Глава 7: Сердечное гостеприимство (1/2)

***

Малый Зал

Он стоял на коленях в молитве среди толстых корней чардрева, когда первые лучи солнца лениво пробились из-за восточных холмов. Его дыхание клубилось мимолетными облачками в утреннем холодном воздухе. Чардрево было старым, намного старше самих Лиддлов, и большинство его шишковатых корней были толще женской талии.

Торрен открыл глаза и посмотрел на резное лицо, гротескно искаженное в знак неповиновения. Вчера боги оказались милосердны, теперь пришло время жертвоприношения. Позади него, одетые в шерсть, кожу и меха, стояли его сыновья, непокорная дочь и седеющий дядя Джарод, который задумчиво наблюдал со стороны, поглаживая свою заплетенную в косичку белую бородку.

Его нос покалывало от сильного металлического запаха, когда он начал обходить вокруг чардрева и осторожно вливать багровую жидкость в основание корней, а Дункан стал развешивать внутренности по ветвям. Из медведя вытекло столько крови, что ее хватило на пять окованных железом ведер. Она не окрасила белые корни, а просочилась в них и в почву под ними, после чего красные листья громко зашелестели в стоячем морозном воздухе.

На лице Торрена появилась широкая улыбка: боги увидели и приняли подношение! Жертвоприношения Старым богам не требовали особых церемоний и могли быть сделаны в любое время, в отличие от каменных чучел южан, которым требовалось, чтобы ревностные жрецы совершали помпезные обряды.

Лиддлы еще несколько мгновений постояли полукругом у сердцедрева в молчаливой молитве. Закончив, Торрен обернулся к семье — сыновья и брат были торжественны, а Лисара, наконец, выглядела потрясенной. Хорошо, что она узнала о старых традициях. Она была слишком мала, когда они в последний раз предложили богам подношение, а потом он присоединился к Старку, чтобы сражаться со скользкими кальмарами на их мрачных островах.

— Пойдемте.

Лиддлы были всего лишь кланом, их замок был скромным, а богороща — небольшой. Просто рощица для молитв и жертвоприношений, полная древних сосен, дубов и страж-деревьев. От остальной части замка ее отделяла каменная стена высотой не более семи футов. Меньше чем через минуту они уже оказались перед небольшими дубовыми воротами, ведущими на тренировочный двор.

Он остановился и повернулся к Лисаре, чья обычная самоуверенность сменилась нервозностью и трепетом.

— Даже кишки и кровь можно было бы превратить в кровяные колбасы, чтобы пополнить наши кладовые, но мы принесли их в жертву Старым богам. Почему?

Дочь молчала, нахмурив брови в раздумье. Минуты тянулись, пока она размышляла, но в конце концов, покачала головой. Торрен обратился к старшему.

— Дункан, ты можешь сказать ей, почему?

— Боги лесов, ручьев и камней суровы и первобытны, как сама природа, которую они воплощают, и им нет дела до смертных, — начал объяснять старший, глядя на сестру своими серо-голубыми глазами. — Они могут не давать, но и не забирать. Это древний обычай — предложить им подношение, когда тебе сопутствует удача, чтобы боги не чувствовали себя отвергнутыми за свое благословение. У нас, Лиддлов, есть и своя традиция — приносить жертву перед тем, как отправиться на войну.

Торрен удовлетворенно кивнул, приняв объяснение.

— Удача? — пробормотала Лисара в замешательстве.

— Знаешь ли ты, сестра, как тебе невероятно повезло? — Морган недовольно хмыкнул и легонько взъерошил ее волосы, чем вызвал недовольство сестры. — Любой другой человек поджал бы хвост и убежал или погиб под когтями медведя. К тому времени, как мы добрались бы до тебя, ты уже стала бы пищей в его желудке. Каждый коготь был размером с кинжал и пробивал броню, как пергамент. Джон не только решил рискнуть своей жизнью, чтобы помочь неизвестной девушке, он сумел убить зверя, который сразил бы многих храбрецов.

Лисара виновато уставилась в землю, заставив Торрена вздохнуть. Несколько месяцев выгребания лошадиного дерьма и бесконечной работы на кухне умерят ее глупую необузданность. В конце концов, глупым можно быть только до тех пор, пока не осознаешь, что это чревато последствиями.

Лиддл развернулся, толкнул дубовые ворота и вошел на небольшой тренировочный двор, а его дочь тут же бросилась к покоям старой Лены, где отдыхал Джон.

— Лисара! — Она замерла и обернулась. — Ты должна почистить конюшни и помочь Далане на кухне, прежде чем идти на уроки.

Его дочь низко опустила голову и направилась к конюшням.

— Если бы ты предложил выдать ее замуж за Джона, она бы сразу согласилась, — проворчал Джарод, глядя на то, как конюх протягивает девчонке лопату. — Прошли сотни лет с тех пор, как Лиддл сочеталась браком с сыном Винтерфелла.

— Я бы с радостью взял себе в сыновья мужчину его уровня, но Лисара слишком мала — ей всего двенадцать, она еще даже не цвела, — пробурчал Торрен. — Она-то может мечтать сколько угодно, но я видел, что она не выдерживает даже его взгляда. Может, через несколько лет Лисара и привлекла бы его внимание, но сейчас он думает о ней, как о ребенке. И такой мужчина не останется неженатым еще несколько лет.

— Ты размяк, Торрен. Если бы такое случилось с прежними Норри или Берли, Джон уже давал бы брачные клятвы одной из их дочерей у чардрева, — весело возразил его дядя. Он попытался удержать серьезное выражение лица, но через секунду и его губы дернулись, и он разразился смехом.

— Да, и еще они получили бы Неда у своих ворот, спрашивающего, почему его сына украли, как одичалого, — с усмешкой добавил Лиддл, а затем покачал головой. — Старк следит за своим выводком, как ястреб, и почти не выпускает никого из них из виду. Пойдем лучше посмотрим на шерсть зверя.

— Он должен быть еще засолен в медоварне, — услужливо подсказал Дункан. — Кожевенная камера была недостаточно велика, чтобы растянуть шкуру.

— Мы собираемся выставить ее на всеобщее обозрение? — с любопытством вклинился Рикард.

— Нет, никто из нас ее не добывал, — покачал головой Торрен. — Было бы позором выставлять такой трофей, после того как зверя убил другой. Требуха, мясо и жир — щедрый дар, который пополнит наши запасы на долгое время. Но Джон решит, что делать со шкурой, когда она будет готова.

Наконец, они добрались до среднего медового зала. Это было второе по величине строение в резиденции Лиддлов, возведенное из сосны, с крышей, покрытой серой черепицей. В высоту оно едва достигало восемнадцати футов. Фасад имел небольшой навес, защищавший дверь от дождя и снега, а не застекленные окна закрывались толстыми ставнями.

Внутри пахло сладким ароматом жженого дуба, а пламя в очаге так и манило. Четыре большие балки из дуба с затейливой резьбой поддерживали стропила, на каждом из которых была изображена своя сказка. Все столы были сдвинуты к стенам, а посреди зала, между основаниями четырех колонн, была растянута огромная шкура. Она с легкостью покрывала большую часть зала — от хвоста до головы почти шестнадцать футов.

Он видел чудовище вблизи, прежде чем его разделали, и не мог перестать мысленно благодарить Старых богов. Толстое страж-дерево, на которое взобралась Лисара, было почти повалено. Корни размером с мужскую руку были наполовину выдернуты из земли. Если бы сына Неда не было рядом, они бы оплакивали его глупую дочь, а не пировали.

— Крепкий зверь. Два ножа сломались, три вывернулись, а еще два затупились при снятии шкуры, — мрачный голос Дункана вывел его из задумчивости. — Еще больше — при разделке. Родрик говорит, что большая часть мяса твердая, как сталь.

Джарод с насмешкой посмотрел в сторону парня.

— Не бойся, Дунк. Далена, как всегда, сотворит свое волшебство. Мы отведаем его лапы, побывавшие в ее нежных ручках, в ближайшие несколько дней, и ты будешь наслаждаться копченой медвежатиной еще долгие луны. — Упоминание дяди о сочном деликатесе — медвежьих лапах — вызвало у Торрена легкое слюноотделение, но он быстро покачал головой.

— Что мы будем делать с Джоном? — спросил Морган, пододвинул один из стульев и сел.

— Он будет гостем в моих залах столько, сколько пожелает, — объявил Торрен.

— Только он должен проснуться, чтобы получить Право гостя, — пошутил Рикард, заставив их смеяться.

— Хотел бы я посмотреть, как ты закончишь после встречи с медведем, даже вполовину меньшим, чем этот зверь, племянник мой, — фыркнул Джарод, заставив его младшего сына сдуться.

— Жаль, что наш почетный гость провел пир в его честь в нежных руках Лены, — усмехнулся Дункан.

Старую лесную ведьму нельзя было назвать нежной, но она мало что не могла вылечить.

— Мы просто устроим еще один пир, когда он встанет на ноги, — сказал Торрен.

— А как же наши кладовые? — с тревогой спросил его младший сын.

— Не волнуйся, Рикард, — отмахнулся Лиддл. — Летние снега кончились, и добывать еду стало легче. С нашими запасами, полученными от медведя, мы легко сможем позволить себе не один, а по крайней мере еще четыре пира!

— Интересно, что привело его так глубоко в Северные горы, — задумчиво хмыкнул Джарод. — Если бы он хотел принять черное, то пошел бы прямо по тракту в Черный замок. Его дядя, Первый разведчик, наверняка бы его сопровождал. И, как ты сказал, Нед держит свою стаю под замком, не желая расставаться ни с кем из них.

Его брат высказал свои соображения, но Лиддл покачал головой.

— Не должно нам строить пустых догадок, словно сплетники, Джарод, — укорил Торрен, заставив старшего тихонько фыркнуть. — Мы узнаем все из уст парня, когда он проснется.

Разговор затих, и в медоварне слышалось лишь тихое потрескивание очага и слабый гомон со двора.

— Интересно, как это чудовище оказалось здесь, — нарушил молчание Рикард спустя несколько минут.

— Он мог прийти только из Земель Вечной Зимы. Вероятно, проплыл через залив у устья Молочной в поисках пищи, а может, его что-то прогнало на юг, — задумчиво предположил Джарод. — Но этот ублюдок был так велик даже для Застенья.

Торрен не мог не содрогнуться при этой мысли. Что могло погнать такое чудовище с насиженных мест?

Более часа спустя Делия, одна из помощниц старой Лены, принесла ему весть о том, что Джон Сноу, наконец, проснулся. Он приказал одному из слуг принести с кухни поднос с едой. А сам отправился к парню. Лесная ведьма и ее подмастерья жили в небольшом домике из бревен и неотесанного камня у самой стены богорощи, где у старой знахарки был небольшой сад, полный различных трав.

Много лет назад, когда старая Лена была еще не так стара, когда его отец был еще жив, а Дункан был еще новорожденным малышом в пеленках, знахарка упрямо жила в маленькой соломенной хижине далеко за их стенами, и отказывалась переезжать, как ни уговаривал ее отец. До тех пор, пока ее внучку, Валлу, не похитили одичалые, когда она собирала травы в лесу. Лена горько плакала и проклинала их, но в конце концов согласилась перейти под защиту Лиддлов.

Торрен открыл скрипучую сосновую дверь, и на него сразу же обрушился привычный тяжелый травяной запах. Лишь несколько свечей освещали тусклую комнату. Все стены были заставлены деревянными плошками, наполненными глиной, и бронзовыми горшками с травяными отварами. Старая Лена сидела у огня и с помощью бронзовой ступки и пестика растирала в порошок какие-то сухоцветы. Горбатая и морщинистая старуха, чьи волосы давно стали белыми, как снег. Она повернулась и посмотрела на него своими ледяными глазами, как только он вошел.

— Лиддл, — прошептала старая лесная ведьма в знак приветствия.

— Лена, — кивнул в ответ Торрен. — Как он?

— Заживает хорошо. Мальчик… сильный, — задумчиво хмыкнула она и наконец поставила ступку и пестик на обрубок ствола, что служил ей то столиком, то стулом.

— Уже не зеленый мальчик, — поправил он. Если Джон Сноу был мальчиком, то кем же тогда были все остальные? — И да, рука у него крепкая, одним ударом расколол череп огромного снежного медведя.

— Может, и так, — нехотя согласилась старая женщина, прокашлявшись. — Но ему все еще десять и шесть именин. И есть еще что-то… я не могу понять. Обычный человек был бы выпотрошен, несмотря на все доспехи, но плоть Джона Сноу была пробита не слишком глубоко, а ребра лишь слегка ушиблены, не раздроблены. Возможно, это удача.

— Боги были щедры, — хмыкнул он в знак согласия. — И его бригандина — лучшая северная сталь, а не железка, которую сколотил зеленый кузнец для бедного оруженосца. Могу я его увидеть?

— Да, но не позволяй ему вставать или ходить, — Лена указала на красную дверь слева, ведущую в небольшую уютную комнату лазарета, где обычно оставляла лежачих больных.

Торрен кивнул и открыл красную дверь. В комнате было довольно темно, а запах трав и припарки был еще тяжелее. Едва он вошел, на него уставились две пары глаз. Серые принадлежали Джону Сноу, лежащему на кровати у маленького очага, а два пунцово-красных — молчаливому белому лютоволку, свернувшемуся у ног хозяина. Зверь с окрасом чардрева точно был благословлен богами, Торрен даже подозревал, что сын Неда может быть варгом. Призрак, так метко названный, решил, что Лиддл его не очень интересует, опустил голову на лапы и закрыл глаза.

— Как ты себя чувствуешь, парень?

— Зовите меня Джон, — сказал тот с легкой гримасой, приподнимаясь так, чтобы спина уперлась в стену. Пропитанные травами бинты облепили его обнаженный торс. — И я в порядке, насколько это возможно, если прикован к кровати. Вам удалось забрать Уиллоу, Тень и мои вещи? Лесная ведьма ушла раньше, чем я успел ее попросить.

— Не беспокойся, все гончие на псарне. Вздорные сучки. Серая чуть не оторвала Дарену руку, когда он пытался ее привести, — пояснил он, и юноша закашлялся, поморщившись от боли. — Твой гаррон отдыхает в конюшне, а вещи — в сундуке в углу. Только вот лук растоптал медведь.

Джон только вздохнул.

— Спасибо, что позаботились о нас с девочками, — склонил он голову. Вождь прищурил глаза, вспоминая, как послушны были гончие этого человека каждому его жесту, но свирепы ко всем остальным. Все сомнения в том, что Джон — варг, окончательно испарились, но он не стал об этом говорить.

— Это меньшее, что я могу сделать, — склонил голову Торрен. — Благодарить полагается мне — спас мою непутевую дочь. Проси, чего хочешь, я его исполню.

Джон Сноу неловко пошевелился на кровати и вздохнул.

— Мне нужно немного драконьего стекла, вождь Лиддл.

— Драконье стекло? — недоверчиво переспросил Торрен.

Из всего, что он мог попросить, этому Старку зачем-то потребовался бесполезный хрупкий камень, который можно найти в любом уголке гор?!

— Да, — подтвердил Джон Сноу, лицо его было смертельно серьезным. — Если у вас есть кто-то, умеющий его обрабатывать, я хочу получить как можно больше кинжалов и наконечников для стрел.

— Я прослежу за этим, — кивнул Торрен. Если сыну Неда нужно драконье стекло, он его получит. — К тому времени, как ты достаточно поправишься, чтобы уйти, у тебя будет столько обсидиана, сколько сможешь унести. А теперь я спрошу — что привело сына Винтерфелла сюда, в Северные горы?

Лицо Джона Сноу стало озабоченным, брови нахмурились в раздумье.

— Это не очень правдоподобная история, — с тяжелым вздохом начал он. — С некоторых пор я вижу сны. Сны о тьме, смерти и льдах с далекого севера…

Он хотел было сказать, что мальчик просто шутит. Но он сдержался — сначала из уважения, а потом, посмотрев на лицо Джона Сноу. Тот был предельно серьезен, в его глазах была какая-то…покорность. Он говорил, ожидая, что ему не поверят. Неправдоподобная история…

Кровь вождя холодела.

— Долгая Ночь?

— Да, но у меня нет доказательств. Может быть, это просто дурной сон, или у меня помутился рассудок, — Джон издал глухой смешок. Но Торрен смотрел в пустые серые глаза. Глаза человека, потерявшего все, на лице парня, которому едва исполнилось шестнадцать. — Мне бы хотелось, чтобы это было так, но я не могу рисковать, надеясь на это.