Глава 3 (1/2)
Стуча резными колёсами, карета не спеша двигалась по мощеной аллее. По обе стороны росли красные клёны, особенно прекрасные тогда — осенью, а между ними виднелись невысокие — около полуметра — цветные столбцы с резными, похожими на полураспустившийся бутон огненных роз, вершинами. Вечерами, когда солнце неумолимо пряталось за склонами видневшихся вдалеке гор, раскрашивая небосвод красно-розовой краской, на вершинках-бутонах священники зажигали яркие магические огни. Андромеда представляла, как они будут освещать её путь из храма. Тогда она уже не будет Андромедой Стернбилд, дочерью герцога, которой суждено оставаться в тени брата-близнеца. Она покинет храм Андромедой Когонотайя — наследной принцессой, будущей императрицей, которая будет сиять так же ярко, как её коронованный муж. Она станет опорой и поддержкой императора, а вместе с ним и империи. Сион ни за что не запретит ей высказывать своё мнение или участвовать в политике страны. Он не её отец и не питает предрассудков по поводу женщин.
В этом она уверена.
Карета, покачнувшись, остановилась. Двойка слуг, только и ждавших прибытия Андромеды, расстелила красную ковровую дорожку поверх голубоватых плит из незнакомого камня. Рыцарь открыл дверь и галантно подал Андромеде руку, помогая спуститься. Ступив на дорожку, она расправила плечи и устремила сосредоточенный взгляд ко входу в храм, где в тени колонн виднелась знакомая фигура. Отец…
Андромеда глубоко вдохнула носом и медленно выдохнула, стараясь унять инстинктивное желание разгладить несуществующие складки на сияющем белом платье и присесть в глубоком реверансе. Жалкая. Даже в двадцать один год продолжала сжиматься при виде отца и отчаянно желать его одобрения.
— Оно мне не нужно, — упрямо прошептала Андромеда, гордо вздёрнув подбородок.
Уверенной, лёгкой походкой, в которой ощущались королевское величие и грация известнейших танцовщиц, она направлялась к отцу. Взгляд медленно блуждал по фасаду храма, который она не посещала долгие два года. Из искусного барельефа на неё взирал верховный бог Аурум, прижимающий к себе драгоценную, обманчиво хрупкую супругу — богиню Ляпис. Возле него, преклонив колени, расположились четыре основателя, опустив головы в жесте немой покорности. Над их протянутыми к богу руками в сияющем ореоле парили божественные дары.
Андромеда спешно вернула взгляд к отцу, стараясь сосредоточиться на предстоящем торжестве, а не на восхищении древним храмом. Определённо, кем бы ни был архитектор, под руководством которого воздвигли храм, он поистине гениален — мало кто способен так гармонично передать сущность двух непохожих богов в одном строении. Хрупкость и красота Ляпис скрылась в высоких колоннах, капители которых покрывали строки из священного писания; в арочных окнах, витражи которых, казалось, тоньше крыльев небесных бабочек. Выкрашенные белым толстые стены, тяжёлый куполообразный свод и огромное внутреннее пространство, заставляющее чувствовать себя ничтожным, — всё это символы силы и величия Аурума.
Воистину вызывает восхищение…
— Взволнована, дочка? — фальшиво ласково поинтересовался отец, расслабленно приближаясь к Андромеде. Трость с отливающим серебром наконечником тихим стуком вторила каждому его шагу. А как под её весом трещат и крошатся стекло и фарфор…
— Волнение мне не ведомо, отец.
— Рад слышать, — удовлетворённо кивнул он и окинул Андромеду тем самым оценивающим взглядом, от которого в детстве у неё дрожали поджилки и потели ладони. — Ты прекрасна, когда не строишь из себя не пойми что. Надеюсь, ты и впредь будешь вести себя подобающе.
Андромеда проглотила вертевшуюся на кончике языка колкость и продолжила упрямо смотреть в холодные голубые глаза отца. Такие же, как у неё. Они вообще пугающе схожи. Одни и те же взгляды, жесты, интонации. Временами она боялась, что с ходом лет превратится в его копию. Станет его продолжением. Эти мысли так пугали, что со временем она даже отказалась от цели стать главой рода.
Всё равно это недостижимая цель.
— Я прошу тебя быть благоразумной, Андромеда. Его Высочество не потерпит непослушания, — тем временем наставительно продолжал отец.
Ещё как потерпит, отец.
— Не посрами честь рода Стернбилд.
Я не буду его частью после этой церемонии, отец.
— Хотя бы ты должна это понимать, раз уж не понимает Асмодей. — Имя сына он выплюнул, как нечто отвратительное, недостойное его внимания. — Несносный мальчишка посмел не явиться на свадьбу собственной сестры!
Андромеда напряглась от холодной ярости, наполнявшей его голос. Желание очутиться где угодно, лишь бы подальше от отца, заполнило нутро. Отчаянно хотелось услышать трубы глашатаев, объявляющие о начале церемонии. Хоть что-то, что позволит вдохнуть, наконец, полной грудью.
— Но, вероятно, оно и к лучшему. Боюсь представить, что было бы, напейся этот идиот и начни дудеть на своей дудке. И такое ничтожество станет главой рода. — На последнем предложении голос отца зазвучал устало, отчаянно. Андромеде почти стало жаль его. И в этом «почти» скрывалось всё то невысказанное, что стояло между ней и отцом стеной из боли, сожалений и неоправданных ожиданий.
Ты мог бы сделать наследником меня, отец. Мог бы услышать меня с братом и понять, что наши роли нам не подходят. Но ты предпочёл никому не нужные предрассудки и теперь платишь за них.
Наконец воздух прорезал протяжный гул, и огромные двери с коваными узорами стали не спеша открываться.
Отец предложил Андромеде руку, и она без вопросов её приняла. Что бы она к нему ни ощущала, традиции нерушимы.
Андромеда в сопровождении отца шагнула в залитый солнечным светом храм, где у мраморных колонн на скамьях расположились многочисленные гости. Их оценивающие взгляды блуждали по её телу. Со всех сторон доносились редкие приглушённые шепотки: наверняка главные сплетницы и модницы высшего общества выискивали недостатки во внешнем виде Андромеды. Разве ж можно упустить возможность перемыть косточки императорской семье?
У алтаря, заложив руки за спину, стоял Сион. Восхитительно красивый в белом, вышитом золотыми нитями костюме; красная, цвета распустившихся огненных роз, мантия струилась за его спиной, растекаясь по полу подобно луже крови.
Сион улыбался мягкой, обворожительной улыбкой, такой, какой гуляки очаровывают девиц. Золотые глаза лучились любовью и восхищением. Андромеда задержала на них взгляд, едва не упустив момент, когда стоило отпустить руку отца и принять ладонь жениха. Влюблённые глаза очаровывали её вот уже несколько месяцев, и совесть почти прекратила кричать о том, сколь бесчеловечным способом она этого достигла. Андромеда глушила её крики почти обречённым: «Зелье действует только полгода — ничего ужасного не произойдёт».
Её маленькая изящная ладошка тонула в большой широкой ладони Сиона. Андромеда счастливо улыбалась, не отрывая глаз от своего почти-мужа, где-то глубоко внутри до конца не веря, что всё происходило на самом деле.
— Это же не сон? — шепнула одними губами, поворачиваясь лицом к священнику.
— Нет, не сон, любовь моя, — опалив дыханием ухо, ответил Сион и тут же выровнялся, вновь возвышаясь над ней почти на две головы.
Священник торжественно зачитывал длинную и, в большинстве своём, никому не нужную речь, слова которой Андромеда знала наизусть — так часто представляла собственную свадьбу.
Невысокий мальчонка с русыми кудрявыми волосами — протеже священника — протянул Сиону и Андромеде бархатную подушку с двумя браслетами на ней: серебряным и золотым.
— Скрепим же сей небесный союз! — громко провозгласил священник.
Андромеда наблюдала, как Сион поднял серебряный браслет чуть подрагивающими руками. Он осторожно взял её за запястье и надел на него украшение. Андромеда повторила тот же ритуал, совершенно не следя за своими действиями. Момент тянулся, как густой калькульский квас. Затягивал всё вокруг во временную воронку, оставляя лишь Андромеду, Сиона и два браслета.
— А теперь прошу жениха поцеловать невесту!
Крепкие, сильные руки стискивали её плечи, а настойчивые губы прижимались к её, зажигая в ней неистовый пожар. Андромеда пропускала золотые пряди сквозь пальцы, не беспокоясь о том, что испортила укладку Сиона. Они нехотя разорвали поцелуй, отступив друг от друга на полшага.
Не время терять голову.
Андромеда взглянула на запястье, которое, вместо браслета, теперь обвивала татуировка в виде переплетённых роз, и недоверчиво провела по ней пальцами.
Невероятно…
Даже прочитав десятки книг с описанием всевозможных традиционных ритуалов и посетив в детстве множество представлений студентов-магов, Андромеда продолжала восхищаться любым проявлением магии. Да и как не восхищаться чем-то подобным?
— Засим объявляю вас мужем и женой.
Громкие хлопки заполнили храм. Андромеда и Сион повернулись к гостям и лучезарно им улыбнулись, как того требовали обычаи. И как бы ни хотелось скрыться ото всех за стенами дворца и разделить счастье только друг с другом, стоило довести дело до конца.
Гости поочерёдно поздравляли Андромеду и Сиона, выдумывая всё более высокопарные речи, лишь бы привлечь к себе как можно больше внимания. Слуги сновали туда-сюда, унося подарки в специально отведённое под них помещение.
Андромеда оглядела толпу, выискивая в ней Анну. Она не уверена, что бывшая соперница всё-таки решилась прийти, но проверить стоило.
— Анна Оденберг, — сообщил глашатай имя следующего гостя, и Андромеда вся напряглась: расправила плечи — будто это необходимо? — и гордо приподняла подбородок. Взгляд в одно мгновение стал холодным, как зимы севера, и острым, как клинок наёмника. Словно бы кто-то запустил какой-то переключатель.
Толпа смолкла, устремив внимание к алтарю в ожидании скорого представления. Во все времена люди требовали хлеба и зрелищ. Как банально…
— Принц Сион, принцесса Андромеда, — Анна присела в реверансе, чуть склонив голову. — Поздравляю со свадьбой.
Даже в неприлично коротком платье, которое едва прикрывало колени, Анна выглядела благоразумнее и чище многих в храме. Зелёные глаза неотрывно смотрели на Сиона и Андромеду, словно пытаясь отыскать что-то в них. Быть может: свидетельство лжи Андромеды. Что-то, кричащее: «Он всё ещё любит тебя, Анна!»
Ищи сколько душе угодно, ничего всё равно не найдёшь.
Андромеда незаметно разглядывала Анну в ответ, стараясь отметить хоть что-то, что позволило бы ощутить себя полноправной победительницей, избавиться от мерзкого чувства неправильности происходящего, тянущего под ложечкой. Анна держалась гордо. Она не дёргала края платья, как делала раньше, во время их коротких встреч; не отводила взгляд, да и осанка стала куда ровнее, чем в прошлом. Определённо, уроки этикета не прошли для неё даром. Будь они подругами, Андромеда гордилась бы ею, но тогда все эти изменения вызывали лишь раздражение.
Анна что-то говорила. Какая-то длинная поздравительная речь, ни слова из которой погружённая в раздумья Андромеда не разобрала. Прокляни её Анна, она бы даже не узнала.
Внезапно их глаза встретились, и Андромеда вздрогнула, словно пойманная с поличным за чем-то непристойным. Впрочем, так и есть. Частично.
В травяных глазах Анны Андромеда, к своему неудовлетворению, не увидела ни одной ожидаемой эмоции: ни гнева, ни ненависти, ни боли или отчаяния, не было и следа того, что ей неприятно находиться на торжестве. В ярких радужках плескался океан понимания с островами смирения в нём и горело неяркое, но ощутимое пламя всё ещё не угаснувшей любви.
В груди защемило, и Андромеда непроизвольно отвела взгляд, впервые проигрывая кому-то, кроме отца.
Даже на моей свадьбе ты ведёшь себя не так, как я того хочу.
— Всё в порядке, милая? — встревоженно спросил Сион, приобнимая её за плечи.
— Всё отлично, — прильнув к его груди, шепнула Андромеда.
В любом случае, Сион рядом, и это главное.
Анна ушла, получив благодарность, и затерялась в толпе. Гости вернулись к бурным обсуждениям всего подряд, поняв, что большего ожидать не стоит. Наверняка они разочарованы отсутствием скандала, из которого можно было бы раздуть знатную сплетню. Всё же, несмотря на различия, что дворяне, что простолюдины одинаково любили всякие байки.
Когда последний гость закончил поздравления, Сион взял бокал вина у робкого слуги и, подняв его вверх, громко провозгласил:
— А теперь, дорогие гости, предлагаю перейти к банкету! — Он лучезарно улыбался. — Уверен, всем вам не терпится отведать блюда, приготовленные великолепным королевским шеф-поваром, и размяться в танце.
Гости засмеялись, поддерживая кронпринца.
Стоило смеху стихнуть, как со всех сторон раздался треск, и на людей посыпались стёкла из разбитых окон. Храм наполнился криками.
Андромеда замерла. Тело сковали невидимые нити, не дающие не то что пошевелиться, но и вдохнуть. Сознание наполнил отвратительный туман. Хотелось кричать, но для начала хотя бы вдохнуть. Она отчаянно сжала веки, надеясь вернуть над собой контроль.
Давай, слабачка!
Нити чуть ослабли, и она смогла сделать вдох. Потом второй. Третий.
Вот так, Андромеда. Не время паниковать.
Туман, мешавший трезво мыслить, на время отступил.
Андромеда огляделась, пытаясь понять, что происходит.
Сквозь разбитые окна в храм проникли люди в чёрных одеждах и закрытыми лицами. В их руках сверкали разнообразные мечи, кинжалы и ножи. Большинство гостей столпилось у закрытой двери. Они жались друг к другу, как стадо овец, столкнувшееся с волком.
В какой-то мере так и есть.
То тут то там раздавались отчаянные, полные боли и ужаса крики и предсмертные стоны. Острие вражеских клинков загоралось на солнце. Вслед за ним падали, корчась в агонии, тела.
Немногочисленная стража — большая часть осталась снаружи — пыталась добраться до наёмников, но паникующая толпа мешала им: то сбивала с ног, то грозила напороться на клинки, то жалась в отчаянной мольбе о помощи.
Кровь лилась на золотой пол. Запах смерти и отчаяния наполнял обитель Бога.
— Сион, — едва шевеля губами, зашептала Андромеда и схватила возлюбленного за рукав. — Нужно что-то делать.
— Не беспокойся, — успокаивающе ответил он, оборачиваясь к ней. — Я защищу тебя.
— Что?
Забудь обо мне! Люди!
— Да. Я обязательно тебя защищу. Ты в безопасности, Меди. В безопасности, — снова и снова повторял Сион, затуманенными, безумными глазами смотря на Андромеду.
Нет!
Стекло крошилось под острыми каблуками, когда она отступала от него. Бежала от монстра, которого сама же и создала.
Внизу, у подножия увешанного драгоценностями алтаря, гиб её народ, а единственный свет, по её вине, больше не мог осветить путь.
— Воины золотой империи! Забудьте о наёмниках! — прокричала она, моля Аурума, чтобы её голос и вправду не дрожал. — Ваша главная задача — безопасность людей! — голос срывался, горло жгло, но это не имело значения. — Прошу всех взять себя в руки и дать возможность страже выполнять свою работу! Паника лишь упрощает задачу врага!
Ей всё равно, что это слышит враг, всё равно, что, вероятно, теперь она стала основной целью. Главное — она дала людям знать, что у них есть лидер. Кто-то, кто может оставаться с холодной головой в любых обстоятельствах.
Сердце загнанно билось о рёбра. Мозг кипел, перебирая варианты спасения.
На краю зрения что-то сверкнуло, привлекая к себе внимание.
Сион сжал дрожащие руки на её плечах и грубо оттолкнул.
Тонкая шпилька сломалась. Мир пошатнулся, и Андромеда вытянула руку, пытаясь отыскать опору. Пальцы запутались в плотной ткани сюртука Сиона.
Столкновение с холодным камнем выбило из неё дух. В глазах на миг потемнело. Тупая боль прострелила затылок, отдаваясь пульсацией в виски. В ушах звенело, словно в них находилась крохотная колокольня.
Андромеда попыталась подняться, но тут же пожалела об этом, застонав от усилившейся головной боли.
Отовсюду доносились сдавленные выкрики, но она не могла разобрать и слова. Голоса смешивались в какофонию, давили на череп. Андромеда прижала трясущиеся руки к ушам, надеясь избавиться от неприятных ощущений.
Что-то тёплое и мокрое коснулось подбородка. Соскользнуло с него, прочертив влажный след. Новое прикосновение — к ключице.
Она разомкнула глаза. Мутная пелена застилала взор, словно она находилась среди густого-густого тумана.
Пара быстрых взмахов тяжёлыми от туши ресницами в попытке сфокусировать взгляд. Картинка стала чётче.
Несколько долгих секунд, прежде чем заторможенный болью мозг смог обработать полученную информацию.
Выдох застрял в горле. Руки безвольно упали по обе стороны от головы.
— С-сион?
Это вообще её голос?
Дрожащий. Слабый. Сломленный.
— Ме-ди… — прошелестели его потрескавшиеся губы. Алые дорожки стекали по ним.
Мысли разбегались, путались.
Андромеда не могла думать ни о чём, кроме распустившейся кровавой розы на груди у Сиона. Кроме стекленеющих золотых глаз.
— Всё в порядке. — Читала она по бескровным губам.
Тёплые алые капли всё также падали на Андромеду. Отсчитывали последние секунды увядающей жизни. Были ею.
Пожалуйста, нет!
Она готова кричать во всю мощь связок, от разъедающей грудь боли. Но голоса нет. Ничего нет.
Лишь смерть в солнечных глазах.
Андромеда подняла дрожащую руку и опустила её на щеку Сиона. Холодную, как льды северных гор. Погладила её дрожащими пальцами. Прочертила линию на скуле. Скользнула на шею, отыскав редкое, слабое, почти не ощутимое биение жизни.