Глава 20: Устроены по-другому (1/2)

***

Застенье

Вель думала, что хорошо знает холод. Она родилась здесь, в морозных темных лесах, выросла среди льда и снега. Однако сейчас, стоило ей сделать вдох, как воздух обжигал изнутри, а ее кобыла, послушная и спокойная Мара, впервые на ее памяти брыкалась и дергала поводья. На ее глазах ледяные ужасы из старых сказок воплощались в жизнь. Сталь встречалась с тонким льдом и в воздухе звенели резкие, пронзительные звуки. Им вторил высокий визг огромных пауков.

Все чувства кричали, что нужно повернуться и бежать!

Но Вель стояла среди деревьев и напряженно наблюдала за происходящим с холма, пытаясь удержать лошадь. Это было единственное, что она могла сделать — сохранять разум и держать Мару. Рядом с ней стояли Джарод, Листочек и стрелки Певцов. Остальные остались в лагере.

А вот Джон Сноу и Дункан Лиддл спешились и вместе с четырьмя лютоволками бросились вперед. Джарод и два десятка Певцов держали луки наготове, но ждали. И Вель недоумевала, почему они не стреляют. Стиснув зубы, она присмотрелась и, наконец, поняла, почему лучники не спешат. На таком расстоянии трудно было прицелиться в хаотичной схватке, а Джон Сноу говорил, что люди из Дозора — их союзники. Не помогала и темнота ночи — если бы не полумесяц, мягко светивший в небе, Вель не смогла бы ничего разглядеть в слабом мерцании факелов.

Вороны едва держались на ногах: высокий, исхудалый и величественный дозорный сражался с одной из Холодных Теней, а его спутникам приходилось отбиваться не только от Иных, но и от пауков.

Иные были легкими, невероятно быстрыми, и танцевали вокруг дозорных без особых усилий. Гигантские пауки брали дикостью и силой, они пытались пронзить людей своими шипастыми лапами. Три Ворона уже пали, но последний успел обнять одного из своих врагов в предсмертных муках, выиграв достаточно времени, чтобы копье с каменным наконечником вонзилось в бледную шею. Вслед за ужасающим воплем раздался треск и ледяное существо разлетелось на льдинки. Один из пауков был убит мечом, вонзившимся ему в глаз, а на двух оставшихся набросились лютоволки. Через два удара сердца Джон Сноу выдернул клинок и снова бросился на врага.

***

Враг, казалось, предпочитал размашистые удары, но в его крови бурлила радость, словно все остальное не имело значения: Джон не только противостоял натиску, но и постепенно одолевал тварь точными сужающимися ударами. Увидев, наконец, брешь, он отбил смертоносный ледяной клинок в сторону и Темная сестра рассекла шею последнего Иного, заставив бледную голову откинуться в сторону. Останки рухнули на землю, хрустя и быстро тая.

Он глубоко, с содроганием вздохнул, чтобы успокоить бурлящее в венах возбуждение. После его воскрешения Красной ведьмой, борьба с Иными была скучной и горькой, но теперь все словно стало в разы сильнее, все радости и горести.

Проходя по тонкой грани между жизнью и смертью в самом сердце битвы, он чувствовал себя живым, цельным и настоящим. И это пьянило сильнее самого крепкого эля. Его родные были живы и все в мире было правильно, ну кроме присутствия этих ледяных тварей, и он надеялся, так будет и впредь.

Обычно Джон не позволял чувствам управлять собой, но все же радовался, когда мог. Успокоившись, он почувствовал холодную боль в плече, где ледяной меч все же укусил его — цена безрассудной борьбы сразу с двумя Иными. По ощущениям рана была не слишком глубокой, так что с этим можно было пока повременить.

— Вы не… одичалые, — раздался усталый голос избитого, окровавленного дозорного, в котором Джон узнал Джармана Баквелла, искусного фехтовальщика и одного из лучших разведчиков Дозора.

Он быстро огляделся: четверо черных братьев остались в живых, они выглядели изможденными и настороженными в мерцающем свете дюжины факелов, воткнутых в землю. Джон заметил еще двух дозорных, наблюдавших за ним с вершины ближайшей сосны. Но самым важным из них был тот, который сразился с Иным и победил. Он одолел Ходока, явно впервые увидев его вблизи. Джон прищурился, чтобы разглядеть детали в темноте с такого расстояния; форма ножен на поясе была ему хорошо знакома, как и рукоять в виде… черной головы лютоволка? Если бы Джон умел делать ставки, он бы поставил все на то, что это — Длинный Коготь.

Лицо этого дозорного было красным от крови, но на Джона накатило облегчение оттого, что Бенджен Старк был жив, хотя и задыхался, пошатывась. Уродливая, пульсирующая рана шла по диагонали от верхней части его лица, между бровями, и заканчивалась по другую сторону челюсти.

— Я Дункан Лиддл! — гордо провозгласил Большой Лиддл, его лицо покраснело от холода или от битвы. — А это…

— Джон! — Голос Бенджена был хриплым и усталым, но радостным.

Сноу повидал немало ран, и сейчас был уверен, что дядя будет жить, хотя и со шрамом.

— Дядя! — На его лице расцвела искренняя улыбка.

Эти слова, казалось, вытеснили напряжение, царившее среди черных братьев.

— Я должен быть зол, но я рад видеть тебя здесь, Джон. Обнял бы тебя, да ноги меня сейчас не слушаются, — горько усмехнулся Первый разведчик, и практически рухнул на ближайший камень. — Думал, что сегодня встречусь с предками.

— Ты убил Иного, — заметил Джон. — А остальным разведчикам удалось зарубить еще одного.

— Да, но оставшиеся трое прикончили бы нас всех, если бы не ты и твои спутники. Это валирийская сталь? — Бенджен кивнул на его ножны.

— Да, Темная Сестра.

— Я думал, клинок потерян, — усталый голос Баквелла был настороженным. Мужчина прищурился. — Навершие выглядит не так.

— Мне повезло, — пожал плечами Джон. — А предыдущее было слишком аляповатым, мне больше нравится так.

— Это… эти звери с тобой? — Джареми Риккер с опаской покосился на четверых лютоволков.

— Да. Не бойтесь, они не причинят зла.

Джарман Баквелл подавил кашель, глядя на огромных пауков, которых практически разорвали на части лютоволки. Призрак озадаченно поднял голову и посмотрел на дозорных. В темноте красные блестящие глаза зверя выглядели особенно злобно.

— Ты варг, Джон?

— Да, дядя, — признал он, пожав плечами. — Это очень удобно.

Бенджен воспринял это как должное, в то время как остальные трое разведчиков беспокойно зашушукались.

— Старк, — раздался сверху голос одного из братьев. — Странные звуки доносятся со стороны деревьев.

— Странные звуки? — простонал Бенджен, потянувшись рукой к Длинному Когтю.

— Не беспокойтесь, — Джон махнул рукой. — Это остальные мои спутники. Не паникуйте, они не причинят вреда.

Четыре гончие охраняли временный лагерь, разбитый вокруг трех костров, и Джон отправил Призрака и его свиту назад в лес, чтобы не слишком нервировать дозорных. Но присутствие Певцов взволновало их даже сильнее. Всех, кроме их командира. Его доверие согревало сердце Джона, кажется, за это он полюбил Бенджена еще больше.

В отличие от Старка, Риккер и Баквелл отказались лечиться у Листочка, и Далла возилась с их ранами. Впрочем, они были несерьезны. По-настоящему сильные удары, похоже, пришлись на их самолюбие. Джон не обращал внимания на резкое жжение в плече, пока старый Певец осторожно накладывал пахучую припарку. Новый шрам пополнил его коллекцию. Закончив, сородич подошел к Листочку, что-то говоря ей на ухо.

— Он говорит, что в ближайшие несколько дней лучше осторожно пользоваться левой рукой, чтобы рана не открылась.

Он благодарно кивнул и проворно пошевелил конечностями, пытаясь определить, какие движения причиняют боль, а какие нет. Все было не так уж плохо — при необходимости он все еще мог кое-как сражаться правой рукой, и совсем скоро он будет как новенький.

На короткий миг взгляд Джона метнулся к Вель, которая безучастно смотрела на один из потрескивающих костров. Копьеносица оказалась еще красивее, чем он помнил, ее стройное тело притягивало взгляд со смехотворной легкостью. Лицо с высокими скулами, обрамленное длинными медовыми локонами, глаза — гордые, голубые, такие великолепные, что в них можно было потеряться. Неудивительно, что взгляды всех мужчин вокруг сходились на ней. Однако Вель была больше, чем красавица — смелая, отличная разведчица и охотница, она неплохо управлялась с копьем и ножом.

И все же копьеносица выглядела потрясенной и нерешительной, что, впрочем, было типично после первой встречи с Иными. Их нечеловечески холодное, темное присутствие пугало даже отъявленных храбрецов. В прошлой жизни она умерла собачьей смертью от копья во время мятежа, когда и его самого убили. Сейчас он ловил себя на том, что давно забытые ощущения, казалось, оцепеневшие за долгие годы, вновь появились при виде привлекательной молодой женщины. На этот раз она не была связана с другим мужчиной, а Джон не был связан клятвами.

Чем больше времени он проводил рядом с ней, тем сильнее становилось его желание обладать ею. Но Джон не предпринимал никаких шагов — после слишком горькой прошлой жизни ему не хватало самообладания. Если бы даже Вель даже согласилась стать его, это лишь нарисовало бы мишень на ее спине. Он прекрасно понимал, чем чревато его путешествие сюда, за Стену. Он мог умереть каждый день. И не мог использовать ее как шлюху, а потом бросить. В конце концов, он не Теон.

Часть Джона хотела обрести кусочек счастья, которое он давно считал невозможным для себя. Но чутье предупреждало, что это постепенно разрушит его решимость сделать то, что должно быть сделано, отвлечет его. И это будет пагубно как для его собственных целей, так и для благополучия Вель. Память об Игритт и их трагической глупости давно померкла, но горький урок он запомнил.

Джон покачал головой и обвел глазами лагерь. В воздухе повисла напряженная тишина, прерываемая лишь потрескиванием костров. Остальные дозорные настороженно присматривались к его отряду, а Бенджен смотрел так, словно видел его впервые. Кроме того, все удивленно и непонимающе посматривали на вывернутый кусок шкуры перед ним.

Он вернул свое внимание к тонкому кристаллическому мечу, что лежал на ней. Вытащенный из покрытой инеем земли, он был тонким, но тяжелым, как обычный стальной клинок.

— Почему этот… меч не растаял, как остальные ледяные ублюдки? — Дункан, наконец, нарушил молчание.

Да уж, это был всем вопросам вопрос! Никогда прежде после смерти Иных не оставалось ничего, кроме замерзшей лужицы воды. Оружие, доспехи, тела — все таяло. Было ли это изменением, связанным с ним, Джоном? И если да, то что еще изменилось?

— Понятия не имею, — медленно признался он. — Листочек?

Она молча покачала головой и осторожно приблизилась к кристаллическому лезвию. После минутного колебания она медленно протянула когтистую руку. Но как только ее конечность коснулась рукояти, с губ сорвалось резкое шипение, и она отпрыгнула в сторону.

— Он горит!

— Но Джон поднял его без труда, — заметил Джарод. — Дай-ка я попробую.

Старый горец осторожно приблизился и протянул вперед руку в перчатке. На короткий миг он ухватился за рукоять, но почти сразу же выпустил и отпрянул. Потом Джарод снял перчатку, обнажив посиневшие пальцы, которые, впрочем, быстро покраснели.

— Осторожно, старый дурак, — сердито сказал Далла. — Так и пальцев лишиться можно. Рогатый Владыка говорил, что магия — это меч без рукояти. Нет безопасного способа схватить его! Дай мне взглянуть.

— Похоже, только Джон легко справится с этим, — заметил Джарод, когда молодая лесная ведьма принесла банку с дурно пахнущим снадобьем и бесцеремонно сунула ему в руки.

— Не трать все, — предупредила она. — А Повелитель варгов — особенный.

Бенджен, чье лицо было наполовину закрыто повязкой, недоуменно посмотрел на Джона, но тот наклонил голову к Мод, серой гончей, улегшейся рядом.

Глаза всех присутствующих уставились на него, и Джон, ощутив их взгляды, со вздохом потянулся к чужеродной рукояти. Обжигающего холода, как от тех клинков, что ранили его прежде, не было. Только приятная прохлада. Нахмурившись, он отошел и осторожно прокрутил меч: баланс был идеальным, а хват — удобным. По длине он был почти равен Темной Сестре, хотя и был чуть тяжелее.

Нахмурившись, он ударил по ближайшему пню, и меч почти без усилий вонзился в него. Джон хорошо знал укус ледяного клинка: он не раз испытывал его на себе.

— Примерно так же хорош, как валирийская сталь, — задумчиво сказал он.

— Ну и дела, — простонал Бенджен. — Отор был выпотрошен без особых усилий — эти клинки прорезали кольчугу, словно она была из шелка.

Несколько человек вызвались потрогать ледяную рукоять. В конце концов, кто же откажется от волшебного меча?! Увы, похоже, их надеждам не суждено было сбыться — рукоять была невыносима на ощупь для всех, кто пытался.

Всех, кроме Бенджена.

— Как? — Риккер разинул рот, как рыба, когда Старк взял меч в руки и с опаской осмотрел его.

— Я имею примерно такое же представление, как и ты, — кашлянул Бенджен, пожав плечами. — Он довольно холодный, но не слишком.

Кристаллический меч снова лег на мех перед Джоном.

— Старки просто устроены по-другому, — хмыкнул Джарод, за ним послышались смешки Дункана и дозорных.

— Джон, можно мне взять этот меч? — Голос Бенджена был медленным и нерешительным.

— Весь твой, дядя, — Джон завернул ледяной клинок в шкуру и передал его Первому разведчику. — Что собираешься с ним делать?

— Это может послужить хорошим доказательством возвращения Иных для лорда-командующего Мормонта и остальных.

— Про великанов мы знали, теперь Дети, Иные и варги, — тихо пробормотал Риккер, но Джон все равно его услышал. Листочек тоже, судя по тому, как раздраженно дернулись ее уши. — Что дальше?!

— А что, если он растает? — заметил Джон. — Конечно, пока он остается целым, но…

— Я знаю, — вздохнул Бенджен. — Мы заберем останки павших разведчиков и одну из туш пауков.

— Мы должны сжечь мертвых сейчас, дядя, чтобы они не восстали вновь.

— Но Иные были убиты. Кто оживит трупы? — спросил Джарод.

— Подождите, подождите! Ледяные ублюдки действительно могут воскрешать мертвых?! — Баквелл застонал и зарылся лицом в руки.

— Да, могут. И нужно ли вам рисковать? Вас осталось всего шестеро. Если вы потащите тела и пауков, вас могут внезапно одолеть, когда вы меньше всего этого ожидаете.

— А ледяной паук — лишь доказывает существование ледяных пауков, и ничего более, — заметила Листочек, заслужив несколько подозрительных взглядов со стороны черных братьев.

Бенджен поднял руку, чтобы потереть бровь, но остановился с гримасой, как только его пальцы достигли повязки.

— Насколько опасны эти вихты?

— Очень опасны, если застанут врасплох. Они медлительны и неуклюжи, но не устают и не чувствуют боли, а еще они немного сильнее, чем при жизни. Они сохраняют часть опыта, с которым столкнулись перед смертью. Мышечная память, думаю, мейстер назвал бы это так, — вздохнул Джон. — И все же огонь сжигает их, словно масло.

Первый разведчик на несколько минут закрыл глаза в молчаливом раздумье, а затем тяжело вздохнул.

— Ты прав, — согласился его дядя. — Мы сожжем тела, все, кроме Торена Смоллвуда. На всякий случай он будет связан всеми веревками и кожами, которые мы можем выделить. Этого и наших слов должно быть достаточно.

Джон усмехнулся выбору Бенджена — Смолвуд был раздражающим, претенциозным болваном, и, судя по всему, дядя разделял его мнение.

— Тебе стоит отрубить несколько паучьих лап и взять их. Это не так уж много, но ледяные пауки весьма опасны, а увидеть — значит поверить.

Бенджен устало кивнул.

— Придется заночевать здесь. Жаль, что мы не смогли добраться до Крастера сегодня ночью.

— Действительно, — согласился Джон, но совсем по другой причине. — Мы подежурим и разберемся с трупами. Вам всем следует хорошо отдохнуть, а завтра быстро и упорно скакать к Черному замку.

Остальные без особого энтузиазма отнеслись к идее довериться Джону и его отряду. В их настороженности проглядывал намек на любопытство, но усталость, похоже, взяла верх, и после молчания Бенджена возражений и вопросов не прозвучало.

— Разумный совет, Джон, — со стоном Бенджен встал, медленно подошел и обнял его сбоку, чтобы не задеть раненое плечо и прошептал на ухо.

— Мы должны поговорить завтра до рассвета.

***

Спать не хотелось, было неспокойно, поэтому она встала, закуталась в плащ из медвежьей шкуры и ушла от сестры из их маленькой кожаной палатки. Небо было еще темным. Она беспокойно бродила по окраинам лагеря и получила несколько кивков от стоявших на страже Певцов. Рыжая гончая тоже бросила на нее короткий взгляд, а затем свернулась калачиком на сухом куске дерева.

Расстроенная, Вель возвращалась к своим детским привычкам. Вот и теперь полезла на особенно высокий и крепкий железноствол неподалеку от лагеря, используя ветки либо как опору, либо чтобы подтянуться.

Оказавшись достаточно высоко, чтобы почувствовать холодный ветер, она остановилась и закрыла глаза, позволяя мыслям постепенно успокоиться. Укутавшись в меховой плащ, она уселась на толстую ветку так, как ей было удобно и надежно, и устремила взгляд в чистое темное небо. Звезды чудесно мерцали, сияя сами по себе, сегодня луна не затмевала их великолепия.

Хотя ее беспокойство и улеглось, оно не исчезло полностью — леденящие душу воспоминания о вчерашней битве все еще не покидали ее. Вель уже охотилась и сражалась, лишив жизни многих людей и зверей, и, хотя это было тяжело и изнурительно, она никогда не падала духом.

Она мало что могла сделать в той битве, и она это знала — ни Певцы, ни старый Джарод Сноу не сделали ничего, кроме как наблюдали. Но даже если бы ей пришлось сражаться, она бы мало преуспела. От ужасающей скорости Холодных Теней и их ледяных мечей по спине пробегали мурашки.

О чем они думали, когда решили следовать за Джоном Сноу?

Образ его неустрашимого прыжка на верную смерть навсегда запечатлелся в ее памяти.

Но Джон Сноу не умер, он победил.

Она была в равной степени напугана и впечатлена. Нет, не опасность так беспокоила ее: жизнь Вольных людей всегда была полна опасностей. Хотя она боялась за сестру, Далла была достаточно умна, чтобы обойтись без ее помощи. Ее волновала собственная слабость. Вель ненавидела ее со всей страстью. Жгучее ощущение страха и беспомощности терзало ее, как ничто другое. Оно напоминало ей о том времени, когда она была совсем маленькой, а другие дети постарше насмехались над ней и толкали в снег.

Она никогда не смогла бы по-настоящему противостоять Холодными Тенями. Ни в одиночку. Но и Джон Сноу сражался не один.

Жалела ли Вель о своем решении последовать за Повелителем варгов? Нет.

Его предупреждение, когда они выразили желание присоединиться к нему, оказалось верным. И вот теперь Вель подошла ко второй причине своего недовольства — она обещала свою помощь в бою, но когда дело дошло до сражения, оказалась бесполезной. В отличие от сестры, которая ухаживала за ранеными и помогала готовить еду и припасы, ей было нечем похвастаться, пока она пользовалась гостеприимством и защитой Джона Сноу.

Это было неприемлемо.

«Перестань плакать, дочь моя. Ты можешь что-нибудь сделать? Если да, то зачем тратить драгоценную энергию на нытье? Если нет, смирись и живи дальше».

Слова матери эхом отозвались в голове, и девушка слабо улыбнулась. Как всегда, слова Валлы оказались верны, даже спустя столько времени после того, как ее настиг холод.

Что же она могла сделать?

Ее навыки следопыта оказались напрасными — даже Вель понимала, что не сможет тягаться со стаей волков, не говоря уже о Призраке и трех его собратьях. Маленькие Певцы поддерживали лагерь и помогали всем, чем могли, не жалуясь.