаха, не говоря уже о том, что ему становилось дурно, когда он представлял ее вкус. В руках лекаря была темная стеклянная банка.

— Барсучий жир с травами, Ваше Величество, — просипел старик, — нужно натереть ноги и спину. Дай Бог Его Светлость придет в себя.

— От жира? — засомневался блондин. Вилмар в эту минуту очень пожалел, что с ними нет его матушки. Уж она бы точно знала, как вылечить Лазария. Быть может, в какой-нибудь языческой деревне, коих тут так много, можно сыскать годную колдунью?

— Жир помогает чувствовать себя лучше. Мне жаль это говорить, но Ваш советник окунулся в мертвое озеро. Я не решусь прогнозировать его состояние, даже если мы приложим все силы к его выздоровлению, — заблеял лекарь.

— Даже если? — переспросил Вил. — Даже если?! Вы обязаны приложить все силы и средства, чтобы он как можно скорее пришел в себя!

— Но, Ваше Величество, это же мертвое озеро! — воскликнул тот.

— Мне все равно, какое это озеро! Если он умрет, я заставлю каждого испить этой воды! И буду смотреть, как вы сами будете прилагать все силы к самоизлечению! — рявкнул блондин. — Но мое великодушие столь велико, что я даю вам шанс этого избежать. Поставьте на ноги советника! Чтобы завтра же он был здоров!!!

Весь северный замок стоял на ушах. Лазария лечили всеми известными способами, но сложно лечить человека, которого мысленно все давно похоронили. У колдуна был сильный жар, и он редко приходил в сознание. Когда это случалось, юношу заставляли пить много жидкости и насильно вталкивали в него ту дьявольскую масляную жижу, от чего его каждый раз выворачивало наизнанку. Те немногие силы, которые были у мага, уходили на эту беспощадную промывку желудка. Вилмар постоянно был рядом не только в редкие минуты «бодрствования»: он подолгу сидел в его комнате вместо сиделки и сам смачивал повязку на его лбу и пару раз даже попытался растереть барсучий жир по ступням колдуна.

Но дни шли, а магу вряд ли становилось лучше. Вил не находил себе места, с ужасом отсчитывая неделю. На седьмой день Вил был у мага с самого утра. Старый лекарь еле сдерживал дрожь сухих кистей рук и нервный тик глаза, опасаясь, что именно сегодня колдун последний раз выдохнет и больше не вдохнет. К вечеру Вил совсем отчаялся, а «толпа» в спальне его начала раздражать. Они ничего не могли сделать! Никто не мог излечить Лазария! Даже Тадэус, молящийся за язычника, с ужасом терял веру в излечение. Вилмар не знал, что последний разговор Инквизитора и придворного мага тоже был не самым приятным. Да и ему дела не было до душевных терзаний Первосвященника: его заботили лишь состояние колдуна и личное раскаяние.

— Пошли все вон! — крикнул он лекарю и слугам, которые замерли на месте от испуга. — Убирайтесь!

Башня опустела. Вилмар присел на край постели и сжал масляную от жира ладонь мага, рефлекторно начав растирать ее. Жалел ли он о том, что наговорил ему? Конечно! Их последний разговор не должен был остаться ссорой!

— Мне не все равно, — вздохнул он, — не все равно… Лазарий, пожалуйста, не оставляй меня так рано. Нам еще столько предстоит сделать вместе! Я только тебе могу верить, Ларра. Ты слышишь меня? Если ты слышишь, прости меня, пожалуйста. Ты не игрушка для меня, я давно так не считаю. И не шлюха. Мне не все равно на твои чувства, на твое одиночество. Я же рядом, сейчас я рядом, а ты оставляешь меня… Лазарий? Прошу, не уходи…

Со стороны казалось, что бледный маг вовсе отрезан от реальности, однако Лазарий скорее находился где-то посреди двух миров. Он не мог открыть глаза (сил будто не хватало), но и окончательно окунуться в кромешную темноту ему не позволял чей-то до боли знакомый голос. Каждый раз, когда колдун проваливался в забытье, он отдаленно слышал обрывки фраз. Одни слова были совсем неразборчивыми и быстро гасли в сознании, другие наоборот вспыхивали ярким пятном и подолгу «блуждали» в голове. Где-то в глубине души Лазарию хотелось окунуться во мрак, потому что он точно знал, что там его ждет спокойствие, но его постоянно кто-то звал, и колдун вновь и вновь оглядывался. Он не видел того, кто звал его к яркому свету, где ему определенно было плохо, но почему-то голос был ему дорог. Бессильно застряв где-то посередине, Лазарий пытался сделать свой последний выбор, больше склоняясь к тому, чтобы отпустить все и исчезнуть во мраке. Но стоило ему сделать шаг, как словесный поток, ужасно неразборчивый, но почему-то жалостливый и просящий, позвал его снова к свету, мешая вязкой темноте захватить его. Эти слова и фразы в очередной раз заставляли концентрироваться, собирать мысли в едино, они тревожили, препятствовали апатии и безразличию, которые пытались полностью поглотить ослабленного змееуста.

— Ты единственный, кому я могу верить. Единственный, кому позволено быть таким со мной. Хоть я тебе и запрещаю, разве ты слушаешь меня? — продолжал Вилмар, бездумно рассматривая ладонь мага. — Не оставляй меня, пожалуйста…

Ларра тяжело вздохнул и слабо поморщился. Каждый раз возвращаться в «мир живых» было для него мукой: все тело ломило, в горле чувствовался тошнотворный ком (видимо той дряни, что вливали в него), глаза жгло, противно кружилась голова. Принц на тяжелый выдох поднял взгляд с ладони колдуна на лицо и замер.

— Лазарий? — позвал он и даже приподнялся с постели, буквально нависнув над парнем. Превозмогая нудную головную боль и резь в очах, колдун все же смог приоткрыть глаза. Вся комната была мутной и даже человек, который загораживал собой весь обзор, виделся ему нечетко. Мысли постепенно выстраивались в ленту воспоминаний. И пусть человека перед собой он видел плохо, колдун все равно смог узнать в этой расплывчатой фигуре принца. Он видел его почти каждый раз, когда приходил в сознание. Только сейчас до сознания дошло, чей это был голос, голос, что так настойчиво звал его. — Ларра???

Сдерживаемые слезы хлынули из глаз, и светлокудрый наследник с невероятным облегчением налег на парня, прижавшись щекой к груди колдуна. Ему было отчего-то важно прижать к себе Лазария так, чтобы даже через одеяло слышать, как бьется его сердце.

— Ты так напугал меня! Лазарий? — отняв голову от груди, Вилмар заглянул в светлые глаза парня. — Я бы никогда не простил себя, если бы с тобой случилось что-то ужасное… Как ты себя чувствуешь? — маг молчал, пытаясь понять, где находится. Его снова тошнило, и он чувствовал, как одежда или одеяло липло к телу. Ларра с силой зажмурился, а затем вновь распахнул прозрачные зеркальца: предметы, наконец, начали обретать четкие формы и границы, мутная пелена спала. Маг медленно перевел светлый взор на принца и слабо поморщился: Вилмар, кажется, не на шутку испугался за него, но именно он и был той самой причиной, из-за которой все произошло. Но сейчас… — Лазарий, ты простишь меня? Я знаю, мне не убрать шрамов с твоего тела, знаю, что я несдержан, знаю, что позволяю себе слишком много, но, Ларра, кто, если не ты, будет идти со мной рядом? Я говорил про долг, но я искренне желаю, чтобы ты сам хотел идти за мной, ведь если не ты, то кто? Если бы не ты, то кем бы я был сейчас?..

Сейчас Вилмар не вызывал в душе колдуна злости и даже на обиду сил не было. Хотелось просто забыть весь этот кошмар. И ведь как бы там ни было, сейчас Вил был рядом. Сейчас и во все те ужасные ночи, когда бледного парня била лихорадка. Вилмар оставался рядом, продолжая вымаливать прощение.

— Знаю, я наговорил тебе тебе лишнего, но это неправда. Я очень ценю тебя, каким бы вредным ты ни был со мной. И даже если я честно считаю тебя скучным, это не отменяет того, что ты мне дороже всех в этом замке, да и не только в этом! Лазарий, ты слышишь, что я говорю? Ларра? Ты простишь меня?..

В ответ колдун лишь отвел в сторону поблекший взор, вновь позволив себе соленую «слабость»: теперь он молчал, он просто смотрел куда-то сквозь, а из глаз еле заметными линиями текла теплая влага. Наконец, парень сипло выдохнул и, все также пребывая в полнейшем безмолвии, сжал ладонь Вила. Он больше не хотел оставаться один, он бы просто не смог.

— Каждый раз, когда я делаю тебе больно, я делаю это в порыве. Потом я очень жалею. Мне просто гордость не позволяет признаться, что я очень часто бываю неправ и практически всегда несправедлив к тебе.

Внутри мага снова все надломилось, но теперь совсем из-за других чувств. Он хотел привстать, возможно, даже в порыве обнять принца, чтобы хоть на минуту перестать ощущать себя разобщенным, но смог лишь немного податься вперед и, поморщившись от неприятных ощущений во всем теле, прикрыть щиплющие глаза.

— Ты прости меня… Но тебе придется идти за мной дальше и терпеть меня, потому что кроме тебя… никто и не пойдет… А если и пойдет, то по правую сторону я хочу видеть только тебя, — Вилмар слабо улыбнулся, опустив взгляд на свою ладонь, а потом просто обнял парня, нависнув сверху и прижавшись губами к горячему лбу, — прости, что опять ударил… У меня в этот раз просто не осталось выбора…

— Вил, — совершенно осипшим голосом еле слышно отозвался колдун. — Я… — бледный юноша все никак не мог собраться с мыслями, но он прекрасно знал, что именно хотел донести до принца, — просто… не бросай…

Каждая фраза давалась с большим трудом из-за севшего горла, поэтому он просто обвил руками чужую шею в ответ.

— Тш… — прервал его принц, уткнувшись носом в его шею, — я знаю. Я здесь. Всегда рядом.

***

Лазарий все же пошел на поправку, хотя к первому дню весны так и не поднялся с постели. И пусть весна была лишь одним названием, ведь за окнами продолжала править зима (разве что более мягкая), все в северном замке будто ожили. То, что Лазарий выжил после смертельного озера, расценивалось всеми, как чудо, которое могло случиться только с сильным магом. Мнения разделились: кто-то считал, что само озеро — это ловушка злых богов, которые охраняли эти земли; другие верили, что на все была воля Божья, и в первые весенние дни алтарь стали посещать те, кто никогда не бывал здесь зимой. Тадэус уже не раз наведывался к колдуну, но каждый раз Лазарий либо спал, либо не очень-то хотел его видеть. Обида, засевшая внутри мага, предназначалась не только принцу, но и единственному другу, который от него отвернулся в самый, как ему казалось, тяжёлый момент в его жизни. Сам Тадэус тоже осознавал свою вину и ему было невозможно стыдно перед колдуном. Но для серьезного разговора Лазарий был все еще слаб, доверяясь лишь рукам принца. То, как Вилмар ухаживал и постоянно крутился рядом, вселяло в Лазария невозможное чувство теплоты, которое приятно разливалось в его душе. И непонятно было, от чего магу становилось лучше: от этой душевной теплоты, которую дарил Вилмар, или от жара камина, к которому придвинули его постель. И пусть весна продолжала походить на зиму, разрисовывая стекла морозными узорами, даже в холодной башне одиночества расцветало что-то очень красивое.

Слуги продолжали прятаться в отапливаемых комнатах замка, отлынивая от работы, но темная башня все равно превратилась в светлицу, в которой, казалось, тепло буквально поселилось. И такое ощущение было не только из-за постоянного поддержания огня в камине, но и от одного непрестанно хлопочущего человека. Лазарий, «искупавшись» в студеную пору в проруби, не обошелся лишь обморожением конечностей. Его сразила страшная лихорадка, но благодаря Вилмару, который, почти не отходил от постели мага, хвора медленно, но верно отступала. И, несмотря на то, что колдун уверял, что уже может вставать на ноги, у принца было свое мнение на этот счет.

— Вил, мне уже лучше, правда, — хрипло отозвался чародей из постели, укутанный по самые уши и косо поглядывающий на блондина.

— Ты горишь весь, — серьезно бросил он, заваривая в чайнике какие-то странные смеси трав, которые ему передал лекарь. Вил взял на себя ответственность лечить Лазария лично, чтобы точно заслужить его прощение и навсегда стереть из головы мага даже намек на очередной побег. Разлив желтоватый отвар по двум деревянным чашам (почему-то эти отвары нужно было пить именно из деревянной посуды), принц аккуратно понес их к постели. В том, что наследник постоянно находился рядом с больным, был свой риск, потому все, чем пичкали Лазария, Вилмар пил и сам тоже для профилактики. Лучше от того, что они слягут оба, никому не станет.

— Но я, правда, чувствую себя гораздо лучше! — все еще осипшим голосом говорил колдун.

— Выглядишь ты от этого все равно не лучше, — заметил Вилмар, присев на край постели, на что маг лишь недовольно поморщился. Лазарий с усилием немного распустил свой «кокон» из одеял и присел у изголовья, протянув руки к чаше, — лучше бы тебе выпить это залпом, дрянь редкостная, — посоветовал принц, тяжело вздохнув от того, что ему предстояло сделать то же самое. На вкус этот отвар был мерзким до тошноты, — знаешь, — начал он, чтобы приободрить колдуна, — многие тебе завидуют. В этой комнате теплее всего. Даже в моей спальне невозможно ходить без меховых накидок. Так что не нуди о том, что тебе лучше. Наслаждайся. Когда еще за тобой будет так ухаживать принц?

— Мой принц, я Вам очень признателен. Но Вы не обязаны, честно, — смущенно улыбнулся Лазарий, крутя в руках чашу, — а почему твою спальню не отапливают должным образом? — отхлебнув горячую жидкость, проговорил колдун, сильно сморщившись от вкуса отвара. Ему, конечно, льстила забота кареглазого парня, но он прекрасно понимал, что за все, даже за «безвозмездное», порой приходится платить. Но больше его пугало новое мягкое чувство, которое обычные люди привыкли называть привязанностью. Тем более он действительно считал, что готов приступить к своим прямым обязанностям.

— Потому что слуги в конец оборзели, — недовольно фыркнул он, — мне приходится самому среди ночи разжигать полудохлый камин, — от души пожаловался он. Он — принц. И Вилмар не привык, что такие вещи ему нужно делать самому. Вопрос не в том, что ему тяжело или он не умел. Он просто был уверен, что некоторые люди в замке рождены, чтобы разжигать ему камин.

— Странно, что Вы их еще не казнили, — хохотнул Лазарий, а потом вновь опустил взгляд в чашу, — спасибо… за чай, за все, — подняв светлые зеркальца на блондина, добавил Лазарий.

Блондин молча наблюдал за парнем, не проронив ни слова. Ему было, что сказать. Было, что сказать в своей манере. Но как никогда он понимал, что хотя бы сейчас ему нужно прикусить язык. Отложив чашу с отваром на столик, Вилмар снова выдохнул.

— Ты мне столько наговорил на озере, — взгляд карих глаз обратился на чернокнижника, — мне же надо доказать тебе, что ты не прав. Я помню каждое твое слово, Лазарий.

— Я… — запнулся маг, сильно растерявшись, что тема с озером вновь всплыла в их разговорах, — там на озере… я был не в себе. Да и после… Не стоит все принимать близко к сердцу, — попытался слукавить чернокнижник, смотря в глаза Вилмару для пущей убедительности.

— Может быть, — легко согласился парень, — а, может, ты впервые сказал мне правду. Пей давай, тебе это надо залпом выпивать, — перевел тему принц и, резко выдохнув, сам проглотил свою порцию одним большим глотком. Его всего съежило от вкуса этого пойла. Лазарий вымученно поглядел на свой напиток и тоже выпил все до конца.

— А Ваш лекарь путает чертополох с репейником, — укоризненно наябедничал на врача Лазарий.