Глава 21 (1/2)

— Что вас связывает с моей сестрой, герцог?

— Связывает? — инстинктивно переспросил Финикс, прикидывая, что могло вызвать у Асмодея Стернбилд подобные вопросы. Речь о той его выходке на дне рождения леди Адель? Нет, тогда он точно наложил на них с леди Стернбилд иллюзию: игнорирование-игнорированием, а слухи о том, что он охмурил невесту кронпринца или любит девушек помладше ему уж точно не нужны. Хватает того, что о нём судачили стараниями Катарины. Доля истины, конечно, во всём этом была, но всё же. К нему из-за этого некоторые мужчины подходить боялись!

— Когда конкретно вы встречались с Элизабет? — задал новый вопрос Асмодей Стернбилд. А Финикс, наконец, понял о чём речь.

Внимательный юноша.

— В ночь с шестого на седьмое число этого месяца, — не таясь, ответил он. Взгляд Асмодея в миг стал твёрже. — И на будущее, если в чём-то не уверены, не стоит заходить вот так в лоб — можно сыграть себе во вред. По крайней мере, если оппонент умеет держать себя в руках.

— Эм… спасибо за совет? — выгнул бровь Асмодей. В точности, как делали его отец и сестра. — Кхм. Тогда, можем вернуться к моему вопросу? Что вас связывает с Андромедой… герцог? И не отнекивайтесь: она, как и вы, почему-то заинтересовалась подпольем. Да ещё и с Элизабет вы встречались в одно время: вы не могли не пересечься. А значит вам что-то известно. Вы работаете в паре?

— В паре — это громко сказано, лорд Стернбилд.

— Асмодей, прошу.

— Лорд Асмодей. Не буду отрицать, нас с леди Стернбилд связывают некоторые… общие цели, так сказать. Однако я не могу сказать вам больше, — развёл руками Финикс.

Комнату озарил свет молнии, а несколько секунд спустя окна задрожали от грохота грома. Зашумел ливень, наполнил своим ароматом комнату.

Асмодей что-то прошипел себе под нос, покосившись на улицу. Боялся грозы?

— Мне закрыть? — указал Финикс подбородком на окно.

— Не нужно, — отмахнулся Асмодей. — Что важнее: почему не можете? Разве это так сложно, герцог? Я… я чувствую, что с Андромедой что-то происходит, что у неё что-то случилось, но я совершенно не понимаю что. И вы, моя единственная зацепка. У вас же есть сестра, вы должны понять.

Две сестры, если уж на то пошло.

— И я понимаю, лорд Асмодей, однако и вы поймите меня: я не в праве разглашать чужие тайны. Грош цена союзнику, который не может удержать язык за зубами. Даже блага ради. — Снова молния и оглушительный гром следом. — И раз леди Стернбилд не захотела говорить вам, значит жаждет оставить всё в секрете. Вы ведь говорили с ней об этом? Так ведь?

Асмодей отвёл взгляд в сторону, кончики его ушей стали на пару тонов темнее — явный признак смущения.

Аурум, это уже не смешно даже. Сначала Сион, теперь Асмодей. Леди Стернбилд их пытала за вопросы или что?

— Позволите узнать почему вы решили обратиться ко мне, а не спросить у леди Стернбилд напрямую?

— Потому что она всё равно не расскажет. Я знаю свою сестру, Ваша Светлость. И если она что-то скрывает, вряд ли удастся её переубедить и уговорить рассказать. Я пытался. И именно поэтому я обратился к вам, герцог.

Финикс поджал губы и оглядел комнату.

— Присядем, лорд Асмодей? Вы наверняка настоялись за время собрания, — и, не дожидаясь ответа, прошёл к одному их трёх кресел: стоявшему ближе всего к окну. Капли, загнанные внутрь резкими порывами ветра, бриллиантами поблёскивали на спинке. Финикс смёл их, прежде чем сесть.

Помешкав, Асмодей занял кресло напротив.

— Так вы расскажете?

Финикс качнул головой.

— Прошу, герцог. Я хочу помочь ей и, раз уж вы работаете вместе, вам тоже. Но для этого мне нужно знать, что происходит. Поэтому…

— Лорд Асмодей, — помассировал переносицу Финикс, — разве я уже не сказал, почему не могу рассказать? На всякий случай повторю: я не намерен раскрывать тайны леди Стернбилд. Даже вам. Отбросим благородство, уважение к чужим желаниям и личной жизни, и я всё равно не стану говорить. Потому что я не знаю всего, лорд Асмодей. Также, как леди Стернбилд не знает того, что знаю я. Я не ведаю, что леди Стернбилд предпочла бы рассказать, а что утаить. Я не знаю её мысли и чувства, отношение ко всему происходящему. Что толку от того, что я поделюсь с вами сухими фактами, если ответ на интересующий вас вопрос вы всё равно не получите?

— И всё же…

— Нет, лорд Асмодей. И это не обсуждается. Хотите ответы — спросите у леди Стернбилд. Убедите её вам рассказать.

— Как?! — всплеснул Асмодей руками и, осознав, спешно прикрыл рот ладонью.

Финикс спрятал улыбку и, закинув ногу на ногу, произнёс:

— А вот с этим я вам могу помочь, лорд Асмодей. Но перед этим, ответьте на пару вопросов: у вас есть секреты от леди Стернбилд?

Асмодей сцепил руки в замок и отвёл взгляд.

— Ясно. Что и требовалось доказать. И не нужно стыдиться, лорд Асмодей. Нет ничего такого в том, что вы не хотите, чтобы у вашей сестры были от вас секреты, но при этом имеете их от неё. Уверен, у всех есть что-то, что не хочется рассказывать никому. Быть может из-за стыда, может из-за страха, может из нежелания делить радость с другими… Ох, да мало ли почему, это и не важно. Дело в другом, лорд Асмодей: как вы докажете, что заслуживаете доверия?

— Докажу? Зачем? Я же…

Финикс жестом прервал его.

— Её брат? И что с того, лорд Асмодей. Одетт моя сестра, но это не значит, что я делюсь с ней всем. — Скорее наоборот. — Если родственная связь — единственное, на что вы можете уповать, то у меня для вас плохие новости. Потому что одна кровь не равно доверие, лорд Асмодей.

— Я понимаю, — кивнул тот. — Если бы того, что я её брат, было достаточно, я бы не сидел сейчас здесь. По…

Очередной раскат грома заглушил его шёпот. Резкий порыв ветра взметнул шторы, осыпал Финикса дождевыми каплями. Комната пропиталась грозой.

— Лорд Асмодей, вы сами готовы раскрыть сестре свои секреты? Я плохо знаю леди Стернбилд, в сравнении с вами или принцем не знаю совершенно. Я могу ошибиться в выбранном методе, но всё же… Всё же мне кажется, что ваша сестра была бы рада разделить эту ношу с кем-то, кому она доверяет. Просто некоторым людям нужно доказательство того, что их доверие оправдано, что они не открывают свою душу в пустоту. И равноценный обмен мне кажется прекрасным вариантом. Тайна на тайну, боль на боль… Честность вашей сестры стоит вашей честности, лорд Асмодей?

— Она стоит всех благ мира, герцог. Честность — ничтожная цена. К тому же, мне, наверное, давно стоило выговориться. До недавних пор я и не осознавал, что Андромеда и вправду сильная. Знал об этом, говорил, но осознал… Иногда кажется, что она куда сильнее меня, — запрокинул Асмодей голову, — что я от неё ужасно отстал.

— Сестрички, — хмыкнул Финикс. — Лишь кажутся хрупкими, а на деле… К этому и вправду сложно привыкнуть, но, с другой стороны, разве это не повод для гордости? Что они стали такими невероятными леди? — вспомнил он Одетт и Анну. Улыбка проступила на губах.

— Невероятнее всех, — усмехнулся Асмодей. — Спасибо, герцог. И за совет, и за поддержку.

— Благодарить будете позже. Когда леди Стернбилд раскроет вам все свои тайны. К слову о них: лорд Асмодей, ваша сестра не похожа на ту, кто потерпит жалость к себе. Не забывайте об этом, если хотите, чтобы она была честна с вами и впредь.

Финикс и сам не понял, что дёрнуло его за язык сказать это. Наверное, ему просто не хотелось, чтобы близнецы Стернбилд наступили на те же грабли, что и они с Одетт. Чтобы юноша напротив, рискнувший обратиться к нему, лишь бы помочь сестре, и вправду стал её поддержкой, а не очередным беспокойством. Возможно это и глупо судить их по себе, но… Несмотря на то, какими разными с леди Стернбилд они были, как чужды ему некоторые её поступки — а ей, вероятно, его, — Финикс не мог не заметить общее между ними: то, как прекрасно они скрывали чувства. Сколько бы они не пересекались, в каких бы обстоятельствах ни были, леди Стернбилд неизменно оставалась той, кем её считали — алмазной леди. Собранной, затолкавшей любые переживания, боль и страхи как можно глубже. Даже тогда, на холме, увидев гибель всего, что ценила, она не изменяла себе. Тому, как быстро она взяла себя в руки после истерики, оставалось лишь позавидовать.

И теперь, когда Асмодей поделился ещё одной их схожестью: привычкой прятать проблемы от близких, Финиксу казалось, что и ненависть к жалости у них с леди Стернбилд общая. По крайней мере, он сам, говорящий сейчас о честности, за все эти месяцы так и не смог рассказать Одетт о своём перемещении. Стоило лишь представить её реакцию: полные беспокойства глаза, бесконечные «ты в порядке?», волнение в каждом жесте, и слова пропадали. От жалости Одетт — да и остальных тоже — ему хотелось лишь одного: спрятать любые переживания ещё глубже. Чтобы ни у кого даже на миг не возникло мысли, что у него что-то стряслось. Это просочилось в него так глубоко и крепко, что даже осознавая неправильность, губительность этих тайн, Финикс не мог прекратить хранить их.

Нет, эти двое точно не заслуживали такой судьбы.

— А у меня будут причины жалеть её? — нахмурился Асмодей.

— В зависимости от того, что она решит рассказать, — пожал плечами Финикс.

— Ясно. — Молния вновь озарила комнату. — Что же, я, наверное, пойду — и так задержал вас.

— Не беспокойтесь, лорд Асмодей. Я рад помочь, — отмахнулся Финикс. Но с леди Стернбилд, похоже, пора начинать взимать плату — за пинки в направлении разговора окружающим её мужчинам. Впрочем, она помогала и помогает Анне, так что, наверное, можно сказать, что они квиты. По крайней мере, пока к нему не выстраивается очередь из тех, кто не может по человечески поговорить с леди Стернбилд. Хотя это было бы забавно.

Финикс едва не засмеялся от этой мысли, наблюдая за направившимся к выходу Асмодеем. Хорошо, что удержался. А то попробуй объясни, почему хохочет, после того, как Асмодей поделился своими переживаниями. И вот интересно даже: как будучи дочерью Фридриха и имея такого брата, леди Стернбилд сделала то, что сделала? Неужели с такими людьми рядом всё равно так сложно отпустить принца?

Впрочем…

— Лорд Асмодей, постойте, — у порога остановил того Финикс и поспешил подойти. Кое-что об Асмодее в том времени он всё же успел подзабыть: последний год тот всё чаще коротал в барах, а не дома. Об этом судачил высший свет, в одном из разговоров жаловался Фридрих, так что даже не интересуясь жизнью близнецов, Финикс об этом знал. И, смотря на нынешнего Асмодея, не мог не задаваться вопросом: что за год превратило обаятельного юношу в пьяницу?

— Что-то не так, Ваша Светлость?

Знай Финикс причину, быть может, смог бы сделать больше, но сейчас… Хах, он хотя бы попытается дать Асмодею шанс не свернуть с пути. Тот шанс, которого после Пии лишились многие маги.

— Вспомнил кое-что, что хотел вам сказать. Из-за дел совершенно вылетело из головы, — улыбнулся Финикс. — Понимаю, что лезу не в своё дело, но алкоголь — плохое лекарство от боли и проблем. Помните об этом.

Глаза Асмодея дрогнули.

— Не понимаю о чём. Я никогда не занимался подобным. Ну… может только однажды. Или дважды… — отвёл он взгляд. — Как вы узнали?

Из будущего.

— Вы не первый юный волшебник на моём пути, лорд Асмодей. И я представляю, с чем вам и вашему отцу приходится сталкиваться время от времени. Изнанка человеческих душ не самая приятная вещь в мире. Часто очень и очень отвратительная. А вам, в вашем юном возрасте, доводилось узреть её бессчётное количество раз. — Асмодей низко склонил голову, словно пытался спрятаться от этих слов. — Нет ничего плохого в том, что вам бывает от этого тяжело, больно. И это не слабость, если вам, возможно, иногда хочется сбежать. Временами, все мы этого хотим, — грустно усмехнулся Финикс. — Но алкоголь не друг в этом деле, лорд Асмодей. Поверьте, от него со временем становится только тяжелее. Если быть совсем откровенным, на вашем месте я поделился бы с отцом: он наверняка зна… — он запнулся. Асмодей смотрел на него так, словно только что услышал самое глупое предложение из всех.

Это ещё что?

Финикс нахмурился. Он что-то не то сказал? Хотя… Хах, и вправду не то. Какой юноша захочет показывать слабость отцу? Особенно, когда тот ещё и непосредственный начальник. В своё время Финикс мало общался со сверстниками, но всё же того немногого хватило, чтобы понять, что большинство мальчишек любило казаться перед родителями куда взрослее и сильнее, чем они есть на самом деле.

— Согласен, глупость сказал, — кивнул Финикс. — Тогда… Вы знает заглушающее заклинание? — Асмодей качнул головой. — А восстанавливающее? Такое, чтобы починить недавно разбитую посуду, например? — Тот кивнул. — Вот и славно. А теперь, дайте руку.

Финикс создал на внутренней стороне ладони Асмодея иллюзию магического круга.

— Это заглушающее, продержится до завтрашнего утра, так что успеете или выучить, или переписать, или всё вместе, — ответил на немой вопрос он. — Предлагаю альтернативу алкоголю, лорд Асмодей. Способ сбросить эмоции. На счастье, в поместье Стернбилд — я о том, которое на севере — практически нет окон, так что проблем быть не должно. — Он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. — Когда почувствуете, что больше не можете, что подошли к той грани, когда хочется напиться до беспамятства, наложите на какую-нибудь комнату заглушающее, запритесь в ней и… разрушьте её. До основания, если потребуется.

Асмодей в неверии уставился на него.

— Я не шучу, лорд Асмодей. Закрыли дверь, поставили заглушающее и дали волю чувствам. Вы можете кричать, плакать, бросаться вещами. Всё что угодно — об этом всё равно никто не узнает. Главное — без самовредительства и алкоголя. Поверьте, оно того не стоит.

Не стоит повторять его ошибки — за них дорого платить.

В опустившейся тишине Финикс отчётливо слышал мерный перестук капель подходящего к концу дождя. Асмодей, напряжённый, как струна, не сводил взгляд с кончиков своих ботинок. Наверное, пытался уложить в голове всё услышанное. Его тёмные волосы колыхал ветер.

— Вы… — подал голос Асмодей и тут же сник. — Даже не знаю, что сказать, — хохотнул он. — Спасибо кажется таким ничтожным.

Не успев себя остановить, Финикс потрепал его по волосам.

— Не забывайте, о чём мы говорили, лорд Асмодей. Этого достаточно.

Ответный, пылающий неверием, теплотой… восторгом? и чем-то ещё, что Финикс не сумел распознать, взгляд пронзил до самого сердца вместе с искренними словами:

— Ни за что не забуду, Ваша Светлость.

***

На чай к Аарону Финикс, ожидаемо, пришёл последним. К тому моменту остальные уже успели занять свои места: вопреки обыкновению, на этот раз Аарон сел рядом с Фридрихом, так что Финиксу предстояло сидеть возле Артура. Наверняка кое-кто — он не будет тыкать пальцем в этого венценосного человека — решил посмотреть, как они будут себя вести после ссоры на дне рождения леди Адель. Впрочем это и ссорой назвать сложно — так, небольшая заварушка. Как бы то ни было, а Аарону, скованному сильнее их всех обязанностями императора, веселье доставляло даже это.

— О чём с тобой говорил Асмодей? — едва ли не с порога спросил Фридрих.

Волновался о сыне?

Шальная мысль посетила разум, и Финикс, натянув мечтательную улыбку, с радостью воплотил её в жизнь.

— Ох, Фридрих, какое счастье, что ты спросил! — занял он своё место. — Теперь мне не нужно думать, как подвести к этому разговор. В общем, не буду таить: мне только что признались в любви. Какая прелесть, не правда ли? — заправил он прядь за ухо, словно случайно оголив предплечье и продемонстрировав иллюзорный обручальный браслет. Карикатурно-шокированное лицо Фридриха определённо стоило того. Да и «я так и знал» под ухом от Артура не могло не радовать. Один лишь Аарон смотрел на него с лёгким прищуром, словно уличая во лжи.

— Возможно ты забыл, — совладав с собой, вкрадчиво заговорил Фридрих, — но и ты, и Асмодей ещё должны оставить потомков. Или ты решил, что получишь моё одобрение лишь по старой дружбе?

Улыбка в миг сошла с лица. Фри-и-идрих, чтоб его! Всё веселье испортил.

— И даже не обвинишь меня в том, что я увёл твоего сына на скользкую дорожку?

— Ну, сделал это уж точно не ты. Неужто тебе передалась его наивная вера в то, что я совершенно не знаю о его отлучках в бордели? — выгнул бровь Фридрих. — Впрочем, это, — красноречиво зыркнул он на иллюзорный браслет, — смогло удивить. Вы из ума выжили?!

О, вот как…

— Шутка, Фридрих, — вздохнул Финикс и развеял заклинание. — Можешь спать спокойно — твоим зятем я не стану. Асмодей спрашивал у меня об Элизабет — сам ведь должен понимать, что она для него значит.

Прости, Асмодей, но иначе никак.

Вряд ли Асмодей хотел, чтобы кто-то узнал, о чём они говорили, так что приходилось выкручиваться. И, если опустить шутки, желание разузнать об Элизабет — самая правдоподобная тема для разговора. Тем более, что о визитах к ней Асмодея Фридрих знал, а значит и поверить ему в это будет проще.

— А это, к слову, интересный вопрос, — вмешался Аарон. — Финикс, где сейчас леди Элизабет?

— В безопасности. У Фридриха дома, если точнее.

— Что?! Мальчишка, если это твоя очередная шутка!

— Какие шутки, Аурум? — округлил глаза Финикс. — Я честен как никогда. Вполне может быть, что именно она сегодня готовила тебе завтрак.

— Да что ты гово… — в следующий миг во взгляде Фридриха отразилось понимание: — Та новенькая служанка. Энн, кажется. А я то всё думал, почему её лицо казалось знакомым… Но что, ради Аурума, она делает в моём поместье?

— Дай подумать… Помогает повару? — изогнул брови Финикс, с удовольствием наблюдая, как Фридрих начинает вскипать от злости.

Это могло бы продолжаться ещё долго: пока не надоело бы самому Финиксу или Аарону, но тут в дверь постучали — слуги принесли напитки и угощения к ним: крепкий, наверняка до черноты, кофе с канапе для Фридриха, политые мёдом вафли и приятно пахнущий карамелью кофе для Артура и ягодный чай с каким-то обильно смазанным кремом тортом для Аарона.

Финикс подозвал к себе чашку любимого яшмового чая, который в империю привозили из Патами — там его выращивали на территории одного из немногих оставшихся со времён основателей оазисов, — и с наслаждением вдохнул его пряный аромат. В былые времена он бы ещё разглядывал переливы цветов: от основного красно-коричневого до редких вкраплений солнечно-жёлтого, из-за которых чай и получил своё название. Вот только сейчас, в чёрно-белом мире, видеть эту приятную глазу мелочь он не мог — всё растворилось в тошнотворной серости.

— Я рад, что мы все сегодня в сборе, — поднеся чашку к губам, произнёс Аарон. Неизменные слова, после которых сходили на нет всякие шутки и отвлечённые разговоры, знак, что пришла пора переходить к сути. Мало кто знал, что чаще всего судьбоносные решения принимались именно здесь, в уютной комнате, вокруг низкого стола и с чашкой горячих чая или кофе в руках, а не в зале собраний. Здесь, где исчезала необходимость в официозе, в тщательном подборе слов и выражений: всё сказанное на официальном собрании неизменно записывалось специальными заклинаниями, документировалось на будущее, так что даже без наследников приходилось держать планку.