ГЛАВА 24. Я тебя не просила. ч1 (2/2)

— Вам-вам, мистер Барнс, — скалится Сэди Дивер, директор ДКП. — И я почту за честь зачитать вам их лично. Черт, уже дважды за одно утро получаю удовольствие!

***Железный стол в допросной с его стороны, со стороны допрашиваемого, был частично отполирован локтями десятков обвиняемых, что когда-либо восседали за ним, а частично исцарапан и исшаркан сталью наручников на их руках. Благоразумие агентства всё же проявилось, и на Баки наручники не надевали, хотя и выволокли его сюда едва он очнулся после трёхдневной комы. Он уже час тухнет в этой комнате с безразличием на лице, игнорируя все слова агента в наглаженной рубашке напротив. Агенту самому не по себе; хотя Баки плевал на весь тот бред, что ему приписывают, он прекрасно замечает все нервные подергивания на лице и шее мужчины напротив, видит капельки пота у его висков, чертовски вспотевшую рубашку в подмышках, а минут пять назад агент едва смог застегнуть пуговицы на манжетах, чтобы закатать рукава. Его пальцы дрожат.

И в чём именно его обвиняют? Да хрен его знает, ему уже так наплевать. Правительству не обязательно иметь чёткие улики для обвинений; достаточно косвенных.

Ещё немного давит в висках после пробуждения, но отменный слух донёс ему детали неутихаемого спора, разразившегося кабинетами далее по коридору. Особенно чётко было слышно, когда двери в его допросную открывались и смена караула из двух качков менялась между собой. Два качка против него. Идиоты.

Спорил Сэм. Баки слышал его аргументы о незаконности ареста прямо из больничной койки, слышал его попытки связаться с правительством и адвокатами. Баки бы сам вызвал адвоката, только ему и на это плевать. Если правительство захочет что-то сделать, оно это сделает. Вот потом и стоит начать думать, что делать, пока всё происходящее — простое содрогание воздуха ртами агентов. Сейчас его разум занят фильтром реальных событий от тех, что выдумал во снах его сломанный разум. Он привык временами рассматривать свою бионику, хотя уже знает каждый миллиметр её пластин. Сидеть и рассматривать свою правую, живую ладонь было чем-то непривычным. Он медленно разжимает и сжимает пальцы в кулак, выгибая кисть так, словно имитирует хватку рукояти ножа. Щурится, обдумывая эту имитацию, собирая всё воедино, гадая, относится ли это к реальности или к бреду, что всплывает в его голове.

Она была там. В захламлённых и обесточенных от взрывов коридорах здания суда. Она звала его Солдатом, хотя до этого Кетлер всегда говорила лишь «Сержант». Она провоцировала его, злила. Манипулировала триггером. Во что она была одета? Барнс расслабленно прикрыл глаза, вспоминая. Кулак по-прежнему сжат.

— Вы… вы в порядке, сержант Барнс?

Разомкнув веки, Баки метнул грозный взгляд в агента напротив. Агента, который готов был наложить в штаны от одного этого взгляда. Это может быть частью бреда, да. Мозг смешал сны и реальность, где в тех коридорах Кетлер была облачена в доспехи. Он помнит, как она деактивировала маску. Помнит, как в его груди вспыхнул гнев, когда он увидел, что за маской скрывалась именно она. Это может быть бред. Он с таким бредом живёт уже десятилетиями. ГИДРА отменно играла с его разумом, навязывая своё чужое за его собственное, и вот снова это отвратительное, просто омерзительное ощущение. Он снова сомневается в своей голове и своих воспоминаниях.

Кетлер убрала маску, а потом и доспехи. Нет, он не помнит, чтобы видел во снах, как Аврора это делает. Доспехи «ожили». Было похоже на костюм Т’Чалы, где броня из ожерелья растекалась. Доспехи Кетлер были подобны крупной чешуе, стальные пластины которой реверсом затекли в… брошь. Да, брошь на её плече, она её сорвала с себя, когда доспехи исчезли. Зачем?

Он сморщился от вновь накатившей тяжести в висках и от всей сложности этих воспоминаний. Они так тяжело оживают. Словно выудить из болота разума, которому теперь ещё больше не может доверять.

Кетлер — стерва. Баки ведь чувствовал, что с ней что-то не так. Он знал! Все её нелогичные действия и непредсказуемое поведение теперь обретают свой, пусть и туманный, смысл. Облапошила, причём не его одного. Только все остальные, не он, не будут себя пожирать изнутри, и гневаться на самих себя, что снова не могут доверять своей голове. Кетлер не стоило продолжать эту игру с ним после того, как он прямо её спрашивал. Хотя сейчас, когда он зол, и основанием ладони сцепленного кулака с силой протирает лоб, он бы сказал иначе — ей и начинать это всё не стоило. Но она либо рискнула, либо уж слишком уверовала в себя. Баки закончит. Да, он закончит этот бред. Омерзительное чувство, когда его снова вынудили сомневаться в самом себе.

Почему она осталась уязвима? Без своего костюма или доспехов, чёрт возьми, что это.

Оба вопроса крутятся в мыслях, пока ответ не застывает перед носом в прямом и переносном смысле этого слова. Он со скрываемым удивлением всматривается в кулак перед лицом. Чувство, что рукоять ножа всё ещё зажата в кулаке, так реально. Как реально ощущается воспоминание о том, как Баки всаживал тот нож в тело Кетлер. В левый бок, несколькими сантиметрами ниже от рёбер, но лезвием точно вверх к диафрагме. Один, нет, два прокрута лезвия во плоти. Да, два, чтобы нанести больший урон. Только на кой чёрт она…

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату допросов вошёл мужчина в костюме. До блеска отполированные туфли — первое, на что обратил внимание Барнс. В висках снова сдавило, и кажется, он пропустил несколько слов из уст этого человека:

— …Нельсон, я адвокат Джеймса Барнса. Вы можете выйти, мистер Барнс.

Плевать, как Сэм его нанял, если наконец-то можно выйти — день не так испоганен. Баки тотчас встал, следуя за адвокатом, нарочно с гулким скрипом отодвигая стул. Слева в конце коридора с ноги на ногу переминался Уилсон, разговаривая с кем-то по телефону. Увидев Баки, он сделал жест рукой, что подойдет через несколько мгновений.

— Мистер Барнс, — адвокат остановил его от попытки пройти к Сэму самому и протянул руку для знакомства. — Мы не можем пока уйти. Я успел ознакомиться с документами обвинений и, объективно говоря, это туфта. У них нет ничего стоящего против вас, а то, что имеется, я отзову. Однако, чтобы отпустить вас без шума, требуют ещё одного небольшого допроса. Не волнуйтесь, теперь с вами буду я. Предлагаю не подавать на них встречный иск…

Справа дальше по коридору, оперившись спиной на стену, стоял мужчина в деловом костюме с тростью для слабовидящих и в круглых чёрных очках. С того конца коридора к нему очень медленно шёл один из агентов, показательно небрежно прокручивая на пальце связку ключей и присвистывая. С каждым новым свистом агента у мужчины у стены всё ярче изгибались губы в ироничной улыбке.

«Я забыл, что эта комната не на ключ-карте», — в словах насвистывающего агента острому слуху Баки четко слышится интонация торжествующего самодовольства. «Она всё ещё на старом, но чертовски надёжном замке, адвокат».

Мужчина с тростью лишь сильнее ухмыляется, поджимая губы, и, как только агент открывает двери в комнату, отталкивается от стены, делая несколько шагов вперёд.

«На выход, прелесть», — скалится агент. «К тебе всё-таки прорвался твой адвокат».

Баки только задумался, почему его внимание так зациклено на происходящем в той стороне коридора, как ответ явился сам собой. «Прелесть» в лице Кетлер вальяжно, с задранным носом, вышла из той комнаты, во всю улыбаясь своему адвокату. На ней кроссовки, чёрный спортивный костюм и сверкающая пара наручников на запястьях.

«Пошалим?» — Кетлер выставляет перед адвокатом свои скованные запястья. Тот лишь ярче улыбается, медленно махая головой.

«Это от отчаяния,» — язвительно думает Барнс. «Смеётся, чтобы не заплакать от отчаяния.»

«Чего ты улыбаешься?» — продолжает Кетлер к адвокату. «Я тут четыре часа тухну. Знаешь, сколько СТОП-слов я придумала?»

На спину Баки ложится ладонь Сэма, подбадривающе улыбающегося, а его светловолосый, с идеальной укладкой, адвокат указывает пройти в сторону заигрывающей Кетлер. К ней как раз подошли снять кайданки, и вот она уже театрально супит губы, потирая якобы затекшие от наручников запястья. Её взгляд проносится по коридору и тупо застывает при виде Сэма. Лицо теряет фарс, и в следующее мгновение она на секунду переключается на силуэт Барнса и отворачивается к своему адвокату. На силуэт, чёрт бы её наказал. Она даже не подняла взгляд к лицу Баки, напрочь игнорируя его, отворачиваясь от него, как от прокажённого. Отворачивается к адвокату и вопросительно изгибает бровь.

— Дивер придумала новую забаву, — поясняет ей он. — Так как вы не контактировали вне стен ДКП с момента его пробуждения, она хочет общий допрос. Наблюдать за реакцией, сравнить ваши ответы.

— Это законно?

— Общий допрос, и она отпустит его без шума и скопления прессы.

— Мразь лопоухая. Что? — заводится Алекс в ответ на вздох адвоката. — Ей может два понедельника осталось землю топтать, а она всё никак не угомонится, не исповедуется. Грешит и грешит. Напрашивается…

Не кивнув, не поздоровавшись, Алекс вышагивает со своим адвокатом впереди, не замолкая в возмущениях и религиозных ворчаниях.

— Мэтт, мой телефон изъяли, одолжи свой, пожалуйста. Мне СМС нужно отправить.

Светловолосый адвокат Барнса, Нельсон, вырвался вперед, открывая дверь всем, видимо учтиво принимая во внимание ограниченные возможности второго адвоката и нахально-безразличное поведение самой Кетлер, что застыла перед запертой дверью, печатая что-то в телефоне. Комната похожа на ту, в которой ранее был Баки, только несколько квадратов пошире. Всё такой же стальной стол, шесть стульев сгруппированы у стены, и седьмой — во главе стола — для того, кто будет проводить допрос. Как и ожидалось, Сэм отказался снова ожидать за дверью. Он «стал в позу» и со словами о том, что он не волнуется о мнении Дивер и любых последствиях, прошёл внутрь.

Барнс следил за ВСЕМ, что происходило вокруг. За поведением и словами своего адвоката, за его оценкой ситуации. Он также обращал внимание на адвоката Кетлер и на то, как он себя представляет. Ему стало интересно, почему она выбрала именно его. Не то чтобы это смущало его, хотя нет, смущало. В поведении адвоката Кетлер было что-то необъяснимое, что настораживало Барнса. Это было как шестое чувство, как отголоски реакций прошлого, что необратимо въелись в любое его будущее. Но больше всего его напрягало другое — Кетлер. Он был уверенно осведомлён о её гнильце и тонне лжи, что кроется даже за простым взмахом ресниц.

Она была без макияжа, вообще. Впервые. Небрежное нечто, во что скручены её волосы на голове, поалевшие губы, будто она их искусывала несколько часов напролёт, и раскрасневшиеся глаза. Он бы даже сказал, что они опухли и покраснели от слёз и недосыпа. Вот стоило ему провести ту ассоциацию с её лживостью в каждом взмахе ресницами, как он теперь, вместо того чтобы слушать своего адвоката, сидел и думал, почему у неё опухли глаза. Возможно, Кетлер специально пускала слёзы, играя на публику. Сейчас она с каменным лицом всё печатала и отправляла очередное СМС. Принимая ответное, в её глазах на мгновение вспыхивала неясная эмоция, и она снова увлекалась ответом.

— Когда тебя арестовали, Алекс? — обеспокоенно спрашивает Уилсон. Кетлер молча бросает ему взгляд и тут же переводит внимание на Нельсона.

— Прошу, не ведите разговоры, пока не придёт Дивер, — всполошился тот, как раз кстати, когда «лопоухая» вошла в кабинет.

Дивер довольна собой, горда даже. Она уже вступила в диалог с адвокатами, пока Барнс совершенно не стесняясь буравил взглядом дыру размером со штат Коннектикут в районе левого виска Кетлер. Как долго она сможет так сидеть, игнорировать его самого и его колющий взгляд? Может, ему прекратить весь этот цирк и просто сейчас, прямо при всех, задать один вопрос? Возможно, она станет огрызаться, тогда с десяток вопросов, которые наверняка загонят её в тупик. А она станет огрызаться. Она и при более радужном внешнем виде всегда готова поспорить, а сейчас, судя по всему, это будет её единственным средством защиты. Не в настроении хуже, чем обычно, уставшая, измотанная…

Стоп. Баки помнит, как всадил нож ей под ребра, помнит, как дважды прокручивал его в её плоти. Он помнит ощущение той силы, которую вложил в удар, и напор, с которым вертел рукоятью. Он помнит, как из уголка её рта просочилась нить крови. Множественные разрывы, внутреннее кровотечение. Так какого чёрта она сейчас сидит рядом просто недовольная и невыспавшаяся? Да, три дня прошло, бесспорно. Вот только Барнс знает, как «удалять» людей, и после такого его удара «удалённые» умирают. А она… Даже если представить, что ей удалось уцелеть, — она не могла бы передвигаться так живо ещё неделю-две после его ударов.

— Кетлер! — восклицает Дивер.

— А? Я вас даже не слушала.

— Я вижу! Какого чёрта у тебя в руках телефон?

Воцаряется тишина, при которой лицо Алекс искривляется в попытках мыслить, соображать. Она несколько раз открывает и закрывает рот, хватая воздух, и наконец-то разочарованно выдыхает:

— Твоя взяла, женщина, у меня нет смешного ответа. О! — счастливо восклицает Кетлер, переключая внимание на телефон в её руках, а потом на своего адвоката. — У тебя есть «Пасьянс»?.. С рекордом?.. — и поджимает губы, сдерживая улыбку.

— Кетлер! — не унимается Дивер. Со вздохом Алекс возвращает телефон своему адвокату. — Где ты была три дня назад, в момент взрывов в городе?

Пустое место — так себя и Сэма мог обозначить Барнс глазами Алекс. Она с высокомерным холодом и безразличием напрочь игнорировала их присутствие в комнате. Её, пускай и припухшие, глаза сталью пронзали Дивер и лишь на краткое мгновение перемещались к адвокату, чтобы узнать его мнение касаемо вопроса. Адвокат легко кивает.

— У меня гостят племянники — проспорила брату. От ночи ждала прямого включения из Европы, с заседания ООН. Дождалась к утру. Застала в прямой трансляции взрывы в Европе, а потом и у себя за окном. Далее я была озабочена лишь сохранностью жизней своих племянников, и, до возвращения моего брата, мы не покидали моей квартиры, — на лице Кетлер спокойствие, а вот губы Дивер всего на секунду дрогнули уголком.

— Тогда как ты объяснишь, что в здании суда, на которое пришлась немалая часть разрушений и жертв, мы обнаружили твою кровь? Много крови. Ты потеряла там много крови.

Дивер в предвкушении приподнимает подбородок. Сэм и Баки одновременно впиваются недоумевающими взглядами в Алекс. Адвокат Баки сохраняет полное спокойствие, а Кетлер, как и её адвокат, начинают аккуратно сдерживать улыбки. Право голоса берёт Мёрдок:

— Мисс Дивер, а как ДКП определило, что кровь принадлежит моей клиентке? Документально заверено, что вы должны были уничтожить образцы её ДНК после нападения Таскмастера, без внесения в базу. И пока мисс Кетлер сегодня находилась под арестом несколько часов без права доступа ко мне, она не давала согласия на повторное взятие образцов. Вы же понимаете абсурдность? Я оспорю ваши ложные улики в два счёта.

Она, Алекс, ехидно улыбалась. Подражая Дивер, вздернув подбородок, улыбалась, показывая своё преимущество.

— Вы отрицаете, что находились в здании суда?

— Она отрицает, — отвечает Мёрдок.

— Мистер Барнс, в обойме вашего пистолета не хватает трёх пуль, которыми точными выстрелами в висок были казнены три верховных судьи штата…

— Баллистика этого не доказала, — Нельсон сразу прерывает Дивер. — Пули деформированы настолько, что их невозможно отследить.

— …а на вашем ноже. Вашем, так как на нём ваши отпечатки, мистер Барнс. На вашем ноже также обнаружены следы крови…

Приглушённый смешок Нельсона снова прерывает Дивер.

— Кажется, с кровью уже разобрались, но нож. Где он? А я вам скажу — вы его потеряли.

При повисшей тишине Дивер, теряя лицо, поворачивается к адвокату Барнса.

— Ещё вчера он был, а сегодня его нет, — Нельсон выкладывает перед Дивер отчёт. — Вот, вы потеряли улику. Вам ещё не сообщили?

Барнс заставлял себя подумать о словах Дивер. Заставлял себя сравнить её слова с краткими и такими туманными образами всплывающих воспоминаний: три разных мужских лица, отягощённых ужасом в их глазах; три вспышки выстрелов; три отдачи в руку; два поворота рукояти и чужая тёплая кровь, оросившая кончики его пальцев. Тонкая струйка крови из уголка женских губ.

«Я угроза, Барнс. Устрани угрозу».

«Всё хорошо, Джеймс». Женские пальцы у его висков. «Всё хорошо, Баки. Всё будет хорошо».

Он заставлял себя думать о том, что важно сейчас. И все потуги были отброшены на задний план перед анализом действительно главной, по его мнению, угрозы — Кетлер. Его адвокат говорит о пропаже главной улики, а Кетлер ёрзает языком за стиснутыми губами. Баки был готов поклясться, что она боролась с рефлексом провести кончиком языка по верхней губе. Как она всегда делает. Или она хотела что-то сказать. Скорее съязвить, как всегда. Но сдержалась, проглотила.

Именно проглотила. Именно сдержалась. Сдержалась, чтобы не воздать хвалебную оду Дьяволу. Алекс так и хотела проворковать, приторно растягивая два слова: «Хвала Дьяволу». А ещё она была очень счастлива заиметь к себе в союзники этого самого Дьявола. Она пока ещё не знала, чем ей придётся расплачиваться перед ним, но его действия были просто невероятны. Цена не важна.

— Если не заговоришь ты, возможно, мистер Барнс будет откровенен? Он так прожигает тебя взглядом, а ты не реагируешь.

Алекс слегка наклоняется, прищуривается и тревожным шёпотом отвечает:

— Я его боюсь просто, и всем советую.

Поначалу Алекс хотела подключить свои связи повыше и заставить Дивер публично принести извинения — информация о возможной причастности Сержанта к убийству судей уже просочилась за стены ДКП, да и их с Уилсоном привезли на допрос через парадный вход. Но, чёрт побери, он так пялится. Это слишком рискованно и очевидно теперь. Какого чёрта Сержант так пялится? Ей немалых усилий стоит игнорировать его тупой взгляд. Что же он творит? Совсем из ума выжил. А Дивер так докапывается. Ещё не понятно, кого она хочет сильнее прижать: её или Сержанта. Скорее всего её, особенно учитывая информацию, которую она получила от Стэф, обменявшись всего несколькими сообщениями. Алекс не выпустят в ближайшее время. Теперь ей нужно лишь спровадить из ДКП этих сраных Уилсона с Барнсом и надеяться, что они чем-то окажутся полезными.

Толчок в ногу под столом вырвал Кетлер из размышлений, в которых она погрязла своим вымотанным сознанием. Сержант решил ноги размять, очаровательно. Нет, он нарочно. Что делать? Алекс сейчас действительно не знала, как правильно реагировать, учитывая, что на кону стояло нечто большее. Не знала, поэтому вообще никак не отреагировала. Идиотизм. Так и продолжила сидеть в полном игнорировании присутствия в кабинете кого-либо, кроме Мёрдока и этой лопоухой сучки, запоздало осознавая бредовость сложившейся ситуации. Она потом что-нибудь придумает. Нагородит вранья, наговорит снова гадостей, ярко показывая, насколько ей претят контакты с недо-Мстителями и как много они приносят ей головных болей.

— Алекс? — окликает её Мёрдок, и она быстро соображает, что Дивер покинула кабинет, за ней только что захлопнулась дверь, а сама Алекс явно пропустила какие-то моменты дискуссии.

— Голова болит. Куда она свалила?

— Сержант Барнс пока свободен, — отвечает второй милый адвокат. Мёрдок говорил, что ему можно доверять в некоторых вещах. — Она ушла отдать распоряжение приготовить документы.

— Но ты задержана ещё на сутки, — поджимает губы Мэтт. — Сейчас разберёмся…

— Помнишь, мы с тобой обсуждали один из минусов моего ареста в качестве «ИО» гендиректора? Это тот случай?

— Да.

Был необходим запасной план, и как можно скорее. Из внимания стёрся милый друг Мэтта и сам Мэтт, который уже прокручивал в своей голове поиски решения. Стерся и до безобразия бесивший Барнс, который, какие бы цели ни преследовал, выбрал самый идиотский из путей их достижения — бесцеремонное прожигание взглядом. А носок его обуви по-прежнему упирался в кроссовок Алекс, как уже абсолютно реальное, ощутимое напоминание его присутствия и пристального внимания. Дурак, которого она с каждым разом всё меньше и меньше понимала, не могла просчитать и предугадать. Остался лишь Сэм, который как раз собирался обратиться к Алекс. Нет, она должна опередить:

— Сэм, знаешь, ты давно не виделся с Пеппер. Рада, что хотя бы ты успеешь к ней на встречу, — улыбаясь, Алекс свободнее откинулась на спинку стула. Секундное замешательство на его лице, и Уилсон расправил плечи. Теперь он сосредоточен. Алекс перевела взгляд на часы, висящие на стене, и продолжила: — Она как раз будет в офисе уже через полчаса. Передай ей мои извинения за отсутствие, хотя я буду делать всё возможное, чтобы всё же встретиться с ней как можно скорее.

Уилсон успел едва заметно кивнуть, когда в кабинет вошли и попросили всех свободных на выход. Всех, кроме Алекс и Мэтта.

Время тянулось непозволительно долго. Не было уверенности, что кабинет изолирован от посторонних скрытых глаз и ушей, поэтому разговоры были сдержанными. Алекс надеялась, что Уилсон успеет в офис к приезду Пеппер, поможет хотя бы отсрочить то, что может нахлынуть в связи с её арестом. Как и надеялась, что и сама она там появится как можно скорее. Мари тоже там. И Маршалу Алекс тоже написала в то же время, как и Стэф. Чёрт возьми, Алекс всегда была такой терпеливой, но сейчас её словно посадили задницей на гвозди, в обувь натолкали раскалённых углей, а в голову запустили рой саранчи, что жужжала и скребла от нетерпения. Мэтт снова предложил ей уверенный вариант её освобождения в течение всего нескольких часов, уже намеревался встать и требовать встречи с Дивер, когда дверь открылась, и в кабинет вошёл невысокий парень в идеально приталенном строгом костюме с непроницаемым спокойствием на лице. Алекс вспомнился момент в банке Швейцарии, когда Аггер ударил кулаком по столу, и этот его пёс дрессированный с опущенной головой послушно ретировался.

— Мисс Кетлер, мне сказали, вы торопитесь.

*** Сэм отправился к Пеппер Поттс, как только передал ключи от своей машины Барнсу, чтобы тот съездил домой.

Не сказать, что это было неожиданно… Скорее, непредсказуемо. Едва Баки, вернувшись, припарковался чуть поодаль от главного входа в центральный офис Stark Industries, он даже не успел вынуть ключ из зажигания, как мимо промчались несколько внедорожников ЦРУ и черный бронированный микроавтобус с личным спецотрядом. Именно личным — он знал, чей это отряд и чьим приказам он подчиняется, — именно это и ввело Барнса в недолгое замешательство. Вот она, Шэрон, при полном параде, вышла из одного из внедорожников, проверила пистолет в набедренной кобуре и наличие значка на поясе брюк. Следом за ней синхронно появились шестеро агентов, находящихся под её руководством. Шэрон оглядела каждого и, коснувшись наушника, отдала приказ. Ещё дюжина бойцов её отряда, с оружием наизготовку, проскочила в здание компании. Шэрон, сжав бумаги, которые держала в руках, с шестерыми агентами последовала за своим отрядом. Все они выглядели удивительно уверенными.

Внутри был Сэм, да. Там с Пеппер находились и Сэм, и несколько личных охранников самой Пеппер. Однако Баки был обязан позвонить Шэрон. Он должен был немедленно выяснить, что она творит. Узнать хотя бы интонацию её голоса, прежде чем сам войдёт в здание, и упаси Господь, чтобы кто-то попытался его остановить. Гудки казались бесконечными, и когда Баки запер машину и почти ступил на проезжую часть, Шэрон просто сбросила звонок. Сэм не звонит и не подаёт никаких сигналов. Значит, действуем грубо.

Ещё шаг, и ситуация принимает новый оборот. Мимо него пронеслись ещё три микроавтобуса, привлекая внимание прохожих. Визг тормозов, и все три автомобиля небрежно паркуются прямо на тротуаре у главного входа, криво объезжая машины ЦРУ. Следом за ними четвёртая машина, и Барнс знает этот Range Rover.

Баки сделал шаг назад, останавливаясь у водительской двери, краем глаза проверяя магазин своего пистолета. Всё принимало просто охренительно интересный оборот. Он всем нутром чуял необходимость подождать на месте ещё несколько мгновений, чтобы наблюдать за развитием событий. Водительская дверь Range Rover открылась, и, абсолютно нехотя, лениво, из машины вышла Кетлер. Даже на таком расстоянии Баки видел, как она с усилием пытается сдерживать проступающую на лице тошнотворную улыбку довольства и гордости. Кардинально отличающуюся от той, которая ему понравилась за столом на благотворительном вечере.

Удивительно — она выглядит свежо, словно это не она несколько часов назад, помятая, невыспавшаяся и явно злая, сидела рядом с ним за столом для допросов. Тогда её эмоции менялись от кислой гримасы до нескрываемой издевки над происходящим. Тогда — в спортивном костюме, в котором её было непривычно видеть, с несуразной причёской. А сейчас прошло совсем немного времени, и она уже на привычных каблуках, в облегающей красной юбке чуть ниже колен и белоснежной блузке под пиджаком. Отдохнувшая и сияющая свежестью. Ей грозило несколько суток ареста по ДКП, а она уже у главного входа, небрежным движением руки поправляет волосы с плеча. Стоит, не отходя от своей машины, и что-то читает в телефоне. Во второй руке у бедра — сумочка и какие-то документы.

И вот это движение рукой — как сигнал в военных операциях, сигнал к началу. Шэрон, видимо, решила опереться на силу закона, представленную в бумагах, что держала в руках. А Кетлер, в свою очередь, решила взять количеством. Баки насчитал двадцать шесть бойцов — иначе их не назвать. Все вооружены, в тяжёлой амуниции, с неразличимыми с такого расстояния эмблемами на спинах и нашивками на плечах. Широкоплечие и громоздкие, они стремительно ворвались через главный вход, явно собираясь перехватить ту дюжину, которую привела Шэрон Картер. Алекс ещё несколько секунд просто стояла у машины, глядя на носки своих туфель. Затем встрепенулась и тоже последовала в здание.

***Никакого жёсткого применения силы в сторону агентов ЦРУ со стороны бойцов «частной охранной службы», так скрупулёзно взращённой и натасканной стараниями Маршала. Его маленькое-большое хобби. Они не могли в открытую демонстрировать Вдов Кетлер, не навлекая лишних проблем, как для себя, так и для самих Вдов. Однако выстроить несколько подразделений натренированных бойцов частной охраны — чёрт возьми, Маршал столько лет занимался «дрессировкой» в Легионе, что не мог позволить такому таланту пропадать зря. Никакого жёсткого применения силы, но правительственные агенты стояли каменными изваяниями под прицелами «охраны», громко заявляющей о защите территории, подвергшейся неправомерному нападению и захвату. Они действовали в соответствии с законом, ссылаясь на сигнал тревоги с пульта безопасности фирмы.

Входя в здание, Алекс сохраняла безучастное выражение лица, проходя мимо своих «церберов», державших на прицеле физически подготовленных агентов правительства. Она свернула в конференц-зал на первом этаже. Она знала, что Пеппер там — чувствовала её. Сэм, успевший встретить Поттс при её прибытии, тоже был там — теперь Алекс ощущала и его. Она училась на ошибках. А ещё чувствовала два куска вонючего дерьма, что находились с ними в одном помещении.

Фасадная стена конференц-зала была выполнена из матового стекла. Оно не позволяло увидеть всё происходящее внутри, но, приглядевшись, можно было различить фигуры людей. Вероятно, Мариса, Сэм, Пеппер, несколько её личных охранников и два упомянутых зловонных куска дерьма. Все стояли неподвижно. Алекс отчётливо слышала шорох теней в своей голове, шепчущих ей о двух пистолетах, направленных на дверь, через которую она собиралась войти. Так и оказалось — Картер и её помощник взвели предохранители, ожидая, кто войдёт после криков, вызванных прибытием неопознанного отряда.

Алекс резко распахнула дверь, выпрямив спину и заинтересованно окинула взглядом пистолеты в их руках, затем их одежду.

— Мне доложили, что здесь оргия, так почему вы ещё одеты? Я слишком рано?

— Какого чёрта ты творишь? — с непроницаемым спокойствием отозвалась Картер, всматриваясь через Алекс в то, что происходило за её спиной. Пистолет оставался наготове.

— На пульт охраны поступил сигнал о вторжении, — не сводя глаз с Шэрон, пожала плечами Алекс. — Мои церберы отрабатывают своё жалование.

— Ты под следствием…

— Нет, ДКП сказало, что я не их случай, — Алекс всучила агенту, стоявшему рядом с Картер, свою бумажку и прошла мимо них к столу для совещаний. — А что вы здесь делаете?

Пеппер сидела во главе стола, в широком кресле. За изображаемой скукой на её лице Алекс отчётливо видела раздражение, которое напрягло жилу на шее. За её спиной стояли два охранника. Слева был Уилсон: руки в карманах брюк, и выглядел он как человек, только что закончивший ожесточённую дискуссию, но явно не до конца высказавшийся. Рядом с ним сидела Мариса. Подперев подбородок ладошкой, она была единственной, кого веселило происходящее. Или же это отражалось на ней предвкушение того, что будет дальше. Алекс легко представляла, как Мари сдерживается, чтобы не стучать коленками друг о друга под столом. Она всегда так дёргалась в ожидании чего-то волнующего. Как ещё не закусывала губы?

Подхватив с мини-бара у стены бутылку с водой, Алекс вспомнила, как и сама ночью искусала себе все губы от нервов и нахлынувших эмоций. Алая помада маскировала все ранки, что появились за ночь. Странно, что магией и освежающим душем Кетлер устранила практически все следы своей слабости — опухшие и покрасневшие глаза, исцарапанные ногтями пальцы у кутикул, — но не искусанные губы. О них она словно забыла.

— Они пришли с ордером, — твёрдо сказала Пеппер. — Так как ты арестована, выдвинутые тебе обвинения позволили им получить ордер на обыск и изъятие документации, жёстких…

Пеппер не договорила, её прервал возглас агента, которому Алекс передала свою бумажку:

— Публичное мочеиспускание?!

Тишина. Пустая и всепоглощающая. Алекс стояла спиной к агентам, не дрогнув, но сцепив губы до бела, глотая упрямую насмешку. Твёрдо запретила себе представлять их ошарашенные физиономии, но едва устояла, чтобы не встретиться с удивлённым взглядом Пеппер. На Сэма она даже не смотрела, а вот Мари была с Поттс на одной линии взгляда. Мариса уже не подпирала подбородок. Она вдавила ладонями лицо и отвернулась к стене, дрожащая как тростинка на чрезвычайно ледяном порыве ветра. Дьявол, помоги Мари не разразиться гиеническим смехом, иначе вся каменная выдержка Алекс полетит ко всем чертям.

— Ага, — Алекс снова передернула плечами, оборачиваясь к агентам. — Это не случай ДКП, они даже извинились. Но штраф мне придётся заплатить.

— Да ты издеваешься? — Картер вырвала бумагу из рук своего агента, и рукой указала на холл здания. — Ты знаешь, что я с тобой сделаю за это нападение на агентов при исполнении?

Порывы смеха испарились из груди Алекс. Спокойный и размеренный тон:

— А нет ничего противозаконного. Наша охрана действовала в соответствии со своим должностным уставом, — осеклась, забирая у Пеппер протянутый ордер. — Да и твой ордер оказался недействительным за тридцать минут до вашего вторжения, как раз когда меня выпустили. Ну же, Картер, — Алекс отложила бумагу на бар и подошла к Шэрон, оттеснив её агента. — Пойдём переговорим с глазу на глаз.

— И чем тебе здесь не нравится?

Забавный вызов был принят и легко возвращён:

— Ну, мне Уилсон не мешает, а тебе?

Картер была готова поклясться, что губы у Алекс дрогнули ядовитой ухмылкой. Той, что выводит на чистую воду. Секунда, и Шэрон уже обратила взгляд к двери, которая быстро распахнулась, и к тому, кто только что вошёл. В глазах Шэрон вспыхнула искра:

— Баки, как хорошо, что ты…

— Э, нет. Не впутывай сюда своего любовника. У меня там двадцать шесть бойцов — в гробу я видела выплачивать им всем больничный, — возразила Алекс, оборачиваясь к выходу.

Она проигнорировала сверлящий её взгляд Сержанта. Такой же, каким он смотрел на неё всё долбанное утро. Если бы Алекс не знала, что он лежал в коме столько дней, она бы подумала, что он всё помнит или видел сквозь сон. Нет, ни черта он не помнит, иначе не молчал бы и не вел себя так безучастно. Она же была едва ли не догола обнажена в своих эмоциях ночью. Скорее всего, ему не нравятся её пафосные выпады как в целом, так и в адрес Картер.

Несколько шагов позади Барнса появился командир её «охраны», настороженно держась на расстоянии от Баки. Алекс начала неспешные шаги к двери, надеясь спокойно миновать молчаливую угрозу в лице Барнса, по выражению лица которого невозможно было прочитать, что творится в его черепе. В какой-то момент по спине всё же скользнул мерзкий холод от его пронзающего взгляда.

— Ну же, агент Картер, не будем больше ссориться при посторонних. Пройдём в мой кабинет и поссоримся там с глазу на глаз.

Шэрон не сдвинулась с места. Жажда ответного укола играла в её крови. Если Кетлер и знала что-либо о её делах вне ЦРУ, она могла только усмехаться и указывать на присутствие Сэма в кабинете перед лицом их неловкого разговора. Даже если бы она и охрабела настолько, чтобы заявить об этом Сэму или Баки, ни один из них ей бы не поверил. Ни за что. Но слова самой Шэрон могли заложить фундамент для пристального внимания к Алекс с их стороны.

— Оставалась бы ты в Европе, Кетлер. Там нас не касались ни твои махинации, ни контрабанда, которая огорчит многих в этом кабинете. Только ты позарилась на компанию Старка. Хочешь его именем прикрыть эту контрабанду или решила, что оно поможет тебе взобраться по пищевой цепи?

Кетлер замерла. И точно проходя напротив Барнса. Она очень мало спала, чтобы быть адекватной сейчас. Много слабостей себе позволила ночью, чтобы сохранять здравый разум. А ещё почти три дня сгорала в горячке, разрываемая болью во всём теле, чтобы… Да плевать на это. Картер в курсе грузов, отгрузка которых все как один подписана от имени Маршала. Алекс просто на взводе, она устала так тщательно притворяться и играть по правилам, установленным для просчитанных ими сроков. Исходя из этих сроков, атаки на Stark Industries, должны были начаться лишь через два месяца. Что-то пошло не так. И Алекс тоже пойдёт «не так», как изначально планировала, входя в этот зал. Совсем немного. Для кого-то — импульс, для неё — повышение ставки. Лишь конечный результат и несколько контрольных точек. Конечный результат — выставить охамевшую дрянь за порог компании.

— Говоря о здешних пищеварительных цепях, — повернулась назад к Шэрон на носках туфель и, шаг за шагом возвращаясь к ней, говорила четко, с расстановкой, — я уже нахожусь рядом с Аллегрой, у которой ты, смертная, выпрашивала сегодня разрешение, чтобы повеселить меня.

Расстояние в локоть медом поволокло по всем изнывающим от накатываемой злости жилам, когда Алекс увидела, как зрачки Шэрон отреагировали только на одно единственное слово: «смертная». А после стало невообразимо приятно, когда она взглядом зацепилась за алый шрам на шее Шэрон. Стоило все же резать глубже.

— Хантер, — легким кивком через плечо, не прерывая зрительного контакта с Шэрон, Алекс воззвала к командиру охраны, молчаливо стоящему у дверей, — я передумала вести переговоры с ЦРУ. Выпроводите их всех вон. Агента Картер и её подручного — самыми первыми. Если там уже столпилась пресса — пускай не упускают момента покрасоваться на первых полосах. И, Хантер, к ней без рук.

Предупреждение «без рук» не было чем-то вежливым. Быстрый, едва уловимый сигнал глазами от Алекс был на мгновение устремлён к Барнсу, стоящему рядом.

Безмолвная тишина заполнила весь зал. Её нарушал только звук удаляющихся шагов Картер и её помощника, да возня в коридоре. Алекс, застывшая на месте, безотрывно следила глазами за Шэрон, пока та делала несколько шагов. Она отвела взгляд, почти наткнувшись на фигуру Барнса. Он медленно повернул голову вслед Картер и снова молча сверлил своими ледяными глазами огромную дыру в Алекс. На глазах у всех он стоял и пялился. Может быть, для всех это было нормой, но у Алекс лишь сильнее взыгрывал скрежет под ребрами, а в голове творилась паранойя. С ним явно что-то не так. И с Алекс тоже. Затянувшийся шрам под ребрами изнывал от напряжения её тела за последние сутки, от неудобной позы нескольких часов сна в больничной палате и ожидания в допросной ДКП. Сейчас шрам скулил от нарастающего давления в животе, вызванного раздражением и злостью, которые глотались без возможности выплеснуться. Так ещё и его взгляд.

Почему он не вмешался и не заступился за Шэрон? Нет, это только ей на пользу — «Церберы» бы и пальцем не пошевелили против Сержанта, следуя четко прописанным указаниям по «неприкасаемым персонам». Они и в холл его впустили, Алекс уверена, если не приветливо махая ручками, то просто молча опуская глаза. Однако Сержант не вмешался, и только когда ЦРУшники были уже на выходе из здания, он вышел следом за Картер.

— Ты говорила, что они начнут атаковать только через два месяца, — нарушила тишину Пеппер.

Вообще, отозваться с явными возмущениями хотела Мари, но Поттс её опередила. Алекс изо всех сил старалась не подать виду, что удивление на лице Сэма, вызванное словами и спокойной реакцией Поттс, имеет обоснованность.

— Так и было. Что-то пошло не так. Я узнаю и все решу.

Поправив в бедрах и без того прекрасно сидящую юбку, Алекс направилась к Пеппер. Мари снова открыла рот, но осеклась, насупившись. Она задумалась, нервно постукивая пальцами по столу. Неосознанно уступила место для вопроса от Уилсона:

— Могу я узнать, о какой именно контрабанде шла речь?

— Прости, Сэм, — тихая и вежливая улыбка от Пеппер, — но это только наши с Александрой дела. Поверь, все в полном порядке. — Её спокойствие обезоруживало и отвлекало от планшета, протянутого в руки Кетлер. — Алекс, у тебя десять минут на ознакомление и подписание.

— Ознакомление? Сколько тут страниц?

— Пятьдесят две, но главные пункты на первых страницах…

— Маршал уже подписывал? — Кетлер сощурилась.

— Да, час назад.

— Славно, значит мы ознакомлены. — Алекс сканирует отпечатки пальцев на экране планшета. — Переносим наше чаепитие на другой раз. Церберы сопроводят вас на обратном пути, Пеп. Сэм, спасибо за помощь, считай, мы в расчёте. Мари, я вижу твой взгляд, поговорим у меня в кабинете.

***Мобильник с грохотом упал на её рабочий стол. Скривившись от собственной неосмотрительности, Алекс, уже более бережно, повесила свой пиджак прямо на спинку кресла. Туда же она положила сумочку. Ладонью прижала покалеченный бок и просто застыла на месте, попусту осматривая пол под ногами. Она давно совладала с дыханием, ещё с момента, когда Стэлс — личный помощник Аггера — так любезно подвез её к дому после неожиданного освобождения от ДКП. Что ж, теперь она у Аггера в должниках. Недопустимо.

С дыханием и сердцебиением она справилась, а вот с суматохой мыслей в голове — нет. Сколько же ерунды она успела натворить за последние сутки. Устала. Невыносимо. В ином случае она бы грезила о том, чтобы скорее оказаться дома в своей кровати, плотнее укутавшись в одеяло. Вот только она уже прочувствовала другое, и теперь ей снова хочется того небольшого тепла, которое она успела украсть в ночи. Коматозного, блин. Закатила глаза в презрении к самой себе и, глубоко вздохнув, прошла в смежные комнаты своего кабинета. Сначала направилась вправо, к комнате с серверами. Активировала синхронизацию ПЯТНИЦЫ. Убедившись, что всё на своих местах, прошла во вторую комнату.

Здесь нет окон, чтобы снаружи не было возможности её определить. Облицовка светлым мрамором, теплое парящее освещение. Огромное зеркало, громоздкая столешница с умывальником у левой стены и небольшой диванчик напротив справа. На ходу расстёгивала пуговицы блузки и, сняв её, небрежно скинула на диванчик. От пола до потолка у стены прямо офисный шкаф, заставленный черт пойми какой ерундой, некогда полезной в обслуживании бизнес-встреч, учитывая, что её нынешний кабинет ранее был конференц-залом. Здесь, на второй полке снизу, она так предусмотрительно припрятала свою аптечку. Отвинтила крышку банки с кремом и, искривив губы, стала перед умывальником, напротив зеркала, чтобы нанести крем на затянувшийся шрам на боку под ребрами. Уродливая алая полоса сросшейся плоти едко зудела всё это время, тошно напоминая о себе. Этот шрам не заживет без следа. Он останется навсегда, и его тоже позже придётся скрывать магией — он так и кричит о природе своего появления.

Как и её искусанные губы, которые Алекс перекрыла алой помадой. Теперь помада её раздражает — не скрывает так, как необходимо. Алекс рванула бумажное полотенце и с нажимом принялась стирать с губ лишнее. Без нежностей, вдавливала, не жалела. Губы саднили и припекали, посылая тончайшие болевые импульсы. Вытирала помаду, а больной разум пытался стереть совсем другое.

Мотнула головой — переключиться, отвлечься.

Правительство атаковало раньше, чем она рассчитывала. Стоило быть готовой. На самом деле, этого никто не смог бы предугадать, но червь, вьющийся в груди Алекс, на это не обращает внимания. Он выедает её душу мерзкими насмешками и критикой за то, что она не справилась и не предусмотрела ещё сотню вариантов исхода событий. А ещё он напоминал ей о неосторожно брошенных словах в сторону Шэрон. Пускай они и были лживыми, Алекс нужно было посеять смуту в голове Картер. Однако она и это не планировала, а значит, необходимо плясать из того, что уже имеем. Голова просто гудит от сотни мыслей, которые никак не могут выстроиться в упорядоченную очередь первостепенности. Оступилась ночью. Захотелось вспомнить. Оступилась, дала слабину, а в итоге не столько вспомнила, какое это — ощущать его кожу своими губами, сколько навлекла на себя тонну сомнений.

Она знает, что это не он. Касалась кончиками пальцев его лица и целовала в висок с одной единственной целью… Какой? Какой, если это не он? Она знает, что это не он. Не то поведение, не тот характер, и что самое страшное, — наверное, ей понравилось. Наверное, ей мало. Наверное, раз она из раза в раз, нанося крем на свою кожу, не вникает в ощущения самой себя под пальцами, а вспоминает его. Мало. Эгоистка.

Слева послышался звук прокрутки дверной ручки, и Алекс, устало вздохнув, приготовилась к вещеванию для Марисы обходного пути. Склонила голову к плечу, не обернувшись, и прикрыла веки.

— Мари, прошу, без криков — голова сейчас взорвётся. Да, я понимаю, назвала Картер смертной, я понимаю. Я действовала по наитию. Ей нравится рыть грунт и подрывать фундаменты, доискиваясь слабых и уязвимых мест противника. А кому не нравится? Сейчас она изо всех сил роет под Stark Ind. Мне нужно её отвлечь. Пускай роет под меня, мнит меня бессмертной мразью. — Алекс опёрлась ладонями в столешницу, сильнее зажмуриваясь.

— Что нам делать? Пустить всё на самотёк?

— Свяжись с теми хакерами из Восточной Европы, к вечеру ЦРУ должно найти на меня несколько старых и убедительных статей, что я какая-нибудь тварь бессмертная. К утру завтрашнего дня вся её шайка должна разыскивать обряды всех стран мира, направленные на моё уничтожение. Что-нибудь старое, но убедительное.

— Вампиры? — хихикает из-за спины Мари. Алекс повернула голову, вопросительно изогнув бровь.

— Не думала, что ты на столько увлекаешься ими. Брем Стокер?

— Он снимался в «Дневниках» или в «Древних»? — Мариса щурит глаза, а затем начинает смеяться, когда в безмолвном шоке обе брови Алекс медленно поднимаются вверх. — Да ладно тебе! За кого ты меня принимаешь? Я читала несколько его книг, а вот ты, кажется, так и не посмотрела сериалы, которые я советовала.

— Сто семьдесят одна серия по сорок три минуты, Мари! Это пять дней три часа и шестнадцать минут о том, как двое двухсотлетних мужиков обхаживают одну семнадцатилетнюю девственницу.

— Ну, постарше — это как раз твоя лига.

— Я не девственница, — срывающийся смешок отдаёт прострелом в боку. — Ладно, давай так: для этого мира были и есть три главных раковых опухоли: ГИДРА, Красная комната и религия в целом. — Алекс завинчивает банку с кремом, покачивая головой. — Красная комната! Пускай придумают, что я проходила мимо, когда всё зарождалось, музой была тех уродов. Сделай мне фотки в латексе, такие, чтобы прямо в обтяжку. Буду на Рождество всем как открытки с поздравлениями отправлять.

— Грудь больше фотошопить? — ухмыляется Мариса. Казалось, что вся усталость последних дней как будто слетела с плеч Алекс.

— Тебе не дают покоя мои сиськи, да? Проваливай, — держа лицо с натянутой улыбкой, Алекс отвернулась к зеркалу. Стараясь собрать мысли воедино, она пыталась вспомнить, на чём её прервали.

— Просто мне нравится твоё бельё. Такое кружево. А где ты купила…

— Нет.

— Ну, Алекс…

— Катись к чертям.

Щелчок двери. Кетлер уперлась ладонями в столешню и, вновь закрыв глаза, от всей души зевнула. Она не закончила с раной и нужно было ещё стереть мазь и прикрыть шрам хотя бы лоскутом бинта, чтобы не так натирало одеждой. И снова щелчок двери. Сколько минут прошло?

— Чертям бы тебя отдать! Просто сделай, как я сказала: латекс в обтяжку и не нужно мне фотошопить грудь!

— Латекс? — доносится со спины знакомый мужской голос.

Наверное, именно так и чувствуется сравнение: «окатить ведром ледяной воды». Напряжённый позвоночник щекочет зыбь, и да, воздух в лёгких казалось тоже похолодел. Чертов Сержант-нышпорка. Бойся своих желаний, девочка. Теперь главное — совладать с собой и держать интонацию твёрдой.