三 Глава 3. Сладкий запах (2/2)

— Ты нарочно толкнул меня! — сделав шаг назад, юный вор указал на Синчэня пальцем, и даже видя на глазах даоса повязку, всё равно выставил его виноватым, не проявляя к слепцу и капли сострадания и уважения. — Думаешь, раз не видишь, то можно толкать людей? — его голос так и сочился высокомерием, хотя он, на самом деле, слегка волновался о том, что кто-то из прохожих мог увидеть то, как он украл у слепого деньги. Поэтому сжал в руке мешочек и осторожно спрятал его за пазуху.

Заклинатель Сяо замер в небольшом ступоре и виновато приподнял руки, чтобы успокоить пыл мужчины. Он не знал, как оправдать свою ошибку. Ну, хотя бы потому, что он специально шёл там, где было меньше людей, ближе к домам и прилавкам, а не посреди улицы, чтобы не мешать остальным.

— Или ты не слепой вовсе? Трости-то нет, как идёшь по улице? Небось, специально так оделся, чтобы подозрений не вызывать, а сам кошельки воруешь!

Лучшая защита — это нападение. Именно эту технику и использовал молодой человек, когда стал клеветать на невиновного Сяо Синчэня, продолжая подливать масло в огонь.

Эти громкие обвинения привлекли внимание людей, проходивших мимо, и те начали с нескрываемым любопытством останавливаться поблизости, тихо перешёптываясь, сами себя убеждая в том, что этот мужчина в белом с повязкой на глазах и вправду выглядел странно. Разумеется, все они стали думать так, благодаря лживым обвинениям настоящего преступника. Зеваки были только рады найти козла отпущения и обвинить того во всех бедах.

— Простите, это не так… — тихо вымолвил даочжан, пытаясь придумать, что сказать в свою защиту. Верно, ходил он без трости, потому что его духовные силы ему позволяли, но разве обычные люди поймут это? Подумают, что лжёт, лишь бы оправдать себя и своё «воровство». — Я ничего не крал. И задел вас плечом не специально. Прошу… не нужно клеветать на меня.

— Ах, вот как заговорил! — вдруг послышался кряхтящий голос какого-то старика из толпы. — Ежели не ты, то кто? Ты точно неспроста так ходишь!

Кто-то в толпе сразу же решил поддержать эти слова и стал наговаривать на даочжана, и тут же разного рода обвинения посыпались и из других уст, отчего Синчэнь в растерянности сделал шаг назад, путаясь в шуме голосов, от которых начинала болеть голова. Против него впервые ополчилось столько людей, он даже не знал, как всех успокоить, да ещё и, как назло, его спутник куда-то пропал. Плохи были дела.

Молодой вор, без зазрения совести укравший чужой кошелёк, сверкнул взглядом, видя, в какое шоу превратил свою ложь, радостно ухмыльнулся и задумал было сбежать под шумок, пока никто его в лицо не запомнил.

Протиснувшись через толпу, он быстро свернул за угол, бегло оглядываясь, смотря, чтобы за ним никто не увязался, да чуть не врезался лбом в чью-то широкую грудь. Отшатнувшись назад, он насупил брови и взглянул вверх, на лицо того, с кем столкнулся. Перед воришкой стоял Сюэ Ян. Парень видел его впервые, поэтому уже было хотел завести свою привычную шарманку и нагрубить ему. Ох, если бы он только знал, кому вздумал перейти дорогу.

Уголки губ Чэнмэя зловеще приподнялись. Он сложил руки на груди и уставился на подлеца сверху вниз в силу своего высокого роста.

— Ты нарочно столкнулся со мной! — язвительно заявил Сюэ Ян. — Слепой, что ли? Раз так, то ходи с тростью! — не скрывая раздражения в голосе, произнёс он, намеренно имитируя слова этого вора, что тот произнёс, когда украл кошелёк у Синчэня.

— Да что ты несёшь? — недовольно прошипел молодой человек, когда обвинения и грубость полились в его сторону. Неприятно было ощущать это на своей шкуре.

Сделав шаг вперёд к вору, Сюэ Ян медленно достал меч. Оппонент вынужденно шагнул назад, глазами ловя блеск клинка. Он сразу же заволновался и стал отступать, не зная, что ожидать от этого безумца.

— Ты… Ты что творишь?! Помог… — он уже хотел позвать на помощь, как Чэнмэй вдруг подлетел к нему, стоило тому выйти из-за угла на улицу, где стояли люди.

Спрятав меч обратно, Сюэ Ян схватился за чужой воротник и повалил вора на землю, привлекая внимание того народа, что ополчился против даочжана, затем пошарил в его одежде и достал украденный кошелёк.

— Чёртов ублюдок, раз глаза есть, смотри, у кого воруешь! — выпалил он, хватая незнакомца за волосы и ударяя его лицом об землю. — Смотри глазами, слушай ушами и запоминай! — говорил он, и после каждого его слова лицо молодого человека ударялось о пыльную землю. Потянув за растрёпанные волосы, Чэнмэй поднял измазанное грязью и кровью лицо провинившегося и заставил того посмотреть на даочжана, которого теперь не так сильно окружала толпа, поскольку та переключилась на новое зрелище. — Видишь этого даоса? Если твои руки снова потянутся воровать у него, я их отрублю, услышал?!

Воришка всхлипнул и активно закивал, смотря сквозь слезы на Синчэня, который даже не видел этого, лишь только слышал.

— Урод, — заключил Сюэ Ян, напоследок ещё раз приложив чужое лицо о землю, затем брезгливо отпустил волосы чужака и поднялся. — Вот, кто ворует, а вы, слепые идиоты, даже не видите, хотя глаза на то есть, — обратился он к толпе, осматривая каждого хмурым взглядом. — А вину свалили на настоящего слепого.

Мнение толпы сразу же переменилось, как и следовало ожидать. Все стали ругать истинного вора, когда увидели, что он оказался виновным. Мало его Сюэ Ян избил, так и старики стали его обругивать да палкой замахиваться, угрожая. Синчэнь, всё это время стоявший в стороне, прислушался к приближающимся шагам и вымученно натянул улыбку.

— Даочжан, ты в порядке? — спросил Чэнмэй, вложив в руку слепца его кошелёк.

Сжав пальцами свой мешочек, мужчина кивнул и тяжело выдохнул, слегка отворачиваясь в сторону. Он хоть и не видел, но прекрасно слышал, что происходило перед ним. Стук чьей-то головы о землю, страдальческие стоны… Представлять то, что юноша сделал с тем вором, было немного пугающе.

Сюэ Ян заметил, как губы Синчэня поджались, и он понял, что, кажется, даос не был впечатлён его поступком. Конечно, праведник Сяо не был любителем жестокости, но без неё в мире не обойтись!

— Я вернул твой кошелёк и спас от этой гнусной толпы, указав на настоящего вора, почему ты не рад? — спросил он, не скрывая лёгкого раздражения в голосе.

— Думаю, ты был слишком жесток… — последовал чуть тихий ответ.

— Я же не убил его, — заявил Чэнмэй, словно сделал действительно большое одолжение. Хотя, если бы Синчэнь знал, кем юноша был на самом деле, то для него это действительно было бы большим удивлением — чтобы Сюэ Ян, и никого не убил. — Хотя стоило бы, — растянув губы в улыбке, добавил он, кладя руку на плечо мужчины и слегка приблизившись к его лицу. — Он посягнул на святое.

Сейчас Сюэ Чэнмэй даже не представлял, что ходил по тонкому лезвию, чуть ли не раскрывая свою настоящую личность даочжану. Ему было жутко интересно — если он хоть раз покажет себя в истинном «обличии», как отреагирует на это праведник Сяо?

— Всё равно не стоило проявлять такую агрессию, — сдержанно молвил последний, покачав головой. — Прошу, впредь не совершай такого больше.

Громко усмехнувшись, Сюэ Ян убрал руку и отшагнул назад. Он нашёл забавной невинную уверенность даочжана в том, что если он скажет юноше не прибегать к насилию, то тот беспрекословно послушается его. В этой жизни лишь сам Чэнмэй решает, как будет расправляться с тем, кто перешёл ему дорогу. И даже сам Сяо Синчэнь не избежит своей участи.

— Ну, в любом случае, я вернул тебе деньги, — начал он и чуть потянулся, закинув руки за голову. — Я тут видел прилавок со сладостями, слышал недавно, что Слепышка сладкого хочет, пойдём и купим, а?

— Эй, юноша, — послышался голос какого-то мужчины позади. Сюэ Ян не обратил внимание на это, привык к тому, что его никогда никто не подзывает к себе, лишь наоборот — убегают в страхе. Но голос настойчиво повторил: — Юноша, спасибо.

Неожиданная благодарность вдруг заинтриговала Чэнмэя, и он обернулся на голос, видя, как небольшая толпа позади него с довольными лицами стояла над всё тем же вором, из которого вышибли всё плохое.

— У меня кошелёк недавно украли, последние деньги были, думал, кто это сделал, а ты помог найти вора, — он указал на молодого человека, лежащего на земле, а потом показал Сюэ Яну в руке мешочек с деньгами. — У него нашёл. Как же ты нам помог!

— И у меня этот паршивец своровал пару дней назад, кто бы мог подумать, что в городе всё ещё есть такие мерзавцы, — добавила от себя рядом стоящая женщина, которая тоже нашла свой кошель в карманах вора.

Ещё несколько людей подошли к Сюэ Чэнмэю, благодаря его за то, что он указал на преступника. А он стоял в небольшом шоке, раскрыв глаза, опустив руки по швам. Всё, что он сделал, было лишь для того, чтобы вернуть деньги даочжана, потому что без них они не смогли бы купить сладостей, которых он так хотел, а раскрыл всем личность вора и помог пострадавшим от него людям совершенно случайно. Неожиданная ситуация, к такому он не был готов.

Было действительно странно видеть то, как люди, вместо того, чтобы разбегаться от него в страхе, стояли рядом и благодарили его, чуть ли руку не пожимая. Метнув быстрый взгляд в сторону своего спутника, Чэнмэй заметил на его лице лёгкую смешливую улыбку, которую тот сразу же прикрыл длинным белоснежным рукавом. Смешно ему, значит?!

— Всё, хватит, — отшагнул назад юноша, поворачиваясь в сторону Синчэня, задумывая уже схватить того за руку да увести отсюда, пока ещё больше народа не набежало. Ему было некомфортно находиться среди стольких благодарных людей. — Даочжан, уходим, — его рука легла на запястье мужчины, и он слегка потянул его за собой, уже собираясь уходить, как вдруг почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу. Резко обернувшись, он увидел старушку, которая молча протянула ему несколько монет, благодарными глазами смотря на юношу.

Пожалуй, лучшей благодарностью, какую мог принять Сюэ Ян, были деньги.

Он взял монеты и кивнул старушке, которая медленным шагом удалилась, скрываясь в толпе прохожих. Пока юноша недолго смотрел ей вслед, в его голове вдруг промелькнула занятная мысль. А ведь ему и вправду нужны деньги, а поскольку брать у Синчэня он их не может, потому что просто так он их не отдаст, придётся как-то заработать самому. Вот он помог каким-то людям вернуть их кошельки, и теперь его рука сжимала несколько честно заработанных монет, на которые можно было бы купить конфет.

Раньше Чэнмэй зарабатывал деньги с помощью убийств, приговаривая, что мёртвым уже не нужны деньги, вот он и забирал их. Здесь же всё было по-другому. За доброе дело дали монеты — именно так и зарабатывал заклинатель Сяо. Но Сюэ Ян не заклинатель, и его путь… совершенно другой.

— Ты хотел купить сладости для А-Цин? — спросил Синчэнь, замечая, что они до сих пор стоят на месте, и юноша всё так же крепко держал его запястье, не спеша отпускать. — Отведи меня туда, я куплю.

Повернув голову в сторону своего спутника, Сюэ Ян отвлёкся от интересных мыслей и кивнул. Затем, всё так же держа чужую руку в своей, повёл даочжана за собой, минуя идущих навстречу им людей. Оказавшись возле лавки со сладостями, юноша сразу же забегал глазами, решая выбрать чего повкуснее.

Синчэнь молча ожидал его решения, держа наготове деньги. Молчал да думал о том, что произошло только что. По правде говоря, может быть, он и был против того, чтобы юноша прибегал к насилию, даже если это было для того, чтобы помочь ему, всё равно, наверное, стоило бы поблагодарить его.

— Спасибо тебе.

Услышав благодарность, Сюэ Ян выгнул бровь и обернулся на стоящего рядом мужчину. «Запоздалая реакция? Плохо для заклинателя», — усмехнулся про себя юноша, а затем вслух ответил:

— Да не за что. Хотя, признаться, твоей благодарности я ждал в первую очередь, ещё до того, как меня окружили те люди.

Слегка приоткрыв губы, Синчэнь собирался что-то ответить в своё оправдание, как вдруг юноша быстро добавил:

— Хотя знаешь, «спасибо» в карман не положишь, может, окажешь мне одну услугу?

— Что за услуга? — не утаил любопытства мужчина.

— Возьми меня на ночную охоту. Тело моё окрепло, столько времени уже прошло.

И в самом деле, у Сяо Синчэня не было никаких причин не брать юношу с собой на охоту. Тот говорил, что тоже заклинатель и меч у него есть, предлагал помощь, но сам даочжан отказывал ему, потому что боялся за его раны. Теперь же, поскольку всё уже давно зажило, помощь на ночной охоте Синчэню не помешает. Он недолго думал, прежде чем кивнуть в знак согласия:

— Хорошо. Тогда сегодня вечером, как А-Цин ляжет спать, ты пойдёшь вместе со мной.

— Вот и славно, — весело ответил Чэнмэй, указывая вперёд на какие-то сладости. — Положите нам вот это, это и это, — без стеснения произнёс он, показывая на самые дорогие сладости, — а, и боярышник в карамели.

Улыбчивый продавец сразу же обрадовался такому обширному выбору и стал набирать свои товары для двух молодых господ, кладя сладости в корзинку и озвучивая цену. Синчэнь, выложив на ладонь монетки из кошелька, стал их отсчитывать, проводя подушечками пальцев по металлической гравировке, выбирая нужные.

Видя, как бóльшая часть горсточки монет оказалась ближе к длинным мужским пальцам, что означало, что именно они будут отданы в качестве уплаты, Сюэ Ян подумал, что денег у слепца не так много, поэтому решил обратиться к продавцу:

— Господин, а может, скидку предоставите, а? — Он положил ладонь на прилавок и слегка наклонился к торговцу, сверкая острыми клычками. — Я и мой дорогой спутник — бродячие заклинатели, знаете, мы защищаем вас от ходячих мертвецов и всякой нечисти. Может, в качестве благодарности снизите цену? — льстиво протянул Сюэ Ян, привирая, что он тоже заклинатель. Хотя, раз решил пойти на ночную охоту с Синчэнем сегодня вечером, то считай, уже и стал заклинателем — будущим защитником этого городка.

Неудивительно, что хозяин лавки оказался преисполнен благодарности и с радостью снизил цену. Тогда юноша забрал половину монет из отсчитанной горсточки, добавил свои и передал продавцу, с довольным лицом забирая корзинку со сладостями.

— Идём, даочжан, — он положил руку на плечо Синчэня и направил его вперёд, в сторону выхода из города.

Настроение Сюэ Яна было приподнятым, потому что всё, что он планировал сегодня, ему удалось провернуть. И конфет купил, и наконец получил возможность пойти с Синчэнем на ночную охоту. Пожалуй, последнее могло бы помочь юноше самому заработать денег на свои нужды.

По пути назад, Чэнмэй мельком глянул на даочжана, а затем, хитро ухмыльнувшись, взял из корзинки боярышник в карамели и протянул слепцу:

— Угощайся даочжан. А то А-Цин все сладости пожрёт, и тебе не достанется.

Слегка приподняв брови, словно от удивления, Синчэнь повернул голову в сторону рядом идущего юноши. Он не видел, что именно тот ему предлагал, поэтому в порыве любопытства приоткрыл губы, как делал это, когда Сюэ Ян кормил его яблоками, словно ожидая, что его и сейчас накормят.

От странного действия даочжана Чэнмэй чуть не споткнулся о камень, что лежал на дороге. Этот жест со стороны праведника Сяо выглядел так невинно и очаровательно, что юноша сглотнул, подавляя лёгкое волнение, возникшее в его теле. Ну, раз тот хочет, чтобы его покормили, то пусть будет так.

— Ешь осторожно, карамель твёрдая попалась, — предупредил Сюэ Ян, подвинув палочку с боярышником ближе к чужим губам.

— Спасибо, — с кивком ответил Синчэнь, принимая во внимание некую заботу юноши. Он хоть и не часто ел такую сладость, но знал, что из-за толстого слоя карамели на ягодах можно было случайно порезать дёсны да губы.

Чэнмэй подавил в себе желание засмеяться, потому что представшая перед ним картина выглядела куда более извращённо в его голове, чем на самом деле. Сладкая ягодка касалась губ Синчэня так, словно он целовал её, а затем тот слегка приоткрыл рот и высунул язык, пробуя на вкус карамель, прежде чем наконец осторожно откусить ягоду, забирая её с палочки ртом.

Казалось, что на улице стояла не слишком высокая температура, но Сюэ Ян почувствовал, как внезапно ему словно стало жарче, а дыхание чуть спёрло. Непонятное чувство он испытал впервые, и его можно было даже назвать в некоторой степени приятным. Но, не став долго зацикливаться на этом, Сюэ Ян слегка тряхнул головой и отвернулся от даочжана, смотря вперёд, на тропу, что уже почти привела их к похоронному дому.

***

На ночной охоте Сюэ Ян следовал за Синчэнем, смотря на то, как он расправлялся с ходячими мертвецами. Его меч безошибочно распознавал некроэнергию, благодаря чему даочжан пронзал их тела с идеальной точностью. Чэнмэй скрипел зубами, вспоминая о потерянном трупном порошке. Как же всё-таки было бы весело направлять Шуанхуа на живых людей, а не на мёртвых. Но, что утрачено, то утрачено. Сейчас он должен сосредоточиться на новом плане и заработать денег.

Поскольку Синчэнь сам редко просил у горожан плату за мирную жизнь без надоедливых мертвецов, Сюэ Ян взялся за это сам. Видя людей, что наблюдали за заклинателями, он сразу же возникал перед ними, прямо заявляя о том, чтобы они ему заплатили. Те, конечно, давали ему немного монет, но этого было недостаточно.

В любом случае, ночная охота с даочжаном проходила всё равно весьма неплохо. Однако, пока что, в силу своей слепоты, Синчэнь порой разделялся с юношей, к тому же, он не знал о том, как именно тот охотился. А всё у него было просто. Сюэ Ян устраивал настоящее представление. Специально собирал тупоголовых мертвецов по окрестностям, заставляя тех бегать за собой, а затем заманивал их в деревню, пугая граждан. Конечно, без жертв не обходилось, но потом появлялся «герой-заклинатель» Сюэ Ян и всех спасал. Наивные жители думали, что он и вправду их спасает, поэтому с радостью платили за это. Так Сюэ Ян под видом героя заработал неплохую сумму, в мыслях насмехаясь над глупостью даочжана, который почти не брал денег. Что он и говорил раньше: будь Синчэнь менее праведным, они бы с А-Цин купались в богатстве.

Жизнь в похоронном доме благодаря новому доходу со стороны юноши стала куда лучше. Дом был хорошо утеплён, все дыры залатаны, появилось новое убранство, и теперь это место стало куда более живым и уютным, чем раньше. Кроме того, троица теперь могла чаще питаться вкусной едой, и двое друзей-заклинателей баловали девчонку всякими сладостями да мясом.

Сюэ Ян даже сам не заметил, как стал с неподдельным нетерпением ждать каждого дня, когда он мог бы пойти на ночную охоту с Сяо Синчэнем. Пожалуй, охота с ним доставляла ему некое удовольствие. Там, без надоедливой девчонки А-Цин, он мог спокойно болтать с даочжаном о чём-то своём и даже умудрялся мельком рассказывать о себе, словно прощупывая почву. Почему-то ему было интересно, остался бы Синчэнь так же добр к нему, если бы он был самим собой. Порой неприличными шуточками, а иногда даже неприятными поступками Сюэ Ян удивлял даоса, а тот, в свою очередь, пытался наставлять его, но, к счастью юноши, совершенно не догадывался, что за человек был перед ним на самом деле.

Порой, когда в тёплый летний денёк выдавалась свободная от всего домашнего быта и ночной работы минутка, Синчэнь выходил со двора на небольшой луг недалеко от дома. Там, под высоким, гнущимся на ветру бамбуком и плакучей ивой он тренировался с мечом. А Чэнмэй из любопытства следовал за ним да прятался на дереве, тихо наблюдая, не желая быть замеченным.

Мужчина в белоснежных одеяниях отрабатывал свои техники по-прежнему идеально, не совершая ошибок. Длинный меч рассекал воздух, поднимался вверх и вниз, управляемый сильными руками хозяина. Движения были тверды и одновременно элегантны. Как и раньше подмечал в своей голове Сюэ Ян, в бою даочжан Сяо словно танцевал, кружил с идеальной грацией, заставляя подол своего ханьфу развиваться на ветру, завораживая взгляд юноши, что сидел на дереве и уже не мог оторвать взгляд от величественного зрелища.

Ещё тогда, в день, когда он сидел на дереве ночью, выжидая Синчэня на ночной охоте, чтобы убить, он так же наблюдал за ним. То был недолгий взгляд и оценка способностей противника. Но сейчас Сюэ Ян смотрел за мужчиной внизу без желания убить, а с лёгким восхищением. Признаваться в этом он не хотел, потому что в сердце до сих пор вынашивал план мести Синчэню.

Закончив тренировку, Синчэнь остановился на месте и протянул раскрытую ладонь вперёд, ловя небольшой листик, слетевший с ветви дерева, и снова улыбнулся. Следивший за ним Сюэ Ян затаил дыхание при виде этой улыбки. Грудь сдавило, и он почувствовал странное тепло. Необъяснимое чувство, которое никогда не достигало столь потаённых глубин его души.

— Юноша, я знаю, что ты здесь, — послышался голос Синчэня, и он поднял голову вверх, аккурат туда, где сидел Сюэ Ян. Как узнал — непонятно. Может, прислушался, ведь слух у того развился очень хорошо. Стоило Чэнмэю запрыгнуть на дерево, как оно зашуршало листьями, прогибаясь под чужим весом. Может, даочжан и не был уверен в том, что это было, решил указать на юношу наугад. И не прогадал.

Сюэ Ян, поняв, что смысла прятаться нет, спрыгнул с дерева и подошёл к мужчине.

— Хоть ты и слеп, но интуиции и слуха тебе не занимать, — молвил он слегка шутливо.

Мило посмеявшись, даочжан сбросил листик со своей ладони и, убрав меч за спину, сложил руки перед собой, слегка наклоняя голову вбок, словно готовясь слушать объяснения юноши, почему тот пришёл посмотреть на него. Видя этот лёгкий жест, Чэнмэй по-дружески улыбнулся и положил руку на плечо даоса, решая как-то выкрутиться:

— Мы с тобой только ночью на охоту ходим, а днём спим да работаем по дому. Не хочешь ли ты, мой друг заклинатель, прогуляться и проветрить голову?

Пожалуй, предложение звучало заманчиво, да и погода была хорошей, не прохладной, но и не жаркой. Самое то для небольшой прогулки.

— Я не против. Куда ты хочешь сходить? — поинтересовался мужчина.

— Да куда угодно, — неряшливо ответил Сюэ Ян, махнув рукой в сторону.

Везде, где не было надоедливой Слепышки, было хорошо. Но всё равно Чэнмэй решил отправиться подальше от похоронного дома и уйти в лесок, что был рядом с городом И.

Там, в тишине летнего ветерка, они нашли живописную поляну под высокими деревьями. Ведя увлекательный разговор об их недавней совместной ночной охоте, Чэнмэй остановился возле ствола дерева и опёрся о него спиной, сложив руки на груди, устремляя взгляд на слепца, что встал перед ним. Взгляд юноши быстро метнулся на Шуанхуа, который Синчэнь, как всегда, держал при себе, неся на спине, и он решил сменить тему:

— Даочжан, мы столько времени вместе, но не знаем друг о друге самого простого.

Слегка приподняв брови, выражая свой интерес по этому поводу, Синчэнь осторожно спросил:

— Чего же, например?

— Имени, глупый, — насмешливо ответил Сюэ Ян, всплеснув руками. — Когда ты спас меня, мы не представились друг другу, думая, что наши пути разойдутся. Но так получилось, что мы не разошлись. И, чтобы ты знал, — добавил он, делая шаг к мужчине, — я не собираюсь расходиться с тобой.

Чуть опустив подбородок, даочжан самую малость покраснел от смущения, когда он понял, что не угадал самого простого.

— Ты прав. Имя… Ты никогда не называл своего и не заикался на эту тему, поэтому я и не спрашивал.

— Ну вот скажи, ты мне доверяешь? — прямо спросил парень, опуская взгляд на чужие губы, поскольку по ним он лучше всего мог понять реакцию Синчэня на вопрос. Либо они прижмутся друг к другу в неуверенности, либо изогнутся в доброй улыбке.

Пожалуй, над этим вопросом сам бы Сюэ Ян долго думал, решая, как следует ответить, но ответ от Синчэня последовал быстро.

— Я доверяю тебе, — с кивком проговорил мужчина, и, как и ожидалось, на его идеальном лице возникла привычная улыбка.

Глаза Чэнмэя словно загорелись, а клыки обнажились, когда он получил заветные слова от праведника Сяо. Это многое для него значило, но по-прежнему он должен был кое-что проверить.

— Раз ты мне доверяешь, то назови своё имя. Уверен, когда тебя постоянно только и кличут «даочжан», и самому некомфортно, ведь так?

Соглашаясь с вопросом юноши, Синчэнь слегка посмеялся, а затем честно ответил:

— Моё имя Сяо Синчэнь, Син — как в слове «звезда», Чэнь — как в слове «пыль», — пояснил он, чтобы было понятно, какие иероглифы использовать. А затем и сам поинтересовался: — А как твоё?

Сюэ Ян ожидал такого вопроса, поэтому подготовился и заранее придумал лёгкий ответ.

— А-Ян моё имя, — с ухмылкой ответил он. И не солгал, и всей правды не сказал.

— С префиксом «А», прямо как у А-Цин? — сразу же поинтересовался мужчина, слегка склонив голову вбок. — А какой иероглиф?

Если бы Чэнмэй сказал прямо, в каком слове участвует иероглиф его имени, то Синчэнь бы сразу понял, какое полное имя у юноши. Поэтому последний решил схитрить: шагнул к даочжану и взял его за руку, раскрыл ладонь и указательным пальцем нарисовал иероглиф, который произнёс, такой же, как и в его настоящем имени, но с небольшим изменением. Движения пальца молодого парня щекотали ладонь Синчэня, и лицо даоса слегка дрогнуло в его попытке удержаться от смеха. Когда же чужой палец покинул его ладонь, там осталась теплая дорожка вырисованного иероглифа: Ян<span class="footnote" id="fn_36894859_1"></span>.

— Ах, теперь я понимаю, — кивнул Синчэнь, проводя своим указательным пальцем по ладони повторяя начертания чужого имени. — А-Ян…

Несомненно, это имя показалось ему знакомым. Был на этой земле ещё один человек с похожим начертанием иероглифа. Но этот юноша не он. Сяо Синчэнь был так уверен в этом, что поспешил выбросить из своей головы все возможные подозрения. Он сказал, что доверяет ему, а значит, не изменит своих слов.

— А-Ян, я рад, что ты сказал мне своё имя. Я ведь могу называть тебя именно так? А какая у тебя фамилия? Или, может, у тебя есть вежливое имя? — начал засыпать юношу вопросами Синчэнь, приободрившись.

— Так я же говорил, что я бродяга… — махнул рукой Сюэ Ян, наигранно усмехаясь. — И фамилии у меня нету. Просто зови меня так, как тебе угодно.

— Хорошо, — согласился мужчина, кивнув. Казалось, его улыбка расцвела пуще прежнего. — А-Ян.

Он снова повторил имя, отчего Сюэ Яна слегка передёрнуло. Ласковый голос Сяо Синчэня звучал так приятно, когда тот звал его. Чувствовалась огромная разница с прошлым. Вспоминался тот день, когда Сяо Синчэнь пытался поймать его, называл его имя сквозь зубы, не скрывая презрения и ненависти в своём голосе. Сейчас он называл его имя по-другому, и это действительно сбивало с толку, но Сюэ Яну нравилось, и этого он не отрицал.

— Ах, Синчэнь, ты делаешь это специально? — спросил юноша, дёрнув щекой.

— Делаю что? — поинтересовался даочжан, выгнув бровь.

— Называешь меня по имени.

Сяо Синчэнь, конечно, не понимал, почему А-Ян задал такой вопрос, но решил преобразовать это в шутку. Хитро улыбнувшись, он приоткрыл губы и стал нарочно повторять одно и то же:

— А-Ян. А-Ян. А-Ян.

Каждый раз, как имя Сюэ Яна соскакивало с уст Синчэня, оно пронзало сердце парня, заставляя биться чуть быстрее. Юноше стало неловко, и он протянул руку вперёд, пытаясь закрыть ладонью рот даочжана, чтобы он прекратил это издевательство. Стоило Чэнмэю коснуться чужого лица, как мужчина отшагнул назад, спотыкаясь о камень, спрятанный в траве. Не удержав равновесие, он стал падать, а Сюэ Ян, не ожидавший такого поворота, инстинктивно схватился за заклинателя в надежде удержать его, но потерпел неудачу и полетел вместе с ним в густую траву, приземляясь на тело даочжана, едва не сталкиваясь с ним лицом к лицу.

Горячее дыхание молодого человека обдало щёки мужчины, и он неровно выдохнул, протягивая руку и осторожно касаясь чужой талии. Сюэ Ян который раз ловил себя на мысли, что его глаза невольно задерживаются на тонких и бледных губах Синчэня. Словно что-то внутри него тянуло его туда, куда совсем не должно было тянуть. Объяснить это он никак не мог, но и разбираться с этим не собирался, списывая всё на глупость случая.

— Прости, я… — кончики тонких пальцев дотронулись до тела Чэнмэя, и тот сразу же отстранился, слезая с Синчэня.

Выяснять, кто виноват в этой ситуации не было смысла. Оставшись сидеть на коленях перед упавшим заклинателем в белом, который выглядел так нелепо в этом положении: смущённый, с несколькими листочками в волосах и на лице, Сюэ Ян рассмеялся. Слегка приподняв корпус, мужчина тоже засмеялся, решая, что не стоит всерьёз зацикливаться на случившемся, когда можно всё обратить в шутку.

— Синчэнь, а ты умеешь шутить.

— Если скажу, что у тебя научился, ты поверишь? — на выдохе спросил заклинатель Сяо и снова с интересом склонил голову вбок, прикрывая улыбку длинным рукавом.

— Поверю, — ответил Чэнмэй, усаживаясь на землю, а затем ложась средь мягкой высокой травы, закидывая руки за голову и устремляя взгляд вверх, на голубое ясное небо, по которому порой проплывали не кучевые облака.

Слыша шуршание травы и сухих листьев, Синчэнь догадался, что А-Ян лёг на землю. Но ведь та холодная и грязная!

— Не лежи на земле, — посоветовал он, садясь на колени. — Можешь лечь ко мне, так тебе будет удобнее, — предложил вдруг даочжан, похлопав рукой по собственным ногам чуть выше колен.

Повернув голову в сторону голоса, Сюэ Ян взглянул на любезного Синчэня. По правде говоря, его предложение ему ни капли не показалось смущающим, поэтому он тут же переместился и уложил голову на куда более мягкое место, чем твёрдая земля.

Теперь же взору юноши открывалось не только чистое небо, но и слегка наклонённое к нему лицо Синчэня. Когда дунул лёгкий ветерок, шатающий ветви деревьев, длинные волосы даочжана колыхнулись, падая на лицо Сюэ Яна. Тот слегка сощурился, убирая их обратно, пальцами ловя концы белоснежной ленты, именно той, что закрывала чужие глаза. Не сдержав любопытства, потирая пальцами мягкую ткань, А-Ян решил поинтересоваться:

— Скажи, а почему ты слеп?

Синчэнь ответил не сразу, и юноша тут же подметил уже знакомое ему выражение лица с поджатыми губами. Видимо, эти воспоминания были для даоса далеко не самыми приятными. Неужто откажется отвечать на вопрос?

— Пожалуй, эта история не самая… хорошая, — постарался подобрать слова даос, и голос его стал заметно тише.

— Я хочу послушать.

Улыбка, ожидаемо, спала с безупречного лица, и Сяо Синчэнь стал рассказывать.

— Когда-то у меня был друг, человек, с которым у меня была особая родственная связь, не кровная, но духовная. Вместе мы хотели основать собственный клан, который как раз бы связывался духовным родством. Но… — он слегка запнулся и снова набрал воздуха. — Но так случилось, что место, в котором он обучался, было уничтожено одним человеком, а мой друг был лишён зрения. Когда я пришёл и увидел всё это собственными глазами, я попытался помочь ему, но он оттолкнул меня… вторя то, что это была моя вина, — голос Синчэня становился всё тяжелее и прерывистее, ему становилось сложно говорить ровным голосом. — Он был прав… скорее всего, это и вправду была моя вина. Если бы я не вмешался в одно дело, то тот человек не отправился бы в храм Байсюэ и не уничтожил его… Если бы я только…

Горло Синчэня неприятно закололо, а голос задрожал, однако, бордовые пятна, обычно выступающие на белоснежной повязке его глаз в подобных случаях, так и не появились, он, очевидно, сдерживался. Но в убыток себе продолжил:

— Чувствуя вину, я поднялся на гору своей наставницы, нарушая свой обет, и умолял её помочь мне. Так я отдал свои глаза другу и исчез из его жизни, продолжив свой путь в одиночестве…

Слушая этот рассказ, Сюэ Ян всё сильнее сжимал в руке белоснежную ленту. Он знал, о ком говорил Сяо Синчэнь. Знал этого его друга и, разумеется, прекрасно знал того, кто вырезал Байсюэ. Так почему же в произошедшем этот слепой глупец винил себя, а не того, кто ослепил его друга и уничтожил храм?

Неожиданно дрожащие уголки губ даочжана поднялись, и это даже стало похоже на небольшую улыбку.

— Может, судьба так распорядилась, чтобы я встретил А-Цин и тебя… А-Ян, — молвил он благодарным голосом, словно при упоминании этих ребят, его прошлые воспоминания, приносившие ему боль, тут же испарились.

— Кого ты больше винишь, себя или того, кто вырезал храм Байсюэ? — вырвался вопрос у Сюэ Яна, и он сжал повязку ещё сильнее, так что костяшки его пальцев побелели.

— Конечно… — он задумался на пару секунд, прежде чем ответить. — Конечно, себя.

Ответ Синчэня поразил Сюэ Чэнмэя, и рука того расслабилась, выпуская из пальцев чужую ленту. Как такое вообще было возможно? За все плохие деяния, совершённые самим Сюэ Яном, заклинатель Сяо действительно винил себя? Это потому, что какой-то идиот ему это сказал?!

Гнев вспыхнул в сердце юноши, но не на него самого себя, а на Сун Ланя — дружка Сяо Синчэня, которому тот отдал свои глаза. Этот высокомерный ублюдок ещё легко отделался после нападения на храм. Пусть только появится — Чэнмэй не оставит его в живых.

— Глупо ты поступил, даочжан Сяо. Я бы никогда не отдал свои глаза тому, кто меня обвинял во всех бедах, — язвительно прошипел юноша, сложив руки на груди и отводя взгляд в сторону, не желая смотреть на реакцию Синчэня на эти слова, зная, что тот точно их не оценит, ведь из-за своей праведности он привык поступать в ущерб себе.

— Ну, и не нужно, — на удивление спокойно ответил мужчина, а рука его слегка коснулась щеки Сюэ Яна. Сначала сделал это неуверенно, из-за того, что пытался её обнаружить, а затем уже более осознанно провёл большим пальцем по чужим скулам. — В том, чтобы быть слепым, нет ничего хорошего. Не видно того, что тебя окружает: природы, красоты городов, а самое главное — дорогих тебе людей.

Говорил он так, словно пытался вызвать у Чэнмэя жалость и вину за то, что случилось. Конечно, тот и сам осознавал, что всё это стечение обстоятельств произошло лишь из-за того, что он уничтожил храм Байсюэ. Однако, решение Синчэня отдать свои глаза другу было его самостоятельным.

— Ай, не хочу об этом, — небрежно махнул рукой Сюэ Ян и довольно прищурился, чувствуя нежное касание на своей щеке. Сяо Синчэнь пожал плечами и умиротворённо вдохнул свежий летний воздух.

Они ещё некоторое время провели на поляне, разговаривая о чём-то и наслаждаясь природой, а как начало смеркаться, решили отправиться домой. Однако Сюэ Ян вдруг остановился на полпути, оглядываясь в сторону города, где был рынок.

— Синчэнь, — окликнул его А-Ян, — иди без меня. Я вернусь чуть позже.

Обернувшись на голос, даочжан решил спросить:

— Что-то случилось?

— Нет, ничего, я просто хочу кое-чего прикупить. Иди на ночную охоту без меня.

Слегка кивнув, Синчэнь решил не вдаваться в подробности, раз юноше так было угодно.

— Хорошо, тогда будь осторожен, — проговорил он с доброй улыбкой, а затем развернулся обратно и зашагал вперёд по тропинке, ведущей к похоронному дому.

Сюэ Ян недолго посмотрел ему вслед, а после повернулся и направился в город. В последнее время он часто тут гулял в поисках кое-кого. Каждый раз, когда Чэнмэй вместе с Синчэнем выходил на рынок за покупками, внимательным взглядом он вычислял мерзких и безнравственных людей. Ему нужны были самые отвратительные, опустившиеся подонки без каких-либо моральных принципов. И вот, настало время к ним обратиться.

Так, снова бродя по улочкам города, который потихоньку опустевал, Сюэ Ян искал хоть какие-то признаки аморалов. На его удачу он нашёл подходящую шайку на окраине города. Те только что обокрали какого-то старика и пинками послали куда подальше, хорошо ещё, что не убили. Несчастный пожилой мужчина, чуть ли не упавший на землю, еле удержался на ногах и схватился за поясницу, боязливо оборачиваясь на негодяев. У него не было сил противостоять им, поэтому он постарался скорее уйти, а то что ещё те надумают сделать с ним?

Сверкая ухмылкой, Сюэ Ян, радуясь своей находке, подошёл ближе к небольшой группе крепких мужчин, одетых в какое-то тёмное тряпье. Волосы их хоть и были собраны в пучки, но очень небрежно, отчего со стороны казалось, что их собаки подрали. Неприятные личности, никто в здравом уме не подошёл бы к ним, тем более с какой-то просьбой. Однако Чэнмэй был не из тех, кто боится, хотя бы потому, что он знает, что сильнее всех этих мелких падальщиков.

Когда же мужчины заметили приближающегося к ним юношу, то сразу же спрятали украденный мешочек с деньгами и настороженно повернулись к незнакомцу. Неуверенность отразилась на их лицах — со стороны все такие свирепые, да только со стариками справляться и могут. Стоило им увидеть кого-то, кто может представлять для них опасность, так сразу же поджали хвосты. Хоть юноша и был одет не как бедняк, он как-никак выглядел молодо и, на первый взгляд, мог показаться слабым, поэтому бандиты приободрились, расправили плечи, чтобы казаться больше, и напустили на себя угрожающий вид.

— Малец, чего тебе? — спросил один из членов компашки, делая шаг вперёд, встречаясь со взглядом Сюэ Яна, который, услышав вопрос, даже бровью не повёл. Он остановился прямо перед ними и уверенно поднял подбородок, сразу же озвучивая свою цель:

— У меня есть к вам одно дело. Если справитесь, щедро заплачу.

Мужчины быстро переглянулись между собой, а затем залились неприятным смехом, находя уверенность этого юнца забавной. Да как он вообще посмел обращаться к ним с какой-то просьбой?

— Эй, шёл бы ты отсюда, если жизнь дорога, — успокоившись от смеха, начал один из мужчин. — А то последуешь пути того старика, ха-ха-ха!

Новая волна смеха накрыла бандитов, а Сюэ Ян стал темнее тучи, опуская лицо и скрывая блеск глаз. Зря они насмехались над парнем, не зная, кто сейчас стоит перед ними, и на что тот способен.

Его острые клыки сверкнули, стоило ему дёрнуть уголком губ, когда он достал из ножен Цзянцзай. Одним рывком подлетая к одному из мужиков, к тому, кто, по его мнению, ржал громче всех, он лезвием меча задел его шею, но не сильно, можно сказать, сжалился — всё же тот ему ещё понадобится. Затем, оказавшись за его спиной, прижал лезвие меча к шее, где был порез, и тихо, но чётко произнёс:

— Всё ещё смешно? — мужчины в этот момент затихли и боязливо отшагнули назад, достав кинжалы и готовясь защищаться, если понадобится. — А если я вам всем глотки перережу, будет так же весело? — спросил юноша, прижав меч сильнее к ране, и кровь потекла быстрее, стекая по острию клинка.

— Эй, хватит-хватит, — замахал руками заложник, впадая в панику. — Убьёшь же. Чего ты хочешь?

Оттолкнув от себя мужика, Сюэ Ян закинул меч за спину и удовлетворённо ухмыльнулся, доставая из-за пазухи мешочек. Он подкинул его, чтобы было слышно звон монет, а затем поймал и поднял за верёвочку, слегка покачивая.

— Ничего сложно. Небольшая авантюрка.

Бренчание монет сразу же привлекло внимание мужчин, и они даже немного опустили кинжалы. Тот, что получил рану, лишь слегка фыркнул, прижимая руку к шее, чтобы остановить кровь. Юноша казался странным и пугающим, однако деньги, что он предлагал, им несомненно были нужны, и отказываться они не спешили.

— И что за авантюра?

***

Вернулся Сюэ Ян поздней ночью. Дома уже было тихо, надоедливая девчонка спала, а Сяо Синчэнь, как и ожидалось, был на ночной охоте. Лениво пройдя к кровати, юноша улёгся на неё и устало вздохнул. Уморился за сегодня, поэтому сразу же укрылся одеялом, намереваясь проспать до самого обеда.

Стоило ему закрыть глаза, как скрипнула входная дверь. Оборачиваться не стал — знал, что пришёл Сяо Синчэнь. И верно — даос тихо прошёл в комнату и прислушался. Затем его путь лёг к гробу А-Цин. Он, как и делал это раньше, положил пару конфет подле неё, а затем подошёл к кровати Сюэ Яна. Тот лишь притворился спящим и не обратил внимания на это. Однако, когда шаги Синчэня удалились, юноша повернулся на бок и открыл глаза, смотря на мирно лежащие конфетки. Слегка протянув руку, он коснулся одной из них пальцем и тихо усмехнулся.

Синчэнь не изменял себе и с тех пор по-прежнему приносил пару конфет и А-Яну, и А-Цин…

В последующие несколько дней Сюэ Ян вёл себя слегка странно, но это заметила лишь Слепышка. Видела, как паршивец странно ухмылялся, кружа возле даочжана, да словно глазами сверкал. Ясно, задумал неладное. Не нравилось ей всё это. Говоря о своих подозрениях Синчэню, в ответ она получала лишь качание головой и снова беззаботные слова о том, что она слишком волнуется по пустякам. А она не волновалась по пустякам! У неё прямо сердце с ума сходило, душой чуяла, что должно случиться что-то плохое, поэтому не находила себе места. Единственное, что её радовало, так это то, что юноша доставал Синчэня только дома, а на охоту с ним почему-то перестал ходить. Ну, и то хорошо, кто знает, вдруг на этой ночной охоте он навредит даочжану.

Одним вечером заклинатель Сяо собирался уже выходить, сказав А-Цин и А-Яну ложиться пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть. Тут-то девчонка и удивилась: с каких это пор у паршивца появилось имя? Когда даочжан покинул дом, Слепышка прошла к своему гробу и повернулась в сторону стены, словно там стоял Сюэ Ян, конечно, специально, чтобы не выдать своей слепоты:

— У тебя есть имя?

— Что за вопрос? — всплеснул руками Сюэ Ян. — Конечно же есть!

— Почему тогда раньше скрывал?

— Не твоё дело, — холодно ответил юноша, вставая с кровати и подходя к двери. — Меньше знаешь, крепче спишь, — с ухмылкой проговорил он, покидая похоронный дом, закрывая за собой дверь.

А-Цин сразу же обернулась, прижимая тросточку к своей груди. И снова на душе стало очень неспокойно. Почему паршивец не пошёл с даочжаном на охоту, но вышел посреди ночи сразу же после ухода заклинателя? Она заметалась по комнате, ходя туда-сюда, подперев подбородок кулаком, не зная, что ей делать. А что если её любимому даочжану грозила опасность? Хотя, чем она сама может помочь, ей не справиться с пугающим юношей в одиночку. А-Цин уже было шагнула в сторону двери, как остановилась в нерешительности, кусая губу почти до крови. Ей оставалось только надеяться, что этой ночью даочжан вернётся целым и невредимым.

Когда луна оказалась на вершине неба, девчушка, на удивление, заснула, пытаясь утопить свои волнения во сне. Тогда-то Сюэ Ян и вернулся. Отворив дверь в дом, он быстро осмотрел тёмную пустую комнату и, убедившись, что девчонка уже спит, а даочжан всё ещё на охоте, закрыл дверь и прошёл к столу. Поставив туда кувшин с вином, Чэнмей облизнулся, предвкушая опьяняющий вкус алкогольного напитка, которым он сейчас будет радостно упиваться. Завтра будет очень хороший день.

Открыв кувшин и даже не задумавшись о чашке, он стал пить из горла. Правда, надолго его не хватило — когда крепкий напиток стал обжигать его горло, оставляя сладко-терпкое послевкусие, он поставил кувшин обратно. Вытер рукавом влажные губы и шумно вздохнул, чувствуя, как его щёки немного горят от лёгкого опьянения. На самом деле, он нечасто употреблял алкоголь, но сегодня был такой повод, что просто нельзя было не выпить.

Расслабленно облокотившись на стол, он обернулся в сторону гроба Слепышки, на секунду думая о том, что с ней сделать, когда всё это кончится. Она хитрая и наглая, раньше жила на улице, значит, ничего с ней не случится. И чего только к Синчэню привязалась, раз сама на всё способна? И стряпня её в последнее время стала лучше.

Покачав головой, отгоняя мысли о надоедливой девчонке, Сюэ Ян снова потянулся за кувшином и щедро отпил чуть ли не половину. По правде говоря, его терзали некие смешанные чувства, поэтому он решил заглушить их вином, словно в качестве протеста против того, чтобы признаться самому себе в чём-то крайне важном…

Только его губы покинули горло кувшина, как он услышал скрип входной двери. Сразу же со стуком ставя вино на стол, он слегка удивлённо обернулся, видя, как белоснежная фигура перешагнула через порог, проходя в помещение. «Так рано вернулся сегодня, даже неожиданно», — промелькнуло в голове парня.

Мужчина тихо прошёл внутрь, закрывая дверь, затем снял свой меч и поставил его около стены. Сюэ Ян следил за его движениями, а затем вдруг встал и подошёл к заклинателю. Сяо Синчэнь замер, когда услышал скрип половиц впереди себя и лёгкое дыхание среди тихой комнаты. Вставший перед ним А-Ян даже не стал скрывать своего присутствия, ясно давая о себе знать:

— Синчэнь, я рад, что ты вернулся так скоро. А-Цин уже давно спит, — послышался его голос, казалось, совсем рядом.

Даочжан слегка наклонил голову вбок, готовясь поговорить со своим другом, и чуть улыбнулся, словно так приветствовал его. Сюэ Ян же пробежался взглядом по чужому лицу, уже привычно задерживая глаза на губах, растянутых в этой чёртовой сладкой улыбке. Столько раз он думал о том, что же не так с этими губами, и столько раз отмахивался от мыслей о том, как это выяснить. Но сегодня ему было слишком скучно.

— Скажи, это ты каждое утро угощал меня конфетами, да? — снова послышался голос теперь где-то слева, туда-то Синчэнь и повернул голову, прежде чем с кивком ответить:

— Да, конечно же, это был я.

Хитрая, кривоватая улыбка всплыла на губах Чэнмэя, пока он глазами гулял по лицу Синчэня и ходил вокруг него тихими шагами, чтобы слепцу было сложнее узнать, где именно он находится.

— Так мило с твой стороны и так щедро, — проговорил А-Ян, но уже где-то справа.

Такое игривое поведение позволило даочжану Сяо понять, что юноше на самом деле нравилось то, что он делал для него каждый день. Он приносил ему конфеты по утрам из самых чистых побуждений; лишь хотел исполнить его маленькую мечту: чтобы кто-то каждый день угощал его конфетами. Воплотить это в реальность Синчэню не составило почти никакого труда, самое главное, что юноша был доволен. Непринужденно махнув рукавом, заклинатель ответил:

— Мне было не сложно. Надеюсь, что это подняло тебе настроение.

Как всегда скромный и добрый даочжан со своими невинными словами, которыми он пытался угодить всем. Он произносил их таким спокойным голосом, этими бледными губами, от которых взгляд опьяневшего Сюэ Яна всё это время не мог оторваться. Теперь ему искренне было любопытно, почему именно они привлекали его. Что же такого изменилось в его душе, что его буквально манили к себе чужие мужские губы?

Он думал над этим, продолжая медленно кружить вокруг Синчэня, порой мимолётно касаясь чужого плеча, иногда даже талии, заставляя мужчину вздрагивать от неожиданных прикосновений. Так, плавными и неторопливыми движениями, с каждым разом Сюэ Ян подбирался всё ближе и ближе к нему, и дыхание парня чуть ли не обжигало чужое лицо.

— Как мне тебя отблагодарить за это? — спросил юноша.

— Не стоит, правда. Не нужно меня благодарить, — растерянно замахал руками Синчэнь, слегка посмеиваясь. — Мне было нетрудно.

Такой хороший, добрый, непорочный, он стоял прямо перед своим давним врагом и даже не подозревал, как именно Сюэ Ян на него сейчас смотрел.

«Я просто хочу забрать кое-что первым», — пронеслось в мыслях юноши, а дальше он уже не отдавал отчёта своим действиям.

Он вдруг выбросил руку вперёд, схватил даоса за предплечье и плавным движением заставил того двинуться назад, прижаться спиной к стене. Его правая рука нашла своё место на мужской талии, и, когда их тела неожиданно прижались друг к другу, Сюэ Ян шумно выдохнул и двинул головой вперёд, встречая губы даочжана своими. Те оказались совсем мягкими, такими приятными, что не хотелось отпускать их. Губы юноши задвигались, превращая это невинное касание в настоящий поцелуй, который ввёл Синчэня в настоящий шок. Юноша снова целовал его, почти как тогда, когда он болел. Хотя нет… всё же по-другому. Этот поцелуй казался нежным, но чувственным, словно он исследовал собственные ощущения, утоляя своё любопытство. Это было… приятно?

Когда губы самого заклинателя вдруг слегка шевельнулись в ответ, юноша отстранился и жадно облизнулся, словно пробуя оставшийся вкус чужих губ на своих.

— Спасибо, даочжан… — прошептал Сюэ Ян, а затем с ухмылкой, открывающей его клыки, добавил: — За конфеты.

— Ты… — дрожь предательски отозвалась в голосе Синчэня, когда он попытался как-то прокомментировать произошедшее. — Ты пьян.

Это был не вопрос, это был факт, который он осознал, когда, слегка облизнув собственные губы, он почувствовал сладковатый привкус вина, да и терпкий запах, исходящий от дыхания Сюэ Яна говорил сам за себя.

— Ты прав, — ответил юноша. — И что?

В голове заклинателя Сяо всё смешалось, его брови задумчиво нахмурились. Он не знал, что делать дальше. В первый раз А-Ян был в бреду и сделал это неосознанно, а в этот раз он был пьян — ни один из этих странных поцелуев не был искренним.

— Не делай так больше, — отвернулся в сторону Синчэнь, скрывая лёгкую дрожь собственных губ.

Сюэ Яну было трудно сдерживаться: видеть то, как идеальное фарфоровое лицо Синчэня рдело, словно алый закат, было высшим наслаждением. Хотелось утопить его в грехе, очернить его невинность и праведность всеми возможными способами.

— Чего не делать? — спросил Чэнмэй, притворяясь, что не понял. — Не целовать тебя или не напиваться? — его рука легла на подбородок Синчэня, и он повернул его голову к себе. — Боишься, что я перейду черту? — спросил он почти шёпотом, и мужчина мог чувствовать горячее опьяняющее дыхание возле своей щеки. — А-Чэнь.

Низ живота заклинателя скрутило, ему было очень неловко, особенно из-за его слепоты, ведь он не мог предугадать намерений А-Яна и не представлял, каким именно взглядом тот на него смотрел. Почему вдруг всё так резко переменилось? Синчэнь ничего не понимал, он был точно уверен, что поцелуй в день болезни юноши был простой случайностью, не будет ли ошибкой отнести и сегодняшнее его поведение к случайности?

— А-Чэнь, — повторил Сюэ Ян более протяжно и положил лоб на чужое плечо, рукой хватаясь за белоснежный воротник. — Мне нехорошо…

Внезапно игривое настроение юноши испарилось, когда из-за выпитого вина у него закружилась голова. Наверное, не стоило ему покупать дешёвый кувшин в какой-то подворотне. Да и тот лавочник как-то уж слишком любезно предлагал ему купить свой товар — ну точно подсунул какую-то отраву!

Синчэнь, как бы сложно тому ни было прийти в себя, всё же откинул собственные мысли и обеспокоенно положил руку на плечо Сюэ Яна.

— Давай, я помогу тебе прилечь и принесу воды? — предложил даочжан, осторожно отодвигая от себя захмелевшего юношу. Тот качнул головой и согласился принять помощь.

Подведя парня к кровати, Синчэнь попытался уложить его, одной рукой ощупывая мягкое ложе, чтобы не ошибиться в траектории. Стоило телу Сюэ Яна оказаться в постели, как он схватился за воротник даочжана и потянул его за собой. Тот слегка выдохнул, пытаясь сопротивляться, однако, из-за неудобного расположения руки на краю кровати, та соскользнула, и он повалился на юношеское тело. А-Ян, в свою очередь, обнял Синчэня, прижимая его к себе. Ему так нравился запах лаванды, исходящий от ханьфу мужчины, поэтому он не хотел отпускать его. Даочжан, не зная, что задумал юноша — а в его голове сейчас могло быть что угодно, затаил дыхание и слегка напрягся. Тихо заговорил:

— Я хочу принести тебе воды.

— Не хочу, — отказался юноша, закрывая глаза. Он больше ничего не хотел. Просто желал заснуть и проснуться завтра, забыв обо всём.

Чувствуя, как А-Ян обнимал его, Синчэнь решил, что из этих пут ему пока не выбраться. Сдался, расслабляя тело, позволяя себе плыть по течению. Пусть парень уснёт, а потом Синчэнь как-нибудь выберется из его объятий…

Однако, когда Сюэ Ян проснулся на следующее утро, он обнаружил на своей кровати мужчину в белом, которого обнимал, да причём, видимо, всю ночь, потому что его рука, на которой устроился Синчэнь, затекла и заныла. Удивляясь собственному безрассудству, юноша скривил лицо и осторожно забрал свою руку из-под даочжана. Приподняв корпус, Сюэ Ян попытался привести затёкшую руку в «чувство», водя по ней, разгоняя кровь. По правде говоря, он скудно помнил о том, что вчера было. Похоже, тот чёртов продавец вина обманул его и всунул какое-то вонючее пойло, от которого ему быстро заплохело.

«Оказаться в постели с Сяо Синчэнем… Да, Сюэ Ян, а ты хорош», — хмыкнул про себя юноша, слегка поворачивая голову в сторону всё ещё спящего даоса. Неужто этот праведник, стоило ему оказаться в чужой кровати, не застыдился и не сбежал при первой же возможности? Даже неожиданно как-то.

Тяжело вздохнув, Чэнмэй положил ладонь на лоб и закрыл глаза. Сейчас, видя даочжана рядом с собой в постели, он вдруг испытал противоречивые чувства. В памяти всплывали странные картины, а голова начинала гудеть, когда события стали потихоньку восстанавливаться, и Сюэ Ян вспомнил то, что он вчера вытворил.

«Ах, даже так», — он словно удивился собственным воспоминаниям, однако не счёл их странными, наоборот, он не жалел об содеянном. Хоть как-то, но он очернил святость Синчэня. Чэнмэй даже слегка расстроился тем, что ему стало плохо, и он не продолжил. Ох, как сильно бы залился краской этот праведник, как отчаянно бы он извивался и стонал под натиском юноши в попытках усмирить его пыл.

От собственных мыслей Сюэ Яну вдруг стало жарко, и он откинул одеяло в сторону. Затем поднялся с кровати, слегка потягиваясь. Рука, наконец, перестала гудеть и начала функционировать правильно. Он ещё раз потёр её, а потом снова обернулся на спящего Синчэня. Пожалуй, он не станет говорить ему о том, что всё помнит. Незачем. Пусть представит, что опьяневший А-Ян просто был не в себе.

Похлопав себя по груди в поисках конфетки, спрятанной за пазухой, юноша там её не обнаружил. Ну конечно, вчера съел последнюю, а сегодняшним утром Синчэнь должен был принести новых. Но поскольку тот спал, никаких сладостей пока не предвиделось.

Слегка наклонившись над спящим Синчэнем, Сюэ Ян всмотрелся в безмятежное лицо. Раз его глаза были скрыты за повязкой, было сложно понять, спит тот или нет. А вдруг притворяется? Протянув руку вперёд, юноша убрал длинный локон волос с чужого лица и наклонился ещё ниже, останавливаясь у самого уха Синчэня.

— Сяо Синчэнь, проснись и дай мне конфет, — нагло прошептал он, опаляя своим дыханием бледную кожу мужчины. Казалось, лицо спящего слегка дрогнуло, наверное, медленно просыпался, но юноша не отступил и снова взялся за своё: — А-Чэнь, дай мне конфет.

Просыпающийся даочжан тихо вдохнул и повернулся в сторону голоса, слегка приподнимаясь, из-за чего ненароком стукнул лбом по подбородку Сюэ Яна. Тот отдёрнул голову назад, недовольно застонал. Снова ему случайно прилетело от Синчэня. С самого утра вместо сладостей получает тумаков.

— Даочжан, — зашипел юноша, аж снова назвав Синчэня на старый лад, — за что?

Всё ещё сонный мужчина кое-как понял, что произошло, и сразу же принялся извиняться:

— Прости-прости. — Его руки потянулись вперёд, ища лицо юноши, — я…

— Не видел? — закончил за него Сюэ Ян, но слова его были не осуждающими, в них вдруг снова возникла игривая нотка. На самом деле, удар не был сильным, и потому было почти не больно. — Дай конфет, тогда я, так и быть, прощу тебя, — с хитрецой закончил он и чуть облизнул губы, предвкушая вкус утренних сладостей.

— Всё-то тебе конфеты нужны, — проговорил Синчэнь, качая головой, просовывая руку в длинный рукав в поисках заранее купленных вкусностей. — Вся боль пройдёт, стоит тебе съесть сладкого? — спросил он. Может, хотел таким образом шутку поддержать.

— Конечно. Съем конфетку — и боль пройдёт, — в нетерпении посмеялся юноша, потерев ладонью ушибленный подбородок.

— Ну ты и шутник, — улыбнувшись, ответил даочжан, протягивая юноше пару конфет. Тот сразу же взял одну и, раскрыв обёртку, засунул в рот, чуть ли не постанывая от наслаждения. Он всегда любил конфеты, но когда стал есть их каждый день, благодаря даочжану, это превратилось в настоящую зависимость.

Слегка опустив подбородок, Синчэнь мягко улыбался, спокойно ожидая, когда А-Ян заберёт вторую конфету себе. Вдруг в его голову вернулись воспоминания о вчерашней ночи, и уголки губ тут же опустились вниз. Вместо того, чтобы обсудить то, что произошло, юноша просто радостно ел конфету, словно ничего вчера и не было. Неужто снова не помнит такой важной вещи, как поцелуй? Конечно, хотелось поднять этот вопрос и на трезвую голову всё обсудить, потому что Синчэнь не понимал действий А-Яна, и более того, он не понимал его чувств.

Пальцы Синчэня сжали ткань ханьфу на его колене, и это заметил Сюэ Ян. Уже давно привык подмечать любые жесты слепца и читать его, как открытую книгу. Сразу понял, что даочжан наверняка хочет спросить о том, что произошло ночью, но нервничает. Забрав вторую конфету и спрятав её за пазухой, Сюэ Ян решил отвлечь Синчэня от этих мыслей, решая сделать ему интересное предложение:

— Даочжан, а знаешь, недавно я нашёл кое-что интересное неподалёку от города И.

— Что ты нашёл? — спросил даочжан, и юноша увидел, что рука того наконец расслабилась и полной ладонью легла на колено.

По правде говоря, тому и самому было бы лучше, если их разговор начнётся с чего-то другого.

— Даосский храм. Я думаю, нам стоит вечером туда сходить.

В приподнятом подбородке Синчэня можно было увидеть долю интереса. Пожалуй, он давно не бывал в таких местах. Сюэ Ян продолжил:

— Можно поставить благовония да помолиться. — Он вынул из кармана за пазухой несколько палочек благовоний, что, видимо, вчера купил у того храма, и вложил их в ладонь мужчины. — Сам я не часто такое делаю, да и молиться не за кого, однако ради тебя пойду туда, — он выставил всё так, словно сама идея была предложена даочжаном, а тот, в свою очередь, обдумывая предложение, и сам не заметил, как согласился:

— Хорошо, я только за, — кивнул Синчэнь, сжимая в руке подаренные благовония.

— Вот и славно. Слепышку А-Цин не возьмём. Тропа к храму неудобная, каменистая, да стелется вверх, к горам. Упадёт — костей не соберёт. Знаешь же, как та любит бегать по дороге, не обращая внимания на свою слепоту.

— Думаю, ты прав, — согласился Синчэнь, понимая беспокойство юноши. Хотя, на самом деле, он был бы не против взять девчушку с собой, может, она тоже хотела бы сходить в храм.

— Пойду дров нарублю, пока настроение есть, — Сюэ Ян понимал, что если сейчас не уйдёт, то Синчэнь точно захочет поднять вопрос о вчерашнем. И верно. Стоило тому сделать пару шагов к двери, как мужчина поднялся с кровати и, слегка протягивая руку вперёд, окликнул его:

— А-Ян, подожди. Я хочу спросить…

Изобразив, что он, якобы, не услышал, юноша сказал чуть громче:

— Чёртовы тучи небо заволокли, надеюсь, дождя не будет, а то дрова намокнут! — И шмыгнул за дверь, оставляя даочжана полностью проигнорированным.

Тихо вздохнув, Сяо Синчэнь покачал головой и сел обратно на кровать, погружаясь в раздумья. Он был в смятении и не знал, что делать. Сам-то он понимал свои чувства, причём яснее-ясного… А чувства А-Яна оставались для него загадкой.

Весь день, как бы даочжан ни пытался невзначай начать этот разговор, Сюэ Ян постоянно убегал или перебивал его своими шутками да рассказами. Иногда к Слепышке приставал, дразня её и докучая одним только своим видом. Она его даже тростью своей чуть не побила, а он, лишь расхохотавшись, забегал по комнате, прячась от неё.

Всё, казалось, было на своих местах, словно той ночи и не было. Может, Синчэню и вправду стоило не думать о случившемся, принять это всё как шутливую «благодарность» от юноши за конфеты и забыть, как это сделал А-Ян?

Пока он думал об этом, день пролетел незаметно. Вечер настал, и, сидя за столом со всей компанией, даочжан всё же поинтересовался у А-Цин, не хочет ли она сходить с ними в храм. А-Ян не остановил его, лишь слегка более напряжённо сжал в руке нож, которым нарезал яблоки. Девчушке было и самой немного лень куда-то идти, к тому же, чтобы подкинуть ей больше сомнений, Сюэ Ян стал рассказывать про дорогу, отчего она представила весь этот путь на гору как одно из самых тяжких испытаний в её жизни. Она хотела отказаться, а потом вспомнила о вчерашних переживаниях и решительно ответила:

— Я пойду с вами. Ничего, что дорога непростая, я тоже не слабачка!

Недовольный решением девчонки Сюэ Ян закатил глаза и стиснул зубы, а затем, скрывая раздражение, сказал:

— Упадёшь, сломаешь себе все кости да башку проломишь, похороним тебя у этого самого храма. Считай, подношение Будде будет.

— А-Ян, — тихо произнёс Синчэнь с укором, — не говори так.

От прямолинейных слов паршивца у девчонки по спине пробежались неприятные мурашки. Хотя, она ведь не слепа на самом деле, так что будет смотреть под ноги и точно не упадёт.

— Н-не страшно! Всё равно пойду.

— Какая смелая, — Сюэ Ян раздражённо улыбнулся и подвинул тарелку с нарезанными яблоками к А-Цин. — Угощайся, прямо перед тобой.

Голос паршивца девочке показался натянутым и подозрительно ласковым, она даже руки не протянула, чтобы ощупать то, что ей предложили:

— Не хочу.

— Да брось, я же по-доброму. Волнуюсь о тебе.

От лживых слов этого А-Яна, А-Цин желала плюнуть ему прямо в его наглую рожу да палкой побить, чтоб заткнулся. Однако, неожиданно Сяо Синчэнь решил вмешаться в спор и согласиться с паршивцем:

— А-Цин, может быть, всё же он прав? Я бы не хотел, чтобы ты пострадала по пути. К тому же, мы идём ночью, и нам могут попасться ходячие мертвецы или какие-нибудь другие твари.

— Но я… — больше слов подобрать она не могла, даочжан был прав, и больше никаких причин взять её с собой она не придумала.

Поэтому, чувствуя свой проигрыш, она вздохнула и кивнула. — Ладно, даочжан, я послушаю тебя, — она ловко схватила из предложенной тарелки яблоко и со злостью откусила кусок, где была голова яблочного зайчика, представляя, что это голова паршивца.

Вздёрнув бровь, замечая ловкость Слепышки, Сюэ Ян на секунду удивился тому, как ей удалось так схватить яблоко, не промахнувшись. Он искоса скользнул по ней взглядом, а затем прищурился, вспоминая все моменты, когда эта девчонка вела себя чересчур подозрительно. Неужто в этом доме два лгуна?

— Ну всё, А-Цин, давай доедай и ложись спать. Не волнуйся, мы вернёмся ночью, и ты даже не заметишь того, что нас не было.

Девчонка прожевала яблоко и кивнула, вставая из-за стола и хватая рядом стоящую тросточку. С её постукиванием она прошла к своему гробу и вздохнула, когда переживания вновь слегка сдавили грудь. Не волноваться у неё не получалось. Может, поход в храм и не так опасен, как ночная охота, но всё равно, ещё со вчерашнего дня ей не давало покоя это волнение. Стараясь не думать слишком много, она легла в гроб и посмотрела на даочжана, что заботливо склонился над ней, укрывая одеялом.

— Ты правда вернёшься в порядке? — спросила А-Цин, еле подавляя свой взволнованный голос.

— Правда, А-Цин, не беспокойся, — ответил мужчина, найдя голову девушки, нежно погладив её по волосам. — Почему вдруг ты стала волноваться ни с того, ни с сего? — поинтересовался он. — Ты же знаешь, что мы заклинатели, и нам ничего не угрожает, пока наши мечи с нами.

— Знаю-знаю, — согласилась девчонка, а у самой лицо скривилось от недовольства и недоверия.

— Ну вот, — кивнул Синчэнь, делая шаг назад, убирая руку с чужой макушки. — Засыпай и ничего не бойся.

Наблюдая за столь душевной сценой, напоминавшей прощание отца с дочкой, Сюэ Ян снова невольно закатил глаза, сложив руки на груди. Хотелось поторопить даочжана, да он подумал, что будет выглядеть подозрительно, поэтому, промолчав, он просто пошёл к выходу из дома, решая подождать спутника снаружи.

Вскоре Синчэнь покинул похоронный дом, тихо закрывая дверь, а затем, воодушевляющее улыбнувшись, обратился к юноше:

— Ну что, показывай путь.

— Идём, — кивнул Сюэ Ян, направляясь вперёд, по направлению к той горе, где по он видел даосский храм.

Порой оглядываясь на следующего за ним даочжана, Чэнмэй то и дело проверял, точно ли он идёт за ним, словно боялся потерять его. А тот, в свою очередь, покорно следовал за А-Яном, в душе радуясь тому, что они сходят в подобное место.

Тишина ночного леса нагоняла слегка пугающую атмосферу, поэтому Синчэнь решил не только отогнать её, но и воспользоваться случаем, чтобы, наконец, поднять волнующий его вопрос. Правда, начал он издалека:

— Нам повезло, что дождь всё-таки не пошёл. Не хотелось бы промокнуть.

— Ага, — быстро бросил Сюэ Ян, почти не поддерживая разговор. Он был отвлечён осмотром территории. Тропа, ведущая на гору, сужалась, зарастала травой, чем дальше они шли, тем меньше следов живых людей там становилось.

Замечая незаинтересованность в голосе А-Яна, Синчэнь, слегка помявшись, всё же решил перейти к тому, что интересовало его больше всего:

— А-Ян, могу я всё же спросить у тебя кое-что?

— И что же тебя интересует? — сразу же спросил Сюэ Ян, ещё раз осмотревшись.

— Вчера ночью, когда я вернулся, у нас произошёл разговор… ты был пьян и ты… — его неуверенной голос вновь прервал Сюэ Ян, который вдруг воскликнул:

— Синчэнь, я видел вдалеке тень! Ну точно — мертвецы. Дай мне свой меч, я с ними разберусь, пока те не добрались до деревни.

Даочжан немного расстроился, что его вопрос вновь не был услышан, но, отвлекаясь на заявление юноши о замеченных ходячих мертвецах, он остановился и обернулся на его голос:

— Зачем тебе мой меч?

— Мы идём в храм, я не брал с собой свой, — решительно пояснил Сюэ Ян, делая шаг к мужчине, наступая на хрустящую ветку. — Твой Шуанхуа хорошо чувствует некроэнергию, дай его мне, а сам направляйся в храм, я догоню тебя.

— Но путь ведь… — Синчэнь хотел сказать, что не знает дороги, к тому же, эта местность для него была новой, и он не очень хорошо тут ориентировался.

— Тебе просто нужно идти вперёд, буквально четверть ли<span class="footnote" id="fn_36894859_2"></span>, и дойдёшь до лестницы. Поднимешься по ней, там будет храм. Поставь благовония за меня.

— Ну, хорошо… Но мой меч… — вновь в поджатых губах мужчины Сюэ Ян прочитал неуверенность. Конечно, Шуанхуа — его дорогой меч. Стал бы он отдавать его кому попало? Однако это всё было заранее продумано.

— Брось! — фыркнул Сюэ Ян, протянув руку вперёд, прося у Синчэня его меч. — Ты доверяешь мне или нет?

Синчэнь не хотел колебаться, потому что думал, что это поставит их доверие друг к другу под угрозу, поэтому решительно снял с себя Шуанхуа и протянул его вперёд. Юноша тут же забрал меч себе и закинул на спину.

— Я быстро, не волнуйся, — заверил он, а затем его голос эхом исчез где-то вдали, растворяясь в тишине ночи.

Сяо Синчэнь тихо вздохнул и повернулся в сторону тропы. На самом деле, он волновался не о своём мече, а об А-Яне, который был пылким любителем расправляться с мертвецами. Он заметил это ещё с их первой совместной ночной охотой, когда слышал взмах его собственного меча и лёгкий хохот, который разносился по лесу после убийства толпы мертвецов. Юноше явно нравилось это дело, поэтому даочжан не счёл нынешнее поведение А-Яна странным. Он беспокоился лишь о том, чтобы этот юноша не пострадал.

Синчэнь направился вперёд, мысленно считая шаги, пока носок его сапога наконец не упёрся во что-то каменное. Это была первая ступенька, ведущая к храму. Решительно ступая по лестнице, даочжан поднимался всё выше и выше, пока, сделав ещё пару шагов вперёд, рукой не нашарил деревянную дверь с каким-то металлическим узором. Даос провёл ладонью по ней, в поисках дверного молотка, желая, чтобы ему открыли обитали святилища, потому что он не хотел вламываться в чужие владения без спроса. Однако искомого он не обнаружил, а стоило ему надавить на дверь чуть сильнее, как та сама отворилась, издавая неприятный скрип. Слегка поколебавшись и поспорив с самим с собой в мыслях, Синчэнь перешагнул порог и прошёл вперёд, прислушиваясь в поисках обитателей храма.

— Я прошу прощения… — тихо начал он, и его голос тянущимся эхом разлетелся по пустому помещению. — Тут есть кто-нибудь?

Ответа не последовало, тогда он снова задал свой вопрос. И когда не услышал ничего, кроме мёртвой тишины, он засомневался ещё сильнее. Может, ему не стоило входить сюда без А-Яна и нужно было дождаться его снаружи? Хотя тот просил поставить благовония за него…

Неуверенно качая головой, Синчэнь всё же сделал ещё несколько шагов вперёд, пытаясь найти подставку, в которую можно было бы вставить благовония. Найдя рукой нечто похожее, Синчэнь кончиками пальцев нащупал песок, а затем и несколько стоящих слегка неровно, потухших благовоний. Недолго думая, мужчина достал из рукава свои палочки, что дал ему утром А-Ян, а затем, пошарив в другом рукаве, достал хочжэцзы. Воткнув три палочки в песок, он, коснувшись их кончиков, осторожно попытался поджечь их. Как только сладкий запах достиг его носа, Синчэнь чуть отошёл назад и обернулся на внезапно скрипнувшую дверь. На его лице отобразилась улыбка, когда он подумал, что юноша вернулся.

— А-Ян, я зажёг благовония.

Однако в ответ он услышал лишь громкий хлопок закрывшейся двери и шаги нескольких людей. Очевидно, это был не А-Ян. Тогда заклинатель Сяо решил предположить:

— Вы монахи? Я здесь только для того, чтобы поставить благовония и помолиться. Я могу уйти, если вам угодно.

— Ну чего же уходить? Оставайся! — послышался голос в ответ. Казалось, он был слегка грубым и хрипловатым. Голоса монахов звучат иначе.

Лёгкое чувство волнения вдруг охватило даочжана, и он сделал шаг назад, упираясь бёдрами в столешницу, где стояла подставка для благовоний. Шаги стали приближаться к нему, и он, по привычке, хотел схватить свой меч, чтобы защититься в случае чего. Но рука не обнаружила орудия. Конечно, он ведь отдал его А-Яну.

Сжимая рукой край столешницы, Сяо Синчэнь почувствовал себя загнанным в угол и таким беспомощным. Он ничего не видел и был лишён оружия. Может, что-нибудь он и попытается сделать, но кто знает, что за люди сейчас находились вместе с ним в этом проклятом храме…