Глава 5 (2/2)

Или им удалось спастись?

— Где твои дети, Фридрих? — ухватился за эту мысль Финикс, переводя тему. Как-только вернётся Одетт, он приставит её следить за этим почти полувековым упрямцем, а сам отыщет ему жреца или жрицу. Да, на сегодня и без него достаточно смертей.

— Не знаю, — едва заметно сдвинул плечами Фридрих. — Асмодей, несносный мальчишка, не пришёл. И, кто бы мог подумать, правильно поступил. Я и представить не мог, что от его непослушания когда-то будет толк. — Он замолк, поморщившись, и едва слышно зашипел.

— Боль усилилась? — обеспокоенно уточнил Финикс, вновь присев перед Фридрихом, и протянул к его ране руку, охваченную слабым заклинанием мороза. Помочь чем-то большим он вряд ли смог бы. От исцеляющего заклинания в его исполнении толку будет примерно столько же, сколько и от очищающего. Впрочем, наверное, даже меньше. В конце концов, смог бы он создать нечто настолько тонкое этими позорно дрожащими пальцами?

— Не мельтеши, мальчишка. Терпимо. Поверь, после этого позора, любая боль ничто, — усмехнулся Фридрих, запрокинув голову. И именно в этой слишком расслабленной, несвойственно ему свободной манере, Финикс чувствовал смирение. Будто Фридрих уже переступил черту между жизнью и смертью, сдался.

Нет, он не посмеет.

— Хорошо, Асмодей не пришёл. А невеста? Куда пропала твоя дочь?

— В безопасность, скорее всего. И не смотри на меня так, мальчишка. Я правда не знаю, где она. Твоя девочка телепортировала её куда-то, когда принц… Аурум, умеешь же ты заговаривать зубы! — вдруг прорычал Фридрих. — Лидер этих тенезмовых отпрысков что-то говорил о дворце. Вот поэтому я и просил просто добить меня и двигаться дальше. У нас теперь нет запасного императора, чтобы… — Он закашлялся и непроизвольно склонился вперёд, меч вошёл в его тело по самую рукоять. Побежали алые ручейки. — Финикс, мы и так побеседовали больше, чем стоило в этой ситуации. Возможно, даже опасно больше. Но утраченное время не вернуть, поэтому просто постарайся сделать всё возможное, чтобы не дать этой империи исчезнуть. Я знаю, что тебе это под силу.

Под силу, как же. Будто он справится один. Слишком много уже произошло. Возможно, спасать и возвращать уже просто нечего.

Возвращать?

»…утраченное время не вернуть…»

В голове словно что-то щёлкнуло. Всемогущее, в самые не подходящие моменты становящееся врагом, время вдруг оказалось не таким уж непобедимым. Аурум, столько лет писать научную работу о пространственной магии, так или иначе переплетавшейся с временной, и не подумать об этом сразу!

Финикс опустил взгляд. Как далеко он мог бы отмотать? Нет, не так: как далеко стоило это сделать? На час, чтобы телепортироваться в столицу сразу, как мальчики пересекут барьер поместья, и поймать нападавших с поличным? Нет, рискованно. Кто знает, как они могли перестраховаться. Вряд ли те двое на улице — единственное, что подготовили для встречи непредвиденных гостей.

Тогда… На день? Нет, лучше два, чтобы приготовить для Сиона антидот. Никто не заслужил подобные игры со своими чувствами — тем немногим, что человек волен выбирать сам. Финикс ощущал неприятный холодок, стоило представить себя на месте принца. Нет, всё же это ужасно.

Но… Что насчёт леди Стернбилд? Закон вполне однозначен в этом вопросе: тюрьма станет её домом на долгие годы, и Фридрих, не позволяющий себе смешивать личное и рабочее, никак на это не повлияет. Мог ли Финикс взвесить на него подобную ношу? Вынудить вынести приговор собственной дочери?

Нет, точно нет.

Но как далеко в таком случае? Насколько стоило отмотать время, чтобы и вправду всё исправить? Не только этот день, но и все приведшие к нему ошибки. К моменту, когда Сиона напоили зельем? Но Финикс не знал точно, когда это случилось. Или ко дню, когда объявили о разрыве помолвки? Когда же всё началось?

«Брат».

Слабое движение высохших бескровных губ в памяти, и ответ пришёл. Рисковый, безумный, но, по ощущениям, единственно верный. Чуть больше двух лет назад, день, когда он привёл Анну в этот мир. День, когда всё началось. Для него, Анны и даже Сиона с леди Стернбилд.

Но хватит ли ему сил?

— Финикс, ты слушаешь? — тихий голос Фридриха проник в сознание. Финикс поднял на него взгляд.

Хватит. Иначе и быть не может.

— Какой знакомый взгляд. Что же, я не сомневался, что ты найдёшь выход, мальчишка. Кто, как не ты? — Он зажмурился, зашипел и со всех сил сжал кулаки. — Проклятие, и вправду больно.

— Я же говорил, — усмехнулся Финикс, глядя на него. Два года — огромный срок и, сказать по правде, он не уверен, что выдержит. Ему нужен кто-то, на кого он мог бы положиться. Кто-то, кто сможет исправить всё вместо него, если заклинание всё же станет для него последним. Кто-то опытный, в конце концов. И Фридрих именно такой человек. Надёжный, подходящий. Правильно объяснить ему всё и попросить о помощи в этом деле. Он бы и попросил, но…

Фридриху становилось хуже. Финиксу не нужно взывать к Светилу, чтобы это понять. И какой бы сильной ни была привязанность, сколько бы лет общения ни было за спиной, шанс изменить всё всего один. Финикс не мог рисковать, полагаясь на человека, стоящего одной ногой в могиле. Разрушить всё из-за эмоций? Он не поступит так.

— Всё же решил умереть?

К тому же, Финикс всё отчётливее видел — Фридрих сдался. В нём больше нет сил на борьбу. Впрочем, чего уж там, на жизнь. И от этого понимания во рту разлилась неприятная горечь. Спасти того, кто не желает быть спасённым часто попросту невозможно.

— Я устал, мальчишка. Я не хочу, чтобы ты понимал, но, спустя столько лет… Это кажется спасением, освобождением. Сейчас я чувствую, что смерть — это свобода, которую я искал. — Фридрих чужеродно тепло улыбнулся. — К тому же, умереть от твоей руки — судьба куда более заманчивая, чем медленно чахнуть из-за собственного меча. Поэтому, не затягивай. Тебе ведь это под силу, Финикс.

Финикс опустил голову и закрыл глаза, ища в себе силы, о которых ему говорили. Выстраивал мысленные барьеры, чтобы рука не дрогнула, чтобы… Хах, чтобы подарить и вправду лёгкую смерть. Он знал, что способен на это. На самом деле, временами ему казалось, что он способен на всё. Временами, но не сейчас. Сейчас он казался себе неопытным трусливым мальчишкой. Таким, каким был много лет назад.

Финикс сжал в кулак протянутую к Фридриху руку, убирая уже ненужное морозное заклинание. Встряхнул ней, избавляясь от скованности, возвращая чувствительность, и открыл глаза, мир перед которыми снова окрасился алым. Боль пронзила виски. Аурум, давно же он не взывал к Светилу так часто.

Сердце Фридриха билось неровно, часто, старалось справиться с болью и кровопотерей. Финикс протянул к нему руку, опустил на тяжело вздымающуюся грудь.

— Вот и славно, — умиротворённо произнёс Фридрих.

Финикс не ответил, лишь поджал губы, сосредотачиваясь на токе крови. Очередное сокращение сердца — и он решился, одним коротким жестом перекрывая ход крови к сосудам и следом ускоряя её бег к сердцу. Оно затрепетало, переполненное, неспособное сократиться.

Дыхание Фридриха стало чаще, громче. Бессознательная и совершенно бессмысленная попытка спастись.

— Никто не говорил, что сбегать будет легко, — прошептал Финикс, но его уже, наверное, никто не слышал — Фридрих потерял сознание. Ещё несколько секунд, и его сердце тоже прекратит последние попытки забиться вновь. Вот так быстро и незаметно. Оборвать человеческую жизнь ужасающе легко. Как разбить фарфоровую статуэтку. Одна маленькая ошибка и ничего уже не вернуть.

Финикс медленно отнял руку, зажмурился, отзывая Светило и привыкая к головной боли. И разыскивая силы вновь посмотреть на мир и ещё одну погасшую жизнь.

Медленный выдох — и он открыл глаза. Кто-то со стороны мог бы подумать, что Фридрих просто уснул, привалившись к стене и свесив голову. И резанувшие по живому, приподнятые уголки губ лишь усилили это чувство. Чужеродно умиротворённый человек на этом раздолье смерти и ужаса.

Финикс поднялся, бросил прощальный взгляд и, резко развернувшись, сделал несколько широких шагов в противоположную от Фридриха сторону. Куда он направлялся? Он пока не решил. В голове вертелось только одно единственное, переполненное какой-то детской обидой, слово.

Предатель.

«Мальчишка, с этого момента я твой надзиратель. Поэтому, нравится тебе или нет, проблемы решать придётся вместе».

— Но в итоге именно сейчас решил сбежать.

Финикс замер, сжал переносицу, собирая мысли в кучу. Ему нужен ясный разум, если собирается вернуть время вспять. В противном случае нечего и пытаться: не поможет, а сделает лишь хуже.

Но сначала нужно найти, кто сможет подстраховать его. Кто-то, кто знает, что здесь произошло. Но главное — кто-то с холодной головой, человек, у которого и вправду есть шансы всё исправить, а не утонуть в отчаянии, увязнуть в пережитом, как многие маги после Пии. Финикс нужен кто-то, кто сможет двигаться вперёд.

Поэтому Одетт не подходила. Слишком эмоциональная, слишком привязанная к нему, зависимая. Она не справится, сломается.

И даже если он ошибался, недооценивал её, мог ли он взвалить подобную ношу на собственную сестру? Ответственность не только за расследование, но и, в худшем случае, герцогство? Разумеется, нет.

На самом деле, Финикс предпочёл бы справиться со всем этим в одиночку. Возможно, раньше он так бы и поступил. Но сейчас нет. Не после того, как сильно по нему ударило открытие пути между мирами — даже с учётом того, что он нарушил все мыслимые и немыслимые условия использования такого рода заклинаний, три дня в коме и проблемы с глазом всё же слишком. С тех пор Финикс не так уверен в своих силах.

Тогда кто?

А ещё…

Энергия Одетт вспыхнула совсем рядом, и в следующую секунду из Финикса вышибло весь воздух, а вокруг груди сомкнулось тесное кольцо.

— Аурум, ты здесь, — глухо прозвучал голос обнявшей его Одетт. — Какое счастье… Я так испугалась, когда не увидела тебя там… где ты был в последний раз. — Её руки сильнее — удушающе — обвились вокруг него.

Финикс попытался обратиться к ней, но ничего не вышло: Одетт с каждой секундой говорила всё быстрее, сбивчивей, рассказывала о том, что нашла Адель, вместе с практически всей семьёй Алекто — не было лишь отправившегося в Сланге на исследования Адриана. Разумеется, мёртвую. В объятиях матери и старшей сестры, рядом с изуродованными отцом и братьями, до последнего пытавшимися их защитить.

Вскоре путанную речь дрожащей Одетт стали прерывать всхлипы и судорожные вдохи. Финикс гладил её по голове, давая ей время выпустить эмоции и успокоиться, прежде чем уже он нанесёт ей очередную рану.

— Пожалуйста, Финикс… — шептала она между всхлипами. — Прошу… Давай сбежим. Неважно куда. Только бы подальше… от империи. В… безопасность… — Снова громкий вдох. — Я не могу потерять ещё и тебя.

Финикс прикрыл глаза, впитывая это режущее лучше любого меча признание. Ох, Одетт… Знала бы она, как он сейчас хотел проклясть эту её привязанность. Проклясть себя, позволившего ей появиться, себя, не уследившего за Анной. Фридриха, решившего так бессовестно сбежать, Сиона, позволившего себя отравить, и леди Стернбилд с её треклятым приворотным. Послать бы всё это к Тенезму, да только разве Финикс посмеет? Разумеется, нет. К тому же, кажется он нашёл партнёра по перемещению. Партнёршу, если точнее.

Ох, Аурум, похоже он собрался идти ва-банк.

— Одетт, послушай меня сейчас внимательно. — Финикс осторожно отстранил её от себя и посмотрел в глаза. — Я собираюсь отмотать время вспять, и мне нужно, чтобы ты кое-что пообещала. — Он замолк, давая ей время переварить услышанное.

— Отмотать?.. — ошарашенно переспросила Одетт. — Постой… — Её взгляд медленно прояснился. — Ох, это и вправду выход! — Она схватила его за руку. — Тогда, встретимся вчера? Или на прошлой неделе? Мне ведь нужно переместиться с тобой?

Финикс покачал головой.

— Что значит «нет»?! Я иду с тобой, разве ты не за этим мне сказал? Почему я вообще не могу пойти?!

— Два года. Я собираюсь вернуть всё на два года назад.

«Ты не справишься», — осталось между строк.

Хватка на руке Финикса становилась всё крепче по мере того, как смысл его слов доходил до Одетт. Она не зналась на магии так, как он. Всё её представление о подобных заклинаниях строилось лишь на отрывках из его исследований. Но Одетт понимала другое — за всё нужно платить. Особенно за такое волшебство. Более того, она видела плату собственными глазами, проживала её у его кровати. И поэтому…

— Ты обезумел?! Ты умрёшь! Не смей даже думать об этом! Собрался бросить меня?! Да как ты… — Она кричала, сыпалась оскорблениями, угрозами, но Финикс её не слушал, быстро чертя магический круг за спиной. Готовясь разрушить последний кусочек семьи.

Его решение уже привело к смерти Анны, своей же рукой он оборвал жизнь человека, в какой-то мере заменившего ему отца, и теперь… Что ж, теперь он собирался всадить нож в спину Одетт.

Круг замкнулся, вспыхнул над их сцепленными руками, и Финикс заговорил:

— Одетт Оденберг, клянёшься ли ты, в случае моей, Финикса Оденберга, смерти или потери дееспособности, защищать и развивать герцогство Оденберг, стремиться к его процветанию…

Одетт казалась преданной. Нет, она и была такой. С каждым словом Финикса, с каждым переплетением магической клятвы, в её взгляде вновь и вновь сменялись неверие, ужас, отчаяние и отрицание. Громогласное «нет» отпечаталось в её дрожащих радужках, в наполняющихся слезами глазах.

Принудительная клятва — это жестоко, мучительно. Финикс предпочёл бы, чтобы Одетт согласилась на этот шаг сама, но… в ту секунду, как «я не могу потерять ещё и тебя» повисло в воздухе, пришло понимание: Одетт не пойдёт на этот шаг. Уж точно не добровольно. Ей не дано понять, что его жизнь ничто в сравнении с благополучием империи. Что риск — оправданная цена за спасение всех этих людей. А у Финикса попросту нет времени в очередной раз объяснять ей это.

И именно поэтому он сейчас шептал слова клятвы. Брал с Одетт обещание не пойти по стопам Кастрела, не дать боли и горю затуманить разум, затмить самое главное: даже без Финикса герцогство продолжит жить, как ни в чём ни бывало, а значит ему всё также будет нужен руководитель. А ещё, просил приглядеть за Анной. Хотя бы со стороны, чтобы поддержать, если она будет нуждаться в этом. Большего требовать он не смел.

Последние слова клятвы отзвучали, и теперь Одетт осталось лишь ответить. Поставить точку. Её рука дрожала, слёзы безостановочно лились по её щекам, и она только и могла мотать головой из стороны в сторону. Единственный протест, на который у неё хватало сил. Десятки безмолвных «нет». Но ни одно из них не будет произнесено в слух. Ни одно не разорвёт не завершённую клятву.

— Я… — голос Одетт трепетал. — Я клянусь.

Круг ослепительно вспыхнул, тела коснулась прохлада. Магия запомнила обещание. Выгравировала его в себе. Теперь оно, вероятно, не забудется, даже если сотрётся этот день.

Одетт осела на колени, её ладонь выскользнула из хватки Финикса. Кукла с оборванными нитями — именно на неё она походила. Из живого — только вой, от которого холодело внутри. Вой мало похожий на человеческий, пробирающий до костей, резонирующий в груди, терзающий сердце.

— Не уходи. Пожалуйста. Умоляю. Финикс. Брат. Не бросай меня. Пожалуйста. Пожалуйста…

Отдать ей своё пао, укрыть им её, словно щитом — всё, на что у Финикса хватило духа. Если позволит больше, останется на дольше, он уже не сможет уйти. Он всё же проникнется её мольбами, её отчаянием.

Прости, Одетт, и…

— Прощай.

Финикс шагнул в телепортацию, проигнорировав потянувшуюся к нему руку.

***

С храма его провожали слёзы, на холме встретил смех. Каркающий, противный, безумный, и как бы говорящий: «Ты пришёл туда». К леди Стернбилд. К невесте, чья свадьба обратилась кровавой бойней. К девушке, лишившейся всего.

Финикс замер на склоне, наблюдая за ней, за её истерикой, за тем, как крошилась алмазная леди — он услышал это прозвище на одном из званых вечеров. Может, он ошибся с выбором? Если она всё же сломалась после всего этого?

Нет.

Он не будет даже думать об этом. Она — это единственный имеющийся у него вариант. Она видела больше, чем он, чем кто бы то ни было ещё. Искать кого-то ещё — бессмысленная трата сил. К тому же, разве то, что он с первого раза выбрал нужный холм — он учил Анну телепортации как раз на столичных холмах, потому и начал поиск с ближайшего из них — не значит, что выбор верный? Должно же сегодня быть хоть одно хорошее предзнаменование.

Прохладный ветер пробрался под одежду, и Финикс призвал плотный плащ. Вряд ли он будет выглядеть убедительно, дрожа от холода. К тому же… Финикс провёл рукой перед лицом: на рот и нос опустилась ткань. Почему-то ему казалось, что так будет лучше. Что кому-то незнакомому, обезличенному леди Стернбилд протянет руку легче, чем герцогу Оденбергу, связанному с её соперницей и испытавшему ту же боль, что и она.

Впрочем, возможно он просто не знал, как столкнуться с ней лицом к лицу, после того, как оборвал жизнь её отцу.

Смех леди Стернбилд становился всё реже и тише, а вместе с тем всё сильнее внутри Финикса пускали корни тревога и… страх. Потому что «время вспять» перестало быть просто словами. Теперь это почти реальность. Остался финальный шаг. Буквально несколько минут и…

Аурум, он не хочет умирать.

Эта мысль обожгла сознание, и Финикс тряхнул головой, прогоняя её прочь. Не время. Нельзя. Если будет беспокоиться о своей жизни, если струсит — ошибётся. Если не будет готов поставить на кон всё, то не добьётся ничего. Дрогнет — и что-то пойдёт не так, заклинание не сработает, оборвётся, и за ошибку теперь уже заплатит не только он, но и леди Стернбилд.

— Ты и так достаточно пожил, Финикс.

Да, за свою жизнь он и вправду испытал многое. Стал герцогом, хозяином магической башни, несколько раз бывал в Ложе Алхимиков — главном собрании алхимиков империи, — испытал на себе роль преподавателя… Он влюблялся и расставался. Была даже неудачная помолвка. Он испытал столько всего, что, наверное, стоило сказать, что ему не о чем сожалеть. Нечего бояться.

Просто отпусти.

Поглощённый мыслями, Финикс не сразу заметил, что леди Стернбилд прекратила смеяться. Просто сидела, склонив голову, в бело-чёрно-красном от измазавшей его крови облаке свадебного платья. Огненные закатные лучи скользили по её телу, рисовали раны.

Сжав руки в кулаки, Финикс шагнул к ней. Время пришло.

— Наконец-то я нашёл вас.

— Долго искали? — Она не обернулась к нему, а от безразличия в её голосе бросило в дрожь.

— Достаточно, — пожал плечами Финикс, неторопливо обойдя леди Стернбилд. Выбор к кому обратиться и вправду был не быстрым и не лёгким. И Финикс всё ещё сомневался в его правильности.

Леди Стернбилд собрана достаточно, чтобы усмехнуться и наградить свой вопрос едва различимой иронией. Достаточно разумна, чтобы изучать сейчас Финикса взглядом, наверняка ища оружие и связь с теми, кто учинил резню. Но в то же время, именно она распускала те мерзкие слухи об Анне. Она же напоила Сиона приворотным — Финикс всё ещё не понимал, как в здравом уме вообще можно прийти к чему-то подобному, — и теперь ей он вынужден доверить всё. Судьбу империи, в какой-то мере своего герцогства и Анны. Девушке, которая при всех своих достоинствах, сотворила столько всего, пойдя на поводу у эмоций. Если эмоции возьмут вверх над ней вновь?

От этого внутри пробуждалась странная злость. От бессилия, от безвыходности положения. Леди Стернбилд не худший вариант. Более того, она лучший из доступных. Но проблема в том, что Финикс слишком плохо её знал и слишком мало доверял, чтобы это, как минимум, не вызывало беспокойства.

Всё это окрасило насмешку чуждой злобой. И «принцесса» в её адрес больше не походило на издёвку за приворотное, нет, оно стало приговором.

Снова короткий обмен репликами, прежде чем перейти к сути, сообщить то, ради чего пришёл. Глаза леди Стернбилд зажглись надеждой, стоило лишь ей услышать о возвращении во времени, и Финикс едва не вздохнул от облегчения. От того, что она ещё не сдалась. В конце концов, как бы он к ней ни относился, что бы ни считал, главное сейчас то, что она в силах бороться. Что она и вправду сможет что-то решить. По крайней мере, попытаться.

И согласие леди Стернбилд не стало неожиданностью. Оно было написано в её ледяных глазах. Таких же, как у Фридриха: не видом — взглядом. Будто сейчас на Финикса смотрела герцогиня Стернбилд, а не разбитая девушка.

Хах, если она похожа на отца не только внешне, то обязательно справится.

Финикс стал неторопливо выводить магический круг. Никакой спешки, никаких сокращений, никаких неточностей. Символ за символом, пока точь-в-точь изображение из книг не осталось на пожухлой траве.

А теперь…

Леди Стернбилд по его просьбе отправилась в центр круга, пока сам Финикс раздумывал о том, как переместить двоих так, чтобы платил только один. Ему доводилось читать о групповых перемещениях во времени: как и в случае с телепортацией, это бы способ сэкономить силы, разделив заклинание между несколькими людьми. Вот только, чем больше людей — тем сложнее сделать всё правильно. А уж когда дело касается времени — фатально сложнее. Финикс находил информацию всего об одном таком удачном перемещении: двое магов вернулись в прошлое на два месяца. Впрочем, игры со временем — это всегда риск. Как и с границами миров. Так что Финиксу не впервые лезть туда, куда людям ход заказан. А раз так…

Он призвал нож, кое-как сжал его правой рукой — с ожогом держать в ней что-либо не так и удобно — и оставил поперёк ладони глубокий разрез. Привязка кровью — это, конечно, та ещё дикость, но какая разница? Главное, что ни при каких обстоятельствах жизненная энергия леди Стернбилд не станет топливом для заклинания.

— Без паники, принцесса, — поддержал он леди Стернбилд, позеленевшую от вида его крови. — Время пришло, — и быстро зашептал заклинание, завершая привязку себя к кругу. Что ж, теперь они «неотделимы» — до завершения перемещения, по крайней мере — друг от друга.

Ну вот и всё.

Финикс направил магию в круг. Тот ослепительно вспыхнул. Энергия уходила постепенно, сначала по капельке, потом ручейками, а потом… потом вдруг хлынула оглушительным потоком, будто вода с водопада. Так резко и сильно, что Финикс едва устоял на ногах. Перед глазами на миг потемнело. Аурум, даже если выживет, последствия точно будут не из лёгких.

Собрав волю в кулак, Финикс развёл руки в стороны, возвращая контроль над силами. Нельзя пускать всё на самотёк. Магия всё ещё покидала его стремительно, но теперь он мог её контролировать, направлять.

Внутри всё дрожало от напряжения, капканом сжало виски, но Финикс не мог не улыбнуться и не прокричать совершенно идиотское:

— Удачного путешествия, принцесса!

Всего за миг до того, как боль едва не согнула по полам. Из носа побежала кровь, отпечаталась металлом на губах. В ушах звенело. Но Финикс упрямо продолжал заклинание.

Даже когда перед глазами осталась только кровавая пелена, а внутри — зияющая пустота. Магии больше не осталось, но он чувствовал — нужно ещё немного. Поэтому, когда холод коснулся сознания, он не сопротивлялся. Он ведь собирался отдать жизнь ради этого, если потребуется.

И тем не менее, он бы хотел снова увидеть рассвет, весеннее цветение деревьев и фейерверки на фестивалях.