Глава 11. Не бойся (2/2)

Кайо едва досидела до конца, чтобы затем подорваться доделать дела в саду и посидеть перед сном с Зеницу. Тот почти перестал бредить о своей скорой бесславной кончине, но при этом все еще притворялся страшно болезным — лишь бы не вылезать из постели и не пересекаться больше с Кайгаку.

Кайо как никогда понимала Зеницу. Сейчас ей бы тоже хотелось накрыться с головой одеялом и впасть в какой-нибудь бред.

Но голову как назло занимали одни демоны. И Кайгаку. Прокручивая в голове их утренний короткий разговор, Кайо больше нисколько не чувствовала обиды. Кайгаку сорвался на нее, потому что ему было сейчас тяжело, сложно, плохо — слишком много на него навалилось, а она просто попала под горячую руку. Это можно понять, это можно простить.

Она ведь действительно в его глазах выглядела наивной идиоткой, лезущей непонятно куда со своей помощью. Кайо очень хотелось исправиться. Кайо хотелось, чтобы хотя бы дома Кайгаку чувствовал себя спокойно — мог отдохнуть, выдохнуть. Кайо совсем не хотела быть его личным раздражителем.

К вечеру Кайо совсем забегалась — позабыла, что у нее еще с полудня были заготовлены вещи для стирки. Мысли о Кайгаку снова все сбили, выбили из колеи.

Солнце почти зашло за горизонт, когда Кайо засеменила с ведром белья к мосткам. И тут же замерла в кустах у берега, заметив знакомую черноволосую макушку. Кайгаку сидел на старом мостике, а рядом с ним расхаживал крупный ворон, лениво поклевывая какого-то забитого на подгнивших досках грызуна.

Кайо сморгнула: таких больших птиц она в округе еще не видела. Кайо нервно сжала ручку ведра, отрешенно посмотрела на застиранное белье: ей осталось только прополоскать и развесить — все, все дела ее на сегодня закончены.

Но идти к речушке она не торопилась, не решалась — там же Кайгаку. Кайо снова не хотела ему мешать. Еще больше она не хотела, чтобы он подумал о ней невесть что: что она ходит за ним, следит, подглядывает — спятила окончательно.

Нет, лучше она посидит дома подождет, когда Кайгаку уйдет, вернется домой, ляжет спать. Плевать, что потом придется возвращаться сюда уже по потемкам — главное, Кайо никому не помешает и никого не доведет до белого каления.

Кайо только хотела было попятиться назад, как краем кимоно зацепилась за какой-то изогнутый сук. Ведро в руках зазвенело, ударившись о ветви высоких кустарников. Кайо побелела, поджала губы.

Сидевший у воды Кайгаку даже не шелохнулся.

— Вылезай уже, раз пришла, — в напускном безразличии бросил он.

Кайо встрепенулась, отряхнулась. На ватных ногах пошла к мосткам словно на плаху. Терять было нечего. Да и вроде Кайгаку на удивление не злился — нужно было ловить момент.

— Мыши в саду завелись, — рассеянно пробормотала Кайо, подходя ближе и невольно засматриваясь, как ворон выклевывал внутренности свежеубитого зверька. Кайгаку снова никак не отреагировал — продолжил всматриваться в недвижную водную гладь, вслушиваться в стрекот и чужое дыхание.

Кайо застыла у Кайгаку за спиной, не решаясь присесть рядом.

— Тут в последнее время много всяких тварей развелось.

Ворон внезапно громко каркнул, взмахнув крыльями, и тут же присел Кайгаку на плечо, будто специально уступив Кайо место рядом с дохлой выпотрошенной мышью. Страшная птица, жуткая — Кайо даже забыла испугаться. Кайгаку между тем едва слышно выдохнул.

— Тебе так нравится, когда об тебя ноги вытирают? — внезапно ровным тоном спросил он, не оборачиваясь. Кайо опустила взгляд на ведро с бельем. Снова она не понимала, о чем он говорил и что она должна была ему ответить. — Я тебя куда только не посылал, а ты все рядом трешься.

— Ну… — Кайо стушевалась. — Мне тут постирать надо. Просто так я бы и не пришла.

Кайгаку повернулся, бросив на Кайо недовольный взгляд. Но ничего не ответил. Кайо присела на край моста, перед этим осторожно пихнув остатки мыши в сторону.

Кайо с интересом взглянула на ворона. Впервые она видела такую смышленую птицу.

— А это твой друг, что ли? Не замечала таких птиц здесь раньше. Страшный, — Кайо с интересом уставилась на ворона, что в свою очередь тоже будто изучающе и с недоверием посматривал на Кайо. Кайгаку между тем едва слышно фыркнул.

— Сама ты страшная. Мне его после отбора дали. Он для связи нужен.

— Он, что, и письма отправлять умеет? Прямо куда захочешь? — удивлению Кайо не было предела. Таких диковинных животных она не то чтобы не видела — даже не слышала о подобных никогда.

— Если бы не умел, был бы бесполезен, — снова нехотя выдавил из себя Кайгаку. — Хватит уже языком трепать. Лучше делом займись.

Кайо больше не проронила ни слова, послушно присела рядом и тут же опустила в воду постиранное светлое кимоно. Действительно, пора было заняться делом, пока Кайгаку ее тут не утопил от большой любви к пустому трепу. Река заволновалась, по водной глади прокатились всплески.

Кайгаку вместе с вороном все сидели рядом бездвижно.

От холода руки Кайо быстро стали красными, но она все продолжала без передыху водить из стороны в сторону отяжелевшие от воды ткани. Чем быстрее все прополощет, тем быстрее сможет оставить Кайгаку одного.

— Я там на кухне на ночь чай заварила, как ты любишь. Он успокаивает. Выспишься перед дорогой.

Кайгаку лишь качнул головой, посмотрел на Кайо как на идиотку. Все-таки не работалось ей молча.

— Я по ночам теперь не сплю, — буркнул он. Кайо, из последних сил выжимая плотную юкату, уже приоткрыла было рот в немом вопросе, но тут же осеклась. Сама догадалась: по ее преданиям из детства, демоны были ночными существами, а следовательно и охотиться на них наверняка приходилось ночью — вот у Кайгаку и сбился привычный режим.

А может, не спал он по ночам и по другой причине: из-за сжиравшей нутро бессонницы. Такое тоже вполне могло быть.

— Кайгаку, а ты… Уже убивал демонов? — Кайо сложила прополощенное белье обратно в ведро, а сама снова опустилась на мостик. Уходить обратно домой совсем не хотелось — слишком красиво тут было, спокойно. Даже рядом с Кайгаку.

В синих глазах вспыхнул осторожный интерес. Кайгаку нахмурился. От взгляда Кайо ему стало тошно. Меньше всего он сейчас хотел говорить об этом. Любая, даже всего на мгновение пролетавшая в сознании мысль о демонах, об охоте, вызывала в нем рвотный позыв. Буквально.

Он просто хотел посидеть в тишине — сейчас у него не было желания даже огрызнуться и послать к черту приставучую неунимавшуюся девчонку. Кайгаку устал.

— Я не хочу об этом говорить, — зеленые глаза сверкнули уже знакомой неприязнью. Кайо поежилась. Снова она не с того начала.

— Хорошо, — она кивнула, виновато склонив голову на бок. — Прости.

Теперь они замолкли оба. Вокруг уже сгустились сумерки, но ни Кайо, ни Кайгаку не собирались подниматься с места и возвращаться домой. У обоих намечалась беспокойная ночь, обоим было о чем подумать. Помолчать.

Кайо хоть и старалась лишний раз не поднимать на Кайгаку взгляда, все же краем глаза она успела заметить, что лицо его было бледное и подозрительно отрешенное.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала вдруг она, тоже засмотревшись на тревожные круги на воде. — Хочу, чтобы все было как раньше. Хочу, чтобы все это было неправдой.

— Много хочешь, — на лице Кайгаку скользнуло искреннее непонимание. Она хотела бы, чтобы он остался? Зачем? Ей так нравилось терпеть его ежедневные нападки и обзывательства? Тупая мазохистка.

Кайгаку хотел бы в очередной раз разозлиться, все-таки наконец встать и уйти, оставив эту больную одну со своими бреднями. Но Кайгаку все сидел, пригвожденный к месту, все отчетливей и отчетливей понимая: идти ему было некуда.

Руки невольно сжались в кулаки, а зеленые глаза встретились с синими. В Кайгаку снова на мгновение вспыхнула злость, раздражение: Кайо даже когда просто мирно сидела рядом и не задавала никаких вопросов, выводила из себя.

Почему?

Меньше всего Кайгаку хотел отвечать себе на этот вопрос. Меньше всего Кайгаку хотел признавать: он тоже не хотел уходить.

Кайгаку еще раз взглянул на непривычно задумчивую Кайо и тут же поджал губы. Под ребрами снова зашевелилось противное чувство, которое Кайгаку уже который день тщетно старался гнать куда подальше.

Зависть.

Он завидовал этой тупой больной идиотке. Завидовал ее беззаботной жизни. Завидовал тому, что для нее демоны и правда останутся лишь какой-то глупой сказочкой из детства.

Кайгаку тоже хотел бы быть тупым наивным идиотом и жить в неведении спокойно. Но Кайгаку, увы, таким не был.

Он прекрасно понимал: всех тварей он все равно не победит, как бы ни рвался. А потому Кайгаку ждал, когда же его везению придет конец. Да, то, что он все еще был жив — везение. То, что он прошел этот гребаный отбор — везение.

Дальше так продолжаться не могло. Он обязательно оступится, столкнется с тем, кто будет сильнее.

И домой уже точно больше не вернется.

Кайгаку почувствовал, как горлу снова подкатила тошнота, а в коленях забилась трусливая дрожь. Ворон уже принес ему сообщение о новых координатах, уже послезавтра они будут на новой охоте.

Нет. К черту. Кому это вообще было нужно? Отрезвляющий ответ напрашивался сам собой — ему. Он же хотел доказать учителю, что он у него единственный достойный преемник. Кайгаку хотел доказать самому себе, что чего-то он все-таки в этой жизни стоил.

В последнее время Кайгаку стал об этом забывать. Напрасно.

— Я выживу, — процедил он, всматриваясь в свое же мутное отражение. — Назло всем вам выживу.

Кайо кивнула, сонливо клюнув носом. Для нее по-другому и быть не могло. Кайгаку не просто выживет — станет сильнее, уверенней, злее. Всех победит — даже собственные страхи.

Первое время всем охотникам, наверное, трудно. А Кайгаку всего шестнадцать — все его громкие подвиги и победы еще впереди. Если он выдержит, конечно. Если выживет.

Всем назло, всем вопреки.