Глава 4. Четыре шажочка на кончиках пальцев (1/2)
«Я чувствую себя абсолютно счастливым, и это всё на самом деле.
Я могу сёрфинговать по земле на банановой кожуре.
Я настолько увлечён этим,
Химией твоего поцелуя.
То, как ты теряешь контроль ночью,
То, как ты выглядишь в утреннем свете,
Ты так красива,
Что мне хочется сжечь этот город дотла…»
© Flunk — Miss World
Сатору казалось, что он понемногу сходит с ума. С тех пор, как он вновь встретился с Кендис, все его мысли, всё существо устремлялось исключительно к ней. Прежде жадный взгляд его стал равнодушен и перестал замечать других женщин. Лучший ученик выпускного курса регулярно прогуливал занятия и отлынивал от миссий. Сатору остыл ко всем победам и желал лишь одной — Кендис.
А она бессовестно игнорировала все смс, которые он слал ей с завидным постоянством. Память телефона ломилась от оставленных без ответа «Привет! Хочу снова тебя увидеть». Больше месяца Сатору лелеял, казалось, бесплодную надежду, пока однажды вечером не получил заветный ответ:
«Если хочешь повторения банкета, то имей в виду, что ублажать будешь ты один. Я и пальцем не пошевелю. Если согласен, то хоть сейчас вызывай такси. Если нет, то вали на все четыре стороны».
И каково же было удивление Кендис, когда она получила короткое, но однозначное:
«Согласен».
Сатору и впрямь ничего не потребовал в ответ. И Кендис наградила его: её негромкие, но сладостные стоны отныне по несколько раз в неделю заполняли всё пространство его одинокой квартиры. Они поселились в сознании Годжо, сделались самой приятной частью повседневности. Он познал в совершенстве, как доставить Кендис удовольствие одним лишь ртом и ловкими длинными пальцами. Ему нравилось экспериментировать: если сегодня она лежала на спине, то на следующий день непременно стояла на четвереньках или сидела на краю кровати. Хотя почему только на кровати? Вся квартира Сатору превратилась в святилище наслаждений, начиная от кухонного стола и заканчивая душевой кабиной. Каждый миллиметр его жилища знал изгибы тела Кендис, её вкус и голос.
Одно напрягало: Сатору так распалялся в процессе, что до разрядки приходилось доводить себя тоже самостоятельно. Не сказать, что встречи с Кендис вредили его самооценке, Сатору обхаживал свою Конфетку с удовольствием. Но ему страшно хотелось хоть какого-то ответного тепла. Однако он не мог попросить напрямую, сам ведь согласился со всеми условиями.
А потому решился на отчаянный шаг.
— Боже, хоть бы очки снял, дурачело! — хихикнув, произнесла Кендис, когда белёсая нетерпеливая макушка оказалась между её ног.
Плевать он хотел! Внутри Сатору творился настоящий хаос из страха и предвкушения. Он нервическим движением схватился за дужку и отшвырнул очки в сторону.
Рот густо заволокло смазкой, под пальцами приятно перекатывались твёрдые соски, хрипловатые стоны отдавались в ушах мелодичным эхом, а воспалённое сознание Сатору настойчиво твердило ему — это идеальный момент, чтобы разменять свой последний козырь. Кендис часто задышала, содрогнулась и издала финальный удовлетворённый вскрик. Сатору перевёл взгляд на её довольное лицо и посмотрел прямо в глаза.
Не глаза — шоколад.
— Люблю тебя, Кенди-Кенди! — громко и отчётливо произнёс Сатору.
— Любишь? — переспросила Кендис и недоверчиво повела бровью.
— Люблю.
— Понятно… Ну, рада за тебя.
Горький шоколад.
Сатору казалось, будто он взобрался на вершину Фудзиямы и тотчас покатился кубарем обратно к подножью. Его охватила неловкость: он глуповато приулыбнулся, выпрямился и уставился в окно. В груди неприятно жгло, и темнота глумливо насмехалась над незадачливым любовником. Сатору опустил голову на подушку, отвернулся от Кендис и неосознанно сжался в комок. Он пошёл ва-банк и потерял всё — отвратительно. Отвратительнее было только мокрое от слёз лицо поутру. Сатору в испуге провёл ладонью по щеке и с ненавистью уставился на растопыренные пальцы, поблёскивающие на свету. С этим срочно нужно было что-то сделать: откатить назад, растоптать, уничтожить, сделать вид, будто сказанное — ничего не значит.
Глупо, но хотелось напиться. Новомодный бар в центре города подходил для этого как нельзя лучше. Подсвеченная неоном стеклянная стойка маняще сияла во мраке просторного зала, и Сатору без колебаний направился в её сторону. Конечно, он пожалеет об этом уже после второго стакана, а утреннее жутчайшее похмелье покрутит пальцем у виска. Пусть так. Зато не один, зато в толпе людей — не будет соблазна отдаться тоске. Но едва Сатору прикончил первую порцию выпивки, как на другом конце барной стойки ему подмигнула зеленоглазая шатенка.
Сатору не запомнил её имени. Главное — она совсем не Кендис. Даже близко не похожа. И на всё согласна. Ещё и старше его лет на десять, ездит на собственной машине: «Вот это будет приключение!» — подбадривал себя захмелевший Сатору, дурашливо толкая пальцем плюшевую игрушку, подвешенную к зеркалу заднего вида.
Ввалились к нему в квартиру. Незнакомка разнузданно поглаживала Сатору по обнажённой груди и нарочито громко стонала от ответных поглаживаний: «Ни дать ни взять порнозвезда! — пронеслось в мыслях Годжо. — Только не очень-то возбуждает… Ладно, зато не игра в одни ворота». Но стоило добраться до кровати, как выяснилось, что ни у него, ни у его спонтанной гостьи нет презервативов.
— Погоди пять минут, у меня в бардачке были, — заверила незнакомка, неловко поправляя перекрутившийся подол облегающего платья. — Я мигом!
Захлопнулась входная дверь, и Сатору устало рухнул поперёк матраса, запрокинув руки.
— Лучше бы пистолет или верёвку с мылом принесла, — промямлил он, обречённо выдохнув и равнодушно уставившись в потолок.
Раздался звонок, и Сатору, нахмурившись, приподнялся на локтях. Ни одного варианта, кого принесло к нему в столь поздний час. Он заправил рубашку в брюки и только после этого вышел в коридор, чтобы посмотреть в глазок.
— Что-то забыла, Конфетка? — Подавив изумление, Сатору открыл дверь и натянул маску холодности.
— Ничего не забыла, просто поразвлекаться пришла, — буднично изрекла Кендис, а затем чуть толкнула его и бесцеремонно прошла внутрь квартиры, придерживая под мышкой бутылку вина.
Сатору сконфуженно почесал макушку и смерил Кендис плотоядным взором: из-под коротенького гофрированного подола маняще выглядывал край чулка, бередя воображение. Непреднамеренно разинув рот, Сатору склонил голову к плечу и залюбовался.
Уголок губ Кендис хищно вздёрнулся. Она поставила вино на пол, подплыла к Сатору, обхватила его кисти и повела за собой в спальню. Опомнился Годжо только тогда, когда его колено оказалось между ног разлёгшейся поперёк кровати Кендис.
— Ты не вовремя, — бросил он, застыв над ней. — У меня свидание.
— Свидание? — Кендис воинственно сощурилась.
— Моя подруга вернётся с минуты на минуты, и если не хочешь присоединиться, то лучше заходи в другой раз.
Кендис приняла сидячее положение и схватила его за грудки.
— Какая ещё на хрен «подруга»? — прошипела она. — О чём ты вообще?!
— Да ничего серьёзного! — с глуповатой улыбкой заверил он. — Так, подцепил девчонку на одну ночь. Ты всё равно не спишь со мной, какая тебе разница?
Улыбается он! Кендис захотелось тряхнуть его, придушить, отходить туфлей по наглой роже — чтобы больше не строил из себя простодушного идиота.
Но ещё больше захотелось тряхнуть и придушить саму себя. Какого чёрта она вкладывает в это столько эмоций? Кендис была уверена, что претворяет в жизнь идеальный сценарий мести. На деле же — она снова увязла в чувствах к Сатору.
— Плевать мне на эту девку, пусть проваливает: у меня на тебя планы, — заявила Кендис, изобразив безразличие.
— Кенди! — Сатору схватил её за плечи. — Я очень хочу её трахнуть! Умоляю, скройся куда-нибудь, она же вот-вот вернётся…
— Ты сейчас серьёзно? — Кендис издала смешок. — То есть, так в твоём понимании любят, да? — ядовито выплюнула она. — Благо другого я от тебя и не ждала.
— Слушай, мне, конечно, до чёртиков нравится тебе отлизывать, и я с удовольствием продолжу это делать, но мне вообще-то тоже хочется получать удовольствие.
— Продолжишь?! — Кендис вспыхнула. — Какая самовлюблённая скотина! Да после такого ноги моей здесь больше не будет!..
Она не успела договорить, Сатору обхватил её запястье, притянул к себе близко-близко и вкрадчиво прошептал:
— Давай так, Конфетка: хочешь эксклюзивности — ублажай в ответ. Трахнись со мной прямо сейчас. Только без своих хитрых штучек. Если согласна, то клянусь, что выпровожу эту девицу быстрее, чем ты глазом моргнёшь!
Кендис молчала и капризно дула губы. Чёртов Годжо! Опять уделал её. Повыдёргивать бы из самодовольной башки все белёсые волосёнки!
А он и не шелохнётся, голубые глаза смеются над ней — слабой и безвольной. Нахальный рот изогнулся в победной ухмылке: Сатору всё понял даже раньше самой Кендис. Хмыкнув, он уложил её на спину, лёг сверху и принялся глубоко целовать.
— Нет… — проговорила Кендис и упёрлась кистями в его грудь. — Остановись, говорю!
— Что такое? — растерянно спросил Сатору.
— Не снизу, — зажмурившись, сдавленно ответила она. — Никаких поз, где я снизу.
— Эм… ну ладно! — Сатору послушно перекатился на спину и усадил Кендис сверху. — Так тебя даже лучше видно…
Бесовская улыбка, фосфорический свет морозных глаз. Сатору приглушённо хихикнул и потянулся напряжёнными пальцами к рукавам платья Кендис, стянул их с загорелых плеч и обнажил грудь. Красивая, в меру большая, аккуратной формы. Уличный свет стекал по ложбинке, словно сладкий сироп. Сладкая, сладкая Кенди! Нетерпеливо простонав, Сатору подался вперёд и лизнул манящую полоску света. Кендис глубоко вздохнула, и её грудь приподнялась — будто бы для него. Для него, для него одного! В голове Сатору ощущал лишь бесконечную пустоту, утягивающую его в себя всё глубже и глубже. Без шанса, без надежды уцелеть.
Если уж Кендис и конфетка, то та, что до крови ранит язык.
В брюках стало до боли тесно, а сердце бешено толкалось внутри, как мяч для пинг-понга. Сатору торопливо ослабил пряжку ремня и попытался расстегнуть ширинку, но та никак не поддавалась.
— Да давай… — сквозь зубы приговаривал он. — Ну же! — чуть не взмолился.
Кендис молча смахнула его руки и в два счёта расправилась с молнией.
— Вроде сильнейший, а с ширинкой управиться не можешь.
— Хорошо, что у меня есть ты, — с улыбкой ответил он.
Гадкий! Ничем его не собьёшь с толку, всё обернёт себе на пользу! Кендис схватила его за горло и чуть надвила — придушить бы, и дело с концом. Но куда там, когда между ног пульсирует со столь страшной силой? Она тихонько проскулила и поверженно уронила голову ему на грудь.