Глава 3 (1/2)

Андромеда отложила письмо с просьбой перенести занятия с Анной на неопределённый срок и раздражённо цокнула. Что за пренебрежительное отношение? Ей пришлось пересмотреть распорядок дня, чтобы выкроить время для уроков, а что в итоге?

Она постаралась отвлечься на чтение, а заодно придумать, как разыскать информацию о тех, кто напал на свадьбу. Из всех пунктов её плана, этот — самый трудно выполнимый. Анна находилась под боком, если бы не отменённый урок, третий пункт уже бы выполнялся. Что же касалось мага, если верить книгам, что она вчера прочла, волшебство такого уровня даже в империи могли сотворить единицы. Достаточно узнать, кто из них обладатель цветных глаз.

От повторного перечитывания одного и того же предложения её отвлёк стук в дверь.

— Разве я не говорила, что не принимаю посетителей? — не оборачиваясь, возмутилась Андромеда. Голова гудела от обилия мыслей.

— Ай-ай-ай. Неужто не рада видеть собственного брата? Как жестоко! — ответил ей игривый, фальшиво оскорблённый голос.

— Асмодей? — Она резко обернулась, в неверии уставившись на брата. Сколько они не виделись?

— Нет, конечно. Я сам Аурум во плоти! — Асмодей раскинул в стороны руки и высокомерно поднял подбородок. Плутовская улыбка не покидала губы. — Чему ты так удивляешься, сестрица?

Удивляется? Ох, нет, это не так. Однако разве могла она объяснить, что последними его словами в отношении неё было хлёсткое и убийственное: «Ненавижу»? Что для неё с их последней, разрывающей сердце на куски, встречи прошёл год?

Асмодей точь-в-точь как в воспоминаниях: с растрёпанными, грубо остриженными волосами, с искрами озорства в глубине сапфировых радужек. Он всё так же не застёгивал верхние пуговицы рубашки, закатывал рукава, обнажая бледные с выступающими венами предплечья, и носил пёстрые пиджаки, перекинув через плечо. Каждая его черта кричала о протесте, о почти показушной свободе. И, вероятно, именно эта притягательная открытость, обворожительная искренность — не всегда настоящая, но другим об этом знать не обязательно — привлекала в нём людей. Так, что они, ни секунды не сомневаясь, изливали ему душу.

— К слову, сестрица, до меня дошли преинтереснейшие сплетни, — сообщил Асмодей, подперев плечом стену.

— И какие же? — Андромеда приблизилась к брату, замерев в раздумье на расстоянии вытянутой руки. Как стоило вести себя с ним? Обнять? Ах, нет — это слишком глупо. И подозрительно.

Просто действуй, как и всегда, Андромеда.

— Хо… Ну, во-первых, говорят, что ты подалась в преподаватели, сестрица. — Асмодей вопросительно приподнял бровь, в точности повторяя её привычку.

— И это все сплетни? Разочаровываешь.

— Какой ужас. Но согласись, ты в преподавателях — крайне необычно. Ты же Метанум в теле женщины.

— Асмодей, — осадила она и облокотилась на стену, отзеркалив его позу. — Ты же знаешь — я не люблю это. Или хочешь, чтобы я рассказала отцу, что ты сейчас у меня?

Асмодей едва заметно напрягся и нервно дёрнул плечом:

— Кто бы мог подумать, что моя сестра не понимает шуток? Но ладно-ладно, вернёмся к сплетням. Уверяю, эта тебя точно заинтересует. — Он склонился к её лицу и заговорщицки зашептал. — Тебе ведь любопытно, почему занятие со святой отменили?

Любопытно ли ей? О да, определённо. Ей не терпелось узнать причину испорченного с самого утра настроения. Вероятно, не появись Асмодей, она бы непременно устроила выговор кому-то из слуг.

— Жрицы говорят, что наша святая не очень-то и рада оказаться в нашем мире. Я бы сказал, очень не рада.

— Очень это насколько?

— Наша дорогая святая вскрыла вены, сестрица. И если бы не твой ненаглядный жених, вероятно, была бы уже мертва.

Андромеда замерла, широко раскрыв глаза. Она не помнила чего-либо такого в прошлом. Неужели её вмешательство привело к этому? Или тогда Асмодей просто не посчитал необходимым ей рассказывать? Что вообще происходило?

— Что-то не так, сестрица? — в его голосе появились едва слышимые нотки беспокойства.

Сморгнув наваждение, Андромеда отрицательно качнула головой:

— Как видишь, в мире есть вещи, которые могут удивить даже меня. Есть что-то ещё, что мне стоило бы знать?

— Если ты о сплетнях, то это всё. — Асмодей оттолкнулся от стены и вальяжно прошёл по комнате, чтобы бесцеремонно завалиться на кровать. Андромеда насупила брови, изображая недовольство. Что она, что брат прекрасно знали, что его выходки её давно уж не трогали.

— Тогда почему ты всё ещё здесь? — Она тряхнула головой, убирая упавшую на глаза прядь. — Это моя кровать, если ты не знал.

— Брось, сестрица, мы же оба знаем, что тебе не терпится узнать о расследовании. — Он окинул её многозначительным взглядом и похлопал возле себя, приглашая сесть.

— Всё ещё не понимаю, как кого-то наподобие тебя допускают к расследованиям, — наигранно возмутилась Андромеда, устраиваясь возле брата.

Какими бы ни были её слова, она всегда с нетерпением ждала возвращения брата с очередного дела. Отец каждый раз отправлял его на сложные или необычные преступления, чтобы подготовить к наследованию титула. Следователь, прокурор и, наконец, судья — путь каждого главы рода Стернбилд. Путь, который Андромеда жаждала пройти. А потому каждый раз внимательно слушала брата, выискивала в его словах зацепки, которые могли бы вывести на преступника. Всё же, каким бы лоботрясом он ни был, но внимательности ему не занимать.

— …в итоге я расспросил девочек в кабаке, где отдыхал этот утырок, — не скупясь на выражения, подводил к концу рассказ Асмодей. — И как думаешь, что они сказали?

— Что, когда он вернулся после «перекура», броши на нём уже не было?

— Именно, сестрица! А ещё пиджак он тоже где-то потерял. В итоге арестовать его было делом пяти минут. Ублюдок быстро раскололся, — он довольно усмехнулся. — Ну разве я не великолепен?

— Ни минуты не сомневалась в тебе, — кивнула Андромеда, раздумывая, как бы объяснить брату свою просьбу. Впрочем, была ли в объяснениях необходимость?

Кровать слегка запружинила, когда Асмодей поднялся и направился к двери. Андромеда встала вслед за ним.

— Асмодей, у меня есть небольшая просьба. — Она приблизилась к нему вплотную, не отрывая взгляда от озорных глаз.

— Я весь внимание, сестрица, — всё тем же игривым тоном поддержал Асмодей.

— Мне нужно, чтобы ты добыл кое-какую информацию. — Его взгляд вмиг посерьёзнел. — Любые слухи, сплетни, домыслы, всё, что услышишь по поводу всевозможных тайных организаций. Особенно военных. Я хочу знать малейшую крупицу информации о любых волнениях и изменениях в подполье.

— У тебя есть какие-то подозрения? — Асмодей непривычно сосредоточен. Он словно вмиг утратил всю свою непосредственность и развязность. Превратился в того, кем так жаждал видеть его отец.

— Просто предчувствие. — Определённо не тот ответ, который от неё желали получить, но выдумывать какие-то сложные оправдания не было никакого смыла. Лгать и так предстояло слишком много, так зачем усложнять?

— Предчувствие, значит. — Асмодей посмотрел куда-то в сторону, нахмурив чёрные густые брови. — Это будет сложно. Даже для меня, сестра. Не уверен, что справлюсь.

Андромеда положила ладони ему на грудь, провела ими до не скрытой рубашкой кожи, чувствуя на себе его озадаченный взгляд, и стала медленно застёгивать пуговицы.

— Я верю в тебя, брат. Никто в империи не справится лучше тебя, я знаю. — Последняя пуговица заняла своё место. — Отец слеп, и мы заражаемся этой слепотой от него. Мы не заставим его прозреть, если не будем верить в собственные силы. — Андромеда стряхнула невидимую пыль с его плеч. — Сейчас мы пойдём к нему. Вероятно, он очень зол, но тянуть смысла нет. Как только святая восстановится, я займусь её обучением, и у меня будет причина не появляться дома. В отличие от тебя.

— Хочешь сказать, что если и получать выговор, то вместе? — возвращая привычную беззаботность, уточнил Асмодей.

— Удар, разделённый надвое…

— Имеет лишь половину силы. Я помню, сестрица.

Асмодей ушёл договариваться с дворцовыми магами о телепортации.

Андромеда огляделась на окно, за которым вовсю светило солнце и летали, счастливо щебеча, птицы. Свободные… Не то что она. Но это и не главное. Что важнее: она же справилась? Начало пути положено, осталось лишь немного подождать. Ей не хватало информации — самого ценного оружия. Без неё рваться в бой — глупейшая идея из всех. Но…

Но что-то она уже могла изменить.

«Отец прав, Асмодей. У тебя ничего не выйдет», — слова, что были крахом.

«Нам пора сдаться, Асмодей», — прах их стремлений.

«Я не хочу становиться главой рода», — ложь не ясно кому во благо.

«Прекрати вести себя, как ребёнок! Свобода — это блажь, Асмодей!» — последняя порванная ниточка их уз.

Андромеда обняла себя за плечи, чувствуя под пальцами мелкую, едва заметную дрожь. Сколько же ошибок она совершила? А сколько предстояло совершить? Она не собиралась об этом думать, но голоса, страшные, пустые, шептали-выли проклятья ей в спину. Они говорили, они обвиняли, желали ей смерти, в плату за её грехи.

Лишь умерев, ты сможешь отплатить за нашу смерть.

Наверное, она полная эгоистка, раз несмотря на всё хотела жить. Наверное, призраки из кошмаров правы, называя её чудовищем, но…

Но жизнь — слишком ценный дар, чтобы так просто от неё отказаться.

Андромеда медленно провела ладонями вниз по плечам, расслабляя руки. У неё нет времени жалеть себя. Нет времени оглядываться назад. Только вперёд, к новому будущему, в котором она будет счастлива.

И плевать на призраков, что сидят за плечами.

Щёлкнул замок, и в комнату снова вошёл Асмодей.

— Умирать — так вместе, — усмехнулся он, подставляя локоть.

— Нас подобным не убить, Асмодей.

***

После светлого и «ажурного» из-за обилия огромных окон императорского дворца особняк Стернбилд казался ещё мрачнее, чем обычно. Ни пёстрые гобелены, привезённые со всех уголков империи, ни яркий жёлто-оранжевый свет огненных эфиров не могли сделать это место уютнее.

Сколько себя помнила, Андромеда слышала нескончаемые жалобы на недостаток окон от редких гостей герцогства. Словно они могли их позволить в суровом климате севера. Уж лучше сидеть во мраке, чем замёрзнуть насмерть в собственной постели.

Север — нескончаемый холод, жалящие порывы ветра и густые снегопады, за которыми не видно даже кончик собственного носа. Север жесток и беспощаден, неприступен. Север — кровь и тело жителей герцогства. Их закованная в ледяную оболочку душа.

Андромеда сжала в кулаки ладони с продрогшими пальцами и усмехнулась собственным мыслям. Асмодей не подходил северу. Слишком яркий, слишком горячный, слишком… Живой. Средь кристальных ледников и нескончаемых снежных завалов брат, казалось, задыхался, коченел. Он рвался вдаль, в края, где солнце горело ярко и обжигающе. Не так как здесь, в родном герцогстве, — тускло и холодно. Словно морозы остужали его свет. Крали его.