Глава 1 (1/2)

Было пусто. Так, словно само понятие не пустоты не родилось в мире. Даже мысли, казалось, исчезали. Пустели.

Было даже не страшно, словно нет ничего ужасного в том, чтобы исчезнуть, слиться с окружающим ничем.

А потом Андромеду, как пойманную на крючок рыбу, выдернули из этого блаженного ничего. Чтобы следом погрузить в океан ощущений. Слишком ярких и болезненных.

Сначала появились звуки. Шелест листьев, шорох травы, пение птиц, свист ветра и многое другое. Всё такое громкое, что закладывало уши. Словно к каждому звуку применили магическое усиление.

Солнечный свет пробирался под закрытые веки, превращался в солёные слёзы.

Андромеда медленно поднесла непослушные, как будто чужие, руки к лицу и прикрыла глаза, защищаясь. Её словно собирали по кусочкам. Как пазл, подаренный матерью на одиннадцатилетие.

Какую-то вечность спустя — по крайней мере, Андромеде казалось, что прошло именно столько — звуки перестали разрывать уши, солнце стало менее ярким, а его лучи больше не ощущались калёным металлом на коже. Даже мысли, ранее примитивные, медленные, закованные в клетку последствий волшебства, обрели ясность.

— Нужно встать, — напомнила она себе тихим, неуверенным голосом.

Сказать оказалось куда проще, чем сделать.

Раздражённо цокнув после очередной неудачной попытки, Андромеда всё же смогла встать на трясущиеся ноги. В голове зудела навязчивая мысль о том, что проклятый маг всё-таки обманул. Слишком отвратительно она себя чувствовала.

Хотя что вообще должны ощущать люди после перемещения во времени?

— Сосредоточься, Андромеда.

Как ни странно, приказ подействовал.

Мысли вмиг встали на места, как книги на полках в библиотеке.

— Так-то лучше. А теперь… — Андромеда огляделась, с удивлением осознавая, что находится в саду императорского дворца. Она никак не ожидала, что встретится с Сионом столь скоро. Сердце заколотилось в груди.

Что, если маг перенёс её недостаточно далеко и уже ничего не изменить?

Стараясь не задумываться о плохом, Андромеда повнимательнее присмотрелась к себе и окружающей среде. Осознание того, что на дворе середина весны, сладким рубиновым<span class="footnote" id="fn_29474165_0"></span> сиропом разлилось в груди. Белые, розовые, лиловые и жёлтые цветы, которыми в эту пору усеяны деревья и кустарники, вселяли надежду на то, что всё ещё можно исправить.

Она напоила Сиона любовным зельем в конце первого месяца лета.

— Какое счастье, — вздохнула она, сжав шёлк юбки.

Собственная эмоциональность начинала раздражать. Открытое выражение чувств — не то, что может позволить себе аристократка. Холодная голова — вот её главный спутник на жизненном пути.

— Кажется, я забылась, — невесело усмехнулась она, непонятно к кому обращаясь: к себе прошлой или нынешней.

Андромеда сделала несколько неуверенных шагов в направлении дворца и озадаченно замерла, обращая внимание на свой внешний вид. Тело не сдавливал привычный тугой корсет, а тяжёлые многослойные юбки преобразились в плотный, холодящий ноги шёлковый муслин<span class="footnote" id="fn_29474165_1"></span>. Уже то, что её выпустили из дома в таком виде, что-то удивительное. А она в довесок ко всему находилась в столице, в саду императорского дворца.

Андромеда закусила губу, задумавшись. Подобные «простяковые», как говорил отец, платья, она надевала после особо крупных ссор с ним, выражая таким образом своё возмущение. Совершенно детский способ протеста, но что она могла сделать? Только сжимать руки в кулаки до появления красноватых полумесяцев и глушить болезненное желание громко закричать от несправедливости, чтобы её наконец услышали.

Конечно, это не помогало. Она всё понимала. Но избавиться от глупой привычки, досадливого кусочка непозволительной для императрицы детскости, смогла лишь год назад.

За год до свадьбы с Сионом, если точнее.

Тогда Андромеда выросла, стала достойной дочерью своего отца, гордостью семьи и общества, и для этого нужно всего лишь разорвать связи с братом. С человеком, который, как и Сион, всегда поддерживал её, с человеком, благодаря которому семейное поместье становилось менее мрачным, наполнялось светом и теплом.

У неё определённо талант причинять боль близким.

— Хватит раскисать, Андромеда. Сейчас не время, — прошипела она себе под нос, уверенно направившись ко дворцу.

А когда наступит время?

Невидимые руки снова натягивали тетиву в центре груди, и Андромеде казалось, что ещё немного, и станет слышен треск.

Ей оставалось надеяться, что тетива не порвётся слишком рано.

— Госпожа!

Андромеда рассеянно замерла, совершенно не готовая к настолько скорой встрече с кем-либо из близких. Она надеялась привести мысли и чувства в порядок, разбирая документы, и только после, убедившись в стабильности своего состояния, покинуть логово. Что же, у судьбы иные планы на неё.

Обернувшись, она увидела спешащую Эбигейл, приподнимающую подол простенькой юбки.

— К чему спешка, Эбигейл?

— Госпожа, вам срочно необходимо отправиться в храм, — протараторила Эбигейл, пытаясь отдышаться. Она определённо торопилась сообщить ей эту новость.

Андромеда едва успела подавить желание глупо переспросить, столь неожиданным оказалось это заявление. За всю её жизнь необходимость посетить главный храм возникала всего трижды, и каждый раз это что-то значимое: помолвка с Сионом, свадьба с ним же и…

Неужели?

Два года назад, то есть, вероятно, сегодня, в главной купели храма, во время вознесения кронпринцем молитв о благополучии империи, появилась девушка. Святая Анна. Великое предзнаменование. Тогда все верили, что оно сулит счастье.

Теперь же Андромеда знала, что оно предвещало крах.

— Что такого произошло, что храм стал требовать моего присутствия?

Ей просто нужно подтвердить догадки.

И заняться поисками мага, который помог ей.

У неё вообще накопилось слишком много дел.

И, кажется, совсем скоро она выполнит часть из них.

— Девушка, — быстро ответила Эбигейл и сбивчиво добавила: — В храме из ниоткуда появилась девушка. Говорят, она святая.

— Значит, нужно поприветствовать гостью. Карета готова?

— Да.

***

Второй раз за последние сутки — пусть они терялись между умершим настоящим и нынешним прошлым — Андромеда ступала на территорию храма. Во второй раз сердце трепетало, предвкушая встречу с Сионом. Только трепет этот совершенно разный. Противоположным.

С каждым шагом к храму фантомный запах крови становился всё отчётливее. Наполнял каждую клеточку тела, словно стоит открыть кованую дверь, и она утонет в море крови. Горький привкус желчи наполнил рот.

— Вас ожидают у главной купели, миледи, — сообщил жрец, почтительно поклонившись.

Андромеда мазнула взглядом по входу в храм и направилась к купелям, надеясь, что дрожь пройдёт. Она не хотела появляться перед Сионом слабой и разбитой.

Ей оставалось уповать на свою выдержку, что не даст сожалению и раскаянию отразиться в её глазах.

Сион не должен знать о том, что произошло в забытом настоящем.

Он не простит её за это.

Она и сама себя не простит.

Каждый шаг оставлял за собой алые разводы из крови тех, кто умер по её вине.

Их призрачные пальцы цеплялись за её руки, платье, тянули за волосы. Каждый, кто остался там, на холодном полу величественного храма, кто умер, сражаясь за империю, осуждающе смотрел на неё из теней. Призраки не наступившего настоящего — безмолвными свидетелями её вины, её греха.

Они были достойны жить, но умерли.

Недостойнейшая же из недостойных осталась в живых.

— Рад видеть вас в добром здравии, леди Стернбилд, — поприветствовал её первосвященник. Из-за его длинных одеяний высунулся кудрявый мальчик — тот самый, что держал подушку с обручальными браслетами. Он скромно поклонился и спрятался обратно, исподтишка рассматривая Андромеду большими оленьими глазами.

Ему вскрыли брюхо так, что потроха вывалились из него.

Андромеда сухо сглотнула, пытаясь подавить вязкую тошноту.

— Приветствую, Ваше Преосвященство.

Справа от Андромеды раздались шаги. Она инстинктивно повернулась на звук, натолкнувшись взглядом на Сиона. Пальцы похолодели от ужаса, горло покрылось ледяной коркой.

На неё смотрели два погасших солнца. На обескровленном, мёртвом лице Сиона застыла тень улыбки.

— Леди Андромеда? — как сквозь толщу воды, раздался его взволнованный голос.

Андромеда моргнула, прогоняя наваждение, и нацепила на губы дежурную приветственную улыбку.

— Приветствую, Серебро империи.

Сион стоял перед ней. Живой. С яркими бликами в глазах, с плавленым золотом волос, со слабым румянцем на смуглых щеках.

Пальцы покалывало от желания прикоснуться. Обнять его, зарыться носом в плотный синий камзол и вдохнуть знакомый цитрусовый запах. Заменить им воздух, чтобы, наконец, почувствовать себя лучше. Воскреснуть. Как наркоманы после дозы «сапфировой пыли»<span class="footnote" id="fn_29474165_2"></span>.

— Раз вы пришли, Ваше Высочество, могу ли я ввести леди Стернбилд в курс дела? — уточнил первосвященник, косясь на Андромеду.