四 Глава 4. Тление (1/2)

А в то же время недалеко ушедший Сюэ Ян с Шуанхуа в руках, по обыкновению, нашёл для себя место на ветке дерева, произрастающего возле храма. Отсюда ему открывался хороший вид на окно, через которое можно было лицезреть происходящее внутри строения. Одну ногу поставив на ветвь, а вторую лениво свесив, он в душе безудержно смеялся, радуясь своей безумной идее, осуществить которую, на его удивление, удалось без особых сложностей, и она не сорвалась по глупости, как прошлая.

Праведник Сяо в его глазах был чистым и невинным. Таким правильным, что аж тошнило, и Чэнмэй ещё во время первой их встречи проникся ненавистью к этому даочжану. Поначалу, он вынашивал идею заставить Синчэня убивать людей, обманывая его глупый меч, осыпав трупной пылью живых да вырвав тем языки, чтобы они были похожи на мертвецов. Но план провалился прямо на старте из-за его неосторожности. Раз не получилось поквитаться с даочжаном одним способом, то нашёлся другой, куда более изощрённый.

Осквернить самое дорогое, что было у Сяо Синчэня — его честь, ту напускную праведность, которой он придерживался. Сломать его снаружи и изнутри, забрав всё, чем он дорожил, заставить его возненавидеть самого себя… Единственная сложность его плана, как думал Чэнмэй, заключалась в том, чтобы забрать у Синчэня меч, лишив того возможности защищаться. Но, как оказалось, даос смог отдать ему оружие даже без колебаний, видимо, настолько проникся доверием. Ох уж этот добрый глупец… Пока Синчэнь слеп и безоружен, он будет совершенно бесполезен против группы крупных мужчин с явно плохими намерениями.

Не зря Сюэ Ян щедро заплатил тем бандитам, втягивая в эту авантюру. Деньги решают всё — за солидное вознаграждение они легко согласились надругаться над человеком, на которого указал их наниматель, наплевав на то, что жертвой непристойных действий должен был стать мужчина. Хотя, с другой стороны, чего им о собственной чести беспокоиться? Жизнь их и так далеко не идеальна.

Смотря в окно заброшенного даосского храма, Сюэ Ян слышал шум, гомон и звук падающих металлических предметов. Конечно, он видел, как сопротивлялся праведный даос, отбиваясь от чужих рук. Хватался за одежды незнакомцев, пытался оттолкнуть от себя, не скрывая на лице ужаса от происходящего. Пожалуй, глядя на этот победный «спектакль», Сюэ Чэнмэй должен был расхохотаться вовсю и наслаждаться местью с яркой ухмылкой на губах, однако на его лице не промелькнуло и намёка на радость. Он замер на одном месте, следя за мельканием белоснежных одежд в окне вперемешку с грязными тёмно-серыми. Мужчины хватали Синчэня за руки, тянули к себе, пытаясь усмирить его сопротивление, а тот, как бы больно и неприятно ему ни было в тот момент, всё равно не сдавался.

Вот один мужчина занёс руку для удара и «наградил» даочжана звонкой пощёчиной, из-за чего тот с грохотом повалился на пол, чуть ли не роняя подставку с горящими в тот момент благовониями, запах которых распространился по всему помещению. Наблюдавший за этой сценой А-Ян вместо удовлетворения от увиденного получил лишь странные чувства, сдавливающие его грудь и учащающие сердцебиение. Видеть Сяо Синчэня таким было… больно? Он сопротивлялся собственным мыслям, но те, однако, его не слушались, и воспоминания нахлынули одно за другим, беспорядочно показывая всё, что даочжан сделал для него. Его чёртова лучезарная улыбка, нежные руки, касавшиеся тела юноши, когда заклинатель обрабатывал его раны, ласковые слова, добрые поступки… Всё это, чёрт возьми, так забило голову Сюэ Яна, что ещё чуть-чуть, и он точно свалился бы с дерева, если б только не держался одной рукой за ствол. Почему именно сейчас в нём проснулось нечто вроде совести? Нечто, раздающееся в голове укоризненным вопросом: «Как ты мог так поступить со своим дорогим даочжаном, который столько времени заботился о тебе?».

Едко выругавшись, юноша ударил кулаком по дереву в попытке успокоиться, твердя самому себе, что то, что он делает — правильно. Синчэнь сам виноват, что нарвался… «Скорее всего, это и вправду была моя вина…» — пробежались слова даочжана в мыслях Чэнмэя. Да этот праведный дурак и сам знает, что виноват! Значит, заслуживает… «Зачем мстить? Можно простить и забыть…» — теперь в голове пронеслись слова мальчишки А-Яна, которого Сюэ Ян встретил в городе, когда убивал троицу ублюдков. Всё это время он упивался мыслью о предстоящей сладкой мести, оттягивал время, отсрочивая план, давая себе чуть больше времени насладиться покоем и безмятежностью, он даже и не задумывался о том, чтобы забыть про это и простить… Но сейчас возникшее в душе смятение душило его, рвалось наружу, путая мысли.

С ним происходило что-то странное, и он это понимал. Хотелось кричать, метаться туда-сюда, ударить себя, в конце концов, чтобы прекратить это самобичевание, но он не мог. Стоило ему вернуть взгляд в сторону окна и заметить, как мужчины издевались над даосом, и сердце его снова сжалось до боли, от которой аж дышать стало сложно. В нём начинала вспыхивать злость, и снова же не на самого себя, а на тех, кто трогал Синчэня. Их грязные руки касались его белоснежных одеяний, которые даочжан всегда так бережно и внимательно выстирывал. Они портили его, портили святой образ, к которому Сюэ Ян так привязался.

Закрыв лицо рукой, юноша усмехнулся, затем нервно, почти истерически засмеялся, не понимая, что с ним творится. Даочжан Сяо Синчэнь, человек, которого он возненавидел с первой встречи, человек, что спас его у дороги в город И, человек, которого он называл А-Чэнь. И что с ним теперь?..

Убрав руку с лица, Сюэ Ян вновь устремил взгляд в окно. Он увидел, как сломленный, лежащий на полу почти без сил, окружённый здоровыми мужиками Синчэнь всё ещё пытался сопротивляться. Белоснежная, словно символ непорочности, повязка на его глазах окрасилась в багряно-красный цвет, и сама кровь, будто слёзы, стекала вниз по щекам. Бандиты пока не перешли черту, откладывая самое интересное напоследок, но внешняя чистота Синчэня уже была испорчена чужими прикосновениями и кулаками.

Юношу смущало лишь одно: почему даочжан Сяо не звал на помощь, почему не кричал, пытаясь привлечь внимание? Неужто думал, что это бесполезно, или боялся привлечь внимание мертвецов, о которых сам Сюэ Ян упомянул ранее?

Стиснув зубы и вцепившись пальцами в шершавую кору дерева, Сюэ Чэнмэй нахмурился, когда воспоминания в его голове стали ярче. Мелькали самые приятные моменты, связанные с Синчэнем, даже вчерашний поцелуй всплыл в мыслях парня, вызывая новую бурю эмоций. Голос Синчэня, сладкий и нежный, всё повторял: «А-Ян, А-Ян, А-Ян…»; и юноша из последних сил сдерживал странное чувство, смешавшее в себе ревность, жалость и неистовую ярость.

Сюэ Ян никогда не сомневался в том, что собирался делать. Всё было просто: у него возникал план мести — он исполнял его. Всё это время, проведённое с даочжаном, ни вчера вечером, ни сегодня утром, ни даже тогда, когда он вёл его к этому храму, у него не было ни малейшего повода задуматься о том, что то, что он делает — это не то, чего он хочет на самом деле. Но сейчас, наблюдая, как грязные ублюдки истязают Синчэня, и утопая в воспоминаниях, Чэнмэй сходил с ума, не зная, как ему поступить.

Он не хотел этого.

«Ну же, назови моё имя. Выкрикни его! Скажи, что я тебе нужен!» — про себя говорил он, наблюдая за тем, как чужие руки схватили тонкое тело заклинателя, разрывая белую ткань на воротнике. — «Попроси меня помочь тебе».

Крепко сжимая в кулак свободную ладонь, впиваясь ногтями в мягкую кожу до такой боли, что, вероятно, там остались отметины и, может быть, даже выступила кровь, Сюэ Ян продолжал мысленно просить даочжана позвать его. И ожидания не прошли даром. Синчэнь был настолько сломлен, что, собрав свои последние силы, он всё же закричал:

— А-Ян!

В голове юноши возникло что-то вроде вспышки, стоило ему услышать этот умоляющий крик о помощи. Его хватило, чтобы он решил вмешаться, откладывая месть на потом и убеждая себя, что он разберётся с даочжаном другим образом, но уж точно не таким.

В это время в храме, прямо в том месте, где обычно молятся, совершались невероятно грязные действия — настоящее вероломство. Сяо Синчэнь места себе не находил, поскольку впервые оказался в столь мерзкой ситуации. Всё его тело дрожало от ужаса и боли, которую ему причинили, его ладони упирались в нависающие сверху тела, из последних сил отталкивая в попытках защититься, и он снова, набрав в лёгкие воздух, позвал юношу. Его голос надорвался…

В это мгновение кто-то, подобно порыву шквального ветра, распахнул скрипучие двери и влетел внутрь. От неожиданного появления неизвестного мужчины замерли, оставаясь в одном положении, и всмотрелись в темноту помещения. А затем один из группы истошно завопил, когда сверкнувшее в тени лезвие меча с морозными узорами перерезало тому глотку. Кровь хлынула фонтаном, чуть ли не попадая на других его товарищей. Те тоже всполошились и вооружились, отставая, наконец, от беспомощного Синчэня.

Сюэ Ян двигался быстро, его тень лишь успевала мелькать перед глазами тех, кого он тут же безжалостно лишал жизни, пронзая мечом. Они даже не успели заметить, кто именно это был, а если бы успели, то точно бы стали кричать что-то вроде: «Ты же сам нас нанял! Какого черта?!». Но удача была на стороне Чэнмэя.

Совершенно потерянный Синчэнь не понимал, что происходит, лишь слышал мучительные крики и взмахи меча, разрезавшего воздух. Люди вокруг него умирали один за другим, но он сам оставался целым и невредимым. Что это было? Он слегка приподнялся, вставая на колени, и пошарил руками по пыльному и грязному от крови полу, будто бы ища что-то. Его трясущаяся рука дотронулась до чьего-то сапога, и он сразу же отдёрнул её, понимая, что человек стоял вертикально, а значит, это был тот, кто убил всех остальных.

— Сжалься… — тихо вымолвил Синчэнь прерывистым неуверенным голосом.

Стоящий перед ним Сюэ Ян тяжело дышал, глаза его были налиты кровью, и в них словно горел огонь безумия. Адреналин в нём зашкаливал так же, как и остальные чувства, из-за которых он сходил с ума, даже не понимая того, что делает. Лезвие Шуанхуа было окрашено чужой кровью. Та плавно стекала вниз, капая на дряхлые деревянные полы. Из-за резких и быстрых перемещений Сюэ Яна недавно зажжённые благовония потухли и теперь потихоньку тлели, прекращая источать сладкий запах.

Сейчас юноша не мог вымолвить и слова, его собственное сердце, казалось, безудержно стучало о грудную клетку, не желая успокаиваться, дыхание сбилось, а в горле неприятно запершило. Он смотрел вниз, на потрёпанного Сяо Синчэня, который испуганно стоял на коленях пред ним и дрожал, как осиновый лист. Его прежде безупречное белоснежное ханьфу было испачкано пылью и кровью, в некоторых местах порван подол, где-то — воротник, чуть ли не открывавший воздуху его бледную кожу груди и плеч. Волосы были спутаны, от его идеальной прически, которую он носил всё это время, не осталось ничего схожего. Лента, закрывавшая глаза, пропиталась кровью, которая местами потемнела и даже запеклась.

Этого Сюэ Ян добивался?

Бросив чужой меч на пол, А-Ян опустился на колени перед мужчиной и протянул к нему руки, тихо произнося:

— Синчэнь, это я.

Услышав знакомый голос, даочжан вскинул голову, словно мог посмотреть на того, кто перед ним. Его губы вновь задрожали в попытке вымолвить хоть что-то, но с его уст слетел лишь лёгкий непонятный шёпот. Сюэ Ян хотел коснуться чужих плеч, словно собираясь успокоить, однако, ни одна из его рук так и не дотронулась до Синчэня, они зависли в воздухе, выражая нерешительность.

«Синчэнь, это я? — мысленно переспросил парень сам себя с укором. — Кто — я? Человек, который заставил даочжана испытать подобное?».

— А-Ян… — наконец произнёс Синчэнь, сам вдруг протягивая свои руки вперёд, хватаясь за предплечья юноши в поисках поддержки.

Ладони Сюэ Яна вновь сжались, стоило ему только увидеть выражение лица мужчины в этот момент.

«Ну, давай, обвини меня во всём, скажи, что это я виноват — забрал у тебя меч, отправил в непонятное место, где на тебя напали. Скажи, что ненавидишь меня», — думал Чэнмэй, ожидая любых слов от Синчэня.

Губы того снова раскрылись, но больше он ничего не произнёс, хватка его на предплечьях юноши ослабла, и Сюэ Ян понял, в чём дело. Он подхватил Синчэня, не давая тому упасть в лужу крови, что растеклась рядом. Не выдержав потрясения, даочжан Сяо потерял сознание. Ну и хорошо, может быть, это и к лучшему. Сюэ Чэнмэй посмотрел на обмякшее тело в своих руках и прислонил его к своей груди, словно обнимая.

— Ничего, даочжан, ничего… — шептал юноша, нервно поглаживая чужие спутавшиеся волосы. — Я больше не позволю другим касаться тебя…

Никто из нанятых Сюэ Яном мужчин не остался в живых, теперь они, пронзённые мечом, лежали на полу заброшенного храма, и, вероятно, их останки даже собственная родня не найдёт. Чэнмэй не стал лишать их конечностей и издеваться над их трупами, хотя вполне мог бы, чтобы выместить всю свою злость. Но вместо этого он решил позаботиться о Синчэне и отнести его домой.

Там, в стенах похоронного дома, который стал их надёжным убежищем, было тихо и спокойно. А-Цин спала и ни о чём не подозревала. Сюэ Ян на руках принёс даоса в комнату и уложил на свою кровать, бережно убирая растрёпанные волосы с его побледневшего лица.

Решая привести даочжана в порядок, юноша, для начала, подогрел воды и поставил небольшой тазик у кровати. Решил начать с его лица, счищая застывшую кровь с чужих щёк и губ, осторожно проводя влажной тканью по ним. Затем он, слегка приподняв тело спящего, пригладил его волосы, чтобы те, наконец, выглядели опрятно. Так, потихоньку, он восстанавливал прежний вид Синчэня. Однако, когда дело дошло до пропитанной кровью повязки, скрывающей пустые глазницы мужчины, Сюэ Ян застопорился, не решаясь её снять. Сам даочжан нередко говорил о том, что это зрелище не из лучших, и никогда не позволял ни А-Цин, ни А-Яну помогать ему с этим делом. Но сейчас тот был совершенно не в состоянии что-либо сделать, а кровь, неприятно прилипшую к векам под повязкой, нужно было как-никак убрать, чтобы полностью вернуть «чистоту» этому даосу. Поэтому, решительно вздохнув, юноша потянул руку к ленте, развязал её и снял, открывая своему взору полноценное лицо Синчэня. Некогда, заклинатель Сяо имел красивые глаза, которые всегда на всё смотрели мягко, но при этом рассудительно. Теперь же, вместо них зияла пустота.

Вновь в мыслях проклиная даочжана Сун Ланя, Сюэ Ян принялся осторожно проводить смоченной тканью по нижним векам, тщательно вытирая запёкшуюся кровь. Закончив с этим, он нашёл новую повязку, там, где Синчэнь обычно прятал бинты. Повязал ее поверх глаз даочжана, и вот теперь он снова был похож на себя. Или же почти… Одежда его по-прежнему была измазана, разорвана в некоторых местах, на кистях его рук виднелись красные отметины от пальцев тех мужчин, что грубо хватали его, притягивая к себе, а на щеке всё ещё цвёл след от пощёчины.

— Ха… Ха-ха… — Сюэ Ян тихо засмеялся и опустился на колени возле кровати Синчэня. — Даочжан Сяо теперь не так чист и невинен, как раньше… — шептал он, хватаясь руками за испорченную белую ткань. — Надо снять… постирать… Нет! Лучше сжечь. Да, я сожгу это.

Чуть наклонившись вперёд, юноша принялся разбираться с завязками на поясе и уже было потянул за воротник, оголяя чужую кожу, как вдруг заметил, что рука Синчэня слегка дрогнула, а потом и его брови нахмурились, предшествуя пробуждению. Замерев на месте в одном положении, Чэнмэй уставился на лицо Синчэня, ожидая того, что он скажет. Первым начинать не хотел, да и в голове было пусто, что уж там говорить? Казалось, губы даочжана с небольшой дрожью приоткрылись, он собирался что-то сказать, однако, и секунды не прошло, как они вновь сомкнулись, а уголки печально сползли вниз. Сложно было понять, заснул ли он снова, или просто решил ничего не говорить.

— Даочжан?

Синчэнь не ответил. Наверное, опять уснул. Поэтому юноша решил продолжить начатое и снять с него одежду, однако, его остановила чужая ладонь, что нежно обхватила его запястье.

— Оставь, — попросил мужчина, а голос его казался таким тихим, что можно было спутать с лёгким порывом ветра в поле.

Крепче сжав пальцами ханьфу Синчэня, Сюэ Ян наклонился к нему ближе, собираясь что-то сказать, поспорить с ним насчёт этого. Однако, переосмыслив то, что он только что делал, ослабил хватку и отпустил чужую одежду.

Ночь быстро сменилась утром, и надоедливые птицы за окном, устроившиеся на ветке дерева возле окна похоронного дома, затянули своё пение, разбудив Сюэ Яна, что клевал носом возле кровати, до сих пор сидя на коленях и подперев лицо рукой. Спал он плохо, мысли, словно надоедливый учитель, зачитывающий правила и наставления, заполнили его голову, взывая к совести за случившееся. Мучаясь от этого, юноша так и не получил желаемого отдыха, а назойливые трели птиц за окном напрочь лишили его возможности заснуть. Потерев руками слипшиеся и болящие от недосыпа глаза, Чэнмэй зевнул и посмотрел на спящего Синчэня. Сложно было понять, спит слепец или нет. Дышит, но не двигается, ничего не говорит.

«Слепышка проснётся, и Синчэнь снова станет таким, как раньше, опять станет улыбаться и пойдёт готовить завтрак», — подумал юноша, поднимаясь с колен на ноги, но те предательски загудели — затекли за ночь, и он чуть не повалился обратно на пол. Недовольно поморщившись, Сюэ Ян ещё немного постоял, приходя в себя, ожидая, когда кровь вернётся к ногам, а затем пошёл, как ни в чём не бывало, рубить дрова, чтобы печь к пробуждению даочжана уже была затоплена, и тот смог с лёгкостью приготовить завтрак.

Утренняя рутина для него уже была обычным делом: прибраться, нарубить дрова, помочь Синчэню с готовкой — всё это было для него легче лёгкого, и за эти дела он поутру получал вкусные конфеты.

Сегодня же он ничего не получил…

А-Цин вскоре проснулась и бодро выпрыгнула из своего гроба, хватая тросточку, что покоилась рядом. Слегка потянувшись, она осмотрелась и увидела, что даочжан не солгал, вернулся и теперь спит на кровати. Правда, её слегка смутило то, что мужчина спал на кровати паршивца, а того самого не было, но если этот гад затерялся где-то в лесу или, может, навернулся с крутой лестницы и это его сделали подношением для Будды, то она наоборот будет только рада этому.

Стоило ей только окрасить своё милое личико улыбкой, как вдруг скрипнула входная дверь. Вспомнишь солнце — вот и лучик. Сюэ Ян прошёл в комнату и, даже не обращая внимание на проснувшуюся девчонку, подошёл к кровати Синчэня. Он посмотрел на него некоторое время, его ладони то сжимались в кулак, то разжимались обратно, и это заметила девчонка. Паршивец вёл себя странно, и это насторожило её. Сразу же вспомнились вчерашние волнения, и она в голове уже стала представлять, что с даочжаном по пути что-то случилось. Не тая интереса, А-Цин опустила трость и, постукивая ею по полу, подошла ближе к кровати, где спал Синчэнь. Лежал он на спине, аккуратно сложив руки на животе, ну словно труп, которого в гроб положили, не иначе. Стоило девочке оказаться на расстоянии вытянутой руки, как ей наконец удалось разглядеть детали на теле Синчэня. Она пришла в ужас, когда увидела разорванную одежду даоса. Неужели, это он упал с лестницы, хотя, учитывая его слепоту, это было вполне возможно. Подавив в себе удивлённый вздох, А-Цин продолжила путь вперёд, притворяясь, что не видит, куда идёт. Тогда, стоило ей приблизиться ещё чуть-чуть к кровати, как ей преградила путь рука Сюэ Яна, в которую она и упёрлась.

— Что случилось? — спросила девушка, смотря пустым взглядом прямо.

— Даочжан спит, не мешай ему.

— Что случилось? — повторила она более настойчивым голосом, интонацией указывая, что она желает знать, почему именно даочжан, человек, который встаёт вместе с первыми лучами солнца, вдруг лежит в кровати чуть ли не до полудня.

— Путешествие до храма выдалось долгим, а путь назад заполненным ходячими мертвецами. Он просто устал, — соврал Сюэ Ян, и не только для того, чтобы девчонка не шокировалась от случившегося, но и для того, чтобы избежать ненужных вопросов и болтовни. — Просто устал… — чуть тише повторил юноша словно самому себе, а затем повернулся к А-Цин, вернув лицо в прежнее высокомерное состояние. — Не доставай его сегодня. Он, как проснётся, приготовит завтрак.

— Раз такое дело, — слегка нерешительно начала А-Цин, начиная глазами замечать и другие детали в Сяо Синчэне. Может, Сюэ Ян и убрал вчера почти все следы, но некоторое всё же не удалось скрыть, — то я не буду беспокоить даочжана. И сама могу завтрак приготовить, — последнее она сказала уже чуть решительнее. Готовить самой ей было куда выгоднее, ведь ту еду, что она сделала под своим присмотром, она могла есть и не бояться того, что этот паршивец мог туда подсыпать что-то.

Спорить Чэнмэй не стал, лишь махнул рукой в ответ.

— Я уже затопил там печь. Только попробуй спалить кухню, — проговорил он слегка угрожающе.

— Тьфу на тебя! — топнула ногой девчонка и, развернувшись, пошла прочь из комнаты.

Тоже задумываясь над тем, почему Сяо Синчэнь по-прежнему спит, Сюэ Ян словил себя на мысли, что он, по какой-то необъяснимой причине, волнуется об этом даосе. Неужто тот так сильно ослаб, что способен валяться в постели до обеда, чего никогда себе не позволял ранее? Слегка поколебавшись, юноша всё же решил разбудить мужчину. Дотронувшись до чужого плеча, он слегка потряс его:

— Сяо Синчэнь, просыпайся.

— Я не сплю, — ответил голос, и Чэнмэй тут же убрал свою руку, слегка недовольно уставившись на слепца, который, оказывается, всё это время не спал. Так почему притворялся тогда? Зачем лежит тут до сих пор?

— Утро уже давно. Почему не встаёшь?

— Я не хочу, — прозвучал кроткий ответ, и снова неприятная тишина наполнила комнату.

Непривычно было слышать от даочжана то, что он чего-то не хочет, или видеть, как он лежит на кровати, не желая вставать и заниматься какими-то делами, от которых он никогда не отказывался, что бы ни было. Спрашивать «почему?» было совершенно глупо, Сюэ Ян и сам понимал это. Поэтому, вместо вопросов, он лишь молча кивнул и уставился на слепца, ловя глазами любые намёки на движение его губ или бровей. Действительно казалось, что Синчэнь спал. Ответил одно-два слова, и снова ушёл в мир грёз.

— Слепышка пошла готовить нам завтрак, надеюсь, что её каша опять не слипнется в бессмысленный комок, как было однажды, — попытался отпустить шутку Чэнмэй и сразу же переместил взгляд на губы, уголки которых должны были приподняться в привычной улыбке, как только Синчэнь оценит шутку.

Но чужие губы даже не дрогнули, отчего Сюэ Яну стало не по себе. Всегда улыбающийся, нередко смеющийся от любой глупости, что отпустит юноша, даочжан не показал и намёка на веселье.

— А-Цин может опять что-нибудь поджечь, может, лучше ты приготовишь? — задал вопрос юноша, решая проверить, какой будет реакция Синчэня на такое. Но снова не услышал ни слова в ответ. — Да она точно сожжёт кухню! — громкость его голоса непроизвольно повысилась, чуть ли не раскрывая его настоящий тембр. — Даочжан, да что с тобой такое? — спросил он пытаясь привести в чувства Синчэня, чтобы тот хоть на что-то отреагировал, но всё тщетно.

Брови мужчины лишь слегка сгустились, словно громкий звук вызывал у него головную боль. Заметив это, Сюэ Ян громко вздохнул и постарался больше не выходить из себя.

— Хорошо-хорошо… — он нервно потёр виски, пытаясь сосредоточиться. Его начинало жутко бесить то, как себя вёл Синчэнь. Это холодное в некоем роде безразличие ему не нравилось. — Не хочешь — не готовь, отдыхай.

Сюэ Ян заходил по комнате, не зная, чем ему заняться. Слепышка готовила на кухне, лезть к ней он не хотел, а то и вправду, стоит ему появиться, как та подпрыгнет от испуга, и всё — кухне настанет конец. Остановившись посреди комнаты, он повернулся к Сяо Синчэню.

— Твоя одежда порвана, может, мне принести тебе новую? Переоденешься.

— Принеси, — тихо ответил даочжан.

Когда же юноша принёс сменную одежду, мужчина, наконец, соизволил осторожно подняться и принять сидячее положение. Он протянул руку вперёд, пытаясь найти предложенные одеяния:

— Позволишь мне переодеться?

— А может, я лучше помогу? — ловко предложил Сюэ Ян, а затем заметил, как тело Синчэня пропустило лёгкую дрожь, а руки сжали ткань его одежды. Он вспомнил то, что было вчера, и заволновался. — Ладно, я выйду.

Хоть ему и не понравилось это, но Чэнмэй покинул комнату, закрывая за собой дверь. Вдыхая тёплый воздух, он прислонился спиной к двери и закрыл глаза. И вправду, это не то, чего он хотел. Но чего он ожидал? Думал, отправит Синчэня на растерзание, а тот, после всего этого, будет рад и конфетами одарит?

Когда все собрались за столом, разобрали палочки и начали есть еду, которую, на удивление, А-Цин удалось приготовить в лучшем виде, Синчэнь лишь задумчиво держал приборы в руке, так и не притронувшись к пище. Девчонка не могла этого не заметить и слегка заволновалась о состоянии даочжана, потому что тот всегда имел хороший аппетит, и, понимая, что дело не в еде, она решила, что мужчина заболел, что было довольно-таки плохо.

— Даочжан, почему не ешь? — спросил Сюэ Ян, желая удовлетворить своё любопытство.

Видя возможность, А-Цин сразу же спохватилась и добавила:

— Даочжан, я невкусно приготовила?

Казалось, сейчас Синчэнь должен был слегка улыбнуться, опровергнуть догадку, чтобы не расстраивать девчонку, однако, опущенные уголки губ так и не поднялись, но он хотя бы тактично ответил.

— Прости, А-Цин, у меня сегодня нет аппетита, — с этими словами он положил палочки возле тарелки и встал из-за стола. Медленными шагами Синчэнь удалился из комнаты, выходя на свежий воздух улицы.

Сюэ Ян тоже не имел аппетита, пока наблюдал за всеми этими выходками даочжана, которые его раздражали до невозможности. Бросив палочки в тарелку, он тоже встал со своего места и пошёл за Синчэнем. Ничего не понимающая А-Цин чуть рисом не подавилась, видя всю эту сцену. Неужели, и вправду случилось что-то страшное? Не зря ведь она все эти дни чувствовала тревогу и волновалась. Когда паршивец скрылся за дверью, девчонка подскочила к окну, желая послушать, о чём будет разговор двух заклинателей.

Остановившись позади Синчэня, Сюэ Ян попытался быть более дружелюбным и даже натянул улыбку, хотя… кто её увидит?

— Сяо Синчэнь, почему аппетита нет? — задал он такой глупый вопрос, ведь и сам понимал причину.

— Не хочется… — ответил даочжан.

— Я знаю, почему тебе не хочется. Может, не будешь так зацикливаться на этом?

Тем более, сам Сюэ Ян думал, что то, что произошло, вообще не могло повлиять на Синчэня, ведь те мужики попросту даже не успели сделать с ним самого страшного. Лишь за руки потаскали, ударили пару раз да облапали. Чэнмэй видел кучу девушек возле публичных домов, с которыми обращались точно так же, и ничего — живут и радуются.

— Я ведь спас тебя, почему же ты такой опечаленный?

Слегка опустив подбородок, не отвечая на вопрос юноши, Синчэнь лишь тихо вздохнул. А-Ян не понимал, какие именно чувства испытывал даос в тот момент. Конечно, его спасли, но в любом случае…

Молчаливость даочжана превратилось в настоящее мучение для Сюэ Яна. Он видел, что тот цел, в порядке, живой и здоровый, но он был словно сам не свой! Где была его прежняя жизнерадостность? Где та улыбка с ямочками, которую Сюэ Ян раньше терпеть не мог, а теперь сходил без неё с ума и делал всё, лишь бы заклинатель хотя бы уголком губ, хоть разок показал её, давая понять, что всё хорошо?

Так, с горем пополам прошло несколько дней. Даже Слепышка А-Цин, вечно надоедливая и задорная, потухла в поддержку печальному настроению Синчэня. И погода, плавно портящаяся циклоном с дождями, не предвещала ничего ясного и заволокла небо тучами. Чэнмэй же все эти дни даже конфет не ел, отчего настроение его упало ниже некуда.

Когда Синчэнь проводил время на свежем воздухе, уходя в свои молчаливые думы, А-Цин оставалась в доме, от волнения не находя себе места. Видела, что происходит что-то странное, и не знала, к кому обратиться. Своими прямыми вопросами, она считала, что заденет даочжана, и тому станет ещё хуже. Поэтому пришлось выбрать жертвой допроса паршивца. Хотя к нему обращаться как-то совсем не хотелось. Сидел в углу комнаты угрюмый, как туча, даже выглядел ещё более жутким, чем раньше. Но делать было нечего. Привычно постукивая палочкой по полу, она неспеша подошла к Сюэ Яну и окликнула его, причём даже по имени:

— А-Ян… — А затем поморщилась. Ей стало не по себе, когда она назвала его так, лучше бы уж привычным «паршивец» окликнула, куда эффективнее.

Тот почти не обратил на неё внимания, продолжая задумчиво смотреть в одну точку. Тогда она проявила нетерпение и шагнула к нему ближе:

— Чего игнорируешь? Я с тобой разговариваю, вообще-то.

— Нет желания с тобой ненужные разговоры водить. Отвали, — грубо ответил он, отворачиваясь от девчонки, но та сдаваться не собиралась, подошла ещё ближе и даже поимела храбрость усесться на кровать около него.

Ей было немного страшно, но желание узнать, что произошло с её любимым даочжаном, было сильнее любых страхов. Слегка неуверенно помявшись, она решила спросить прямо:

— Когда вы несколько дней назад ходили в храм, что-то случилось? Почему даочжан такой молчаливый в последнее время?

— Тебя касаться не должно, — недовольно шикнул Сюэ Ян, хмуря брови.

— Почему это?! — вспыхнула девчонка. — То, что происходит с даочжаном касается и меня! — не сдавалась она, преисполнившись смелостью. — Если его кто-то обидел, то ты только скажи… Я их побью!

Услышав это верещание прямо под своим ухом, он слегка поморщился и медленно обернулся на Слепышку, словно собирался с ней что-то сделать, чтобы она замолчала. Однако глаза его не выражали злости, скорее небольшую заинтересованность в этом смелом поведении, что она сейчас показывала. Она? Побьёт тех, кто причинил вред даочжану? Тогда, наверное, ей стоит сейчас хорошенько замахнуться своей тростью и со всей силы врезать по лицу паршивца, что сидит прямо возле неё.

— Чего замолчал? Язык проглотил? — А-Цин повернула голову в сторону и чуть ли не встретилась взглядом с Сюэ Яном, который слегка ухмылялся, смотря прямо на неё.

— Нет, — качнул головой юноша, — просто нахожу тебя глупой.

— Сам дурак! — она не сдержалась, и стукнула кулаком по его плечу. — Я пытаюсь с тобой поговорить, а ты издеваешься.

Посчитав идею узнать что-то у паршивца бестолковой, А-Цин встала с кровати, но замерла, когда рука юноши ухватилась за ее подол и потянула назад, заставляя её сесть обратно.

— Что ты хотела узнать? — спросил он.

Девчонка чуть ли не потеряла мысль, когда её вернули на кровать. Поэтому она слегка надула губы и ворчливо проговорила:

— Я хотела узнать, отчего даочжан такой печальный.

— Думаешь, я в курсе? — задал встречный вопрос А-Ян, а затем добавил: — Если бы я только знал…

— А случилось-то чего? Неужто на даочжана кто-то напал, а ты, дурень, защитить его не смог?

— Я защитил его, — быстро ответил тот, на что девчонка быстро спохватилась:

— Так всё же на него напал кто-то!

Догадаться было не сложно. Только вот, разве кто-то мог напасть на даочжана? Он ведь такой сильный. Да, слепой, но А-Цин за всё время, что провела с ним, ещё ни разу не сталкивалась со свидетельствами того, что какая-то тупая зверюга могла задеть даоса. Значит, это был кто-то из людей. Может быть, даже другие заклинатели.

— Он ранен? Может, я могу чем-то помочь? — спросила девчушка, опуская взгляд вниз на свои ручки, нервно сжимающие подол простенького платья.

— Ты-то чем можешь помочь?

— Я хотя бы пытаюсь что-то сделать, в отличие от тебя, сидишь тут, в потолок плюёшь, — обвиняюще сказала она, повернув голову на Сюэ Яна. — Даочжану явно плохо, ему нужна поддержка, а ты выглядишь так, словно тебе всё равно.

— Мне не всё равно, ясно?! — не выдержав, выпалил юноша. — Думаешь, меня забавляет его состояние? Я и сам не понимаю, что происходит, а больше всего раздражает то, что я ничего не могу с этим сделать. Я разговаривал с ним, но, видимо, для него мои слова — пустой звук.

Девчонка чуть содрогнулась от его резкого тона, но поняла его. Он, может быть, и выглядит как какой-то негодяй, но, кажется, ему и вправду не наплевать на даочжана.

— Ладно, извини, — чуть слышно сказала она. — Я просто очень за него волнуюсь. На нём который день лица нету, не ест почти ничего, чай выпьет и пойдёт во двор. Неужели из-за того, что на него напали, он стал чувствовать себя слабым?

Ох, если бы только А-Цин знала, что на самом деле за нападение было совершено на Сяо Синчэня, её розоватое задорное личико точно бы побледнело. Но Сюэ Ян не торопился рассказывать правду. Не то чтобы он не хотел портить неокрепшую психику девчонки, просто стыдно было даже упоминать о том случае, ведь сразу же перед глазами вставала чудовищная картина, изображающая измученного даочжана с тем ужасом и болью на лице, с теми дрожащими руками и губами, когда он хватался за руки А-Яна в поисках защиты.

— С его стороны глупо чувствовать себя слабым. Просто в тот день он свой меч… потерял. Вот и не смог отбиться. А так, будь в его руках Шуанхуа, он бы всех перебил. Он даже будучи слепым сильнее всех других заклинателей, что я знал. Убивает мертвецов с идеальной точностью. Из-за одной ошибки устраивать такие выходки — нелепо. Ему не хватает уверенности в себе? Но я то верю в него. Собственно… если захочешь с ним об этом поговорить, так ему и передай, — договорил он и поднялся с кровати.

— А почему сам не скажешь ему, как ты его восхваляешь?

— Потому что мне он не поверит.

— Зря ты так, — хмыкнула А-Цин, вставая с кровати за ним, стукнув тростью о пол. — Звучал вполне убедительно. Думаешь, не поверит, но ты даже не пытался!

— В любом случае, — махнул рукой А-Ян, — не лезь к нему пока, — он специально пропустил слова девчонки мимо ушей и перевёл стрелки на неё. — Только настроение ему своей болтовнёй испортишь. Оставь… Сам придёт в себя.

— Хорошо. Но если даочжану не станет лучше, то я поговорю с ним и не забуду передать ему то, что ты о нём говорил.

Сюэ Ян цокнул языком и устало закатил глаза, сложив руки на груди.

— Шла бы ты лучше обед готовить, а то, боюсь, наш любимый даос с голоду умрёт.

— Вот и пойду, — ответила она, спешно покидая комнату.

А Сюэ Ян же решил усесться за столик, где стояла тарелка, на которой покоились яблоки. Расположившись за столом, он взял яблоко и начал кромсать его на хаотичные куски, совсем не похожие на милые фигурки кроликов, недовольно бормоча что-то про себя.

Вся атмосфера в доме была испорчена, и ему было некомфортно, а больше всего его бесило то, что он ничего не может вернуть. Что бы он ни делал, как бы ни пытался развеселить Синчэня, тот максимум что мог сделать в ответ, так это легонько кивнуть и вернуться в комнату, чтобы прилечь.

На охоту даочжан больше не ходил, хотя Шуанхуа снова был при нём. На рынок приходилось ходить юноше, а ночью на охоту, чтобы заработать немного денег, ведь свои прошлые он потратил на свой «гениальный план». А-Цин теперь была главной по кухне. Может, её блюда и не были так идеальны, как те, что делал Синчэнь, но теперь Сюэ Ян ел то, что давали. Он и сам не понимал, как у него хватало сил держать себя в руках. В последнее время всё так сильно раздражало, что хотелось разгромить пол дома и придушить кого-то. А он, сдерживая эмоции, лишь сидел и издевался над фруктом.

Пока Слепышка развлекалась на кухне, готовя для своих товарищей обед, Синчэнь всё ещё был на улице и дышал свежим воздухом. Возникало даже такое ощущение, что даочжану душно и неприятно находиться в одной комнате с юношей.

Мысли о том, что произошло, до сих пор не покидали голову Сюэ Яна и давили на мозг, словно пытались достучаться до его совести, напоминая обо всём том, что сделал для него Синчэнь, и том, как он ему за это отплатил.

Отложив нож и изрезанное яблоко в сторону, Чэнмэй устало вздохнул, кладя голову на стол, устремляя взгляд в окно. Там, где-то в небе проплывали белоснежные облака, чем-то напоминающие одеяния даочжана. Он вспоминал, как тот кружил, словно в танце, когда тренировался, и вновь на душе стало гадко.

Он уже было хотел закрыть глаза, чтобы вздремнуть до обеда, как увидел белую фигуру прямо перед окном. Даочжан наклонился, что-то подбирая с земли, а затем выпрямился, поворачиваясь к окну спиной, портя весь обзор. Стало любопытно, поэтому юноша чуть приободрился и вышел из комнаты на улицу к Синчэню. Подойдя к нему ближе, он увидел в его руках небольшую белую кошку. Тот гладил её по голове, а она уютно устроилась и, поджав лапки под себя, прикрыла глаза, начиная мурлыкать от наслаждения. Всё-то звери к Сяо Синчэню липнут, что курица, что эта кошка. Недолго смотря на кошку в чужих руках, Сюэ Ян поднял взгляд на спокойное лицо даочжана, думая, неужто он даже от такого не улыбнётся?

— Кота украл? А меня за курицу ругал, — в шутку начал Сюэ Ян, но в ответ получил лишь лёгкий кивок и молчание. — Даочжан, — позвал его по-старому юноша, — звери любят тебя, что курицы, что кошки, а овощи по-прежнему убегают, — проговорил он, прямо как в тот раз, когда шутил про то, что куры бегут в руки к Синчэню, а овощи удирают, вспоминая и другой случай, когда они готовили вместе, и Синчэнь не удержал в руке корзинку с картошкой, и та с грохотом повалилась на пол, из-за чего все корнеплоды укатились в разные стороны. Тогда они оба весело посмеялись над этой ситуацией.

— Может быть, — последовал ответ от Синчэня. Его тонкие пальцы скользили по мягкой белой шёрстке, чесали за ушком, гладили у шеи под мордочкой, а кошке нравилось, и она продолжала наслаждаться ласками.

А эти двое чем-то были похожи. Оба такие спокойные и милые. Казалось, будь Синчэнь каким-нибудь животным, он непременно был бы белым котом.

Не хватало одного — улыбки Синчэня и его прежнего состояния, но попытки Сюэ Чэнмэя вернуть их одна за другой заканчивались одним и тем же, так что парень не выдержал и прямо спросил:

— Даочжан, скажи, что тебя волнует? Почему ходишь, как в воду опущенный?

— Разве это важно?

— Важно! — не выдержал юноша и вцепился в плечи Синчэня, пугая кошку, что мирно устроилась на руках. Та выпрыгнула из объятий и приземлилась на лапы возле пары. Её невозмутимость поражала: вместо побега, она просто уселась и стала вылизывать себя, словно ей стало интересно, что будет дальше.

— Юноша? — голос Синчэня в кой-то веки обрёл какие-то эмоции, теперь же в нём читалось что-то вроде удивления и неуверенности.

— Ты обижен на меня за что-то? — вопросил Сюэ Ян. — Отвечай.

Руки его сжались на плечах мужчины, а затем толкнули его чуть назад, вжимая в стену. Синчэнь, поражённый вспыльчивостью юноши, даже опешил поначалу, не понимая, почему тот вдруг так себя ведёт, а затем отвернул голову, словно желая скрыть свои эмоции.

— Сяо Синчэнь, ты издеваешься надо мной, да? Скажи.

«Да скажи ты уже что-нибудь, не молчи…» — про себя произнёс Сюэ Ян, и в мыслях он будто умолял.

Даочжан не отвечал, вновь поджал губы в неуверенности, отчего Чэнмэю хотелось взвыть от раздражения. Именно поэтому он решал все проблемы мечом, а не словами. Как разговорами вообще можно что-то решить, если люди, словно глухие, не слышат чужих слов? Но сейчас он воздержался от угроз мечом или кинжалом лишь потому, что это раскрыло бы его самую худшую сторону, и без того разбитый Синчэнь мог бы запросто догадаться, что за персонаж перед ним.

Чувствуя, как чужие руки сжимали его плечи, Синчэнь, наконец, решил что-то молвить, но только тому стоило приоткрыть губы да выдохнуть воздух, как на улицу вышла А-Цин, созывая товарищей к обеду.

Теперь же за обеденным столом разозлённый Сюэ Ян тыкал палочками в еду, вымещая на ней гнев. Слепому Синчэню казалось, что тот просто активно уплетает пищу за обе щеки, а вот А-Цин краем глаза заметила, что творилось возле неё. Видя паршивца таким раздражённым, ей даже стало не по себе, и она еле-еле доела свою еду не испортив аппетит.

Чудо, что Чэнмэй после того, как их прервали, не убил надоедливую девчонку. Не было у него сил убивать, даже на ночной охоте он стал праведно охотиться — не загонять тварей к мирным жителям, подвергая их, тем самым, опасности.

И снова настал тихий вечер. А-Цин ещё немного походила туда-сюда и, не выдержав скуки, всё же пошла спать. Синчэнь тоже собирался лечь к себе в гроб, но Сюэ Ян остановил его, решая уступить свою кровать. Сначала тот тактично отказывался, однако, после тщательных уговоров всё же сломился под разными причинами и согласился. Два раза он уже там спал. Один раз, когда оказался в тёплых объятиях юноши, а второй — в совсем пустой холодной постели, и холодной она была не потому, что погода была прохладной.

Сюэ Ян усадил даочжана на кровать и остался стоять около него, решая, что не позволит ему и на этот раз избежать вопроса.

— Сяо Синчэнь, — почти торжественно начал он. — Ты ответишь на мой вопрос? Я не уйду, пока не ответишь, не заставляй меня применять силу.

— А ты можешь? — спросил мужчина, почти выгнув бровь. В этом вопросе можно было услышать что-то вроде вызова. По крайней мере, если бы Сюэ Яну кто-то другой задал подобный вопрос, тот точно бы показал ему, как он может применять силу.

— Могу, — не солгал юноша и снова чётко, по словам отчеканил свой вопрос: — Ты. Издеваешься. Надо мной?

— Почему ты так подумал? — снова ответил вопросом на вопрос Синчэнь, словно искренне не понимал, что так выводит из себя юношу.

— Хах! — вспыхнул Сюэ Ян, всплеснув руками. — Да ты сам не свой, на охоту не ходишь, на рынок не ходишь, еду не готовишь, сидишь дома, как затворник. Меня это раздражает, ясно?

Слегка вздохнув, Синчэнь снова отвернулся. Он хотел опять ответить вопросом на вопрос, но воздержался и лишь кротко и виновато произнёс:

— Прости.

От этого слова в душе Чэнмэя словно взрыв произошёл: «Извиняется?! Ещё и извиняется?!».

— Сяо Синчэнь! — не сдержав эмоций, он набросился на мужчину, хватая того за воротник. — Это я должен извиняться, я! — чуть ли не кричал он, впившись глазами в почти невозмутимое лицо Синчэня, на котором, наконец, пробежала вспышка удивления. — Почему ты извиняешься? Почему?!

Он слегка подался вперёд, ближе к лицу даочжана, и продолжил:

— Ненавидишь меня, да? За то, что я бросил тебя в том храме, забрав Шуанхуа? Не пришёл вовремя, да? — все мысли, что накопились за это время, срывались с его уст, и он чудом удержался от того, чтобы сказать правду — кто именно нанял тех аморалов.

— А-Ян… — тихо молвил Синчэнь, своими руками находя руки юноши. — Прекрати, ты не виноват.

— Или ты ненавидишь меня за то, что я убил их? Ведь никто не заслуживает смерти, да? Ты сам так говорил. Ты просил меня не прибегать к насилию, а я убил их, ха-ха-ха! Убил всех, даочжан, слышишь, лишил их жизни за то, что они касались тебя, — его голос, казалось, сделался безумным, и в нём порой можно было услышать лёгкую дрожь.

А-Цин, что просто не могла заснуть от этих криков, испугалась и затаила дыхание, словно мёртвой притворяясь. Поджав под себя ноги, она сжалась в небольшой клубочек, и стала слушать всё, что происходило в комнате. Поведение паршивца её пугало. Конечно, она знала, что этот человек безумно подозрительный, странный и добрым никогда не казался, но она впервые видела его таким взбешённым. А саму суть того, что случилось между этими двумя, она всё никак уловить не могла, хотя в голове порой появлялись безумные сцены, от которых она тут же отмахивалась, в сердце надеясь на то, что этого на самом деле не было.

— Разве я не был прав? — хватка Чэнмэя на воротнике даочжана заметно ослабилась, и парень осел на колени перед ним, опуская голову вниз. — Так почему же ты настолько несчастен?

— Я омерзителен для тебя.

— Что? — вопрос Сюэ Яна прозвучал с лёгким выдохом, и он вскинул голову обратно на Синчэня. Это был не вопрос, это явное утверждение, но откуда у даочжана вообще такие мысли? — Что ты только что сказал?

Синчэнь не захотел этого повторять. Однако, Сюэ Чэнмэй и так всё прекрасно услышал, а переспросил лишь для того, чтобы убедиться, что не ослышался. Что значит — омерзителен? Откуда даочжан вообще такие слова знает?

— Ты для меня омерзителен? — повторил всё же Сюэ Ян, не понимая мыслей мужчины.

— Да.

И тут в его голову словно стрела влетела, он вспомнил, что, когда пытался снять одежду с Синчэня, говорил, что тот уже не так чист, как раньше. Неужели этот глупый праведник подумал, что он стал ему неприятен после того, как его касались другие люди, портя невинный образ?

— Не правда, — оспорил мысли даоса юноша. — Я никогда такого не говорил.

— Но ты сказал, что я не так чист, как ранее, я думал, что ты… — заклинатель слегка запнулся, осознавая, что сам пришёл к этому странному выводу. Сам не понимая, почему, он волновался о том, как будет относиться к нему А-Ян после того, что случилось. Он и сам считал себя грязным и омерзительным. То, что творилось в храме, было просто неприемлемо.

— Глупец, — без стыда сказал Чэнмэй.

— А-Ян? — брови мужчины слегка поднялись, когда он услышал оскорбление в свою сторону.

— Разве кто-то может лишить тебя той чистоты, которой ты обладаешь?

«А ведь то, что я сделал — это лишь малая часть того, как бы я мог осквернить тебя, — говорил одно, а думал о другом юноша. — Даже не представляю, что бы с тобой было, если б я заставил тебя убивать живых людей на протяжении всего этого времени».

— Ты такой идеальный, даочжан, словно с небес сошёл, ты чист внутри, чист снаружи, разве тот инцидент мог сломать тебя? — спрашивал Сюэ Ян, стараясь звучать более ободрительно, чтобы привести даоса в чувство. Он, конечно, не был уверен, поверит ли тот ему, но попытаться стоило. — Для меня, будь ты даже страшным убийцей, не стал бы менее чистым.

Слыша эти воодушевляющие слова от А-Яна, Синчэнь даже немного растрогался. Ему было приятно слышать, что даже после того, что случилось, тот не считал его «очернённым» или мерзким.

— Ты правда так считаешь? — скромно решил убедиться Синчэнь, словно ему нужно было ещё немного, совсем капельку поддержки со стороны юноши. Слышать, как он говорил о нём что-то хорошее, было очень приятно.

— Конечно. Просто забудь это, как страшный сон, и живи дальше, — кивнул в ответ юноша. — Я же спас тебя.

— А-Ян, — тихо проговорил мужчина, и его рука протянулась вперёд, находя лицо юноши, который по-прежнему сидел на коленях перед ним. Кончики холодных пальцев коснулись щеки Сюэ Яна, и тот замер. — Спасибо тебе.

— Благодаришь? — промелькнула искра удивления в голосе того.

— Благодарю.

Губы юноши задрожали, и он улыбнулся, но улыбка вышла горькой, словно виноватой. Как забавно получилось — он устроил всё это, а теперь его благодарят. Однако, если даочжан не винит его в случившемся, то так даже лучше.

— Теперь ты придёшь в себя? — спросил Сюэ Ян. — Слепышка ужасно готовит, я уже не могу есть её еду. На ночной охоте скучно до безумия, а ещё… я давно не ел конфет, — он сделал голос более страдальческим, чтобы показать даочжану, что ему действительно плохо от того, что тот пребывал в апатии уже какой день.

Про то, что он, на самом деле, наравне со всем этим скучал по улыбке Синчэня, умолчал.

— Ну пожалуйста, Синчэнь, я впервые в жизни кого-то умоляю, — сказал Сюэ Ян, а сам с надеждой уставился на чужие бледные губы, ожидая, что даочжан сейчас, как всегда, улыбнётся ему и скажет, что всё хорошо.

— Тебе важно только то, чтобы я исправно вёл хозяйство? — спросил даочжан, вопросительно выгнув бровь.

— Ну… — не то чтобы Чэнмэй хотел согласиться с этим, хотя со стороны могло показаться, что он и впрямь видел в заклинателе лишь прислугу. Несомненно, А-Ян хотел вернуть Синчэня в быт, чтобы он, как и раньше, готовил вкусную еду, ходил за покупками в город, отправлялся на «работу» в виде ночной охоты и приносил ему конфеты. Но, глубоко в душе, больше всего юноша желал вернуть именно жизнелюбие даочжана, желал снова видеть его ласковую улыбку и слышать мягкий смех.

— Я пошутил, — махнул рукой даос, убирая её от лица юноши. — Не думаю, что ты так считаешь.

— Считаю, вообще-то, — качнул головой Сюэ Ян и слегка усмехнулся, радуясь тому, что Синчэнь хоть немного развеселился.

— Ах вот ты как… — в этом ответе Сюэ Ян заметил, как уголки губ Синчэня дрогнули, и его сердце вдруг забилось быстрее. — Тогда я специально не вернусь к домашним обязанностям, — и с этими словами на его лице наконец-то расцвела лёгкая улыбка, от которой у юноши на секунду спёрло дыхание. Синчэнь улыбался, он снова улыбался ему.

«Улыбается… улыбается, наконец-то, — думал А-Ян, не сводя глаз с этих чуть неровно изогнувшихся губ и небольших милых ямочек на щеках. Теперь, даже на душе стало как-то спокойно и приятно. — Так ты, дурачок, просто думал, что омерзителен для меня, и поэтому грустный ходил? Хах! Как нелепо».

— Ну нет, там кухня уже в плачевном состоянии, только ты можешь спасти её, ну же, даочжан Сяо, сжалься над ветхим домишкой, спаси от Слепышки, — протяжно говорил юноша, строя из всего этого драму, в этот самый момент поднимаясь с колен и быстренько усаживаясь на кровать возле Синчэня.

— Ну хватит-хватит, — уже почти засмеялся Синчэнь и, по привычке, прикрыл улыбку рукавом. — Своими словами ты расстраиваешь А-Цин.

— Она спит, — махнул рукой Сюэ Ян.

— Тогда я расскажу ей утром, какого ты мнения о ней, — ответил мужчина, словно дразня юношу. Ему было достаточно услышать то, что он для него всё такой же «чистый» как и раньше, и сразу же пришёл в себя, позволяя себе даже шутить вместе с А-Яном, как в прежние времена.

— Учишься плохому у меня, — Сюэ Ян подался ближе к Синчэню, почти к его лицу, и уже сказал чуть тише, почти соблазнительным голосом: — Но мне нравится, продолжай, — на последнем слове он ухмыльнулся, и его клычки показались наружу.

Он словно задумал что-то неприличное, но его мысли сбились, стоило только Синчэню положить руку на его голову и нежно погладить его.

— Ты будешь ложиться спать? — поинтересовался мужчина, слегка склоняя голову набок, так и не убрав милой улыбки с лица. А в голове Чэнмэя пронеслось: «Проси всё, что угодно — беспрекословно сделаю, только не смей больше возвращать то унылое выражение лица, что я видел эти несколько дней».

— Буду.

— Тогда я пойду, — с кивком сказал даочжан и шевельнулся, собираясь встать с чужой кровати, но ему помешали руки юноши, что вцепились в его рукава и потянули обратно, чуть ли не заставляя упасть на спину. — Что такое? — спросил он, повернув голову в сторону голоса А-Яна.

— Оставайся.

— А ты?

— А я рядом.

Брови заклинателя приподнялись от лёгкого удивления, когда юноша так прямо сказал ему остаться в его кровати, пока он сам там будет. Хотя, они уже спали вместе, но почему-то щёки Синчэня вдруг приобрели мягкий розоватый оттенок, когда он представил, что они снова окажутся на одной постели. Он не успел согласиться, как Сюэ Ян насильно притянул его ближе и уложил на кровать возле себя. Синчэнь не стал возражать, лишь слегка пошевелился, устраиваясь поудобнее.

— Ты будешь злиться на меня за то, что я убил тех людей? — спросил юноша, закидывая правую руку прямо на Синчэня.

— Они не были хорошими людьми. Правда, убивать их… — ему пришлось на секунду задуматься над собственными словами, чтобы правильно выразить мысли. — В любом случае, я не злюсь на тебя.

— Очень хорошо, — довольным голосом сказал Сюэ Ян, почти обнимая мужчину, притягивая его ближе к себе и утыкаясь носом в место под его шеей, где он мог чувствовать свежий запах лаванды. Он сразу же закрыл глаза, стремительно засыпая.

А вот Синчэнь пока не спешил погружаться в мир снов, чувствуя себя немного неловко, когда его вот так обнимали. В прошлый раз А-Ян был пьян, и подобное поведение можно было объяснить, но сейчас тот вполне соображает, что делает. Какая жалость, что Синчэню так и не удалось спросить про тот поцелуй, может быть, тогда он смог бы понять чувства юноши. Хотя, видя его действия сейчас, в своей голове он уже строил некоторое предположение.

Тихо вздохнув, он позволил себе слегка погладить юношу по голове, а потом так же быстро заснул, даже не задумываясь об одеяле, потому что и так было тепло.

А-Цин, слыша, как закончилось всё это шоу, умирая от любопытства, всё же выглянула из своего гроба, и её взору предстала странная картина, от которой у неё глаза на лоб полезли. Уж чего только она не видала на улицах, когда бродяжничала, но чтобы двух обнимающихся мужчин, лежащих на одной кровати… Может, для Синчэня это и не было чем-то таким неправильным и неестественным, но вот А-Цин, подозревающая паршивца во всех грехах этого мира, точно чувствовала, что этот А-Ян затащил даочжана в кровать не просто так. А что если он будет домогаться его?

Покачав головой, отгоняя мысли, девчонка улеглась обратно, задумчиво устремляя взгляд на деревянную стенку гроба, рассматривая её вблизи. Пока сон не шёл, она периодически выглядывала, наблюдая за тем, чтобы паршивец не вытворял ничего странного с её даочжаном, но тот, в свою очередь, лишь мирно спал и даже не двигался.

Вскоре, усталость всё-таки сломила А-Цин, и она уснула.

***

Когда солнце вновь поднялось над горизонтом, полностью отдохнувший Сюэ Ян проснулся и почувствовал себя как никогда бодрым. Первым, что он увидел, когда открыл глаза, был Синчэнь. Он нашёл его в собственных объятиях, снова, прямо как в тот раз перед исполнением своего жуткого плана. Правда тогда он сразу же поднялся, оставляя спящего даочжана одного, но сейчас отпускать его не хотелось, а вдруг убежит?

Ещё повалявшись вот так на кровати, он дождался, когда Синчэнь проснётся. Хоть понять это было довольно сложно из-за отсутствия глаз, всё же, уловить его эмоции и движения было возможно.

— Синчэнь, как спалось? — сразу же спросил юноша, видя, как брови мужчины слегка дрогнули, а сам он шевельнулся, видимо, осознавая, что до сих пор находится в чьих-то объятиях.

Слыша с самого утра игривость А-Яна, Синчэнь улыбнулся и ответил:

— Я хорошо спал.

Увидев эту улыбку, Сюэ Ян засиял, словно только что съел очередную конфету. Конечно, теперь точно всё будет как прежде. И Синчэнь снова станет приносить ему сладости по утрам, без которых юноша жить не может.

А-Цин же с утра пораньше решила сразу заняться делами. Глаза её были открыты, но уставилась она в одну точку, продолжая елозить веником по одному углу комнаты. После увиденного она всё никак не могла понять, что между этими двумя происходит. Их отношения всегда походили на дружеские, может быть, даже на братские, но теперь они казались куда ближе. Возможно, даже выглядели как пара. От этого мозг девушки гудел, наполняясь разными странными мыслями.

Сидевший за столом Сюэ Ян, пребывающий в хорошем настроении с самого утра, заметил необычное поведение Слепышки. Она словно монстра ночью увидела, вот и стоит теперь в шоке. Но раз видеть она не может, тогда что же её так выбило из колеи? Найдя за пазухой фантик от когда-то съеденной конфеты, он скомкал его и бросил прямо в А-Цин. Бумажка еле ощутимо стукнула ее по руке и приземлилась на пол прямо у её ног, куда падал «слепой» взгляд.

— Эй! Ты чего кидаешься? — возмутилась она, выходя из своих раздумий.

— Прибирайся получше, — послышался ответ со стороны Сюэ Яна. — Уже четверть часа подметаешь одно место. Так дела не делаются.

— И без тебя знаю, — язвительно ответила та, делая шал в сторону, начиная мести в другом месте, нарочно игнорируя фантик, упавший у её ступней.

— Ты чего такая странная с утра? Не рада, что даочжан теперь на кухне? Ну знаешь, я хотя бы теперь могу не беспокоиться за свой обед и не бояться возможного пожара.

Явно не радуясь такому высказыванию, девчонка остановилась на месте и нахмурилась, смотря куда-то в сторону.

— Да чего ты от меня вообще хочешь?

— Хочу, чтобы ты работала нормально.

От неё же последовал встречный вопрос:

— А ты сам чем заниматься будешь?

— А я… — Сюэ Ян встал из-за стола и слегка потянулся, говоря на выдохе: — Пойду и помогу даочжану с готовкой. Буду стоять совсем близко к нему, могу даже обнять, — проговорил он, замечая, как А-Цин менялась в лице после каждого услышанного слова.

Ей так и хотелось выругаться на этого паршивца. Однако, пришлось продолжать притворяться, что она не видела того, что было вчера.

— Зачем тебе обнимать даочжана? Вы же оба мужчины.

— И что с того? По-дружески же, — он прошёл мимо девчонки к двери. А затем, перешагнув порог, быстро добавил перед тем, как исчезнуть: — Или не по-дружески…

А-Цин сразу же обернулась и топнула ногой от злости.

«Паршивец, гад, подлец!» — ругалась она про себя, не находя себе места от злости. Её действительно возмущало то, как этот А-Ян планировал обращаться с даочжаном. Да он уже давно липнет к нему, как банный лист, кто знает, может планирует сотворить с ним какие-нибудь непристойности. Надо будет предупредить даочжана, чтобы он ни в коем случае не соглашался на такое.

Вскоре обед был готов, и все по традиции уселись за столом. Стуча палочками по тарелке, хватая еду, Сюэ Ян решил в шутку сказать:

— А еда Сяо Синчэня вкуснее в сотню раз.

А-Цин же хмыкнула в ответ и тихо проговорила:

— Конечно, ведь тебе больше никто не плюёт в тарелку.

Чуть не поперхнувшись, Чэнмэй вскинул голову на неё, словно был удивлён. Он же всегда в шутку о таком говорил, а она что, и вправду ему в еду плевала?!

— Ах ты мелкая гадина! — он злобно указал на неё сложенными палочками.

— А-Ян, тише, — вмешался Синчэнь; он был уверен, что девушка просто пошутила. — А-Цин, ты ведь не всерьёз? — с лёгкой надеждой спросил даос, повернув голову в сторону девчушки.

— Ну конечно, — закивала та, хотя идея действительно сделать это преследовала её всегда, а останавливало лишь то, что такая тарелка могла случайно попасться даочжану, и получилось бы не очень хорошо. — Это он больше похож на того, кто может плюнуть в еду.

— Похож? — с недовольством в голосе спросил юноша, выгнув бровь. — А ты меня видела вообще? Сидишь слепая, вот и помалкивай.

Слегка вздохнув и покачав головой, Сяо Синчэнь положил палочки возле тарелки и тихо молвил:

— Прошу, не ругайтесь. Почему же вы не можете жить дружно? Столько времени живёте вместе, а всё ругаетесь по пустякам.

Казалось, сейчас эти двое стали бы оправдываться и обвинять друг друга, как раньше, но вместо этого они просто замолчали, утыкаясь взглядом в свои тарелки и продолжая есть, молча радуясь тому, что никто никому не портил еду, когда готовил.

— Ну вот, можно же всё решить мирно. Ешьте, — даочжан вновь взял палочки в руки и продолжил трапезу. Ему всегда было спокойнее на душе, когда эти двое не ругались. С их первой встречи таких дней, конечно, стало куда больше, но им ещё предстоит поработать над собой и перестать ругаться вот так, ни с того, ни с сего.

Когда же обед закончился, все снова собрались заняться своими делами, и Сюэ Ян, изголодавшийся по сладостям, решил утащить Синчэня на рынок. Он и сам мог уже давно купить себе конфет: деньги были, на рынок он ходил, и не раз за эти несколько дней. Однако он хотел получить конфет именно из рук Синчэня, только так, и никак иначе.

Пожав плечами и согласившись на прогулку до рынка, даочжан захватил с собой корзинку и вышел за порог, где его дожидался юноша.

— А-Ян, ты хотел купить что-то срочное? Вроде бы ты недавно сам ходил на рынок.

— Конечно, что-то срочное, — он быстро шагнул к вышедшему мужчине и встал возле него, кладя руку на плечо. — У нас нет конфет.

— Почему же ты сам не покупал?

Разумеется, честно на этот вопрос А-Ян ответить не мог, поэтому лишь хихикнул и махнул рукой, подталкивая даоса вперёд.

— Не было времени. Идём-идём, — поторопил его юноша. Синчэнь не стал больше спрашивать об этом, поэтому продолжил идти вперёд, в направлении рынка. Давненько они вместе туда не ходили. Кажется, с того дня, когда у даочжана украли кошелёк.

Идя по хорошо изученной тропинке, всю дорогу Сюэ Ян не мог отвести взгляда от даочжана. Такой идеальный, красивый, спокойный, и наконец-то улыбающийся, как раньше, Сяо Синчэнь. Сердце так и радовалось. Наконец всё стало как прежде, а дальше будет ещё лучше, уж об этом Сюэ Ян позаботится.

— Кстати, А-Ян, я всё думал о том случае в храме… — вдруг начал Синчэнь, портя всю эту атмосферу неприятными воспоминаниями о прошлом. — Я даже не знаю, откуда те люди взялись и почему напали на меня. К тому же, монахов в том храме я не встретил. Скажи, что ты видел в тот момент, кем они были?

Придумывая ответ на ходу, юноша начал рассказывать, почти не избегая правды:

— Всего лишь кучка каких-то бандитов. В том, что я лишил их жизни, нет ничего плохого. Считай, очистил мир от мусора.

— Бандиты? Может быть, ты и прав, однако, нам ли вершить над ними суд?

Вскинув брови, юноша будто бы только сейчас вспомнил о том, что убийство для этого даоса — плохо. Наверняка, будь тот сам убит, небось не стал бы вершить свою месть даже будучи духом или ходячим мертвецом.

— Ну, а кто по-твоему ещё должен был их судить? — задал встречный вопрос Сюэ Ян. — Власти в этих краях нет, глушь одна, богачей мало, а другие заклинатели словно специально обходят это место стороной. Кому, как не мне, вершить суд над ними? Вина их очевидна: попытка… — он сразу же осёкся, не желая прямо напоминать о том, что случилось с Синчэнем, поэтому, прочистив горло, продолжил так же уверенно: — Поэтому — виновны. В общем, приговор: смерть. Не думай, что я всегда так жесток с людьми, тогда я просто вспылил, испугался за тебя, вот и решил проблему в полной мере, убив их. Ты ведь мне дорог…

— Ах? — услышав последнее, Синчэнь робко вздохнул от неожиданного прямого заявления со стороны А-Яна, поскольку ранее такого он ему точно не говорил. А сам же юноша, в свою очередь, прикрыл ладонью рот, понимая, что на эмоциях сболтнул лишнего.

Хотя в каком именно плане Сяо Синчэнь был дорог Сюэ Яну, второй и сам не понимал. Для него «держать» даочжана при себе было просто удобно и комфортно: вкусная еда, конфеты каждый день, развлечения в форме совместной ночной охоты, вылазок в город и бесед обо всём на свете… А нечто большее он сокрыл глубоко внутри себя, пока не решаясь выпускать наружу.

Смущаясь прямоты юноши, даочжан решил не уточнять. Пусть будет так, как он сказал, большего и не нужно.

Вскоре тропа привела их на рынок. По-прежнему оживлённое место сегодня было особенно людным: прохожие сновали туда-сюда, присматривая себе необходимые товары. Кто-то, проходя мимо двух заклинателей, из интереса оборачивался на них. Чем дальше эти двое шли вглубь рынка, тем гуще становилась толпа, из-за чего Сюэ Ян почти вплотную шёл возле Синчэня, при этом даже не возражая. Наоборот, чем ближе он к нему был, тем ему самому становилось комфортнее. Так он мог незаметно следить за тем, чтобы слепец случайно не столкнулся ни с кем из прохожих, зная, как тому теперь наверняка неприятны чужие прикосновения.

Сейчас внимание к ним было слегка повышено. Видимо, люди стали узнавать их после того, как они начали вместе ходить на ночную охоту, истребляя надоедливых мертвецов и спасая жителей. Благодарные взгляды местных то и дело падали на них почти на каждом шагу. Сюэ Яну вспомнился тот раз, когда он был одет в даосские одежды Синчэня: на него смотрели почти так же, но то было из-за одежды. Сейчас же он был одет в своё привычное чёрное ханьфу, и был самим собой. И вправду непривычно, когда люди не убегают в страхе и не косятся с неприязнью.

Когда они, наконец, дошли до лавки со сладостями, юноша сразу же встрепенулся и стал радостно смотреть на всё, что было предложено. Он уже заранее в голове представлял то, как наберёт целую корзину вкусностей.

— Господин, дайте нам всего понемногу.

Расплывшийся в улыбке мужчина набрал конфет, пирожных, пряников да прочих сладостей и положил в корзинку. Синчэнь достал свой кошелёк и отсчитал несколько монет, чтобы всё это оплатить. Однако его руку остановил продавец, мягко закрывая его раскрытую ладонь, на которой были монетки.

— Бесплатно будет, господин, — пояснил тот. В этот раз Сюэ Яну даже не понадобилось вновь использовать свой кинжал и безумную ухмылку, чтобы пригрозить мужчине. Юноша даже не дёрнулся. Лавочник сам решил сделать им подарок. — Пару дней назад вы разбирались с той нечистью, что была на севере города, там моя родня живёт, спасли, получается.

— Ох, вот оно как, — ответил даочжан, дёрнув уголком губ, почти улыбнувшись; хотя он не помнил, чтобы они пару дней назад куда-то ходили вместе, ведь он всё это время был дома. — Но разве это покроет стоимость сладостей, что мы набрали?

— Конечно, покроет, — вмешался Сюэ Ян. — Давай, не отказывай в доброй оплате наших трудов.

— Ну, хорошо, — согласился даос, убирая деньги обратно в мешочек. — Всё равно спасибо вам.

— Ай, не благодарите, — махнул рукой продавец, а затем подвинул полную корзинку ближе к слепцу. Тот, нашарив рукой ручку, взялся за неё и поднял.

Стоило им отойти от прилавка, как Сяо Синчэнь решил поинтересоваться, склонив голову набок:

— Это ведь ты был пару дней назад в северной части города, я прав?

Таить юноша не стал, что правда — то правда. Это действительно он все эти дни разгуливал по местности, убивая мертвецов, чтобы накопить себе побольше денег с прошлой большой траты.

— Прав.

— Вот как получилось. Ты людям помог, а они тебе — сладости бесплатно. Значит, ты мог бы на рынок и без меня сходить.

— Не мог, — сразу же возразил юноша. И дело-то было не в том, что он не мог самостоятельно купить конфет, а в том, с кем он отправится на рынок за любимыми сладостями. За один день он хотел вновь сделать всё, что делал раньше с Синчэнем: приготовить еду, сходить на рынок, а этим вечером они ещё и вместе сходят на ночную охоту. Так что пусть даочжан не расслабляется — сегодня он полностью во власти Сюэ Яна.

— Нравится моя компания? — решил предположить мужчина, растянув губы в улыбке.

— Нравится, — без вранья ответил юноша, стоило ему заметить эту улыбку. Она действовала на него словно гипноз. Пусть этот даос улыбается почаще, тогда, может, Сюэ Ян и лгать будет меньше.

— Мне приятно это слышать, — скромно ответил Синчэнь, слегка опустив подбородок. А потом вдруг, вспомнив кое-что, остановился и повернул голову в сторону спутника. — Мне нужно ещё кое-что купить, можешь отвести меня к прилавку с украшениями?

— Зачем это тебе? — спросил А-Ян, а сам взял слепца под руку, разворачивая в другую сторону рынка.

— Через две недели будет год, как мы с А-Цин знакомы, я бы хотел купить для неё что-нибудь красивое. Всё-таки она девушка, нельзя обделять её украшениями.

«Уже год», — подумал Чэнмэй, удивляясь тому, как быстро летит время. А если они год со Слепышкой знакомы, то, значит, и через пару месяцев стукнет год, как Синчэнь спас его у города И. Интересно стало, какой подарок придумает для него даочжан на эту интересную «годовщину».

Остановившись у прилавка с разнообразными украшениями, Синчэнь попросил Сюэ Яна выбрать что-то для девушки, поскольку сам он не увидит всех деталей. Беззлобно закатив глаза, юноша стал осматривать предложенный товар: всякие заколки, браслеты, серьги, кулоны и шпильки. Ему на самом деле было всё равно, что будет носить А-Цин, да и к тому же, она слепая, зачем ей вообще что-то покупать, если сама того не увидит? Думал он так, а сам рассматривал украшения, даже брал их в руки, выбирая что-то интересное, думая о том, что бы на этой глупой слепой девчонке смотрелось лучше. Пока А-Ян был отвлечён этим, Синчэнь стоял в сторонке и молча ждал вердикта со стороны своего спутника.

А мимо них по улице проходили две девушки, и заприметив мужчину в белых одеяниях, стоящего возле лавки с украшениями, просто не смогли пройти мимо. И что, что тот был слепым? Лицо его было донельзя привлекательным, а фигура статной — ну словно небожитель, сошедший с небес. К тому же, за его спиной висел меч, значит, заклинатель, а такие люди сильные, и денег у них, небось, много.

Подойдя ближе к нему, одна из девушек решила поинтересоваться у него:

— Гэгэ, ты выбираешь украшения для своей сестрицы? — Она нарочно исключила вариант со спутницей, желая, чтобы этот красавец был одиноким, и с ним можно было бы построить отношения.

Поначалу Сяо Синчэнь думал, что обращаются не к нему, ведь обычно он был не замечаем среди остальных людей, и те редко водили с ним непринуждённые уличные беседы. Поэтому, повернув голову в сторону, он осторожно спросил:

— Это вы мне?

— Конечно! — ответила вторая девушка, голос её казался более весёлым, видимо, настроение поднялось при виде красивого мужчины. — Хочешь, мы поможем тебе? Мы знаем толк в украшениях.

— Ну, на самом деле, мне уже помогают с этим делом, однако, я бы не отказался и от вашей помощи, — ответил он, мило улыбнувшись незнакомым девицам, а те, видя, как обворожительно улыбается заклинатель, чуть ли не расплавились от его неотразимости.

Краем глаза замечая каких-то девушек, трущихся возле даочжана, Сюэ Ян отложил в сторону выбранную шпильку и повернулся всем телом в сторону Синчэня, складывая руки на груди. Он взглядом пробежался по двум девицам, подмечая детали: лица девушек миловидные, красивые, одна из них высокая, другая чуть пониже, одеты обе вполне прилично, с ухоженными длинными волосами, заплетёнными в причудливые аккуратные причёски, грудь у обеих пышная и бедра выразительные. Да, любой зрячий мог бы клюнуть на таких девушек и сразу захотеть жениться на них. Однако, глядя на их внешний вид, Сюэ Ян лишь пренебрежительно фыркнул и почувствовал укол ревности, словно эти дамы могли украсть у него Сяо Синчэня.

Девушка, что пониже ростом, чуть наклонилась к прилавку, хватая оттуда небольшой браслет, который первым ей приглянулся.

— Гэгэ, я думаю, это очень хорошее украшение, — она повернулась к Синчэню, с улыбкой прищурившись, надеясь, что когда она даст потрогать браслет мужчине, тот случайно коснётся её руки. Однако, стоило ей раскрыть глаза и протянуть руку чуть вперёд, как перед ней возник Сюэ Ян со своей недоброй ухмылочкой. Не ожидая увидеть его, девушка отшагнула назад, прижав руку с браслетом к своей груди, словно у неё его забрать собираются.

— Хорошее? Может, тогда себе его и купишь? — спросил Сюэ Ян, не утаив в своём голосе неприязни.

Удивление молодой девушки сразу же сменилось негодованием, а затем раздражением. Она чуть нахмурила бровки и молвила:

— Кто ты такой? Какое тебе до этого дело?

— А-Ян? — послышался голос Синчэня из-за спины Сюэ Яна, который только сейчас понял, что юноша решил вдруг вмешаться.

— Конечно, это моё дело, — решительно заявил Сюэ Ян. — Слышали, как он назвал меня? — с яркой ухмылкой спросил он, указывая большим пальцем назад через плечо на даочжана. — Так что проваливайте.

Синчэнь просто назвал его имя, но с префиксом «А», отчего скрытый смысл обращения стал понятным для этих двух дам.

Лица их слегка скривились от недовольства, когда они догадались, в чём дело, особенно у второй. Она положила браслет обратно и хмыкнула, показывая своё презрение, а поскольку спорить с этим странным юношей она побоялась, сдалась и, взяв под руку свою подругу, развернулась и ушла от прилавка.

Радуясь их уходу, парень усмехнулся и обернулся на Синчэня:

— Ты позволил им назвать себя «гэгэ»? Синчэнь, как ты мог такое допустить? Даже А-Цин ты не позволяешь себя так называть, только «даочжан», да «даочжан».

— Я просто не взял это во внимание, — пояснил тот, а затем спросил: — Почему ты их прогнал? Может быть, они и вправду могли помочь нам выбрать подарок для А-Цин.

— А я уже выбрал, — Сюэ Ян обогнул Синчэня и вновь шагнул к прилавку, хватая выбранную шпильку и вкладывая её в руку слепца, чтобы тот мог ощупать её.

— Шпилька? — спросил мужчина, проводя подушечками пальцев по тоненькому золотистому украшению, слегка касаясь острого кончика, а затем с другой стороны, где он нащупал интересную фигурку. Проведя по ней пальцами, он в голове представил изображение каких-то цветов. — Наверное, красивая, — кивнул он, а затем заметил, что от фигурки свисает ещё пара недлинных цепочек, отчего наверняка этому изделию данная деталь предавала большей изящности.

— Думаешь, А-Цин понравится?

— А думаешь, она увидит? — слегка поддразнил Сюэ Ян. А затем, заметив, что даочжан качнул головой, как бы безмолвно прося не шутить о таком, быстро добавил: — Конечно, понравится. А то её волосы в вечном беспорядке, и палка какая-то их еле держит.

— Ну хорошо, тогда куплю эту.

Оплатив покупку, они вновь побрели по шумным улочкам рынка, только теперь держа путь домой. Лениво закинув руки за голову, Сюэ Ян шёл в ногу с Синчэнем, сильно контрастируя с элегантной походкой даоса. Но ему нравилось то, что они были словно две противоположности — их одежды, характеры, мировоззрения и цели разительно отличались друг от друга. Удивительно, что они ужились вместе.

Задумавшись о чём-то, юноша даже под ноги не смотрел, не замечая того, что происходило снизу. А там, вместе с какими-то шумными ребятами пробегал парнишка, который, видимо, заигравшись, столкнулся с Сюэ Яном. Слегка отшатываясь назад, он недовольно замычал, потирая лоб ладонью, поднимая заинтересованный взгляд вверх на того, в кого он влетел. Сам же Сюэ Ян чуть нахмурился и тоже решил глянуть на виновника столкновения, что сбил его с мыслей.

Глаза их встретились, и они оба удивлённо уставились друг на друга. Каждый из них хорошо запомнил их прошлую случайную встречу. Сюэ Чэнмэй даже и не задумывался о том, как сложится судьба того юнца А-Яна, которому он дал деньги. Сейчас же, смотря на мальчика, чья одежда теперь не была похожа на драные куски ткани, а сам он поплотнел в телосложении, что говорило о том, что он хотя бы не голодает, Сюэ Ян понял, что всё у него теперь хорошо. Ребятишки, остановившиеся буквально в паре шагов от них, боязливо наблюдали за другом, словно волнуясь о том, что высокий мужчина как-то обидит его. Однако Чэнмэй не стал ругаться, а лишь усмехнулся, дёрнув головой вверх, безмолвно радуясь за мальчишку. Тот же расплылся в благодарной улыбке, явно помня того, кто его спас и дал денег. Сегодня этот юноша не выглядел пугающим убийцей. Эти двое молодых людей, носящих одно имя, за это время и вправду изменились.

Так и не перекинувшись и словом, они разошлись. Мальчик побежал к своим друзьям, а Сюэ Ян, чувствуя, как поднялось его настроение, поспешил к даочжану и сровнял с ним шаг, смотря на спокойное лицо, которое заставляло его сердце ещё больше трепетать от радости.

Дома Синчэнь не стал дожидаться точного дня их первой встречи с А-Цин и подарил шпильку заранее. Девчонка, видя такой подарок, сразу же обрадовалась и привела свои волосы в порядок, закалывая их новой красивой шпилькой.

— Спасибо, даочжан, ты самый лучший! — воскликнула она, влетая в объятия мужчины, обвивая свои ручки вокруг его тела. — Я ничуть не жалею, что украла твой кошелёк в тот день.

Слегка посмеявшись, вспоминая эту ситуацию, даос погладил А-Цин по волосам и тихо сказал:

— Я тоже.