Глава 10 (1/2)
Она снова в трущобах. Снова среди удушающих холода и сырости, во тьме заброшенных, покорёженных домов. Андромеда петляла по узким запутанным проулкам, пробираясь к ”Осколку полумесяца”. Асмодей, будь он неладен, приложил к письму круг телепортации с уже внесёнными координатами. Вот только перенеслась она практически на квартал дальше нужного места. Братишка, как всегда, подсобил идеально. Ей стоило догадаться, что у такой неожиданной помощи есть какой-то подвох.
Андромеда подняла фонарь — закованный в стеклянную клетку огненный эфир — к одной из стен, выискивая ориентир. На свету вспыхнуло изображение полумесяца, большая часть которого, казалось, стёрлась со временем, и тонкая стрелочка указатель над ним. Отлично, она шла правильно.
В трущобах давно нет места ни солнечному свету, ни людским смеху и радости — всё выжгла почти столетие назад испепеляющая тёмная магия. Мёртвые кварталы, чёрное пятно на карте столицы, которое так облюбовали контрабандисты, наёмники, воры, убийцы, куртизанки и многие другие, кто хотел скрыться в вечной ночи. Трущобы — отдельный мир, страна беззакония. Так что не удивительно, что только «избранные» могли сориентироваться в хитросплетении улиц и проулков — по тем самым светящимся указателям.
Андромеда шла к «Осколку полумесяца», можно сказать элитному району, славившемуся обилием борделей. С годами авторитеты поделили трущобы на части, назвав каждую в честь чего-то значимого для кого-либо из них, и с тех самых пор встречи назначались в «Осколке полумесяца» или «Блеске золота», или ещё в каком-то районе со странным наименованием. Это превосходно помогало ориентироваться, так что Андромеда даже благодарна за это.
Очередной порыв промозглого ветра пробрал её до костей. Андромеда плотнее закуталась в плащ — тот же, что и во время прошлого посещения трущоб. Ха, а ведь тогда она надеялась, что больше не вернётся в это место. Наивная. Будет смешно, если ещё и с тем контрабандистом с медовым голосом и в маске демона встрети…
Второй раз за последние дни в голове что-то щёлкнуло. Словно встал на место недостающий кусочек пазла. «Это он!» — с ужасом осознала она. Человек с её свадьбы, которого она слышала, проваливаясь в портал — тот контрабандист. Вот почему голос показался знакомым — она его знала, просто настолько хотела забыть о той встрече, что в нужный момент не смогла вспомнить.
Внутри похолодело. Она желала верить, что не права, что голос — слишком поверхностное доказательство. Она могла ошибиться, но… Андромеда набрала полные лёгкие воздуха. Что-то глубоко в душе, наверное, интуиция, подсказывало — она права. Таких совпадений в такое время не бывает.
Андромеда обняла себя за плечи, стараясь успокоиться. Значило ли это, что все те месяцы, с того момента, как подлила оборотное зелье Сиону и до самой свадьбы, она танцевала под чью-то дудку? Или всё началось куда раньше? В какой момент в игру вступил кукловод? Почему выбрал её? И как далеко, ради Аурума, простилалось его влияние?
Андромеда резко замерла, оглядевшись. Не время уходить в себя — она должна встретиться с информатором. Об этом она подумает позже, когда вернётся во дворец и успокоится.
Она снова подсветила стены, в поисках ориентиров. Стрелка указывала в узкий переулок — единственный путь к «Осколку полумесяца», насколько Андромеда знала. Отлично. Ещё немного и она на месте.
Андромеда шагнула в кромешную тьму, такую, что тусклый свет фонаря едва ли помогал. Щурясь сквозь прорези маски — неудобной ужасно, но не спрятать лицо стало бы фатальной ошибкой — она продвигалась вперёд. Вдруг за спиной раздались шаги, и Андромеда резко развернулась, вскинув вверх руку с фонариком, и замерла, уставившись на человека перед собой. Его лицо, как и её, скрывала простая белая маска. Ничего вычурного, просто способ обезличить себя. В его руке горел огонёк. Волшебник.
Он так же ничего не говорил и, как ей казалось, был ничуть не меньше неё сбит с толку их встречей. Значит, он не преследовал её. Андромеда оглянулась. За её спиной единственный путь к «Осколку полумесяца». Они просто шли в одном направлении. Она снова посмотрела на мужчину. Быть может, он и есть информатор? Но Асмодей писал о женщине. Впрочем, она вполне могла послать слугу, верно?
Мужчина сдвинулся, заняв позу удобнее, и Андромеда, сбросив оцепенение, всё же спросила:
— Вы информатор?
— В последнюю нашу встречу, ты была ниже, Бет, — одновременно с ней сказал мужчина. Его голос, пусть и приглушённый маской, она, к неудовольствию, узнала. Судя по тому, как дёрнулся огонёк в его руке, он тоже прекрасно понял, кто она.
Метанум, что он здесь делал?!
— Герцог Оденберг, какая приятная встреча.
— Леди Стернбилд, вот так неожиданность.
Снова одновременно проговорили они. Аурум, это проклятье какое-то?
— Что вы здесь делаете? — расправив плечи, поинтересовалась Андромеда.
— Это мой вопрос, леди Стернбилд. Невеста кронпринца, одна, в трущобах… настораживает. — Герцог Оденберг покачал головой.
— То же и касается вас. Герцог Оденберг бродит по трущобам, пахнет государственным переворотом, — подозрительно произнесла она и отступила вглубь переулка. Этот бессмысленный спор мог бы продлиться до самого утра, так и не принеся результата. У неё просто нет времени на нечто подобное. Близилась полночь. Она не могла заставлять информатора ждать.
— Уже убегаете, леди Стернбилд? — насмешливо поинтересовался герцог Оденберг и шагнул следом. — Боюсь нам в одну сторону, леди. Так что придётся идти вместе, — раздосадовано добавил он.
Андромеда прикусила губу, сдерживая раздражение. Как, во имя Аурума, всё обернулось так? Не успела она успокоиться после их прошлого «диалога», как умудрилась ввязаться в следующий. Почему они вообще шли в один и тот же район трущоб в одно и то же время? Не могли же они…
Ах, точно, он же знал.
— Это ведь вы? — нарушила молчание Андромеда, полуобернувшись к герцогу Оденбергу. — Вы перенесли меня в прошлое.
— Не понимаю о чём вы, — отстранёно ответил он и зажёг пламя в руке чуть ярче.
— Давайте упустим часть с вашими отрицаниями и признаем очевидное, герцог Оденберг, — вы тот, кто повернул время вспять. И ваши алые глаза это доказывают. Как и то, что вы сейчас здесь. — Она обвела рукой пространство вокруг. — Вы ведь ищете её, не так ли? Информацию о тех, кто напал на мою свадьбу, — внимательно посмотрела на него сквозь прорези маски.
— Всё-то вы знаете, леди Стернбилд, — покачал головой герцог Оденберг. Тонкая прядь выглянула из-под капюшона, и он быстрым, заученным движением заправил её. — Что же, вы поймали меня. К сожалению, приза за сообразительность у меня с собой нет, так что обойдётесь без него. Но вы не отчаивайтесь. Повезёт как-нибудь в другой раз.
Андромеда закатила глаза. Всё так же невыносим. Впрочем, будто он и его отношение к ней могли измениться менее чем за сутки. Чудо, что он вообще отвечал на её вопросы. Но это всё равно не делало его менее раздражающим. Однако, раз он уже стал её вынужденным спутником, она обязана воспользоваться шансом выведать у него как можно больше.
— Почему вы не связались со мной? Почему игнорировали вчера на балу? Почему сейчас отнекивались? Вы же знали, что произошло. Вы же сами вернули меня в прошлое, так почему не связались со мной? Вы не могли не знать, что я буду искать информацию. Не могли не понимать, что вдвоём мы бы достигли большего за это время.
Он не ответил. Безразлично обогнул её, едва не задев, и зашагал впереди. Лишь тогда, когда её со всех сторон окружили тени, Андромеда заметила, насколько светло было в переулке из-за созданного герцогом Оденбергом огня.
Она ускорилась и, насколько могла, поравнялась с ним. Какие бы эмоции он ни вызывал, а красться, боясь споткнуться в темноте, она не намерена.
— Так и будете меня игнорировать? — недоверчиво спросила Андромеда, не отрывая взгляда от его идеально прямой спины. Аристократическая выдержка и совершенно не аристократический язык — вот что совмещал в себе этот человек.
Он всё так же молчал. Даже не отреагировал на её слова. Словно её и нет. Может, существовало какое-то заклинание, вызывающее глухоту? Или он постиг высшую степень искусства игнорирования? Если так, то Андромеда хотела бы научиться подобному.
Однако почему он так себя вёл? Она чувствовала, что это нечто большее, чем просто дрянной характер. Нечто более глубокое, личное, направленное против неё одной. Ненависть? Нет, слишком громкое слово. Скорее неприязнь. Но почему? Когда она могла перейти дорогу герцогу Оденбергу? Они никогда не общались и практически не пересекались, так что такого она могла сделать? Или дело в отце, а она просто попадала под горячую руку?
Он — великий человек, вы же — глупая девчонка.
Нет, вчера он ясно дал понять — она и её отец для него не одно и тоже. Тогда в чём, во имя Аурума, дело?!
Впереди виднелся конец переулка — наполненный борделями «Осколок полумесяца». Стоит им войти в него, как она потеряет очередную возможность получить ответы.
Ведомая желанием избавиться от наполняющих мозг вопросов, Андромеда схватила герцога Оденберга за рукав и потянула на себя.
— Если я вам так противна, то какого Тенезма вы вообще помогали мне? Зачем было переносить меня в прошлое? — прошипела она в его скрытое маской лицо.
Снова промолчит?
— А вы всё также не знаете, когда пора остановиться, — раздражённо ответил герцог Оденберг и выдернул руку из её хватки. Созданный им огонёк едва не опалил ей ресницы, прежде чем погаснуть. Тьму вокруг остался освещать только тусклый фонарь Андромеды.
— Я просто пытаюсь понять, что происходит. Два месяца я топталась на месте, не имея крох информации, и вот, наконец-то, появился человек, способный ответить на мои вопросы. Но что в итоге? Он меня игнорирует, и я совершенно не понимаю почему, — возмущалась она. — Я просто хочу понять — ради чего это было? Зачем спасать ту, чьё присутствие вам противно?
— Спасать? — переспросил он, усмехнувшись. — Вы переоцениваете себя, леди Стернбилд. Я не спасал вас и не помогал вам. О нет, леди Стернбилд, вы никогда не были главной. Просто вы были единственной. Выбор без выбора, понимаете? — Он шагнул к ней, и Андромеда отступила, упёршись спиной в холодную, влажную стену. — Если бы я знал наверняка, что останусь в живых после этого заклинания, я бы ни за что не обратился к вам. Если бы мог выбрать кого-то кроме вас, я бы всеми руками ухватился за эту возможность. — Герцог Оденберг смолк, словно задумался, а после склонился к ней так, чтобы она видела его полные презрения глаза сквозь прорези маски. — Но, словно какое-то проклятие, вы — единственный живой свидетель того кошмара. Ирония судьбы, да, леди Стернбилд?
Андромеде противно это признавать, но он и вправду пугал. В момент, когда их взгляды пересеклись, она вдруг отчётливо осознала — человеку, повернувшему время вспять, ничего не стоило стереть её в пыль. И даже законы империи не защитили бы её от этого. Однако скорее Тенезм вернулся бы в мир, чем она бы позволила этому иррациональному страху взять над ней вверх.
— Как познавательно, — прошептала Андромеда, склонив голову к плечу. — Вот только одного понять не могу — где и как я перешла вам дорогу? Дайте угадаю: это потому что шестилетняя я врезалась в вас, когда играла в догонялки с Сионом и Асмодеем? Или… ох, я в двенадцать как-то не так на вас посмотрела? Как я могла забыть, как тонка душевная организация двадцатидвухлетнего мужчины? Простите мне мою ошибку, Ваша Светлость, — засмеялась она.
Не только он умел говорить неприятные вещи.
— Не понимаете, значит, — хмыкнул герцог Оденберг и прижал руку к стене в считанных сантиметрах от лица Андромеды. Снова грубо вторгся в её личное пространство. — А я отвечу. Вы же этого добивались? С чего бы начать?.. Может со слухов, которые вы распускали об Анне? Знаете, сколько писем с пожеланиями смерти она получила из-за этого? Сколько из них попали ей в руки, и сколько десятков я сжёг, прежде чем она увидит? Или может о том, как вы пригласили её на свадьбу, чтобы в очередной раз показать своё превосходство? — Его голос постепенно срывался, терял те въевшиеся в него саркастичные ноты. — Вы прислали ей отдельное письмо, так неужели думали, что никто не поймёт?<span class="footnote" id="fn_35247754_0"></span> Быть может вас и окружали идиоты, но я не один из них. — Вдруг кончики его пальцев вспыхнули, и Андромеда шокировано втянула воздух сквозь стиснутые зубы — маски бесследно исчезли. — Или стоит упомянуть о том, что вы напоили принца приворотным зельем?
Андромеда разом забыла, как дышать. Одна фраза. Один единственный, вибрирующий от гнева вопрос, и она оцепенела. Потерялась в пучинах памяти и вины, всепоглощающих, раздирающих на куски. И каждое слово герцога Оденберга било точно в цель. Словно он, обмолвившийся с ней за годы не больше, чем парой фраз, вдруг узнал о ней всё. Научился вгонять нож ей под рёбра достаточно глубоко, чтобы причинить как можно больше боли.
— Вы думали, что об этом никто не узнает, леди? Что же, должен признать, вы и вправду не пожалели ни сил, ни денег, чтобы сделать всё как можно незаметнее. То зелье, которое вы использовали, — одно из редчайших. Ни вкуса, ни запаха, никаких проявлений в облике жертвы. По крайней мере, — зло усмехнулся он, — пока жертва жива. Вы знаете, что вскоре после смерти зелье начинает покидать организм? Через глаза, уши, рот, нос и даже кровь из раны. У него такой характерный перламутровый блеск. Сложно с чем-то спутать. — Он сощурился, словно выбирал, куда нанести финальный, решающий удар. — Однако знаете, что самое смешное в этом всём? Она умерла, сжимая его руку. Не хотела отпускать до самого конца. Вы так старались их разлучить, но в итоге они встретили конец вместе. Ну не жаль ли?
Что?
Это какой-то талант? Он находил её болезненные точки с такой лёгкостью, словно занимался этим годами, и наступал на них снова и снова. Будто наслаждался процессом.
Андромеда не понимала, как всё так обернулось. Она, пусть никогда и не признавалась себе в этом, надеялась, что человек, вернувший её в прошлое, станет для неё такой необходимой поддержкой. Что единственный, кто кроме неё знал о том кошмаре, снова спасёт её. Глупо, по-детски наивно, но она и вправду глубоко в душе грезила об этом. Потому что от невозможности разделить с кем-то боль, как оказалось, можно задохнуться. Потому что какие бы прочные стены она ни возводила, как бы превосходно ни изображала железную леди, она оставалась человеком. И также как и все нуждалась в спасении.
Вот только спаситель оказался палачом.
Боль порождала гнев, из гнева вспыхивала несдержанность, из несдержанности — грубая честность. Её холодная, бесчувственная маска растрескалась на куски, обнажила скрытый вихрь эмоций, который она не смела выпускать. Поэтому Андромеда схватила герцога Оденберга за плащ и дёрнула на себя, чтобы на несколько мгновений оказаться выше, посмотреть на него сверху вниз, как недавно он смотрел на неё.
— Тогда что на счёт вас, герцог Оденберг? Вы правы, я виновата во всём, что вы сказали. Я оклеветала Анну, я и вправду пригласила её только в угоду своей гордыне, и я напоила Сиона приворотным зельем. Всё я. Спасибо, что напомнили о том, что я и так знаю. Однако, что на счёт вас? — спросила Андромеда, щурясь. — Почему вас не было, герцог Оденберг? Почему вас, сильнейшего волшебника в империи, не было на нашей свадьбе? Вы должны были прийти. Не из светлых чувств ко мне или Сиону, а потому что вы — герцог. Потому что это ваша обязанность. Но вас это не волновало, не так ли? — Она снизила голос практически до шёпота, лишь бы не сорваться на крик из-за бушующего в душе шторма. — Да, моя вина огромна. Не напои я Сиона приворотным зельем, он бы не умер так глупо. Он бы смог повести людей за собой, организовать их. Он бы, в конце концов, собственноручно разделался с множеством нападавших. Если бы Сион не был одурманен приворотным зельем, жертв было бы вполовину меньше. — Она, как и герцог Оденберг ранее, выдержала паузу, чтобы придать словам большего веса. — Однако будь вы там, жертв не было бы вовсе.
Андромеда никогда не позволяла себе даже думать о подобном, прогоняла любые намёки на мысль, что виновата не только она. Это казалось слабостью, побегом от ответственности, практически поражением. Разве могла она, имея за спиной груз грехов, винить кого-то ещё? Но тогда, стоя перед человеком, в котором ещё несколько дней назад видела союзника, она без угрызений совести поступилась никому, кроме неё, не нужными догмами. Потому что герцог Финикс Оденберг не смел говорить ей о её ошибках, когда сам совершил их не меньше. И если он их не видел, она откроет ему глаза.
— Вы бы могли сказать, что я преувеличиваю вашу значимость, герцог Оденберг, однако лорд Николас рассказал мне одну интересную историю. О том, что случилось в Пии. — При упоминании мёртвого города он вздрогнул. — Один волшебник смог обезвредить людей, за ночь вырезавших целый город, ну не чудо ли? — Она усмехнулась. — И этот волшебник вы, герцог Оденберг. Человек, который мог изменить всё. Поэтому не вам говорить мне о вине. Кому угодно, но не вам.
Напряжение между ними она могла бы потрогать руками. Казалось, воздух полнился крохотными вспышками молний. Или не казалось? Они встрепенулись практически одновременно, прервали битву взглядов, обратив внимание на искры, вспыхивающие на кончиках его пальцев. Магия рвалась на волю, и Андромеда с каким-то мрачным удовольствием поняла — она задела его так же сильно, как он её.
Герцог Оденберг отступил на шаг и взмахнул рукой, словно прогонял какую-то мошку. Крохотные сполохи прорезали тьму и растворились в ней. Дышать вдруг стало легче. В воздухе больше не сгущалась магия.
— Всё же стоит дать вам приз за сообразительность, леди Стернбилд, — медленно выдохнув, сказал герцог Оденберг. — Это раздражает, но вы правы. Я виноват. И я это прекрасно осознаю, леди Стернбилд. Куда лучше, чем вы думаете. Я и вправду поддался эмоциям в тот день. Мне казалось, что не прийти — правильное решение. Лучше немного нарушить этикет, сославшись на плохое здоровье, чем не сдержаться и сказать какую-то грубость принцу и его невесте. Так я рассудил. — Он фальшиво засмеялся. — Мы с вами, леди Стернбилд, прекрасно видим, к чему это привело. Так что да, не мне вас винить, однако вы всё ещё остаётесь той, кто причинил боль дорогому мне человеку. И это не так легко простить.
— Анна? — понимающе спросила Андромеда. Не с этого ли всё началось? С Сиона, захотевшего расторгнуть помолвку, и герцога Оденберга, неожиданно решившего принять Анну в семью.
— Анна, — кивнул он.
— Вы… — она не успела спросить, как вдруг до неё донёсся звук, похожий на хлопанье крыльев, а на рот опустилась ладонь герцога Оденберга.
Что он себе позволял?!
Странный шум повторился, и Андромеда прислушалась, стараясь при этом убрать руку с лица. Герцог Оденберг, всматривавшийся в видневшийся впереди «Осколок полумесяца», раздражённо зыркнул на неё. Андромеда послала в ответ один из своих самых красноречивых взглядов.
«Я не идиотка, знаю, что нужно молчать».
На удивление, он понял и отпустил. Андромеда манерно вытерла губы и вопросительно изогнула бровь. Она надеялась, что света её фонаря достаточно, чтобы он увидел её выражение лица. Герцог Оденберг кивнул в сторону «Осколка полумесяца» и взмахнул рукой. На их лицах снова оказались маски. Как он это делал? Асмодей когда-то говорил ей, что при определённой сноровке волшебники могли творить простые заклинания без магического круга, но она плохо понимала, где проходила черта между сложным и простым.
До «Осколка полумесяца» рукой подать. Меньше десяти осторожных беззвучных шагов. Они замерли в тени проулка. Андромеда выглянула из-за спины герцога Оденберга, чтобы увидеть то же, что и он. Широкую чёрную улочку с тянущимися по обе стороны от неё рядами покорёженных, некогда красивых, вычурных, зданий. Большие окна домов неподалёку завешаны тяжёлыми на вид шторами, и Андромеда могла только предполагать, зачем они нужны в этом лишённом света месте.
Звук, привлёкший их внимание, стал громче. Он доносился откуда-то неподалёку, словно из-за стены ближайшего дома. Вдруг на улицу вылетела огромная птица. Она зависла в воздухе, оглядываясь совсем как человек, пока не повернулась к ним.
— Это же… — едва слышно шепнул герцог Оденберг и протянул руку вперёд. Крикнув, птица понеслась к ним. И в тот же миг из-за угла здания напротив вылетела ослепительно яркая вспышка заклинания.
Андромеда не успела ничего осознать. Просто герцог Оденберг вдруг схватил её за руку, а в следующую секунду она, пошатываясь от головокружения, стояла где-то за пределами трущоб, судя по щекочущей ноги траве и играющему на ней серебристому лунному свету. Молниеносная телепортация. И снова без магического круга. Не за это ли его называли сильнейшим волшебником империи?
— Что это было? — распрямившись, спросила Андромеда и огляделась по сторонам. Это какая-то шутка? Они телепортировались за пределы столицы. И она практически уверена, что это то же место, куда её перенесла Анна тогда, во время резни. Интересно, кто из них кого копировал?
— А это пусть она нам ответит, — вернул себе её внимание герцог Оденберг. Андромеда хотела спросить, кто такая «она», но вовремя замолчала — на его протянутой руке сидела большая птица. Её красное оперение переливалось от огненно-рыжего до алого, сложенные крылья напоминали клинья, как и острый, мечевидный хвост. Выражение в её хищных, карих глазах казалось человеческим. Понимающим.
Птица взлетела с руки герцога Оденберга, но тут же сорвалась вниз — крыло, до этого скрытое от глаз Андромеды, оказалось подбитым. В считанных сантиметрах от земли она вскрикнула и вспыхнула ослепительным красным светом.
Когда зрение вернулось, на земле, практически у ног герцога Оденберга, Андромеда увидела обнажённую женщину. Та зашипела и схватилась за окровавленную руку. Волнистые, нечеловечески красные волосы скрыли её лицо и частично тело. По ним Андромеда и узнала её.
— Ну, здравствуй, Бет, — как ни в чём не бывало, поздоровался герцог Оденберг. — Леди Стернбилд, это…
— Мадам Элизабет, мне стоило догадаться, что вы информатор, о котором говорил Асмодей. — Андромеда сняла плащ и протянула его Элизабет. Та без лишних вопросов взяла его, впрочем, укрываться не спешила. Её вообще мало заботила собственная нагота. Хотя чего ещё ожидать от Мадам элитного борделя?
— Вы знаете её? — удивился герцог Оденберг.
— Асмодей временами наведывается к ней, когда приезжает в столицу. Так что мне несколько раз приходилось скрывать от отца причины его отлучек, — пожала плечами Андромеда и убрала уже ненужную маску. Зачем скрываться, когда они прекрасно знали друг друга?
— Ох, так милашка рассказал тебе обо мне! — радостно воскликнула Элизабет, вскакивая на ноги. — Тогда мне стоит представиться подобающе. — Она таки надела плащ, пригладила волосы и присела в идеальном, как для женщины её сословия, реверансе. — Мадам Элизабет, руководительница борделя «Антимах»,<span class="footnote" id="fn_35247754_1"></span> к вашим услугам.
— Рада встрече, мадам, — поклонилась Андромеда. Ночь становилась всё страннее и страннее.
— С чего ты такая покладистая, Бет? — вставил слово герцог Оденберг. — И, «милашка»? Ты серьёзно? На молоденьких потянуло?
— В их неопытности и невинности особый шарм. Не то, что в таких стариках как ты, Оденберг, — парировала Элизабет и мимоходом подмигнула Андромеде.
— Стариках? Аурум, Бет, я всего на год старше тебя, так что не тебе это говорить.
— Вот именно, старше. К тому же не тебе осуждать меня. — Она как-то странно посмотрела на Андромеду и герцога Оденберга. — Ах, милашка, прости, что прервала вас в самый неподходящий момент. Эти необразованные, вломившиеся в мой дом, совершенно не ценят чужое уединение!
— Прервали что? — непонимающе уточнила Андромеда, хмурясь. Не могла же она знать, что помешала задать ещё один вопрос?
— Не отнекивайся, милашка. Я же всё вижу. Ах, юность, страсть и мужчины постарше, как я тебя понимаю! — щебетала Элизабет, всё больше сбивая с толку.
Андромеда озадаченно взглянула на герцога Оденберга, ища поддержку или подсказку. Хоть что-то, что помогло бы прояснить ситуацию. Он отрицательно покачал головой, но вдруг, словно что-то вспомнил, встрепенулся, внимательно посмотрел на руки и захохотал. Наблюдая за ним, Андромеда всё больше недоумевала.
Аурум, за что ты послал мне этих ненормальных?
Всё ещё посмеиваясь, герцог Оденберг показал ей внутреннюю сторону ладони. На ней отпечатался какой-то смазанный, тёмный — ночью не различить настоящий цвет — след. Андромеда уже хотела спросить, что он имел в виду, как в мозге вспыхнуло воспоминание — переулок, хлопанье крыльев и рука, затыкающая ей рот.
— Простите, леди Стернбилд, похоже я слегка испортил вам макияж, — дежурно извинился герцог Оденберг. Он даже не пытался звучать искренне.
Тенезм!
— Ничего, герцог Оденберг, — отмахнулась Андромеда, стараясь хоть как-то исправить безобразие, которое, вероятно, творилось у неё на лице. Аурум, что бы о ней подумали, если бы увидели? Вероятно, то же, что и Элизабет: будто она очень увлечённо с кем-то целовалась. Ох, Аурум, почему она постоянно попадала в неловкие ситуации, стоило герцогу Оденбергу оказаться рядом?
— Замрите, леди Стернбилд, — вдруг обратился он к ней. Она послушно выполнила просьбу, пытаясь понять, что же он задумал. — И поднимите лицо — так будет удобнее.
— Собираетесь написать какую-то гадость на моём лбу? — скептически уточнила она, приподняв подбородок.
— А это идея, — хмыкнул герцог Оденберг. — Но как-нибудь в другой раз. Сейчас просто хочу исправить то, что испортил. — Он провёл вспыхнувшим на кончиках пальцев заклинанием над её губами. По ним прошло лёгкое, приятное покалывание. — С собой я помады не ношу, так что полностью восстановить старания вашей горничной у меня, увы, не выйдет.