Глава 18 (1/2)

Аня сбито с толку посмотрела на Одетт. Это глупо, конечно. Даже очень глупо зацикливаться на таком, но… Каре. Она впервые видела эту стрижку у кого-то в этом мире. Жрицы всегда ходили с подобранными в низкие пучки и узелки волосами, так что об их длине судить не выходило. Об Андромеде нечего и говорить — тугая коса или невысокий, словно шёлковый, хвост спускались чуть ниже поясницы. А встреченные в столице леди или прятались под шляпками и платками, или просто не привлекли Анино внимание.

Вот и вышло, что теперь она совершенно идиотски зависла на стрижке, из-за которой когда-то закатила бабушке целую истерику. Но что поделать, если даже такое напоминание о старом мире разливалось теплом в груди?

— Значит Анна… — вновь заговорила Одетт, и тон её заставил напрячься. — Здравствуй, Анна, — едва заметно кивнула она и перевела взгляд на Финикса. — Объяснишь?

Аня не могла сказать, чего в этом вопросе было больше: злости, негодования или растерянности. Быть может, всего понемногу. Стало вдруг неловко и захотелось снова вернуться в телепортационную. Просто чтобы скрыться от сгущающейся тяжёлой атмосферы — в отличие от Финикса, Одетт неожиданно обнаружившейся сестре явно не рада.

Впрочем, быть может, она не знала об Ане, как и Аня не знала о ней до этого момента? Что же, тогда они просто обязаны Финикса поколотить. За фиговые сюрпризы!

— Анна, — словно услышав её мысли, позвал Финикс.

— Что? — чуть резче, чем планировала, ответила она. Взгляд Одетт в ту же секунду прожёг щеку.

Финикс вздёрнул брови:

— И в чём я успел провиниться ещё и перед тобой? Впрочем, ладно. Ответишь позже. Сейчас мне нужно кое-что уладить с Одетт. Прости за это.

— Если бы она знала обо мне, проблем было бы меньше, — шепнула Аня, склонившись к нему.

— Она и так знала, — также тихо ответил он. — Просто… у нас несколько разнятся взгляды относительно твоего места в нашей семье. Я хотел уладить всё до встречи с тобой, но… Неважно. Ганс!

Словно из ниоткуда перед Финиксом возник среднего роста старик с забавными, как у Пуаро, усами и почтительно склонился.

— Чем могу услужить, Ваша Светлость?

— Сопроводи святую в… веранду. И пусть там накроют стол на троих. Мы с Одетт вскоре подойдём, — распорядился Финикс и вернул внимание Ане. — Анна, это Ганс, дворецкий. Побудь пока с ним. Если что-то понадобится: тоже обращайся к нему. Можешь заказать что-то конкретное из еды, к слову. Насколько я знаю, в храме не сильно разнообразная пища. Так что пока разгуляйся. Обещаю, скучать одной долго не придётся. Ясно?

— Ясно.

— Тогда вперёд, — потрепал он её по голове и подошёл к хмуро наблюдающей за этим Одетт.

Аня повернулась к Гансу и, кивнув, последовала за ним.

Какое-то время слуха ещё касался неразборчивый разговор Финикса и Одетт, но вскоре он стих, как и растворились в красно-коричневой ковровой дорожке шаги.

Аня медленно вдохнула: в нос забился запах свежескошенной травы и влажного ветра. Гуляющий по тускло освещённому коридору сквозняк шевелил волосы и полы нежно-голубой жреческой робы, парусами раздувал тёмно-зелёные гардины, едва-едва пропускающие солнце. Лишь в некоторых местах лучи пробивались внутрь, оставляя росчерки на полу и стенах.

Аня взглянула на окна: большие, квадратные и встречались часто, словно тот, для кого воздвигли поместье, жаждал, чтобы в нём всегда было светло: днём от жарящей желтизны солнца, а ночью от холодной голубизны луны. Теперь же окна прятали под тёмной тонкой тканью, заглушали льющуюся сквозь них ясность дня. Видимо полумрак нынешним владельцам поместья по душе куда больше.

Если так подумать, то у Финикса в кабинете тоже было темно. Кто бы мог предположить, что такой яркий человек любил прятаться в тени. Впрочем, у всех есть неожиданные стороны.

Миновав однообразный коридор, они вышли в просторный холл. Аня невольно вспомнила любимую некогда Принцессу-лебедь: широкая центральная лестница посредине разделялась надвое и устремлялась дальше изогнутыми лентами. В мультфильме как раз по такой спускались девушки во время парада принцесс.

Следуя за Гансом, Аня подошла к ней и замерла на первой же ступеньке: на стене над площадкой, на уровне которой делилась лестница, висела картина. Семейный портрет.

— Господин Ганс, эти люди?.. — возобновив шаг, спросила Аня.

— Герцог Оденберг с семьёй. Оба, — как-то печально вздохнул Ганс. — И всё же Его Светлость Кастрел покинул этот мир слишком рано. Как и леди Мин. И… — Он запнулся и, скосив взгляд на Аню, предложил: — Если желаете, можете рассмотреть, как следует.

— Благодарю, — кивнула она, вернув внимание картине.

С полотна на неё взирали пять человек. Совершенно незнакомых, чужих. Рослый мужчина с ясными светло-зелёными глазами и обворожительной, как у ловеласа, улыбкой сидел в резном кресле и держал на коленях круглощёкую девочку с чёрными, смоляными волосами. Та довольно щурилась, сжимая отцовскую руку. Маленькая Одетт. Пока ещё далёкая от той острой, как клинок на её поясе, рыцарки, которой она стала сейчас.

Справа от них, в точно таком же кресле, сидела миниатюрная, в сравнении с супругом, женщина, придерживающая прикорнувшую малютку-младенца — Аннабель.

Аня поджала губы и перевела взгляд обратно к женщине, которая, вроде как, была ей матерью. От улыбки её узкие глаза изогнулись смоляными дугами, в угольно чёрных волосах сверкала золотая шпилька-полумесяц, а укрытое чудаковатым макияжем лицо — две чёрные точки под глазами, алое сердечко на покрытых пудрой губах и похожий то ли на птицу, то ли на огонь знак на лбу — казалось кукольным. Интересно, откуда она родом?

Между креслами, взяв родителей за руки, стоял Финикс. Тоже совсем ещё ребёнок. Похожий на отца до абсурда: с тем же цветом волос, с такой же объёмной укладкой — вспоминая его нынешнего, становилось смешно, — с той же формой лица, бровей, даже улыбка, будь она не такой робкой, наверняка напоминала бы отцовскую. Только глаза темнее и холоднее. У его отца они были как у Ани — травянисто-зелёные, напоенные солнцем, а у Финикса скорее походили на драгоценные камни — красивые и далёкие вместе с тем. Впрочем…

Аня вернулась к малышке Одетт. Глаза той на первый взгляд казались чёрными — настолько густого, тёмного зелёного цвета они были. Наверняка издали их легко можно было спутать с карими глазами её матери — та казалась азиаткой, а у них, насколько Аня знала, именно этот оттенок самый распространённый.

Аня отступила назад и последний раз посмотрела на портрет целиком. Ничего. В груди ничего не откликалось от вида людей на нём. Лишь мелкий, похоже непохожий на себя нынешнего Финикс вызывал улыбку и приятное тепло. Но Аня не сомневалась, что ощущала бы то же самое, не будь они братом и сестрой — слишком долго они знакомы, чтобы не привязаться друг к другу. По крайне мере, для неё он давно стал частью семьи, а вот кто для него она?

— Кто-кто? Аннабель, — напомнила себе, стараясь найти в младенце в руках герцогини отголоски себя. Ничего не выходило. Картина всё также оставалась просто картиной. Без каких-либо ответов и подсказок.

Сердце неприятно кольнуло. Финикс проводил с ней столько времени, спасал её, лишь потому что она — перерождение его сестры. Всё это время он смотрел на неё и видел Аннабель, совершенно другую девушку. Кого-то, кого Аня не знала. Кем, кажется, не была. Интересно, как скоро он разочаруется, осознав, что Аня — это всего лишь Аня?

Быть может, Одетт так реагировала именно потому что видела фальшь? Что Аня не та, кем её считали?

Она тряхнула головой, прогоняя непрошенные, глупые мысли. Нашла из-за чего загоняться! Просто обсудит всё с Финиксом и дело в шляпе. Может он расскажет ей, что значит быть Аннабель?

— Пойдёмте, — кивнула Аня Гансу, и тот, приподняв уголки усов, повёл её дальше.

***

Веранда казалась порталом в другую страну. Прямоугольная, с красным дощатым полом, который едва-едва поскрипывал под ногами. Её границы очерчивала словно сотканная из неизвестных письмен ограда, в углах которой, подпирая бело-жёлтый многоуровневый потолок, возвышались цилиндрические столбы. По центру к ней прижималась невысокая чёрная мебель: квадратный столик со скруглёнными краями и пара табуреток той же формы. По бокам, возле углов расположились низкие овальные шкафчики со всякими позолоченными статуэтками: в основном словно созданной из огня птицей в самых разных ипостасях — охотящейся, спящей, парящей, гордой и смирённой. Лишь некоторые, выбиваясь, воплощали иных существ: усатого, похожего на ящера, дракона, пару рыбок с словно вытканными из шёлка плавниками, разинувшую клыкастую пасть змею.

В центре беседки, друг напротив друга стояли два красных диванчика, а между ними — низкий чёрный овальный стол, на котором распахнула крылья красно-золотая нарисованная птица.

— Феникс? — предположила Аня, проведя пальцами по рисунку. Те статуэтки тоже были им? — Интересно — это Финикс такой гордец или у всего этого иное значение?

Она обошла столик с диванчиками и, подумав, направилась к ограде, за которой шелестели листвой высокие деревья с густой кроной. Настолько густой, что в открытой с трёх сторон веранде, по которой свободно гулял ветер, царил лёгкий сумрак.

В этом месте вампиры живут или что?

Аня опёрлась на ограду и заглянула через неё. Веранда находилась на втором этаже, так что раскинувшийся возле неё сад был хорошо виден. И узоры вьющихся среди деревьев мощёных дорожек, и видневшаяся в дали горка из булыжников, на которой алело какое-то маленькое сооружение — Аня не могла разглядеть, какое конкретно, — и поблёскивающую то тут, то там змейку искусственной речушки, подбиравшейся сначала всё ближе к поместью, а после, извернувшись, вновь скрывшейся из виду. У стен благоухали пионы: высокие, крупные и с полупрозрачными розово-белыми, будто выколотыми из кварца, лепестками. Аня никогда не видела таких в своём мире.

Она вдохнула их сладковатый аромат, смешанный с запахом листвы и родниковой воды, и довольно прикрыла глаза. Видимо, это место создано чтобы дарить покой и умиротворение.

Время растворилось в этом ощущении, в единении с природой, и Аня вздрогнула, когда это блаженное мгновение разбил стук.

— Ты здесь, Анна? — зазвучал с коридора голос Финикса.

Вздохнув, она обернулась, чтобы ответить — и не смогла вымолвить и слова. На двустворчатой двери, которую ранее Аня сочла недостойной внимания, был отдалённо знакомый знак: золотое солнце, поверх которого расположились три объятые серебряным полумесяцем звезды.

«Не дайте им потушить или похитить солнце».

— Анна, что-то не так? — Ручка щёлкнула, дверь слегка приоткрылась, и Аня сбросила оцепенение.

— О, всё о’кей! Я просто немного задумалась. Прости, — торопливо оправдывалась она, шагая к Финиксу.

— Точно? — недоверчиво прищурился он, пропуская Одетт вперёд. — Проблем будет куда меньше, если ты сразу скажешь, что тебя беспокоит.

Одетт в стороне прыснула и выгнула бровь. Столкнувшись с ней взглядом, Финикс закатил глаза.

— В общем, Анна, если есть какие-то вопросы, просто спроси. Я постараюсь ответить. — Он прошёл к диванчику и опустился за стол с фениксом на нём.

Аня ухватилась за это, быстро переводя тему:

— Это признак повышенного самолюбия? — постучала она по рисунку.

— Пф! Забавно, но нет. Феникс — символ семьи Сяо. Наша мать родом из неё, — пояснил Финикс. — Эти веранда и сад были созданы, чтобы подарить ей кусочек дома. С учётом того, что после побега с Кастрелом вернуться в Лин Хуа она уже не могла.

— Почему не могла? Или, вернее, почему сбежала? — недоумевала Аня, сев на диванчик рядом с Одетт.

— Потому что идиотка.

— Одетт, не стоит так говорить. Многие, влюбившись, творят глупости и забывают об осторожности. — Финикс многозначительно посмотрел на Одетт. — Что же касается твоего вопроса, Анна, то это интересная история…

Вскоре принесли еду, и Аня, проклиная про себя этикет, впервые за последние месяцы ела любимые блинчики и слушала рассказы Финикса. О родителях, магии, волшебниках в Магической башне. Иногда он втягивал в беседу Одетт, и та, нехотя, делилась историями из военного колледжа и рыцарских будней, от которых Аня хохотала, а Финикс тепло улыбался уголками губ.

А иногда…

— Анна, а можешь поподробнее рассказать ту историю о мальчике, который… спасся? Гарри, кажется. И о школе, в которой он учился. У них такая интересная система магии, если я правильно помню. Это так увлекательно, на самом деле. Вот бы поговорить с их директором. Правда всё ещё не понимаю, зачем им палочки?..

— Стой-стой, Финикс, — едва сдерживая смех, остановила его Аня. — Это фи… кхм, книги. Выдумка. В моём мире нет магии. Гарри Поттер — это просто интересная история, которую я очень люблю. Но я с радостью расскажу всё, что знаю. Только учти, что говорить я буду очень долго — эти книги я перечитывала множество раз.

Лицо Финикса, когда он это услышал, Аня вряд ли смогла бы описать. Но оно определённо выражало крайнюю степень разочарования, так что Аня в конце концов не удержалась и всё же зашлась громким смехом.

Идиллию прервал стук в дверь. Из коридора зазвучал извиняющийся голос Ганса:

— Прошу прощения, что прерываю, Ваша Светлость, но есть дела, требующие вашего вмешательства.

— Для начала войди, Ганс, — позвал Финикс, отложив приборы.

— Ещё раз приношу свои извинения, Ваша Светлость, — поклонился Ганс, переступив порог. — Прибыл граф Рейнольдс, требует аудиенции.

— Прямо-таки требует?

— Да, Ваша Светлость. Я просил его подождать или изложить свои требования письменно, но он утверждает, что дело срочное.

— Ну раз срочное… — протянул Финикс, шагая к двери. — Не скучайте, принцессы. Постараюсь вернуться поскорее, — помахал рукой он, выйдя за порог. — Что-то ещё, Ганс?

— Пришло донесение из Маг…

Продолжение фразы Аня уже не слышала. Вздохнув, она повернулась к столу. Есть не хотелось, а как начать разговор снова она не знала. Стоило Финиксу уйти, как между ней и Одетт повисло странное напряжение. Словно существовала какая-то неизвестная Ане обида.

— Ха… Проклятье, — вдруг пробормотала Одетт и, поднявшись с места, стала бродить взад-вперёд.

— Что-то не так? — неуверенно спросила Аня. Сидеть в тишине до прихода Финикса она как-то не хотела, так что почему бы не попробовать завязать беседу? Раз уж они, вроде как, сёстры.

Одетт резко затормозила и посмотрела на Аню так, словно напрочь забыла о том, что та была здесь:

— Ты. Вот что не так! Знаешь, Финикс просил понять и принять, говорил что-то о том, что тебе тяжело и всё такое. Даже устроил эту игру в семью за столом. И, Аурум, я честно собиралась не расстраивать его и молчать, но раз мы остались одни… Думаю, будет верно поделиться своим мнением относительно твоего пребывания здесь, сестричка. Чтобы ты не строила иллюзий. — Она шагнула к Ане, тонкий меч на её боку угрожающе звякнул. — Если кратко: мне это не нравится.

— Ох, я понимаю. Наверное, неприятно, когда на пороге вдруг возникает сес…

— Ты не поняла. Под «здесь» я подразумеваю этот мир, — перебила Одетт.

Что, чёрт возьми?

— Ох, ты, вероятно, не знаешь. Ну конечно, Финикс никогда не говорит о своих проблемах. А ещё наверняка не хотел заставлять тебя чувствовать себя обязанной. Нельзя ведь расстраивать маленькую сестричку. Знаем, проходили. — Она замолчала, видимо, подбирая слова. — Он едва не умер из-за заклинания, которым перенёс тебя в этот мир. Целую проклятую неделю он не приходил в себя, находясь на грани между жизнью и смертью. А всё потому что ты умудрилась встрять в какую-то смертельную передрягу, и ему пришлось срочно спасать тебя. Использовать невероятно сложное и энергозатратное заклинание без магического круга и предварительной подготовки, потому что на это не было времени.

Аня обескураженно смотрела на Одетт. Финикс… едва не умер? Вот тебе и «незначительные осложнения». Преуменьшение века! Не удивительно, что Одетт так бесилась, однако…

— Я не просила меня спасать.

Если уж на то пошло, она хотела умереть.

— Что?

— Повторяю: я не просила Финикса меня спасать. Он захотел и спас. Всё. И если он не говорил мне о том, чего это стоило, значит не считал, что меня это касается. Разве не так? — сцепив руки на коленях в замок, посмотрела Аня в глаза Одетт. — Я понимаю твои чувства. Если бы мой близкий пострадал из-за кого-то, я бы тоже была очень зла. Вот только Финикс пострадал не из-за меня, а из-за своих решений. Он мог бросить меня, но не сделал это. И, думаю, тебе стоит уважать его выбор.

Одетт смотрела на неё, словно видела впервые, и то опускала руку на рукоять меча, то убирала её. Аня нервно наблюдала за этим жестом, совершенно не представляя, к чему готовиться после своей бравады. Она и сама не ждала от себя такого, но… Но сколько ещё ей следовало молчать? Да, она никогда не была бойким человеком, предпочитая оставаться в стороне от конфликтов. Вот только это не означало, что она будет смиренно терпеть необоснованные обвинения. В конце концов, пусть сейчас она и благодарна Финиксу за подаренный шанс, но тогда он определённо действовал вразрез с её желаниями. Так в чём в таком случае она виновата? Ну, кроме того, что решила расстаться с жизнью? И то ею она могла распоряжаться, как сама того пожелает, так что всё равно никаких претензий.

— Да. Уважать решения. Видит Аурум, Анна, я готова принять всё. Если бы он решил отказаться от титула, я бы смирилась. Пожелал бы обратить империю пеплом, и я бы помогла ему. Мораль, закон, привязанности… Я бы переступила через всё это, если бы он захотел, — опустилась Одетт до шёпота. — Любой выбор, Анна. Но только не этот. Не шаг в могилу ради мертвеца, иллюзии. Не важно, чего хотел отец. И чья у тебя душа. Аннабель Оденберг мертва уже семнадцать лет, а значит жертвы ради неё бессмысленны. Просто потому что мёртвых не вернуть. Но Финикс… — сжала она свои волосы, — он будто не понимает очевидного. Впрочем, это уже не твоё дело. Просто уясни кое-что, — опёршись рукой на край стола, склонилась она к Ане. — Не важно кто ты: Аннабель, святая, да хоть неизвестная богиня, если задумаешь предать или причинить ему боль — жестоко поплатишься.

Аня открыла рот, собираясь как-то ответить, но щёлкнула дверная ручка.

Аня среагировала мгновенно: дёрнула Одетт за руку, на которую та облокотилась, притянула к себе и обняла. Если бы Финикс понял, что они ссорились, эти разборки наверняка бы затянулись. А Аня хотела бы, чтобы этот день был полон только хороших эмоций и впечатлений.

— Смотрю вы подружились, — прозвучал весёлый голос Финикса с порога. — Хотя не могу не признать, что мне несколько грустно от того, что вы решили обняться без меня. Сговорились за моей спиной?

— Разумеется! Это ужасный сестринский сговор! — быстро ответила Аня и, склонившись к уху Одетт, шепнула: — Если я и вправду дорога Финиксу, тебе не кажется, что твоё отношение ко мне также причиняет ему боль?

Одетт не ответила, только на миг крепко сжала её спину, прежде чем отстраниться.

— Прости, Финикс, но ты остался за бортом, — усмехнулась она и похлопала Аню по плечу.

— Ах, какая боль! — воскликнул Финикс, схватившись за сердце. — Ладно, что важнее: может чаю?

— Кофе, Финикс. И только кофе.

— Другого и ожидать не стоило, да, Одетт? А что на счёт тебя, Анна?

Чаи в этом мире определённо вкусные — в этом Аня успела убедиться в храме, однако кофе, как и блинчики, она в последний раз пробовала в своём мире, практически в прошлой жизни. Так что выбор очевиден.

— Мне тоже кофе. Только с молоком, если такое возможно.

— Проклятые фанатики кофе, — удручённо прошептал Финикс и магией дёрнул за скрытую возле двери шнуровку сигнального колокольчика.

— Зачем молоко в кофе? — практически одновременно с ним искренне удивлённо спросила Одетт.

Аня открыла рот, порываясь ответить, но быстро передумала и, попытавшись спародировать ухмылку Финикса, бросила:

— Узнаешь.

Брови Одетт поползли вверх, и Аня едва сумела удержать бесстрастное выражение. Так-то, сестра!

— И почему у меня чувство, что я пропустил нечто важное? — склонил голову к плечу Финикс, опустившись за стол. — Не расскажете?

— Нет! — хором ответили они с Одетт.

***

Аня молча пила кофе, наблюдая за хмуро читающим какие-то документы Финиксом. Бумаги принесли вскоре после напитков, так что вернуться к прерванной ранее непринуждённой беседе так и не вышло: Финикс к чаю почти не прикасался, сосредоточенный на работе, что уж говорить о каких-то разговорах.

— Нет, они смеются надо мной? — ни с того, ни с сего пробормотал он.

— Определённо, раз не могут решить без тебя свои проблемы, — подала голос Одетт. — Может отвлечёшься от этих бумажек, раз решил устроить семейные посиделки? Нашей дорогой сестре может быть скучно.

— Одетт, не язви, — не отрываясь от бумаг, осадил её Финикс. — Лучше взгляни на это. Я начинаю верить, что меня подводит зрение, а не что кто-то допустил столь явную ошибку, — протянул он Одетт документы и щёлкнул пальцами. — Обрати внимание на то, что я подчеркнул.

— Нашёл же время. Я намекала, что тебе нужно отложить эти бумажки вовсе, а не подсунуть мне!

— Обещаю: никакой работы до самой ночи. Только проверь, точно ли там ошибка. Я же не смогу уснуть, если не буду уверен, — покачал головой Финикс и отхлебнул чая. — Проклятие! Он остыл, — скривился он, отодвинув чашку.

— Неужели холодный чай так ужасен? — хихикнула Аня над его реакцией.

— Конкретно этот сорт — да. Он теряет весь свой вкус, остывая. Тц, такие великолепные листья Тенезму в…

— Финикс! Не сквернословь. Ты же герцог! — прервала его Одетт, отвлёкшись от изучения документов. — Ещё и при леди.

— Ох, то-то я не слышал, как вы, рыцари, говорите друг с другом на тренировках, — закатил глаза Финикс. — А уж Анна на своём родном языке сквернословит похлеще нас с тобой вместе взятых.

— Неправда, — возразила Аня, прячась за чашкой. Подумаешь, послала его однажды! Это же не значило, что она всегда материлась, как сапожник. Не брат, а лжец и наговорщик проклятый!

— Конечно-конечно.

Ане только и оставалось, что зло сопеть в ответ на насмешливо изогнутые брови Финикса.

— Это ещё что за?! — вдруг воскликнула Одетт и взмахнула бумагами. — Это шутка такая?

— О, значит там всё-таки ошибка… — понимающе протянул Финикс и шевельнул пальцами — документы выскользнули из рук Одетт и вернулись к нему. — Как жаль. Видимо завтра кого-то ждёт выговор. А я-то надеялся, что удастся этого избежать.

— Ага, конечно. Брось, ты с самого начала знал, что это безобразие будет в этом отчёте. А уж в то, что ты нуждался в моей подстраховке я не поверю тем более. Не хочешь податься в театр, актёришка? Анна, как думаешь, ему подойдёт выступать на сцене?

— По мне так он уместнее смотрелся бы под куполом цирка, — давя мстительную улыбочку, пожала плечами Аня. Финикс мог и не надеяться, что она оставит его подколы без ответа. Как говорила бабушка: «С волками жить — по-волчьи выть».

— Сестрички… — закатил глаза Финикс, но Аня видела, как едва заметно приподнялись уголки его губ.

***

— Нет, ты определённо жульничаешь! — бросив карты на стол, возмутилась Одетт.

— Или просто ты плохо играешь, — предположила Аня, собирая колоду для следующей партии. — И вообще, почему претензии только ко мне? Финикс всего раз проиграл, и то тогда, когда я только правила объяснила. Вот уж кто точно мухлюет, — скосила она взгляд на потирающего глаза Финикса. Как и обещал Одетт, больше делами он не занимался — все документы и послания Ганс относил к нему в кабинет, чтобы Финикс разобрался с ними позже.

Так что вдоволь наговорившись — у неё даже голос охрип, — Аня предложила сыграть в «Дурака». Правил ни Финикс, ни Одетт не знали, но карты у них были. Для покера, так что какое-то время она выбирала лишние карты, пока Финикс с Одетт о чём-то перешёптывались. Аня солгала бы, если бы сказала, что от этого было совсем не обидно — вряд ли кому-то нравилось быть третьей лишней. И пусть ею она и являлась, менее неприятно от этого не становилось. В конце концов, она же тоже знала Финикса много-много лет! И у них тоже есть общие секреты и истории, но она же не шепчется с ним постоянно, как Одетт. Впрочем, да, Аня же не собиралась обращать империю пеплом ради него. Ну значит и шептаться с ним не положено. Логично? Абсолютно, блин!

— Финикс, ты с нами? — перетасовав колоду, спросила Аня.

— Ммм? — медленно моргнул Финикс и посмотрел на карты в её руках. — Нет. Этот раунд я пас. Да и зачем вам играть с таким жуликом, как я? — усмехнулся он, а после снова потёр глаза.

— О’кей, — кивнула Аня. — Одетт, продолжим?

— Спрашиваешь ещё. Пока не обыграю тебя, мухлёжница, не отступлю!

— Одетт, я должен вернуть её в храм сегодня, а не завтра вечером. — Финикс подобрал под себя ноги и запрокинул голову на спинку диванчика.

— Замолчи, — шикнула Одетт, зыркнув на него поверх карт. — Аурум, ты вообще спал сегодня?

— Спал… — пробормотал он и как-то неуверенно добавил: — Кажется.

— Кажется, — передразнила Одетт. — Так-с… Тенезм тебя дери, Анна! Ты издеваешься! — забрала она в итоге карты.

— Не ругайся. Ты же ле-ди, — отозвался Финикс.

Аня спрятала смешок в картах и снова походила. На этот раз Одетт смогла отбиться, правда радость её была недолгой — Аня не только легко расправилась с её атакой, но и заставила её снова собирать карты, шипя проклятия под нос.

Снова ход — снова проклятия и полный гнева взгляд. Без Финикса стало куда скучнее, как игра в одни ворота. Всё же, Ане всегда везло в картах. С тех пор, как дедушка научил её играть, проигрывала она куда реже, чем побеждала. Впрочем, Финикса карты, кажется, любили даже больше, чем её — выходил он чаще всего первым, а если такого не происходило, то в итоге навешивал или Ане, или Одетт погоны и всё равно оставался в выигрыше. Гадёныш. И не проверишь же, не жульничает ли он. Мало ли что этот хитрый лис мог наколдовать.

— Да как так-то?! — причитала Одетт, тасуя карты. — Вот увидишь — этот раунд будет за мной!

— Вперёд, Одетт! — глухо поддержал её Финикс.

— Верю в тебя, сестричка.

— Просто заткнитесь.

***

— Ещё партию.

— Нет, я должна победить.

— Анна, ещё разок?

Снова и снова карты летели на стол, игровые веера разворачивались в руках, а проклятия Одетт становились всё изощрённее, пока…

— Аурум, не верю… — переводила Одетт шокированный взгляд со своих пустых рук к карте в руках у Ани и обратно.

— Поздравляю с победой, — искренне улыбнулась Аня. Какими бы ни были их отношения, но смеяться над такой неподдельной радостью не хотелось.

— А ты говорил не успею. Эй, Финикс, я выиграла, видишь? Финикс?

Лишь теперь Аня поняла, что последние несколько партий Финикс никак не комментировал. Отложив карты, она подняла на него взгляд — с тем, как они с Одетт увлеклись игрой, он мог легко уйти незамеченным.

Или нет.

Подогнув под себя ноги и свесив голову к плечу, Финикс спал. Выбившиеся из растрепавшейся косы пряди спадали ему на лицо, из-за чего он время от времени совершенно по-детски морщил нос. Вечерний ветерок свободно гулял по веранде, и от каждого его порыва Финикс крепче обхватывал себя руками.

Вот вам и великий герцог: совершенно беспомощный с виду молодой мужчина, сморенный усталостью. Аня невольно вспомнила Андромеду, несколько недель назад уснувшую во время одного из их занятий — ощущения от этого зрелища похожие. Что с Андромеды, что с Финикса во сне слетали всякие маски, исчезали гордость, аристократическая надменность и цепкие взгляды. Оставались лишь обычные люди, почти ничем не отличающиеся от остальных. Как и все устающие, испытывающие дискомфорт от таких банальных вещей, как щекочущие нос волосы или мерзкий сквозняк.

— Встанешь? — обратилась к Ане Одетт.

— Зачем?

— И почему нельзя просто встать? Хочу взять плед и укрыть нашего упрямца, — закатила она глаза, и Аня послушно встала. — Хах, и что мешало просто пойти к себе в комнату, раз устал? Но нет же, он будет сидеть до последнего, — причитала она, медленно приподнимая сиденья. — Ещё и не спал ночью. И прошлой наверняка ведь тоже — слуги говорили, что свет не гас до самого утра. Хвала Ауруму, что ещё не падает в обморок от переутомления с таким режимом! — Прижав к себе плед, Одетт осторожно закрыла потайной ящик дивана. — И вот как с ним быть? А он ещё говорит, что я слишком его опекаю. Вот как тут не опекать, когда он… такой?! — резко повернулась она к Ане, махнув на Финикса рукой.

— Никак? — предположила Аня, сбитая с толку неожиданным вопросом.

— Именно. Хорошо хоть ты это понимаешь. Уж вдвоём мы… — Одетт вдруг смолкла и едва разборчиво пробормотала: — Что ещё за «мы»? О Аурум, совсем расслабилась!

Она обогнула стол и остановилась напротив Финикса, лёгким, быстрым движением расправила плед, склонилась и…

В следующую секунду Аня зажмурилась от пронёсшейся мимо… вспышки? На ресницы и переносицу осели капельки.

— Что за?! — ошарашено воскликнула она и торопливо огляделась. Плед, разрезанный пополам, валялся неподалёку, а Одетт напряжённо замерла в трёх шагах от потирающего глаза Финикса, вокруг которого с безумной скоростью носилось что-то непонятное — Аня только и видела, что смазывающийся время от времени воздух вокруг него, да что-то, вспыхивающее под лучами лампы.

— Что случилось? — нервно спросила Аня, двинувшись к Одетт и Финиксу.

— Стой! — вскинула руку в сторону Одетт. — А то заденет, — и немного повернула голову: так, что стала видна длинная и, судя по количеству крови, глубокая царапина вдоль её скулы.