11. Нежный цветок (2/2)

— Вот, — бросил он их на стол перед Поляковым. — Подпишешь все необходимые документы. Считай это платой за допущенную ошибку.

Поляков дрожащими руками взял ручку. Каждое движение давалось с трудом, словно он подписывал не бумаги, а собственный смертный приговор. Но выбора не было.

Когда последний штрих лег на бумагу, Поляков почувствовал себя опустошенным. Он поднял глаза на Сергея, во взгляде мелькнуло что-то похожее на мольбу.

— А теперь... уйди, - холодно произнес Сергей, даже не взглянув на него. — И постарайся впредь не попадаться на пути у Виктора Павловича.

Поляков поднялся, чувствуя себя сломленным, раздавленным. Он вышел из кабинета, оставив на столе свою мечту.

На улице его встретил холодный ветер, пронизывающий до костей. Город, который еще недавно казался таким приветливым, теперь смотрел на него чужими, безразличными огнями.

Он вспомнил тот злополучный разговор с Виктором Павловичем:

«Ты, Аркаша, как пчелка, всё жужжишь, а мёда не приносишь», — усмехнулся тогда Пчёлкин, откидываясь на спинку кресла.

Поляков должен был провернуть для него одну операцию — обеспечить беспрепятственное прохождение через таможню груза «леса». Дело было несложным, но требовало деликатности и умения договариваться. И Поляков, уверенный в своих связях, дал слово.

Но он прокололся. Недооценил бдительность нового начальника порта, с которым не сумел найти общий язык. Груз «леса», в котором, конечно же, были совсем не доски, а нечто более ценное, застрял на таможне.

Пчёлкин был в ярости. Потеря груза стоила ему серьезных денег и, что важнее, репутации в определенных кругах.

«Ты меня подвел, Аркаша, — произнес Пчёлкин, глядя на Полякова тяжёлым взглядом. — А я не люблю, когда меня подводят».

И вот теперь расплата пришла в лице Сергея. «Акватория» стала платой за его оплошность, напоминанием о том, что обещания, данные Пчёлкину, нарушать нельзя.

Поляков шел, не разбирая дороги. Он потерял всё — бизнес, гордость, веру в себя. Остался только страх — липкий, всепоглощающий страх перед человеком, имя которого он отныне брезговал произносить даже про себя.

***

Тяжелая дверь кабинета с приглушенным скрипом закрылась, отрезав Пчёлкина от жалкого зрелища поверженного Полякова и деловито расписывающего будущее

«Акватории» Сергея. Воздух здесь, в гулких недрах клуба, пропитанный запахом табака и кожи, всегда казался ему гуще, словно пропитанный невидимой пылью силы. Пчёлкин любил эту атмосферу — она напоминала о том, чего он достиг, пройдя путь от мелкого рэкетира до человека, с которым считались в городе.

Он неторопливо, с достоинством хозяина жизни, прошествовал по коридору, мимо обшарпанных дверей с потертыми табличками

«Бухгалтерия» и «Отдел Снабжения», мимо хмурых охранников в кожзаменителях, внимательно следивших за каждым его шагом.

Виктор Павлович не боялся ни этих угрюмых ребят с выпирающими из-под курток пистолетами, ни кого-либо еще. Страх был роскошью, которую он позволил себе оставить в прошлом, где-то между развалом Союза и первыми крупными сделками в лихие 90-е.

— Хорошо, что хоть ”мерин” не подвел, — подумал Пчёлкин, направляясь к черному Мерседесу, стоявшему у обочины с видом хищника, случайно забредшего в этот мир покосившихся ларьков и уличной пыли. Рядом с машиной, нетерпеливо покуривая, переминался с ноги на ногу Владислав — его помощник и телохранитель в одном лице.

— Ну что, Виктор Павлович, готово? — почтительно спросил Сергей, придерживая перед ним дверь тяжелого авто.

— Да, поехали. В «Яръ», Кристина, небось, заждалась уже, — коротко бросил Пчёлкин, удобно устраиваясь на заднем сидении, обтянутом мягкой кожей.

Виктор довольно хмыкнул, устраиваясь на заднем сидении.

«Акватория» — ночной клуб, где крутились немалые деньги, — отныне принадлежал ему. Точнее, его фирме, зарегистрированной, разумеется, на подставное лицо. В 93-м закон был больше похож на дырявую сеть, сквозь которую рыба покрупнее проплывала без труда.

Пока Владислав, ловко лавируя в потоке потрепанных «жигулей» и чадящих «Икарусов», вез его в центр, Виктор думал о предстоящем вечере. Сегодня он собирался в ресторан с Кристиной.

Отношения их сложно было назвать любовью — скорее это была игра, понятная и приятная обоим. Кристина любила красивые подарки, шумные компании и ощущение собственной востребованности, а Виктор ценил в ней эффектный внешний вид и умение создавать нужную атмосферу. Он не был дураком, чтобы верить в искренность чувств красотки, которая за пару лет успела сменить не одного покровителя, но это его ничуть не смущало.

Впрочем, в последнее время Виктора начала раздражать все более частая информация о похождениях Кристины, доходившая до него по невидимым каналам. В конце концов, у него была репутация, которую нужно поддерживать.

— Что ж, потешим ее самолюбие, — решил Витя, пороводя мысли и поглаживая кожаную барсетку, где лежала бархатная коробочка с массивным золотым браслетом — подарком для своенравной красавицы.

Черный Мерседес с шиком, недоступным для ржавеющих «Жигулей», припарковался у входа в ресторан «Яръ». Виктор, привыкший к почтительности, с которой его встречали в последнее время, не спеша выбрался из машины. Прохладный ветерок донесся со стороны Петровского парка, приятно контрастируя с удушливой духотой салона.

«Яръ»... Место с историей, помнившее еще царские времена, ныне ставшее излюбленным прибежищем для новой элиты — бизнесменов, политиков, бандитов… Порой границы между этими понятиями в 90-е были такими же размытыми, как и отражение неоновых вывесок в темной воде Москвы-реки.

Витя, одернув на себе дорогой пиджак, вошел внутрь. Окинув взглядом украшенный зал, он сразу заметил Кристину. Она сидела за столиком у окна, изящно вытянув ноги, и небрежно перелистывала меню.

Ее сегодняшнее черное платье… Пчёлкин невольно замедлил шаг, любуясь тем, как ткань облегала ее фигуру, словно вторая кожа, подчеркивая каждый изгиб. Асимметричный крой, открытое плечо, длинная прозрачная драпировка, струящаяся вдоль бедра, — все в этом наряде дышало элегантностью и одновременно пикантной дерзостью.

— Ну надо же.., — промелькнуло в голове у Виктора, и он, сам себе удивляясь, почувствовал давно забытое волнение.

— Прости, задержался, — произнес он, подходя к столику.

Кристина неторопливо подняла глаза, и Виктор на мгновение забыл, зачем пришел. Она улыбнулась — медленно, чувственно, — и в ее темных, как ночное небо, глазах вспыхнули искорки веселья.

— Ничего страшного, Витенька, — промурлыкала она, голосом, от которого по телу Пчёлкина пробежали мурашки. — Я все равно люблю понаблюдать за публикой. Столько интересных персонажей…

— Ты сегодня просто потрясающе выглядишь, — выдавил из себя Виктор, с трудом отрывая взгляд от соблазнительной драпировки на ее бедре.

— Правда? — Кристина кокетливо поправила выбившуюся из прически прядь волос. — А я вот думала, не слишком ли смело для «Яра»?

— Глупости, — Виктор галантно отодвинул для нее стул. — Ты можешь позволить себе любой наряд. Тебе все к лицу, — произнес он, наклоняясь к Кристине, чтобы поцеловать ей руку.

— Какой ты галантный, — Кристина приняла его комплимент с легкостью и изяществом пантеры, играющей с добычей.

Он задержался у ее запястья чуть дольше, чем требовали правила приличия, любуясь тем, как играет свет на ее гладкой коже.

— Закрой глаза, — попросил он, достав из внутреннего кармана пиджака бархатную коробочку.

Кристина, заинтригованная, послушно опустила ресницы. Легкая улыбка тронула ее губы — она любила сюрпризы. Виктор, пользуясь моментом, застегнул на ее запястье тяжелый золотой браслет, украшенный россыпью бриллиантов.

— Можешь посмотреть.

Кристина распахнула глаза и ахнула. Браслет сидел на ее руке, как влитой, холодный блеск драгоценных камней подчеркивал нежность ее кожи.

— Витя, это же… — она не смогла подобрать слов, чтобы выразить свой восторг.

— Нравится? — Виктор довольно улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

— Он великолепен! — Кристина с благоговением провела пальцами по гладкой поверхности золота, любуясь игрой света в гранях бриллиантов. — Ты такой щедрый, Витя…

Виктор принял ее благодарность с легким сердцем. Да, этот браслет стоил состояние, но для него это была лишь капля в море по сравнению с той выгодой, которую он рассчитывал получить от предстоящей сделки с Левицким. А Кристина… Что Кристина? Этот подарок был лишь небольшой платой за ее молчаливое согласие на его правила игры.

— Кристина, — начал он, когда официант удалился, оставив на столе серебряное ведерко с запотевшей бутылкой шампанского и две хрустальные флейты. — Давай начистоту. Зачем мы здесь?

Лицо Кристины, секунду назад сияющее от восторга, приобрело настороженное выражение. Она отложила бокал с шампанским и вопросительно посмотрела на Виктора. В ее глазах, всегда таких ясных и открытых, словно пробежала тень тревоги.

— Витя, милый, ты меня пугаешь, — промурлыкала она, и ее голос, всегда такой низкий и бархатный, на этот раз прозвучал с легким оттенком металла.— Разве нам нужен особый повод, чтобы провести вечер вместе? Ты стал таким серьезным…

Витя невольно улыбнулся. Серьезным… Да, пожалуй, жизнь заставляла его быть таким. Особенно в последнее время, когда ставки в игре неумолимо росли.

— Кристина, давай не будем, — он мягко, но настойчиво перебил ее. — Ты прекрасно знаешь, что я не люблю недомолвок. У меня сегодня важный разговор.

— Важнее, чем я? — Кристина призывно улыбнулась, проведя кончиком языка по каемке бокала. В ее глазах плясали озорные чертики, и Виктор, к своему удивлению, почувствовал, как в нем шевельнулось давно забытое желание. Черт, она и правда умела быть чертовски соблазнительной.

— Кристина… — он сделал глоток ледяного шампанского, пытаясь унять неожиданный прилив раздражения. — Не начинай. Я хотел обсудить это спокойно.

— Обсудить что, Витя? — Кристина отставила бокал, и ее лицо, секунду назад игривое и беззаботное, вдруг стало серьезным. — Что у тебя может быть важнее нас?

Витя помедлил, взвешивая каждое слово. Он не питал иллюзий по поводу их отношений — они оба были слишком умны и циничны для любви. Но он ценил Кристину – за ее красоту, за ум, за умение быть не просто красивой куклой, а настоящей партнершей, хотя бы на время.

— У меня сегодня встреча с Левицким, — наконец произнес он, пристально глядя ей в глаза. — Леонидом Борисовичем. И его дочкой.

Реакция Кристины не заставила себя ждать. Она вскинула голову, и ее глаза, мгновение назад казавшиеся бархатными, вспыхнули холодным огнем.

— Что?! — выдохнула она, и ее голос, обычно такой мягкий и мелодичный, прозвучал резко, как удар хлыста. — Ты это серьезно, Витя? С этой невзрачной девчонкой?

— Кристина, не устраивай сцен, — поморщился Витя, заранее зная, что последует за этим. — Это просто деловая встреча.

— Деловая встреча?! — Кристина вскочила со стула, опрокинув бокал. Шампанское растеклось по белоснежной скатерти мутной лужицей, словно предвестник надвигающейся бури. — Ты меня за дуру держишь?! Весь город судачит о том, что Левицкий начал с тобой работать!

Пчёлкин молча наблюдал за ее вспышкой гнева. Он знал, что Кристина не питает к нему никаких романтических чувств, их отношения строились на взаимной выгоде и мимолетной страсти. И тем не менее, эта сцена, ее ревность, пусть и наигранная, тешила его самолюбие.

— Кристина, сядь, — спокойно, но твердо произнес он, когда ее гнев немного утих. — Я же тебе говорил, что это просто бизнес. Брак по расчету, ничего личного.

— Ничего личного?! — Кристина рассмеялась — резко, хрипло, словно ей не хватало воздуха. — Легко тебе говорить! А как же я?!

Она резко развернулась и, не оглядываясь, направилась к выходу, оставляя за собой шлейф дорогих духов и недосказанных слов.

Витя проводил Кристину взглядом, чувствуя, как в груди поднимается знакомая волна раздражения. Впрочем, он тут же одернул себя — не хватало еще позволить эмоциям взять верх, особенно сейчас. Он ведь знал, на что идет, ввязываясь в эту игру с огнем. Кристина была красива, чертовски притягательна, но ей всегда будет мало. Внимания, гарантий. А он не мог позволить себе такой роскоши — не тогда, когда на кону стояло все.

Он жестом подозвал официанта, сделал заказ — стейк с кровью, салат, графин водки. Есть особо не хотелось, но нужно было чем-то занять себя, пока не улягутся мысли. К тому же, негоже пропадать добру — еда в «Яре» была отменной.

За окном неспешно текла жизнь — проносились машины, спешили по своим делам прохожие, под зонтиками летнего кафе парочки прятались от начавшегося ливня. Казалось, ничто не нарушало привычный ритм города, живущего по своим законам, где каждый сам за себя, где удача, словно капризная дама, улыбается лишь избранным.

Витя допил водку, расплатился, не глядя на счет — привычка, за которую Кристина любила его подкалывать. Выйдя из ресторана, он закурил, глубоко затягиваясь терпким дымом, и лишь тогда позволил себе расслабиться. У Кристины не было выбора, он это знал. Она еще вернется, бросит к его ногам свою красоту, как драгоценный трофей, требуя взамен… Что ж, он был готов платить. До поры до времени.

***

В офисе, душном и пыльном, как всегда, царила привычная деловая суета. Секретарша, томно зевающая за столом, заваленным бумагами, два амбала у входа, телефонные звонки, от которых, казалось, лопались перепонки. Витя лишь мельком кивнул, проходя мимо, — сейчас его интересовал лишь предстоящий вечер.

Он закрылся в кабинете и бросил пиджак на спинку стула. До встречи с Левицким оставалось несколько часов, нужно было все еще раз тщательно обдумать, просчитать каждый шаг.

Время тянулось мучительно медленно. Виктор просмотрел отчеты, подписал несколько бумаг, коротко переговорил с кем-то по телефону. Наконец, часы на стене показали восемь. Он вышел из-за стола, расправил плечи, словно сбрасывая с себя груз усталости, и нажал кнопку селектора.

— Машина подана?

— Да, Виктор Павлович, — донесся из динамика почтительный голос Владислава.

— Отлично. Выезжаем.

Он вышел из кабинета, не оборачиваясь. Впереди его ждал вечер, от которого зависело многое.

Мерседес Пчёлкина плавно затормозил у входа в ресторан «Савой». Он предпочитал назначать встречи именно здесь — респектабельно, уютно, и публика под стать.

Виктор приехал заранее, заказал столик в дальнем углу, подальше от любопытных глаз, сделал заказ на ужин и алкоголь, дабы не заниматься этой рутиной позже. Элегантный интерьер ресторана отражал мягкий свет, и Виктор с удовольствием расположился за столиком, наблюдая за жизнью, струящейся мимо.

Буквально через полчаса в ресторан вошел Левицкий, а вслед за ним шла молоденькая девушка, которая нервно поправляла волосы, словно боясь ступить неверно. Витя приметил их сразу. Встав из-за стола, он дружелюбно помахал рукой.

— Леонид, рад видеть, — произнес он, крепко сжав руку Левицкого.

— И я тебя, Виктор, — ответил тот, пропуская мимо свое обычное пренебрежительное выражение лица.

— Виктор Павлович, позвольте представить, это Вера, моя дочь, — торжественно произнес отец, словно демонстрируя ценный товар на аукционе. — Вера, это Виктор Павлович Пчёлкин.

Девушка робко шагнула вперед, и Виктор в первый раз смог рассмотреть ее как следует. Да, красива, спору нет — правильные черты лица, огромные, почти черные глаза, обрамленные густыми ресницами, каштановые волосы, уложенные в замысловатую прическу. Типичная папина дочка, воспитанная на французских романах и классической музыке. Не во вкусе Виктора — слишком уж нежная, фарфоровая куколка. Но фигурка… Виктор позволил себе скользнуть взглядом по ее тонкому стану, и в голове мелькнула циничная мысль: «Неплохо, очень даже неплохо».

Поглядев на девушку, Виктор заметил, что она явно нервничает. В его глазах она выглядела как нежный цветок, у которого не хватало уверенности в себе.

Ужин начался со светских бесед — о погоде, о ситуации в стране. Витя, умело направляя разговор, незаметно перешел к делу. Цифры, схемы, прогнозы… Левицкий слушал внимательно, изредка вставляя веские реплики, Вера же молчала, лишь иногла поднимая на Виктора свои огромные глаза.

— …Итак, — Виктор отложил ручку, подводя итог их долгому разговору. — Осталось лишь оформить документы. Вера Леонидовна, — он обратился к девушке, и от этого обращения, прозвучавшего неожиданно громко в наступившей тишине, у Веры мурашки побежали по коже. — Не желаете ли высказать свое мнение? Как-никак, именно вы невеста.

— Я?.. – прошептала она, и её голос, тихий и дрожащий, разрезал напряжённую тишину. — Я не против. — с трудом выдавила она, и губы её дрогнули. — Двенадцатое декабря… Красивая дата.

Виктор едва заметно усмехнулся. «Двенадцатое декабря… Красивая дата…». Послушная девочка, что с нее взять. Он видел, как ее взгляд нервно бегал по лицу отца, ловил каждое его движение. «Что ж такого наговорил ей отец, если она так боится?»

Они еще немного посидели за столом, продолжая обсуждать мелкие нюансы. Леонид решил, что пора ехать. Они встали, и, прощаясь, Пчёлкин изысканно поцеловал её руку. Витя не мог не заметить, как Вера покраснела, её щеки залились румянцем, прежде чем она вырвала свою руку и поспешила к машине. Виктор усмехнулся, наблюдая за её реакцией.

—!И это моя будущая жена? Да никогда бы  такую не выбрал, — промелькнула мысль в его голове, и он невольно расхохотался про себя.

Дождавшись, когда Левицкий сядет в автомобиль к дочери, Виктор вытащил из кармана своего пальто сигарету. Он закурил. Затем, не откладывая, направился обратно в ресторан, чтобы забрать оставшийся коньяк и отправиться домой.

Вернувшись в ресторан, Пчёлкин забрал у бармена бутылку коньяка, заказанную заранее.

Дома, налив себе полный бокал, он откинулся на спинку дивана, чувствуя, как усталость приятной тяжестью разливается по телу.

«Двенадцатое декабря… Красивая дата…». Голос Веры, тихий и неуверенный, до сих пор звучал у него в ушах. Он сделал глоток коньяка, чувствуя, как обжигающая жидкость разливается теплом по горлу. Да, не красавица, конечно. Но не все коту масленица, да и при должном подходе…

— Хах, ну и девчонка, – подумал Витя, допивая коньяк. — Да из нее можно веревки вить. — И, впервые за этот вечер, на его губах мелькнула не циничная усмешка дельца, а что-то похожее на предвкушение.

Витя, шатаясь, подошел к кровати. Тело гудело тяжестью, приятной истомой после выпитого коньяка. В голове, словно в калейдоскопе, мелькали картинки прошедшего вечера — пышный интерьер «Савоя», взгляд Левицкого, испуганные глаза Веры.

Двенадцатое декабря…

Можно устроить грандиозный праздник, с размахом, пригласить всю светскую элиту, пусть у них челюсти отвалятся от зависти.

Он стянул с себя рубашку, небрежно бросил ее на пол, потом, шатаясь, подошел к окну. Город сиял огнями, словно россыпь драгоценных камней на черном бархате ночи. Красиво… и все это — его. Почти все. Сделка с Левицким откроет перед ним новые горизонты, он станет практически недосягаем.

Мысль о Вере кольнула где-то на задворках сознания. Да, странная она… тихая, испуганная. Совсем не такая, как Кристина. С Кристиной все понятно — страсть, ревность, алмазные браслеты как символ их порочной связи. А Вера… Витя поймал себя на том, что ему даже интересно, что скрывается за этой маской покорности.

Он резко отвернулся от окна, прогнал не к месту возникший интерес. Сейчас не время разбираться в своих чувствах. Завтра новый день, начнутся хлопоты, связанные со сделкой. А Вера… он еще успеет раскусить эту загадку. Если захочет.

С этими мыслями Виктор упал на кровать и, не укрываясь, закрыл глаза. Сон, тяжелый, как бархатная портьера, накрыл его с головой.