26 декабря. Голубая рябина (сневилл) (1/2)

Когда Северус пришёл в сознание, оказалось, минуло полгода со дня укуса Нагайны. Ещё полгода он лежал в Мунго в закрытой палате и реабилитировался. Навещать его было некому, кроме надоедливых бывших учеников.

Конечно же, героическая троица явилась первой. Северус выгнал их одним суровым взглядом. Голос пока плохо восстанавливался, но Сметвик обещал, что сможет говорить. Северус знал — это ложь. Для возвращения голоса нужно особое зелье, он смог бы его сварить, имея у себя редкое растение Голубую рябину. Северус не в силах был достать его самостоятельно, а ради него никто не стал бы подвергать жизнь опасности и лезть в горы в момент землетрясения.

Никто. Кроме Невилла Лонгботтома.

Этот несуразный идиотский парнишка в растянутом свитере и с горшком в руках появился на пороге палаты, когда Северус уже никого не ждал.

Заикаясь и обливаясь потом, Лонгботтом протянул Северусу самую настоящую Голубую рябину и промямлил:

— С-сэр, я знаю, она поможет вам, вы наверняка сварите себе нужное зелье.

— Как? — проскрипел Северус. — Как вы достали её?

Лонгботтом покраснел столь сильно, что Северус испугался — мало ли, случится удар.

— У меня есть связи, — почти выкрикнул он, улепетывая за дверь.

Северус только поднял бровь.

Зелье было сварено, голос восстановлен, а Северус остался в неведении относительно великодушия Лонгботтома.

***

Северус через два года вернулся в Хогвартс преподавателем. Под обилием любопытных взглядов было некомфортно, но вполне себе привычно. Минерва предложила должность профессора ЗОТИ, но он отказался. Поздно. Слишком поздно. Зельеварение успокаивало истасканные нервы, а сражаться уже устал.

Очередным испытанием стали не взгляды и досужие сплетни, а бывшие ученики в составе преподавательского состава. Грейнджер преподавала Трансфигурацию, а Лонгботтом — Травологию.

Нелепая встреча в теплицах (все встречи с мальчишкой были нелепыми), смешные рукавицы на ладонях, вымазанное землёй лицо — нелогично подняли настроение Северуса, и он даже поинтересовался, нравится ли Лонгботтому преподавать.

Тот краснел, бледнел, потел, заикался, но тем не менее отвечал храбро и по существу. Где-то даже пытался острить под суровым взглядом Северуса.

Минерва сказала ему как-то: «Налаживай отношения с молодёжью, Северус».

Если она имела в виду учеников, то здесь дело гиблое. Их скудоумие и недальновидность раздражали, Северус уже давно не встречал талантливых учеников со способностями к зельеварению. А вот молодые преподаватели раздражали чуть меньше. Лохматая заучка Грейнджер по-прежнему не нравилась Северусу, а вот Лонгботтом был вполне сносен, несмотря на то, что в прошлом Северус до тряски пугал его одним своим видом.

Лонгботтом возмужал и стал смелее. Да и внешне преобразился значительно: из неуклюжего плюшевого мишки с неправильным прикусом вырос стройный поджарый мужчина.

Северус же, глядя на себя в зеркало каждое утро, наблюдал только дряхлого ворчуна с длинными патлами. Однако после того, как он наконец-то осознал, что всё, Темный лорд убит, и больше не нужно скрываться, не нужно вести двойную жизнь, прятать свои эмоции и мысли, терпеть презрение и ненависть буквально от каждого, немного ожил и даже стал регулярно мыть голову. Собственно, он диагностировал сам у себя затяжную депрессию, сварил новых лечебных зелий, и появились силы жить и следить за собой.

Вот так и получилось, что незаметно Северус стал общаться с Лонгботтомом, лениво слушать его рассказы о бабушке, о новых растениях, что тот заказал в теплицы, и, конечно, об учениках.

Лонгботтом оказался вовсе не так глуп, как думал Северус. Возможно, в школьные годы он был предвзят. Совсем немного. Очевидно, просто этот юнец взялся за ум.

— Где вы взяли Голубую рябину? — спросил в лоб Северус, пытаясь застать врасплох.

— Не мой секрет. Но я готов откупиться редкой книгой, которая вам точно понравится, — а хитрец он, однако.

— Что за книга?

— Сборник очерков по зельеварению от Густава Дормигунта, — Лонгботтом сделал многозначительную паузу и даже не вспотел.

Да, Северус не мог устоять перед таким редким фолиантом.

— Я принесу её вам домой, она тяжелая и заколдована от чар. Скажите адрес.

— Знаю, — недовольно буркнул Северус. Он ещё никого не приглашал в свой одинокий дом в Паучьем тупике. — Записывайте, а то забудете и заблудитесь. Я не стану вас потом искать.

***

Его дом напоминал пыльную старую коробку из-под обуви, забытую на дальней полке. Здесь никогда не было гостей: ни мужчин, ни женщин, ни детей. Да и Северуса-то не было, он предпочитал Хогвартс своему жилищу.

Он уже корил себя за поспешное невольное приглашение. Наверняка Лонгботтом, увидев сие печальное зрелище, либо посмеётся, либо того хуже — пожалеет. Может, даже будет давать ненужные советы о том, что так не стоит жить.

Впрочем, Северус сразу выгонит его взашей.

Когда Лонгботтом появился в камине со свертком в руках, охватило странное чувство.

У Северуса дома гость. Гость. С подарком.

Показалось, что даже светлее стало в этом мрачном месте.

Он затаил дыхание и ждал реакции Лонгботтома.

Тот, совершенно не оглядываясь по сторонам, протянул книгу и неловко потоптался на месте.

— Это вам. От меня, то есть, от бабушки.

— Привет передавайте Августе.

— Ладно, — мальчишка кивнул и уставился на свои ботинки. — Ну, я, наверное, пойду.

— Оставайтесь уже на чай, — буркнул Северус. — Ужин не обещаю, а горячей воды найду.

Глаза у Лонгботтома были зеленоватыми, как настойка жженого лимонника, стоявшая на полке Северуса. Светлые, искренние и такие доверчивые, словно и не было войны.

Война была в сердце Северуса. Страшная, кровавая, с потерями. У Лонгботтома были и потери, и кровь, но оставалась надежда. У Северуса надежды не было.

А эти зеленоватые, будто разбавленные водой, глаза обещали подарить ту самую надежду и веру.

— Через неделю Рождество, а у вас даже ёлка не наряжена.

— У меня нет ни ёлки, ни времени на глупости, — резко каркнул Северус. — Я почти каждый вечер ночую в школе.

— Почти, но не каждый, — возразил Лонгботтом. — Я принесу вам ёлку.

***

На следующий день в углу, где раньше сидел одинокий паук, расположилась разлапистая пушистая красавица, источник приятного аромата.

— Вот так-то лучше, — довольно произнёс надоедливый нахал — причина смутного беспокойства Северуса. — Не хватает игрушек. Я знаю одну лавочку в Хогсмиде, там продают редкие ёлочные украшения, заколдованные на счастье. Если верить приметам, повесив их на свою ёлку, следующий год провёдешь спокойно и с нужными людьми.

— Я не потащусь в какую-то лавку, мистер Лонгботтом, — сварливо ответил Снейп. — И, кажется, вам пора.

— Я достану их и принесу накануне Рождества, — пообещал тот.

Лонгботтом не уходил, мялся на коврике возле камина, убирал со лба несуществующие пряди, а на щеках расцветали пунцовые пятна.