ГЛАВА 23. Убей меня, Баки Барнс, или умрешь сам (1/2)
Несколько дней Сэм колесил по Штатам вместе с Россом, собирая поддержку либералов и пытаясь хотя бы частично убедить ультраправых встать на их сторону — на сторону нового. Нового, что быстрыми оборотами меняет мир настолько сильно, насколько сильно все сильные страны мира жаждут получить монопольное право или хотя бы неоспоримый приоритет в изучении той камнеподобной диковины, невесть как оказавшейся торчащей из пучин Индийского океана. Территориальные правила и границы пошли прахом, как только дело стало касаться всего мира. И Сэм, невзирая на свой внутренний конфликт, умело «торговал своим лицом» в угоду миру. Один день «выходного», и они должны были быть в Европе, на саммите ООН, где и решится, каким странам будет предоставлено приоритетное право на изучение «новообразования» на нашей планете.
Мор старательно, с присущей ей скрупулезностью и фанатичностью психопатической личности, собирала все возможные данные о «Син». Дерриган заговорил как миленький, когда Алекс навеяла ему безумные галлюцинации, в которых металлическая пробка в его заднице раскаляется.
«Ну же, недосенатор, пора говорить, или всю оставшуюся жизнь будете гадить в калоприемник…» — монотонно наговаривала Алекс. Она расселась в размашистом кресле в рабочем кабинете Дерригана в его доме; закинув ноги ему на стол, играла своим серпом, прокручивая рукоять между пальцев, пока сам Ральф крутился по полу, извиваясь от боли.
Алекс не умеет читать мысли, гадость. Она не может просто так проникнуть в голову человека и выведать всё необходимое. Только сны, особенно страхи и кошмары, помогают ей взаимодействовать с человеческим подсознанием. А потом безумие может усилить их — лишь бы добиться необходимого эффекта. Ральф не боялся Син — даже не знал, что нужно, — поэтому в его разуме не было никаких дырок к информации о ней. Но он боялся потерять то, что приносит ему радость, и лишиться шанса на плотские утехи в прелюбодеянии было одним из его страхов.
«Говори, Ральф. Ещё чуть-чуть, и всё — жопа,» — Кетлер быстро рассмеялась над иронией своих слов. — «Ты ведь понимаешь, что через калоприёмник уже не помассируешь простату, да и пробку уже никуда не засунешь, не говоря уже о ч…»
«Нет! Нет! Остановись, нечистая! Я всё расскажу. Есть контакты, есть её лицо с камеры над моей входной дверью!»
Сейчас Алекс уже сидела в своем кабинете и в сто первый раз пересматривала тридцатисекундный отрывок из видео, на котором было видно лицо «Син». Невысокая, худощавая девушка лет двадцати пяти с короткими насыщенно-красными волосами. Алекс смотрела на неё сейчас, через экран ноутбука, и помнила, как она смотрела на неё ранее — в кабинете Stark Industries, на двадцать пятом этаже, в день собрания совета директоров.
«Как твоё имя?»
«Синтия…»
«Вышла нахрен, Синтия»
«Зря ты так. Я умею быть очень плохим врагом. Слышишь меня?!»
Теперь она слышит. Те слова теперь звучат в голове Кетлер просто круглосуточно на повторе. Ни она сама, ни её тени, не почувствовали тогда угрозы в девке Аггера, а девка-то оказалась не просто зубастая… Оставался вопрос: как и почему она вышла на Вдову Кетлер, и почему атака была не сразу на Алекс лично. Расспрашивать у Аггера было пока слишком рано.
Кетлер чередовала переписку по СМС сразу с несколькими людьми. Она отвечала Майе, в какое время няня привезёт их из парка развлечений к дому Алекс. Как ни крути, уговор дороже денег, и Маршалу она торчит: всю неделю дети у неё. Алекс отвечала Мор, раздавая новые и чёткие указания о том, что именно необходимо найти о «Син».
Кетлер:
«Мне нужно знать всё: от фазы луны в день,
когда её отец осеменил её матушку, до регулярности
её менструаций за последний год»
Мор:
«Анализ её мочи на глюкозу мне тоже найти?»
Кетлер:
«Да. Если продолжишь безаргументированно высмеивать
мои указания, заставлю проверить её мочу на вкус. Мы
не уберем её просто так. И под «просто так» понимай
все доступные твоей фантазии смыслы»
Алекс успевала переписываться с братом. Маршал уже несколько дней инкогнито мотался по четырем портовым штатам Америки, откуда были отгрузки с их кораблей. Без отслеживаемых перелетов, автомобилей. Утром он выехал из Калифорнии в Техас, и сейчас должен быть где-то в районе Аризоны. Не практично и иррационально. А ведь Алекс предлагала сопроводить его: пару взмахов ладошкой с двойным колечком на пальцах, и они уже там. Пару раз глаза очернит и испуганные людишки расскажут все, что нужно.
Переписывалась на три стороны, в паузах испепеляя взглядом стоп-кадр с лицом Синтии на экране ноутбука, и на сигнал входящего звонка внутренней телефонной линии успела ответить:
— Кетлер, — кратко, содержательно, даже не глядя на внутренний номер звонящего.
«Рада за тебя, а я пока еще Тейлор, — весело щебечет Мари. — Мы обедать идем? Я бронирую столик на троих, в итальянском, как всегда?»
— Третий то, кто?
«Так Маршал же»
— Мари, детка, он всё еще где-то под Аризоной.
«Алекс, крошка, он уже на подземном паркинге. Система безопасности запеленговала его пропуск»
Вместо стоп-кадра будущей покойницы Алекс выводит на экран трансляцию камер видеонаблюдения паркинга — действительно, Маршал уже припарковался и прячет какие-то коробки в багажник; поправляет манжеты рубашки, воротник…
— Вот жук! Да, Мари, бронируй столик, я пойду его встречу.
Воодушевленная интересными историями от брата, Кетлер схватила телефон и быстро направилась к лифту. Стоит напротив его двери, точно по центру коридора. Сейчас на небольшом электронном табло над дверью загорятся цифры подземного паркинга, а затем зеленая стрелка указывающая вверх к её четвертому этажу; дверь откроется, и она радостно хлопнет Маршалу в ладоши — ведь он не знает, что она уже знает… Стоит, нетерпеливо прицокивая каблуком; ладошками по бедрам выхлопывает какой-то веселый ритм. Наконец, на табло загорается маркировка паркинга. И вот, улыбка тускнеет на лице, когда вместо четвертого этажа, загорается маркировка подземного этажа лабораторий.
— Ах ты жук… — выдыхает Алекс, губы горько сжимая в обиде, и опускает к двери лифта уже прищуренный взгляд.
Бесцеремонный мах плечом и черный всплеск дымки взрывается в кабине опускающегося лифта, аккурат перед лицом брата.
— Твою ж мать! Алекс, а если бы я тут был не сам?!
— А с кем? С бездомными, к которым ты спустился раньше, чем увиделся со мной?! Серьезно? Они, а не я?!
— Ты преувеличиваешь… — запинается Маршал, обдумывая стоящие аргументы к защите, а лифт спускается и за спиной Алекс открывается дверь. — Оу, ты сегодня собрала волосы в прическу? Тебе очень идут такие… пучки? Гульки? Как это называется? — бестолку переводить внимание на эти два пучка волос, и Маршал выбирает запасной план спасения: — Ладно, смотри, мне к ним нужно всего на десять минут, и я сразу поднимусь к тебе. О, и я с подарком! Головоломка, все как ты любишь.
Передаёт Алекс небольшую коробочку, на которую она и не обратила внимания ранее. Вещичка, которую он больше хотел приберечь на потом.
— Это что, снежный шар? — недоумевает Кетлер, вынимая из коробки стеклянный шар на подставке. — В чем головоломка?
Маршал так старался, он очень старался не выдать себя. Очень. Алекс стоит в шаге от него, вертит тем шаром из стороны в сторону, сосредоточенно рассматривая плавающие внутри него разноцветные детальки, с таким серьезным видом, что ему множества усилий стоило не подавиться нервным смешком.
— Внутри магниты. Шар нужно взболтать так, чтобы детальки стали на своё место. Если сделаешь всё правильно — у тебя получится снеговик из Аризоны!
— Что за бред? — кривится, поднимая глаза к Маршалу, а тот в ответ плечами пожимает:
— Я думал, тебе понравится…
— Нравится-нравится… — настороженно отвечает Алекс, но снова прокручивает шарик. — Мари заказала нам столик в итальянском…
— Отлично! Давай тогда ты подождёшь меня в холле десять минут, ок? Я сейчас с Сэмом переговорю быстро и к тебе. Он тоже не будет задерживаться — ему ещё с Сарой встретиться нужно.
Алекс даже не успела ответить, как брат выскочил из кабинки лифта и уже из коридора ей улыбался:
— Жди меня наверху, — говорит он, и Алекс успевает лишь кивнуть.
Какой-то странный снежный шар. И где Маршал в нём магниты нашёл? Сидя на одном из диванчиков в холле, Алекс прокручивала фиговину стеклянную, то щурясь, то хмурясь. Уже и Мари успела собраться на обед, и… уехала в ресторан сама, чтобы бронь не потерять. Вот в шарике черная шляпка плавает, оранжевая морковка и ещё куча маленьких черных деталек. Этот шар точно бракован, и магниты в нём бракованы…
— Всё в порядке? — звучит женский голос рядом. Сара, прижимает сумочку к бедру, а её взгляд обеспокоенный.
— Здравствуй. Да, всё хорошо.
— Я к Сэму, подожду его тут, если никто не против… — Алекс ответила краткой полуулыбкой и снова переключилась на чертов шар, тогда как Сара села на диванчик напротив. — Как твои племянники после происшествия на благотворительном вечере?
— Они крепкие малые. Да и Мариса знает правила: не паникует взрослый — дети менее травмированы. Твои как? — Кетлер не отрывала внимания от головоломки.
— Да, Мари среагировала отлично, парни в порядке… А что ты делаешь?
— Так же, как и ты — жду своего братца.
— Нет, я про снежный шар.
— Это типа головоломка: нужно снеговика собрать, там магниты внутри. Короче: пока она меня только бесит.
— Алекс, тебе её Баки дал? — с ноткой обеспокоенности спрашивает Сара.
— Нет, Маршал, — и Алекс замирает. С виду. Внутри же злость начинает скребтись. Не двигается, лишь глаза медленно переводит к Саре: — Почему ты решила, что мне её дал Сержант?
***
В это же время, инженерное крылоТорресу оставались последние штрихи на взлом жесткого диска. Вот прямо совсем последние, поэтому сегодня он работал без Рири, хотя она настойчиво просила сообщить о результатах, хотя бы косвенно. Он сидел в стороне от остальных, разделяя последние клеммы корпуса, и всё равно успевал слушать разговор товарищей. Сэм с Баки попросили у Маршала помощи, но у него явно все шло не по плану:
— Так, парни, мне знакомы эти протоколы, я их уже видел, только не понимаю, почему их нет в общей базе, и куда страннее — почему у меня нет доступа к истории изменений этой ветки данных. Что вообще на этой флешке, и почему она ссылается на скрытые протоколы СИ? — спрашивает он, кивая в сторону USB-носителя в руках Уилсона.
— Якобы данные, что правительство под меня копает, — с виду Сэм всем нутром отмахивается, возможно, и сам не принимая данные слова за правду.
— Говори, как есть, Кэп, — сидя на стуле, Баки удобнее вытянул ноги и, скрестив на груди руки, запрокинул голову через спинку стула к потолку, — тебя планируют зарыть, да поглубже.
— Хорошо, Бак, будь по-твоему — у тебя было больше времени ознакомиться с содержимым. То, что успел прочесть я, правда, на уровне невразумительной чепухи, все отчеты и доклады, прикрепленные к ней — пустышка и бездоказательны без протоколов, на которые они ссылаются.
— Зачем нам что-либо и кому-то доказывать? Мы просто должны принять как данное и быть готовыми, что тебя уберут при первой возможности, — перечит Барнс, и Сэм устало вздыхает, протирая глаза.
Маршал поворачивает к ним голографическую проекцию, с выведенными ветками и регистрами данных компании по передвижению средств с отдельных счетов компании, и параллельно на голограмме подсвечиваются отсутствующие в базе протоколы расшифровки тех самых данных.
— Ладно, парни, смотрите, что я понял: я ни черта не понял. Ни из того, что вы нашли, ни из того, почему у меня тут нет доступа. Но, если вы мне покажете содержимое флешки — я попробую помочь. Да и наверху меня ждет Алекс, и возможно, она в курсе отсутствующих разрешений…
— Ой, а можно без неё, пока я тут? — непонятно оживляется Торрес, и Баки добавляет к общей картине сочный ехидный смешок:
— Она деспот, а не каннибал — она не съест тебя — мы тебя защитим.
— Я чего-то не знаю? — удивляется Маршал. — Если это о той ситуации, когда мы разработки Старка разбирали…
— Нет, — ерзая задницей на стуле, Баки усаживается удобнее, чтобы видеть все эмоции на лице Хоакина, — это о том моменте, который ни ты, ни Сэм не застали. Торрес решил показать, что у него тоже есть чувства…
— Это вышло случайно! — взрывается возмущением Хоакин.
— Да-да-да, как же. Короче, позавчера, когда твоя сестра приехала на работу, он, сидя тут, удаленно по всем динамикам компании запустил трансляцию саундтрека «Звездных Войн»…
— Нет, — Маршал замирает, не в состоянии определиться, смеяться ему или паниковать. — Скажи, что это был саунд принцессы Леи или что-то про Чубаку…
— «Имперский марш», — с искренним довольством, гордо вскинув подбородком, перебивает Баки. С громким хлопком Маршал тут же ладонью в лоб себе влепил. — А Алекс еще и через главный ход вошла, а не через подземку. Идет она и играет «Имперский марш». Теперь Торрес ловит панические атаки каждый раз, когда открывается дверь в лабораторию.
— Насколько я не умею лгать, но Алекс иногда расслабляется и становится слишком наивной. Главное правило: выжидать безопасные временные промежутки между розыгрышами, и тогда она поверит в любую чепуху. Но ты, Торрес, влип, — сквозь смех выдавливает Маршал, и все смеются, кроме самого Торреса, который молча, недовольно сжимает губы.
— Это просто мелодия.
— Нет, дружище, дело в особом чувстве юмора моей сестры, — подхватывает Маршал, воодушевленный давно позабытой для него простой дружеской беседой, пускай и с подтруниванием касательно сестры. Замечает, что Сэм протягивает ему все-таки заветную USB флешку и даже кивает с осторожностью, будто переспрашивая, точно ли можно взглянуть. И пока он загружает содержимое носителя, продолжает свой увлекательный рассказ: — Однажды мы играли в Монополию. Я уже не помню, чем я её подстебнул в игре, но всем было смешно… — Маршал неосознанно отвлекается, полностью увлеченный рассказом, и даже не смотрит, какие ключи и пароли использует для активации доступа к протоколам компании. — Все посмеялись и забыли. Все, кроме самой Алекс. В следующий раз мы играли в Мафию, где Алекс была ведущей, — он наводит пальцем на кнопку подтверждения кодов и нажимает, не удостоверившись в введенных данных. — Мы пять часов играли, пытаясь вычислить сраную мафию!
— Победили мирные? — недоумевает Сэм.
— Не-е-ет, — тянет Барнс с довольной ухмылкой. — Думаю, Кетлер что-то намудрила. Да?
— Она никому не дала роль мафии! Никому! Не было мафии!
— Это жестоко, — машет головой Хоакин, и все с ним сразу соглашаются, кроме Баки, который заметил выведенные данные на голографическом проецировании.
— Это денежные переводы, — говорит он, вставая со стула, чтобы ближе рассмотреть десятки, сотни строк транзакций. — А ты говорил, что нет доступа, Маршал. То есть флешка сама распознала систему?
Только сейчас, заметив чрезмерную подозрительность во взгляде Баки, Маршал и сам заподозрил неладное. Его взгляд начал бегать от голографа к мониторам, высматривая, что изменилось. Доступ, изменились права доступа.
— Нет, это не флешка. Это доступ к скрытым данным… — с одной стороны, он был рад, что все увлечены выводимыми транзакциями и не заметили, как шумно он сглотнул на нервах. С другой стороны, он понял, что влип по своей невнимательности. — Просто у меня не было доступа, но он был у Алекс, а я ввел её код-пароль.
— Почему доступ только у неё? — удивляется Сэм.
— Потому что, — слышится гневный женский голос со входа в лабораторию, и все четверо оборачиваются к Кетлер, — ответственной есть и буду только я. Как за саму компанию Старка, так и за все дочерние компании или их неофициальные счета. Маршал не фигурирует в сделках и торговых операциях, потому что это было одним из моих условий помощи Пеппер Поттс.
Размеренным шагом она приближается к брату, отбивая каблуками тяжесть той стороны характера, которая просачивается наружу, когда влезли куда не просят. Она спокойно ставит перед ним на столе снежный шар. И еще более холодно снова начинает говорить:
— В Аризоне нет снега. Нет снега — нет снеговика. Одна вода. Спасибо Саре, иначе я бы еще час тебя смиренно ждала, ломая голову над очередной твоей придурошной шуткой.
Она так смотрит… Это должен был быть веселый, бодрящий розыгрыш. Он воспользовался моментом её доверчивости и убедительно рассказал ей забавную историю, в которую Алекс несомненно поверила — она ему всегда верит и всегда ведется на его дурацкие розыгрыши. Это всегда было весело. Он бы смеялся, она бы ворчала и возмущалась так, что аж кончики ушей её покраснели бы. Всегда краснеют. Но сейчас все пошло наперекосяк.
— Алекс, ты не говорила мне об этих транзакциях…
— Много лет назад мы условились, Маршал, что ты не будешь вовлечен в компрометирующие и потенциально опасные для твоей семьи махинации, чтобы тебе не приходилось лгать. Потому что ты не умеешь лгать. Это не плохо, но влечет за собой определенные трудности в тех сферах деятельности, в которые я прошу тебя не вмешиваться.
— Отлично, — прерывает их Уилсон, — значит, за счет твоих махинаций в Stark Industries правительство проверяет нас? Копает под нас, так как здесь транзакции еще с 2012 года.
— Ах, я подставляла вас, Мстители, еще с тех незапамятных времен. Ай да я! Гордость за душу берет.
Сэм начал говорить о её влиянии. Просил разъяснений, ответов. Правительство накопило гигабайты данных анализов всех, без преувеличения, абсолютно всех не только миссий, но и простых телодвижений Мстителей. Больше всего — Стива Роджерса. Отчеты и доклады с диаграммами и прогнозированиями. Сейчас же, когда Мстители «распались», прослеживается упор на параллели, даже сравнение Роджерса и Уилсона. И даже с уже открытыми данными транзакций ничего не понятно.
Кетлер безумно хочется бросить чем-нибудь тяжелым в брата. В этот раз ей нет желания угрожать, что она сломает ему ноги в трех местах — в таком случае стоило бы сначала переломать себе руки, ведь она сама дала эту флешку Барнсу. Откупиться от его предложения. Обменять вопросы рун на копию данных, что сперли у страшных агентиков спецслужб для неё её Вдовы. Страшные агенты усердно собирали информацию и много раз пытались взломать сервера Stark Industries, чтобы получить доступ ко всем этим транзакциям — и всё зря.
Включили бы мозги, эти бездомные, разобрались бы во всем, имея то, что имеют. Но нет, им нужна полная картина. Еще и этот раздолбай невнимательный — Маршал — что произошло, что он так необдуманно решил ввести именно её код пароля, не спросив у неё лично? Кетлер знала, что, давно заметила. Уж слишком неимется ей сейчас взглянуть на брата, считать его эмоции, убедиться. Нет, эмоции Уилсона гораздо важнее, как и необходимость каменной невозмутимости под прожигающим взглядом Барнса. Он не щурится. У него такой взгляд сейчас, сосредоточенный, уверенный. Он, как хищник, оценивает, даст ли его жертва дёру. Ждет, чтобы она оступилась, и сам вычитывает мимику на лице Алекс. А поэтому для неё лучшая тактика сейчас: пролистать отчеты с флешки, словно видит их впервые, и правдоподобно отыграть социопата.
— Черные взятки? — Алекс повторила слова Сэма, которые тот успел озвучить за секунду до. Ей уже наскучило, что новые проблемы только добавляются. Она едва приподняла уголки губ. — С какой силой ты бросаешь свой щит, Сэм? Какая сила удара? Она, ведь, несравнима с силой удара Роджерса, верно? — переспросила Алекс, соглашаясь с самой собой. — Маршал, с какой средней силой Роджерс наносил удары? Сколько там было тысяч ньютонов? — продолжила она, едва Уилсон пытался встрять в диалог снова. — Кажется, он пробивал легкие бронированные автомобили с ноги на несколько метров. В отчетах обозначена средняя скорость его ударов — до 115 км/ч. «Стив Роджерс не убивал людей и не был уличен в обвинениях с летальным исходом по его вине» — так говорится почти в каждом отчете. Сэм, скажи мне, что происходит с человеческим телом, если ему прилетит удар кулаком, ногой или щитом из вибраниума со скоростью в 115 км/ч?
— Ты не в том направлении движешься, Кетлер, — предостерег Баки с прищуром.
— Прости, Сержант, но я спрашивала не у тебя. Ты прекрасно знаешь, какие последствия имеет удар такой силы, — Алекс прикусила язык в моменте. Не потому что сказала лишнее. Сказала, как есть. Прикусила, сдерживая себя, чтобы в довесок к сказанному не послать Сержанту укол взглядом, как она всегда делает, чувствуя правоту и преимущество. Глаза только на Сэма. — Вогнутые сломанные ребра, пробитые органы, внутренние кровотечения. Если удар щитом приходится в спину, в позвоночную зону — люди либо с погибшим мозгом, либо парализованы от шеи и ниже на всю оставшуюся жизнь. Ни в одном отчете нет упоминания о погибших, которые успели скрыться где-то за угол, или уже в руках парамедиков, или на операционном столе, или о тех, кто до сих пор проживает жизнь овоща под аппаратами жизнеобеспечения. Эти отчеты не предоставлялись ЩИТу в связи с постоянным недоверием к нему. Не предоставлялись в Департамент Контроля…
— Недоверием со стороны кого? — спрашивает Сэм, садясь назад в кресло и бессмысленно пролистывая картинки в отчетах.
— Старка… — предполагает Барнс. Кетлер лишь подтверждает:
— Старка. Герои должны оставаться героями, особенно в глазах правительства. Народ может понять и простить, правительство может лишь воспользоваться. Бесспорно, такие неудачи зафиксированы и скрыты не только за Роджерсом. Практически за каждым. Только вот каждый их не интересует.
— И этими транзакциями что делал Старк? Откупался?
— Обеспечивал вам выспавшиеся и свежие лица, неизнуренные судебными тяготами, осуждением общества и ночными разговорами с совестью.
— Годами статистика занижалась…
— Верно.
— Почему сейчас?
— Старка уже нет. Да и Уокеру никак было корректировать статистику, когда он так при всех опозорился. А потом щит перешел к тебе. Символы нужны, но теперь лишь контролируемые, управляемые. Думаю, они хотят знать, могут ли управлять тобой, стоишь ли ты этого. Оценить риски. А если ты огрызнешься — иметь рычаги для дискредитации всего старого, чтобы возвысить свое нечто новое. А без доступа к транзакциям они могут только губки дуть да басни сочинять.
— С этим необходимо закончить. Это нужно исправлять и действовать иначе. Минимизировать…
— Минимизировать что именно, Сэм?
— Не нужно сейчас заговаривать о сопутствующем ущербе.
— Участвовать в битвах, вести сражение и отторгать мозгом сопутствующий ущерб это все равно что на восьмом месяце беременности втирать в живот мазь от целлюлита и надеяться, что рассосется! Каждый из присутствующих здесь воевал, каждый должен это понимать! — Алекс запинается, поднимая взгляд к потолку. — Я про ущерб, не про целлюлит.
Дельное замечание Кетлер остается проигнорированным. Сэм выдыхает и обессиленно поворачивается к Баки. Видно, как ищет поддержки. Молчит. Барнс молчит. Переводит внимание от Алекс к Сэму и, перебирая языком по зубам за плотно сомкнутыми губами, лишь вздыхает. Кетлер невдомек, ей в новинку видеть такое лично. Вернее, не видеть безоговорочной поддержки; не видеть слепого щенячьего виляния хвостиком. Сержант трезво оценивает риски и ситуацию. Он и сам ранее создавал эти риски. Он понимает изнанку. У неё даже дыхание притихло. В лопатках, в плечах спало то напряжение, пока она впивалась в Барнса взглядом. Черт его знает зачем. Просто запоминала, что и правда бывает иначе. Рассматривала Баки, пока он не нарушил тот штиль в её мыслях, где даже шепот теней заткнулся. Он метнул к ней глазами так неожиданно, что Алекс неприятно для себя дернулась.
— Ты перенял тот вымпел, Сэм, — мигом собравшись с мыслями, Алекс хотелось лишь одного — скорее закончить этот диалог. — Ты в полном праве нести свою идею, выстраивать свою тактику. Подача и восприятие останутся неизменными: сказать пафосную речь, собрать народ вокруг себя и пойти биться за то, что ты считаешь правильным. И, как правило, Капитан Америка действительно бьется за правильные вещи. Всё остальное — слегка грязное и компрометирующее некие взгляды общества — оставь тем, кто может об этом позаботиться. Откупные выплаты были, есть и будут, пока есть вы — супергерои.
— Правительство будет и дальше копать.
— Ага. Им неймётся что-то взломать, чтобы добраться к недостающим транзакциям, — Алекс наивно полагала, что расслабилась, пока не подал голос Сержант, и по спине непонятная дрожь не проскочила:
— Это не может продолжаться вечно. Говорили, что счета компании заморожены. Вы можете просто стереть все записи транзакций?
— Это не наши протоколы, а Старка лично. Мы можем просто надежно скрыть, пока Пеппер все не вернет.
— По этим данным, — Баки пролистывает голограмму записей и останавливается на выделяющихся строках, — есть разница, отсутствуют строки за сутки. Месяц назад. Это может быть успешный взлом?
— О, это… Не берите в голову. Это я вспоминала пароль от своего счета в Мадрипуре. Перепутала заглавные буквы.
— Были должны Старку, теперь тебе? — в фразе Уилсона для Кетлер проскочило некое ехидство.
— Ой, брось, я не филантроп — отыграюсь на выручке с продажи вашего мерча: бейджики, открытки, — Кетлер театрально разводит руками перед собой, воображаемо демонстрируя изобилие своей фантазии, — плакаты… чашки…
Смешок. Довольный смешок от Барнса. Смех, который вызывал у Кетлер желание повернуться и взглянуть на него. В этот момент она задавала себе вопросы: он рад? Горд? Он смотрел на неё во время её театрального выступления? Это бесило. «Дура, только что ты злилась на весь мир, на брата, да на себя в первую очередь. Когда же все эти проблемы закончатся, и бездомные исчезнут из моего горизонта?» Мысли приводили к реальности. Прежняя злость, хоть и не такая сильная, возвращалась в душу.
— Я закончил, — звучал голос Торреса, то удивленно, то радостно, и все обернулись в его сторону. — Диск вскрыт, — продолжал Хоакин, и Алекс ощутила, как огромный груз начал сходить с её плеч. Оставалось только убедиться, что Stark Industries не имеет никакого отношения к этой проблеме.
И не имел. Диск был чист от следов Старка. Сейчас было время расслабиться, но взгляд Сержанта казался странным. Он больше не смотрел на диск, как остальные, он смотрел на Алекс. Это вызвало у неё дискомфорт. Она встретила его взгляд, пытаясь понять, что он хочет сказать. Барнс сидел, скрестив руки на груди, нос задрал, и продолжал смотреть.
«Может, он нас проклинает?» — проснулись тени-стервы. «Копать-хоронить, как у него глаза не слезятся-то так долго не моргать?»
— …маркировка Roxxon, — раздался голос брата. Кажется, он вступил в диалог с Торресом. Что ж, замечательно, теперь бездомные проблема Аггера. Маршал повернулся к Алекс, приподнял подбородок, готовясь что-то сказать. Но ей уже было все равно, что будет дальше. Якорь был сброшен, и она могла отдохнуть.
— Прекрасные новости. Мари ждет тебя на обед. Я не голодна, у меня еще дела есть. Всего доброго, господа.
Торопливым шагом Кетлер направилась точно к выходу, а эти проклятые серые глаза провожали весь обозримый для Сержанта её путь по комнате. До двери не смотрел уже — она не слышала, чтобы он в кресле ёрзал, поворачиваясь, да и хруста шейных позвонков не было, значит и шею не свернул. Алекс коснулась панели вызова лифта и так блаженно вздрогнула плечами, сбрасывая с себя все эти тяжелые гляделки.
— Замерзла? — догнал её Маршал. — Или это из-за взгляда Баки?
«Баки…» — кривятся тени в её уме, и Алекс вздыхает с недовольным ворчанием.
— Алекс, послушай, я…
— Я сама дала ему эту флешку, — перебила его, не оборачиваясь к брату, и вглядывалась в закрытую дверь лифта. — Откупилась от рун и Вонга. Это моя вина, мне стоило предусмотреть вариант, где они припрутся с ней к тебе.
— Ага, и тот вариант, где я, остолоп, введу не те ключи доступа…
— И это тоже. Это тоже мне стоило предусмотреть. Я не о том думала.
Лифт приехал, дверь открылась, но Алекс стояла на месте, не шевелясь. Просто смотрела на пол кабины. Маршал много раз говорил ей, что пора заканчивать с её странными идеями: «Я не делаю достаточно. Я могу лучше!». Иногда его слова действовали, доносились до какой-то глубокой точки в её голове, утихомиривая её внутренних демонов, которые постоянно кричали: «Плохо! Нужно больше. Нужно лучше. Ты должна быть лучше, чем все остальные!». Но сейчас видно, что если он скажет это сейчас, то его слова разобьются о бетонную стену упрямства и обиды на саму себя.
— Маршал, ты волен общаться и дружить с кем хочешь. Но они не должны считать меня своим другом. Я — не он. Больше не хочу. То, что я делаю, и мои планы… Во всей этой истории я скорее одна из злодеев. Просто в отличие от других злодеев, мне не нужна их смерть.
***
Шэрон просила купить вина. Её любимое. И сейчас, пока Баки ждал её за столом с остывающим ужином, она вела встревоженную беседу по телефону, стоя на балконе своей квартиры. Она была в черной тонкой шелковой комбинации, едва прикрывающей её ягодицы, но отлично обнажающей фигуру. Барнс мельком отметил факт возможного отсутствия на ней белья, и больше цеплялся глазами за поведение, настроение и темп ведение разговора Шэрон. Одной рукой она так крепко держала телефон у уха, что некоторые костяшки на пальцах посветлели от напряжения. Другой рукой монотонно прокручивала бокал с вином, стоящий на перилах балкона. У неё напряжены ноги: бедра, подколенные сухожилья и даже щиколотки. Напряжены плечи и лопатки. В какой-то момент ему должно было захотеться подойти к ней со спины, обнять за талию, прижать спиной к своей груди и оставить будоражащий её тело поцелуй на шее. Не захотелось. Его что-то останавливало, и черт возьми, Баки понятия не имел что именно. Его нутро о чем-то кричало ему, вопило бешенными приливами внезапных сомнений и учащающимся сердцебиением. Жаль, что нутро не говорит на том же языке, что и его разум. Это было бы намного проще и понятнее, чем пытаться понять свои чувства. Что могло вызвать такие сомнения?
Он сжал губы, размял шею, и, злобно откинувшись на спинку стула, понял, что дело в Шэрон. Несомненно, дело в ней. Но причина оставалась неясной. Желание закончить ужин улетучилось, и он отодвинул от себя тарелку с почти нетронутым стейком. Звон столовых приборов смешался с хлопком открытия балконной двери.
— Всё в порядке? — пошел на опережение, чтобы как-то обойти разговоры с собственным состоянием. Шэрон на минуту застыла у открытого балкона, всматриваясь ему в глаза. Швырнула телефон на диван и медленно прошла прямо к месту, где сидел Баки. Снова застыла. Резко осушила свой бокал, буквально несколькими глотками, а соседний стул подтаскивала ближе к его ногам.
— Нет. У нас проблемы.
Она села рядом, прижавшись коленями к его коленям, и как-то невинно поправила подол своей комбинации, проглаживая по своим бедрам.
— Баки, я никогда не спрашивала, чем вы с Сэмом занимаетесь в Stark Industries, никогда не лезла с расспросами…
— Вообще-то спрашивала, — перебил он, и, явно сбивая Картер с мысли, добавил: — На той неделе.
— Хорошо, да, теперь вспомнила. Но ты так и не признался…
— Мы пришли в Stark Industries просить доступа к серверам, чтобы найти Земо. Сэм думал, что встретится с Пеппер, — Баки разочарованно подернул плечами. — Пеппер не было, а Кетлер отказала.
— Отказала?
Шэрон умело скрывает своё удивление его словам. Очень умело. Столько лет работы в спецслужбах просто не могут пройти даром. А сколько лет она была в тени… Барнс не дурак, кто бы и что не думал. Ровно столько же, сколько он доверяет людям — ровно в десять раз больше он им не верит. Практически никому. Есть всего несколько человек, к кому уровень доверия максимально равен к постоянным сомнениям и настороженности. Просто потому что Баки — это Баки, и как жизненный опыт Шэрон отразился на её восприятии мира, так и весь пережитый опыт Баки создал для него его собственный мир. А, возможно, он просто открыл ему глаза и показал истинную картину, кто знает. Есть всего несколько человек, за кого Баки готов рвать глотки безоговорочно и только потом разбираться. К сожалению, Шэрон не относится к ним. И за столько месяцев отношений он так и не смог её причислить к своему кругу защиты. Именно поэтому ему сейчас свербит вся эта ситуация. Именно поэтому он решил проверить, что будет дальше. Возможно, об этом ему вопила интуиция? Баки прикинул, что Шэрон уже достаточно раз задавала вопросы, не получая на них ответа, а значит, ответив сейчас, она поверит в его искренность; поверит, что лед тронулся. Так или иначе, даже если он не прав, стыдно ему не будет — она должна понимать, что он никому не доверяет.
— Да, отказала. Выставила нас за дверь, — Баки невозмутимо продолжает свой рассказ, моментально считывая уже неприкрытое удивление в глазах Шэрон. — Просила бумажки с подписями от спецведомств с официальными просьбами о сотрудничестве, а потом указала на дверь со словами, чтобы без подписей от Росса лично мы больше о серверах не заикались.
— Что же изменилось сейчас?
— А что сейчас? Сейчас просто Торрес что-то там ковыряет в костюме Сэма. С Вакандой же нет никаких связей. В чем проблема, детка? — скривиться захотелось, едва сдержался. Вот это вот «детка»… Но Шэрон нравится, а ему… Ему он не знает, что нравится, ему это всё уже чуждо.
— Помнишь, я говорила о том, что Кетлер с братцем своим не простые фрукты? Она выкупила компанию шантажами, угрозами и миллионными взятками. Есть огромные подозрения, что она сейчас возит контрабанду, прикрываясь именем Старка, а еще прикрываясь вами. Вы ведь постоянно там. Мы собираем доказательства.
— Это же не твоя юрисдикция.
— Уже моя. Уже всем все равно. Вчера до меня дошли слухи, что она заключила негласный союз с Дарио Аггером, он владелец компании Roxxon…
«Roxxon», проговаривает Шэрон, и Баки вспоминает, чью маркировку они сегодня нашли на деталях и компонентах жесткого диска; вспоминает, что и Кетлер была там, и все слышала.
— …Аггер. Он, как и Кетлер, весьма специфический человек относительно закона. Кетлер в сравнении с ним — аматор. Мы пытаемся отследить её счета, найти переводы незаконные. Есть одна ниточка, но мне нужно подключить свои старые и темные связи из Мадрипура.
— Я думал, вы с ней немного ладите, по крайней мере, по работе. Думал, что она важна Алегре.
— В первую очередь мне важен ты. Я не хочу, чтобы она втянула тебя, даже имя твоё, в свои махинации. Баки, мне нужно отлучиться на полчаса. Это очень важно, милый. Дождись меня…
Она так говорила, словно с ребёнком каким-то, а Барнс поддерживал её до последнего. Он и правда собирался дождаться её. Даже сам себе в мыслях это проговорил. Убрал со стола давно остывший ужин, закупорил обратно вино. Он хотел скоротать время за тем, чтобы прочесть про Аггера как можно больше информации, и, пожалуй, это время ожидания Шэрон как раз может быть полезным. Так он тоже думал, включая её ноутбук, вводя её пароль, который знал. Он отодвинул компьютерный стул, чтобы сидеть было удобнее — как-никак, а комплекция его тела в разы отличалась от размеров Картер, и места за столом хотелось больше, а не просто, чтобы вдохнуть. Стул, в котором заело одно из колесиков, сначала сопротивлялся нормальному скольжению по паркету, а потом резко сорвался с места. На каких-то одна секунда и менее полуметра назад. Баки успел его перехватить, чтобы стул с грохотом не врезался в шкаф у стены, но эта дрянь на колесиках задела несколько стопок бумаг, которые хаотичным водопадом распластались по полу.