27 декабря. «Американец»(ноттпотт) (2/2)

— О, значит, мне не показалось, — глупо хихикнул он, неожиданно вспоминая, однако смешок застрял в горле, когда Нотт взял его член в рот.

Знакомые до безумия губы округлились, обхватывая довольно толстый ствол. Уголки рта настолько растянулись, что, казалось, тонкая кожица вот-вот лопнет. А когда Нотт задвигал головой, Гарри чуть не умер от нахлынувшего возбуждения: то ли от вида, как его член исчезает во рту, заворачивая собой вовнутрь губы, то ли от умелых действий Нотта.

Член на мгновение утыкался в мягкое горло, а затем проходил глубже. Туда, куда казалось невозможно. Слёзы катились по ноттовским щекам, заставляя Гарри дрожать.

— Сдохнуть можно, — простонал Гарри, намереваясь сделать именно то, что сказал, потому как горло Нотта было безумно тесным и горячим.

Гарри захватил прядь кудрей в руку и вонзился глубже, по самые яйца, вынуждая Нотта уткнуться носом в лобок.

— М-м, — довольно проурчал тот, и звук его голоса завибрировал от головки до корня.

В глазах потемнело, комната закружилась, взор смазался в разноцветные пятна, накатил жар и усилилась одышка. Гарри резко толкнулся, укрепляя хватку в волосах, и Нотт резко упёрся руками в его бёдра, выпуская со всхлипом член.

На его щеках блестели слёзы, губы припухли и покраснели, но глаза были совсем чёрными от желания.

Если Нотт сейчас не продолжит, то Гарри умрёт — буквально в следующую секунду.

— Продолжай, — прохрипел он.

— Что продолжать? — голос Нотта тоже был хриплым. — Скажи это.

— Сосать. Продолжай сосать мне, — слова, произнесённые вслух, заставили комок в животе стать ещё более тугим.

И когда член вновь оказался во рту, мышцы ног задрожали, было адски жарко, а хлюпающе-сосущие звуки отдавались звоном в самую подкорку мозга.

Наверное, он сорвал горло, пока стонал, а вид ухмыляющегося (?!) Нотта с красными глазами и слюной, текущей по подбородку, не способствовал трезвому рассудку.

— Потрогай себя, хочу посмотреть, — шумно дыша, велел Гарри, облизнувшись при виде того, как Нотт расстегнул ширинку на брюках и высвободил член, который тут же обхватил ладонью.

Всего пара движений бедрами навстречу, ощущение влажного тепла рта, Нотт на коленях перед ним, и этого оказалось достаточно, чтобы с глухим рычанием содрогнуться в сладком спазме, кончая ярко и сильно, до вспышек перед глазами и мурашек по коже.

— Ох, ёпт, — дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник изумлённый Рон, вытаращив глаза на, несомненно, красного Гарри и растрёпанного Нотта с членом во рту. — Закрываться надо, черти! Я не такую стычку хотел лицезреть!

Дверь с громким стуком захлопнулась, Гарри трясущимися руками привёл себя в порядок и надел штаны.

Нотт поднялся с колен, вытирая натруженные губы и хитро поглядывая.

— Вот это попадалово, — неловко произнёс Гарри, проглотив последний слог фразы, потому что Нотт приблизился к нему так, что жар кожи опалял даже через одежду.

— Плевать, — произнёс тот. Ресницы склеились стрелками от слёз, а слизистая губ блестела.

Гарри залип на них, и тогда Нотт поцеловал его. Вкус табака и его собственный, сладость одеколона с цитрусовыми нотками, ощущение бархатной влажной кожи, хруст ткани мундира — и сердце отмерило очередной оборот планеты. С первого касания он почувствовал слияние в целое, глубокое, и как же не сделать хуже, открывшись?

— Специально провоцировал меня? — спросил Гарри позже.

— Конечно, — улыбнулся Нотт. — А ты не понял. Впрочем, если и дальше будешь тупить, я просто украду тебя и запру в своём особняке наедине с голым мной.

— Прости, — развёл руками Гарри и улыбнулся в ответ. — Однако мысль с особняком звучит заманчиво.

Наступало Рождество, а значит, магия сансары вернёт свет, укорачивая ночь. Долгие дороги закончатся жаркими объятиями, а все потерявшие обретут большее, нежели то, на что рассчитывали.

Нужно только подождать.