Часть 6. До. Ошибка (2/2)

Он повел носом дальше, к мягкому ежику пшеничных волос за ухом, но вдруг застыл, замер не шевелясь, как будто в шею ему только что воткнули дротик с парализующим ядом. И Лайсон отчетливо представил, как широко и безумно раскрываются его карие глаза.

О, Лайсон знал, почему он застыл. Лайсон знал и больше всего на свете этого боялся.

Ирвен, еще несколько мгновений постояв без движения, немного отстранился, дождался, пока Лайсон нехотя выпустит его из своих рук, и затем медленно отступил.

— Я, наверное, не готов… — пробормотал он, напряженно сведя брови.

— Потому что тебе отвратительно об этом даже думать или?..

Ирвен стрельнул взглядом в район ширинки брюк Лайсона, попытавшись сделать это незаметно, и, осознав, насколько явным и недвусмысленным вышел его взгляд, только сильнее нахмурился.

— Нет, — сказал он. — Не отвратительно. Просто… Я даже не умею целоваться, не то что… — он неопределенно махнул куда-то рукой, и получилось опять куда-то не туда.

Лайсон неровно и прерывисто выдохнул и затем сказал:

— Нам… не обязательно ничего делать. Да и это не важно, умеешь ты или нет. Там и уметь-то нечего.

Ирвен на это лишь скептически, как показалось Лайсону, сжал губы и недовольно отвернул лицо.

— Слушай, я себя чувствую, как будто я тебя к чему-то принуждаю, — вздохнул Лайсон. — Я не хочу, чтобы так было. Я все-таки пойду, хорошо?

— Нет, — суетливо ответил Ирвен, повернувшись обратно. — Не уходи. Ты ведь хотел остаться на ночь? Я поговорю с родителями, я думаю, они будут не против.

— Ты уверен, что хочешь этого? — недоверчиво спросил Лайсон.

— Да, — кивнул Ирвен. — Уверен.

— Ты не похож на себя сейчас.

Ирвен неловко усмехнулся.

— Может быть, я немного сошел с ума. В общем, пойду поговорю с родителями.

Когда он вернулся, Лайсон сидел на диване, запрокинув голову на его широкую мягкую спинку. Ирвен закрыл за собой дверь и, постояв, защелкнул ее на замок. Лайсон перевел взгляд с потолка, следя за его действиями. Этот щелчок как-то особенно приятно тронул его слух.

Ирвен подошел — ступая так медленно, что нетерпение уже подталкивало его в спину; и все же это было быстрее, чем отступал трепещущий у него за грудиной страх. Он сел лицом к Лайсону, подогнув под себя ногу.

— Как я и сказал, мы ничего не должны… — начал Лайсон.

Но Ирвен сразу же возразил:

— Я хочу.

В темноте окна, у Лайсона за спиной, отражался тихий свет торшера из другого конца комнаты. Лайсон был по-обычному красивый — собранный и почти безукоризненный, несмотря даже на латающий щеку пластырь и грубый кровоподтек, контрастно разлившийся вокруг его левого глаза. Но видел в нем Ирвен теперь и что-то иное, что-то совершенно особенное — какую-то новую привлекательность, прежде ускользавшую от его взгляда, почти магическую желанность.

Он наклонился чуть вперед — желанное подалось ему навстречу и вдруг неожиданно совместилось с ним. Оно было влажным, скользким и непривычным, но слишком головокружительным, чтобы оторваться. Ирвен уловил смесь сладковатого мятного привкуса и чего-то еще — отдаленно знакомого.

Он неуверенно и инстинктивно повторял за Лайсоном, пробуя незнакомые ласки, аккуратно поглаживая его и сплетаясь с ним языком. Ему нравилась эта тактильная игра между ними, в которой только лишь ему казалось, что он освоился, — как правила неожиданно менялись, и Лайсон задавал новый ритм, новые маневры — а у Ирвена в эти моменты пробегались по телу мурашки и захватывало дух. Иногда, прикусывая его губы своими, Лайсон замедлялся, почти останавливался, и Ирвен с упоением замирал, прикусывая его губами в ответ.

Наконец, словно соблюдя все необходимые приличия, Лайсон подвинулся ближе, положил ладонь Ирвену на талию и потащил вверх его свитер, чуть отставая мизинцем и скользя им по голой коже. Ирвен часто задышал, сердце моментально ускорилось. Мизинец неуклонно отсчитывал его ребра. Ирвен зажмурился и сильнее впился губами в Лайсона, а ладонями сжал его лицо, что есть силы вдавив большой палец в заклееную пластырем скулу.

— Ауч! — Лайсон отдернулся и стиснул Ирвена за кисть.

— Ой! — тот словно очнулся от какого-то помутнения. — Прости, пожалуйста!

— Все нормально…

Ослабив хватку вокруг чужой руки, почти нежно теперь ее касаясь, Лайсон чуть погладил ее и отпустил. А затем снова подался вперед, потянувшись к Ирвену губами…

— Уже поздно, ты хочешь лечь? — спросил вдруг Ирвен.

Лайсон остановился и посмотрел на часы: была всего половина девятого.

— Эм… Если ты хочешь.

Ирвен, едва услышал ответ, с готовностью вскочил:

— Давай я разберу диван.

— М, — неопределенно сказал Лайсон, вроде бы выражая согласие, и тоже встал.

Ирвен энергичным рывком отодвинул диван от стены и горизонтально уложил спинку.

— Тебе нужно в душ? — спросил он Лайсона и, не дожидаясь ответа, сказал: — Я пойду в душ.

— Хорошо… — без особой уверенности в том, что от него требуется что-то говорить, пробормотал Лайсон ему в спину.

Ирвен открыл шкаф, взял с полки какую-то одежду и вышел. Вернулся он уже в футболке и свободных трикотажных шортах до колен. Лайсон не без интереса пробежался глазами по его голеням и объемисто изогнутым икрам, покрытым темными пушисто торчащими волосками.

— Ты пойдешь? — спросил Ирвен, размещая снятую одежду по местам: часть положил обратно в шкаф, другое кинул в корзину для стирки. — Я могу дать тебе что-нибудь надеть.

— Ага, хорошо, давай, — сказал Лайсон.

Ирвен достал серую кофту с длинным рукавом и критически ее осмотрел.

— Думаю, размер у нас приблизительно одинаковый, должно тебе подойти, — сказал он и вручил кофту Лайсону, а затем передал ему мешковатые домашние штаны.

Ткань пахла свежим цветочным ополаскивателем — это Лайсон установил уже в ванной, не удержавшись и погрузив нос в выданную ему одежду. Он разделся, аккуратно развесив вещи по крючкам, встал под душ и скользнул взглядом вниз. Подумав, словно взвешивая свои шансы, и как бы в поиске аргументов несколько раз приятно коснувшись себя ладонью, он все-таки решил сохранить свое желание нетронутым.

Когда он вернулся в комнату, Ирвен, застлав уже диван безупречно выглаженной белой постелью, лежал под одеялом с какой-то книгой в непрозрачной синей обложке. Увидев Лайсона, он сразу же захлопнул и отложил книгу на подоконник.

— Ты странно выглядишь в моей одежде, — заключил он после нескольких секунд наблюдения.

— Мне не идет?

— Идет, — улыбнулся Ирвен. — Просто странно.

Лайсон сел на кровать и, кивнув на книгу, спросил:

— Что читаешь?

— Да это по… радиотехнике, — отчего-то смешался Ирвен. — Да я на самом деле ничего толком и не прочитал, не могу никак сосредоточиться.

Лайсон лег и перекатился через спину лицом к Ирвену. Тот поделился с ним широким пуховым одеялом.

— Почему? — спросил Лайсон, накрывшись и устроив руку под подушкой. — О чем думаешь?

— О том, что все это значит для меня, — с тревогой, но одновременно воодушевлением ответил Ирвен. — О том, как изменится моя жизнь.

— Она обязательно должна так уж сильно измениться? — усмехнулся Лайсон.

— Да, — серьезно ответил Ирвен. — Я думаю, да. Но я рад, — он мечтательно улыбнулся. — Скоро будет много изменений. Всего полгода — и я закончу школу и наконец… Наконец вступлю во взрослую жизнь. Поступлю в университет. Это все немного страшно, но по-хорошему страшно. И я рад, что… что я нашел… кого-то, с кем я смогу разделить…

— Я тоже рад, — прошептал Лайсон, подобравшись поближе.

— Я, кстати, хотел спросить, — тоже прошептал Ирвен. — Ты куришь?

От неожиданного вопроса Лайсон замер, приостановив свое продвижение к цели.

— М-м-м… ну… Иногда, совсем немного, бывает.

— Да, мне показалось, что я почувствовал, — утвердительно покивал на подушке Ирвен.

Глаза Лайсона не то чтобы округлились, а, скорее, стали выглядеть так, как выглядело бы само понятие ужаса, если бы кто-то потрудился облечь его в форму.

— Черт, серьезно? — он в панике отстранился и принялся дышать себе в ладони.

— Да ладно, это было почти не ощутимо, — засмеялся Ирвен.

Лайсон недоверчиво на него посмотрел.

— Я целовался с курильщиками, — глухо сказал он во все еще прижатые к лицу ладони. — Это отвратительно. Я выкурил сегодня всего одну, не думал, что после нескольких жвачек оно все равно будет заметно.

— Оно и не было… Если бы ты ответил, что не куришь, я бы тоже поверил.

— Что ж, но я больше не вру, — сказал Лайсон и наконец отнял руки от лица.

Ирвен задумчиво смотрел на него.

— Ты… — заговорил он, — был со многими мужчинами, да?

— С некоторыми… — уклончиво ответил Лайсон.

— Если ты… Если ты перестанешь, то как ты будешь тогда…

— Найду что-то другое, — сказал Лайсон. — Придумаю что-нибудь. Может… — он с какой-то хитринкой посмотрел на Ирвена, — открою бизнес… по продаже радиоприемников и музыкальных проигрывателей.

— Правда-а? — иронично поразился Ирвен. — И где же ты их будешь брать?

— Я найму замечательного конструктора, конечно же… — промурлыкал Лайсон, обвив рукой теплого, податливого Ирвена под одеялом.

— Интересно-интересно… — тот коснулся его лбом, прикрыв глаза, и тихо спросил: — И каковы условия труда? Полагаются ли бесплатные обеды?

— Условия… — прошептал Лайсон, — и обеды… самые грандиозные…

Он погладил Ирвена по щеке и аккуратно убрал с его виска чуть лохматую прядь темных волос. Ирвен лежал с тихой, умиротворенной улыбкой и глубоко дышал. Лайсон шепотом позвал его — ответа не было. Еще немного подождав, он разочарованно вздохнул. Внутри все буйствовало и горело от невыносимого влечения, но он не мог позволить себе так беспринципно нарушить чужой сон и лишь думал теперь с тоской о своем опрометчивом решении в ванной.

***

— «Еженедельные улучшающие обновления к Кодексу о неспециальных правонарушениях», — с предвкушением прочитал Лидер Джонс, вынув из тщедушной бумажной папки два скрепленных между собой листочка, и пробормотал: — Ну, посмотрим, посмотрим…

Приноровившись и найдя такое расстояние до глаз, чтобы буквы не сливались друг с другом в размытые серые ручейки, он начал смотреть.

— Что тут у нас? — спросил он, заочно обращаясь к авторам листочков. — Новое определение? Так… «Неспециальными признаются правонарушения, не имеющие специального объекта правонарушения, определенного Кодексом о специальных правонарушениях, несущие угрозу наступления неблагоприятных последствий, либо нарушающие основы правопорядка иными способами».

Лидер нахмурился.

«Так, а что заменено-то? — спросил он теперь уже про себя и вчитался в приведенную выше старую версию. — Было ”неоспоримую угрозу”, стало просто ”угрозу”. И какая разница? Что, бывают оспоримые угрозы разве? Ладно».

Он положил листочки на стол и, грозно над ними нависнув, продолжил: «Деятельность, совершенная в не отведенном для ее совершения месте лицом или группой лиц, наказывается арестом на срок от двадцати до сорока суток, либо лишением свободы на срок от двух до десяти лет… Гм, так… Деятельность, совершенная в не отведенном для ее совершения месте лицом или группой лиц, повлекшая за собой тяжкие или особо тяжкие последствия, наказывается лишением свободы на срок…» — он бегло пробежал глазами до конца абзаца.

— Добавили: «лицом или группой лиц». Ну а кем еще может совершаться деятельность? Профанация какая-то.

Он негодующе просмотрел второй лист, заполненный изменениями лишь на четверть, и покачал головой: «Что по факту добавлено-то? Схалтурили».

«Что добавлено? Мне непонятно», — размашисто написал он на оставшихся трех четвертях второго листа и, подумав, завершил написанное восклицательным знаком.

В кабинете раздался телефонный звонок.

Лидер не глядя снял трубку, из которой тут же послышался церемонный и отрывистый голос секретаря, сообщающий о незапланированно явившемся визитере.

— В такое время? — удивился Джонс, недовольно посмотрев на стену с часами: было уже девять вечера. И скомандовал: — Ну, запускайте.

Спустя несколько минут, пройдя все необходимые охранные проверки, на пороге кабинета Джонса появился Бакст Реймонд, основатель автомобильной корпорации «АвтоВек», главный двигатель и адепт эры возрождения автомобильной промышленности, цветущая и ширящаяся надежда государственной экономики. Почтительно кивнув с высоты своей долговязой фигуры, Бакст Реймонд по какой-то дуговой, явно выражающей уважение, траектории приблизился к столу Вечного Лидера.

— Как жена, господин Реймонд, как наследники? — поприветствовал его Джонс, также учтиво кивнув и даже подумав было привстать из кресла, но в последний момент, предвидя обострение боли в спине, остался сидеть.

Господин Реймонд, напоминая шаткое неустойчивое строение, оперся обеими руками на трость, а затем разомкнул тонкие длинные губы, которые из-за своей длины и характерных складок вокруг всегда казались хитро улыбающимися, и с расстановкой произнес:

— Благодарю за ваш интерес, Вечный Лидер, жена здорова, сыновья показывают себя надежной опорой. Позвольте узнать, как поживает ваша семья?

— Всё слава Веку.

Реймонд шире растянул губы, вылепив из них теперь подобострастную улыбку; глаза его, однако, остались холодны.

— Тогда как в общем и целом все хорошо и бизнес продолжает развиваться, — приступил он к делу, — есть тем не менее одна неприятная проблема, которая чинит нам неудобства и стопорит полноценный наш прогресс. Впрочем, это такая проблема, что, я уверен, вы ее в один счет сможете разрешить.

Оторвавшись одной рукой от трости, Реймонд вытащил из широкого внутреннего кармана пальто какие-то бумаги и сжал их в узловатых пальцах.

— Все необходимые документы, уверяю вас, были своевременно поданы в соответствующие комиссии, однако никакой реакции на них так и не последовало. Я не могу объяснить это ничем другим, кроме нерадивости и халатности каких-то нижних чинов, не потрудившихся ни проверить информацию, ни передать ее дальше. Но дело, к сожалению, уже не терпит отлагательств, и я вынужден лично просить вас взглянуть на эти материалы и отдать приказ в соответствующие ведомства. — Он приподнял бумаги повыше и, прокашлявшись, возмущенно продолжил: — Не иначе как по злому умыслу оккупировавшие уже запланированное для моего салона помещение, эти люди, несомненно с целью вымогательства денег запрашивающие баснословно несоразмерную цену, должны быть обязаны уступить помещение по…

— Вы, — прервал его Джонс, наморщившись от обилия непонятной информации, — положите сюда, давайте, давайте, — он неопределенно потряс рукой над столешницей, а затем указал на стул: — И присаживайтесь, что вы стоите.

Реймонд положил бумаги, сел и подвинулся к столу поближе.

— «Жалоба в отношении использования помещения не по назначению»… — взяв бумаги, прочитал Лидер типовой заголовок, — «…зарегистрированного на имя»… — нахмурившись, он отдалил лист от глаз, — Эверетт? Арчибальд… Да, да, я помню.

— Эберхарт, — тихо поправил Реймонд.

— Да, я помню, помню его, — повторил Лидер, — что-то там про ритуальные практики…

Он отодвинул принесенные Реймондом документы на край стола и начал перебирать кипы бумаг, что-то ища.

— И чучело совы, боже ты мой… — бормотал он, — чучело совы…

Бакст Реймонд, пристально глядя на Вечного Лидера, медленным неприметным движением забрал свои бумаги со стола.

— Ужасный человек, — резюмировал наконец Лидер, так и не добившись результата от своих поисков. — Но вы зря ругали наши комиссии, их работа тщательно контролируется, ошибки там быть не может. Этот ваш Эверхарт уже был подан в список и утвержден.

— В список? — в искреннем порыве поразился Реймонд, но сразу же взял эмоции под контроль.

— Верно, — подтвердил Лидер. — Аресты должны были завершиться вчера.

— И Анжелика? — осторожно уточнил Реймонд.

— Какая Анжелика? — Лидер на секунду засомневался, однако вскоре в его взгляде появился обнадеживающий проблеск: — Да, наверное, была и Анжелика еще… Это что, жена?

— Да. Они… вместе всем занимаются.

— В таком случае могу заверить вас, что все это уже решено.

— Но… — начал Реймонд, тщательно подбирая слова, — я боюсь, что это невозможно, так как… я видел их сегодня. Прямо этим вечером. Как ни в чем не бывало.

Тяжелый взгляд Лидера Джонса лег Реймонду на плечи, а оттуда мрачно скатился на дубовый стол.

— Это какая-то… — начал Лидер, но осекся, передумав говорить слова «ужасная ошибка». — Сейчас всё узнаем.

Он снял трубку и набрал на крутящемся циферблате короткий номер. Подождав, разочарованно покачал головой, сбросил и набрал другие цифры.

— А где у нас госпожа Шелебах? — спросил он в телефон, дозвонившись по второму номеру, и после паузы с досадой повторил за кем-то: — Ушла уже… А кто дежурный? Переведите.

Его пальцы медленно и угрюмо забарабанили по столу, словно отбивая чей-то похоронный марш.

— Произведен ли арест по обвинению в оккультизме… — резко заговорил он в телефон спустя несколько секунд и посмотрел на Реймонда: — как там?

— Арчибальд и Анже… — суетливо начал подсказывать тот.

— Арчибальд и Анжелика Эверхарт! — сказал Лидер, не дослушав.

— Эберхарт, — поправил Реймонд.

— Эберхарт! — грозно повторил Лидер.

В кабинете повисло молчание.

— Как не-е были?! — вдруг едко протянул Лидер, облокотившись на стол так, словно желал его раздавить. — Почему не были?!

Из телефона донеслась неуверенная запинающаяся речь.

— Сроч-но, — прервал ее Лидер Джонс и повесил трубку.

Господин Реймонд смотрел на него с понимающим и сострадательным видом, и от этого вида Лидер почувствовал себя еще более неприятно.

— Ох уж эти… — сквозь зубы выругался он и тяжко вздохнул.