ГЛАВА 16. Благотворительность во вред душе. ч.2 (2/2)

Прохладный ветер сквозняком обдувал Алекс по открытой спине. Она стояла на балконе, как и ранее вечером: левой рукой обняла себя под грудью, а согнутой в локте правой удерживала зажатой между двумя пальцами тлеющую сигарету — уже вторую. Ветер временами загонял табачный дым прямо в её глаза, но она даже не моргала, глаза не щипало от дыма. В её глазах стояла пелена слёз, которые и без дыма делали ей достаточно больно. Слёзы накапливались на ресницах и, молчаливыми ниточками, скатывались вниз по щекам, оседая на подбородке, пока каждая из предыдущих капель не наполнилась последующими, чтобы затем сорваться вниз. Она молчала словно неживая, словно гипсовое изваяние, лишь изредка моргая и шевелясь лишь для того, чтобы губами снова обхватить сигаретный фильтр и с каждым вдохом всё сильнее, всё глубже, вдыхать проклятый дым в легкие.

Она — человек, и её мозг снова пытается установить барьер для психики, чтобы уберечь её от срыва. Всё провалилось в бездну. Вся беспечная и счастливая жизнь рассыпалась, словно безумный прах.

— Вот ты где! — раздался голос Маршала за спиной. — А я повсюду тебя ищу, — он запер за собой дверь и остановился сбоку от Алекс, рассматривая вид с балкончика. — Так и знал, что ты на перекуре. Дай сюда, жадина, — выхватил из её пальцев сигарету, струсил пепел перед тем, как самому затянуться, и продолжил: — Ты такое представление пропустила! Ты где была?

Маршал затягивается сигаретой, и убирая ту от губ, соображает что за соленая влага пропитала сигаретный фильтр:

— Алекс?

— В подсобке была, — безразлично отвечает Алекс, доставая новую сигарету из пачки, чтобы подкурить снова. — Почти перепихнулась с Барнсом. Не срослось.

— Хреново, — с осторожностью в голосе Маршал пытается разглядеть её лицо в полумраке. — Понимаю, но… Ты ведь не из-за этого плачешь? Малышка, я не люблю видеть твои слёзы — сразу хочется кому-то голову разбить. Барнс тебя обидел? Разбить ему голову, пока я в такой одежде, не смогу, но попробую глаз выколоть.

Согласно всем законам и многолетнему опыту, Алекс должна была хотя бы уголком рта искривить улыбку. Но она даже не шелохнулась.

— Знаешь, ему там и так уже руку прокололи, — проговаривая, Маршал нервно хмыкает, понимая, что ситуация хуже, чем может показаться. — Алекс, давай поговорим.

— Он затащил меня в подсобку поговорить. Сказал, что я ему снюсь.

— Вы с ним порой так грызётесь. Может быть, ты просто задела его на симпатию больше, чем на отторжение, как изначально планировала?

Алекс снова крепко затянулась табачным дымом в попытках набраться смелости сказать то, от чего и в мыслях тошнит:

— В его снах меня зовут Аврора.

Повисла гробовая тишина, и только легкое шипение и потрескивание двух тлеющих сигарет раздражали ушные перепонки в этой беззвучности. Алекс по новой волне эмоций начало скребсти в горле, и колоть в носу сильнее прежнего. Новая порция слёз хлынула к глазам.

— Ему снятся сны, в которых я — Аврора. Он убежден, что мы с ним знакомы… — сквозь паническое дыхание шепотом проговаривает Алекс, и, глотая сильнее воздух, начинает кивать головой в принятии своих же слов.

— Такое возможно?

— По всем законам Мультивселенной — нет.

— Он не говорил, как давно? Может… Может это началось ещё до…– обрывисто рассуждал Маршал, переведя взгляд на стеклянную дверь балкона.

Он совершенно не понимал многих законов Мультивселенского мироздания, кроме самых базовых. Александра больше не имела живых вариантов себя ни в одной из Вселенных. И если Барнсу снилась Аврора, значит это была именно та самая Аврора. Маршал попытался снова затянуться сигаретой, но рука с ней застыла в сантиметрах от его рта. Разум выстроил цепочку логики последних событий вечера, и теперь уже ему стало дурно до ноющего кома в груди. Через силу он всё же проговорил к сестре шепотом:

— Алекс, это ты заколдовала жену конгрессмена, чтобы она ранила Барнса?

В ответ лишь глухое и сдавленное урчание в горле Алекс, которым воздух боролся с позывами рыданий вырваться в плачущий крик. Так осторожно Маршал потянулся, чтобы взять Алекс за руку.

— Милая, покажи мне руку.

Обхватив её правую ладонь своими руками, он повернул её тыльной стороной к слабому освещению из ресторана, пробивающемуся сквозь стеклянную дверь, разделяющую балкон и коридоры. Свежая, проникающая и рваная рана на правой кисти уже успела обсохнуть, запекшейся кровью. Ровно там же, где была рана у Джеймса. Ровно там же.

— Это не я… — ладонь Алекс задрожала в руках Маршала, и сама женщина впервые содрогнулась мелкой дрожью паники по всему телу. Её губы безвольно трепетали, и каждый раз, смыкаясь, склеивались от обветренных и подсохших на губах слез. — Это не я, Маршал, — громко сглотнув, Алекс затрясла головой в отрицании и искривила губы от боли. — Я этого не делала. Это невозможно. Это не я. Пожалуйста, поверь, это не я. Я этого не делала.

Прорвавшаяся плотина блока восприятия чувств. Её слезы хлынули новым потоком, и Алекс, трясясь и жадно вдыхая воздух маленькими глотками, уткнулась в грудь Маршала. Искала уголок, где можно спрятаться. Уткнуться носом и, закрыв глаза, ждать спасения. Ждать, что сейчас её обнимут. Ждать поцелуя в макушку. Ждать, что её поднимут на руки и унесут, чтобы лечить травами её сбитые коленки. Она была готова даже на Исправление, согласна на телесную боль рваной плоти. Согласна на новые игры с разумом Демонами. Согласна на опарышей в своей гниющей плоти. Согласна на всё, кроме того, чтобы чувствовать, как сердце крошится осколками. В груди так болит. Мучительно.

Маршал загреб её, обнимая и крепко прижался подбородком к её голове, поглаживал по спине и просто нашептывал, что он рядом. А она тряслась в его руках, и беззвучно рыдала. Так, как привыкла. Про себя. Чтобы никто не услышал. Давилась воздухом, слюной и боялась открыть глаза.

— Я этого не делала, Маршал. Поверь мне, я бы не сделала.

— Ш-ш-ш, малышка, тише. Я рядом, посмотри на меня. Давай же, подними ко мне лицо, — он обхватил ей щеки ладонями, бережливо большими пальцами витирая слезы под её глазами свозь нескончаемые всхлипы. — Ты же себя пытаешься убедить? Мне не нужно ничего доказывать, Алекс, я всегда верю тебе.

Алекс словно в трансе — разум застлан горечью, и травмирован нахлынувшими воспоминаниями:

— Прости меня. Я всё испортила. Я не делала…

— Алекс, успокойся, дыши, я рядом.

И она снова закрывает глаза, судорожно кивая «нет», не воспринимая слов.

— Аврора! — громче обычного прикрикнул Маршал, одернув её за плечи. Кетлер в шоке уставила на него свои покрасневшие от слез, широко распахнутые глаза. — Прости, малышка, у тебя истерика была — не хотел давать тебе пощечину.

— Согласна на пощечину в следующий раз, — шмыгая носом, щурится Алекс.

— Нам нужно решить что делать дальше. Сейчас мы не в состоянии. Ты не в состоянии. А если кто и может понять что за дерьмо сейчас всплыло, то только ты, — аккуратно поправляет ей волосы, убирая влажные от слез пряди ей за уши.

Закрыла глаза снова, только теперь ради концентрации. Представляет в голове своей, что всё не взаправду. Нет, это реально, только паника не поможет. Паника это верный сигнал проигрыша. Мыслить хладно. Расчетливо.

— Барнсу помогли в Ваканде с кодом, верно? Твою мать, придется снова просить у Шури помощи.

— Что может быть хуже прошлого раза, когда мы просили починить твою экипировку из вибраниума?

— Давай вспомним: я пообещала её брату умолчать о его болезни и не вмешиваться самой, дабы не навлечь на их Вселенную Сопряжение. А сейчас я приду такая: «Эй, красотка, а проверь-ка ты кости Барнса — нет ли на них магических рун? И голову его заодно тоже проверь — кажись, у него подсознание барахлит. Снова. А, и учти, что это всё дерьмо может тоже вызвать Сопряжение Вселенных, если подтвердится. Та-дам!»

— А вообще может?

— Не знаю. Помоги я тогда Т’Чалле, то, да, тысячу процентов. А с Барнсом — не знаю. Давай просто держать в голове, что нихрена хорошего не предвещает ситуация, которая невозможна по всем законам Мультивселенной! Невозможна.

Алекс перевела взгляд к улицам, рассматривая мерцание огней города. Глаза так болели от выплаканных слёз, а тело до сих пор трясло от нервной перегрузки. Маршал всё ещё держал в своих руках её ладонь и обкусывал себе губы, обдумывая их разговор.

***

Капли крови на темном однотонном кафеле смотрелись особенно эстетично. Алая дорожка вела свой след обрывчасто коридорами и более насыщенно выделялась уже от закрытой двери мужского туалета и до самой белоснежной раковины. Как раз на том участке пути, где Джеймс убрал от раны ткань, сдерживающую кровь, чтобы промыть саму рану под проточной водой и оценить по достоинству масштабы безумства этого вечера.

— Бак, я нашел аптечку, — Сэм вошел в комнату и запер за собой дверь на замок, чтобы следом за ним не повалили какие-либо зеваки.

— В принципе, всё не так страшно. Бинта будет достаточно.

— Мне казалось, что она засадила тебе сквозным.

Бросив аптечку рядом с Барнсом, Уилсон оперся руками о мраморную столешницу с раковинами справа от Баки и рассматривал, как тот промывает рану на ладони. Сколько всего он знает про него, но некоторые моменты в голове тяготят отсутствием логических ответов:

— Крови, думал, будет больше. Это сыворотка твоя так тебя «прикрывает»?

Ответа не последовало — Барнс был всецело поглощен вьющимися в подкорках вихрями хаотичных мыслей. Сэм как раз протянул ему бинт, и Баки оставалось быстрее перевязать ладонь, уповая на отсутствие множества новых вопросов от Уилсона.

— Что ты вообще там делал, Баки, за нашим столиком? Я думал, ты пошел вылавливать Кетлер для разговора.

Вот что ему сейчас ответить? Барнс замялся, обдумывая все произошедшее за последние полчаса и то, в каком порядке лучше преподнести это Сэму. Стоит ли вообще что-либо упоминать? Стоял перед раковиной, мотая бинтом ладонь и прокручивая в голове несвязанные мысли.

Сказать ли ему прямо: «Да, выловил. Только разговор пошел не по плану. Не по моему плану. Что делал за столиком? Просто не хотелось разгуливать с явным стояком в брюках. Аромат её кожи всё ещё в памяти — сраное наваждение. Стерва, что творила. Грудь у Кетлер красивая, а разговор вышел дерьмовым…»

— Прости, что ты сейчас сказал?! — яркое удивление Сэма мгновенно вернуло Барнса в реальный мир.

— А что я сказал?

— Делился впечатлениями о Кетлер… — Сэм обрисовал руками в воздухе очертания женских грудей, и Барнс, что есть силы, зажмурился, отказываясь верить в реальность происходящего. Как и в свою адекватность.

— Прямо вслух?

— Прямо с эмоциями! — смеётся Сэм.

Барнс схватился за галстук, максимально ослабляя его. Возможно, так воздуха станет больше, и он начнет фильтровать свои мысли и слова.

— Ух, я бы на твоём месте вернул всё как было, Бак, — снова врывается в голову голос Сэма, и Джеймс улавливает, на что тот показывает пальцем.

Смазанные следы красной помады и два свежих засоса на шее, словно две подножки, чтобы Барнс провалился сейчас так глубоко под землю, насколько его слух перестанет улавливать довольные смешки Уилсона, который никак не хотел упустить такого момента:

— И чем всё закончилось, Казанова?

— Ничем, ясно! — рыком отвечает ему Барнс, нервно затягивая галстук в исходное положение.

Джеймс уже забыл о ране. Забыта и неоконченная перевязка её, и край бинта сиротно болтается с каждым нервным движением ладони, обхватившей галстук у его шеи. Барнс вглядывается в зеркало и вертит головой, проверяя, не пропустил ли других следов помады на лице, шее… Стерва, она же практически везде губами успела отметиться… Толи ещё было бы, не прерви он её. И какого черта на него нашло, что он вообще ответил ей на поцелуй. Она же пьяна была — однозначно.

Пьяна и в слезах. Твою мать. До него дошло, как именно он её оставил в той подсобке. Глубокий, очень глубокий вдох так крепко наполнил его легкие, как и совесть заскребла у рёбер. Повезёт — она и правда будет помалкивать, и они обоюдно и негласно спишут всё произошедшее на независимые обстоятельства. У Барнса стресс от чрезмерного внимания и дальнейшего непонимания, кто именно выкупил с ним ужин за фигову кучу денег. А у Кетлер… магнитные бури. Да, именно магнитные бури залили в неё алкоголя больше, чем следовало бы этикетом девушке на таком приёме.

— Мои сны — просто сны. Больная игра воображения, — фиксируя свисающий конец бинта, Барнс решил хоть что-то подытожить в этом вечере.

— Мне жаль, дружище.

— Ты лучше скажи, как узнать, кто меня выкупил как… падшую женщину на один вечер?

Ему в голове это было самым, что ни есть, подходящим сравнением. Улыбка разбавила его нервный взгляд, и на мгновение напряжение в груди спало. Звонок на мобильный Барнса прервал Сэма, который едва рот открыл, чтобы выдвигать свои теории касаемо аукциона.

— А можно, она и тебе, Сэм, тоже будет звонить? Почему всё внимание только мне одному? — завидев на экране высветившийся номер Беловой, Баки скорчил умоляющую гримасу, положил телефон у раковины и включил громкую связь: — Я ещё не успел соскучиться, Елена.

— Хватит прихорашиваться, парни. Всё веселье пропустите, — по ту сторону звонка у Беловой было довольно шумно, гомонили люди. — У вас сейчас произойдет захват заложников, вы бы приоделись в костюмчики.

— О чем ты? — напрягся Сэм, встречаясь с встревоженным взглядом Барнса.

— Десять секунд.

Белова сбросила звонок, и короткие гудки послужили сигналом к действиям. Наспех оставив все ненужное, Баки с Сэмом выскочили в коридор северного крыла, который вёл аккурат к центральному залу. Десяти секунд не прошло, как с другого конца крыла здания донеслись звуки автоматной очереди и испуганные крики гостей.

Четверо мужчин в балаклавах ворвались в ресторан, размахивая оружием. Предупреждающие выстрелы в воздухе и пули изрешетили потолок торжественного зала, задевая хрустальные люстры, осколки которых посыпались на головы гостей. Женские крики смешались с детским плачем.

Мариса силой затолкала троих детей Маршала под стол. Сыновья Сары наотрез отказались либо повторить за ними, либо уйти за спину Мари. Всё, на что парни согласились, — тихо опустить головы, не поднимая взгляда на незваных гостей. Мари склонила голову следом за ними, лишь изредка из-под лба поглядывая на Маршала, который напряженно стоял у противоположной стены зала, сцепив зубы и сжав кулаки так крепко, что кожа на руках стала бледной.

— Мистер Клинт Бартон, — отвратительный картавый голос одного из захватчиков раздался за спиной Бартона, когда он схватил свою дочь в охапку, прикрывая её от опасности. — Сядьте или пристрелю в спину. Как думаете, пули насквозь пройдут до дочурки? — скалится голос из-под балаклавы, и мужчина ногой пинает стул Бартона в ноги.

— Не геройствуйте, дамы и господа. Закройте пасть всем, кто завывает, или мы закроем их. Навечно, — кричит во все горло другой захватчик, взбираясь ногами на один из столов в центре зала. — Кажется, здесь кого-то не хватает…

— Они здесь! — пятый. Пятый, ряженый в балаклаве, выходит из-за угла на северное крыло, держа на прицеле Барнса и Уилсона.

— Чудно. А теперь… — бурная истерика одной из женщин за столиками у подиума прервала речь террориста. Мужчина вздернул предохранитель и раздраженно выпустил огневую очередь по полу к её ногам, ещё больше сея панику среди испуганных гостей. — Я сказал, закройте пасти! А теперь, когда все вы дружно обосрались, мы заявим наш манифест! Где эти сучьи отребья?!

Дуло одного из автоматов направилось на дрожащую за столом Пеппер, и Хеппи, сидящий с ней рядом, вскочил со стула, пытаясь прикрыть её собой. Захватчик немедленно со всей силой засадил Хогану прикладом по голове. Удар оказался мощнее, чем кто-либо мог ожидать, и Хэппи откинуло на несколько метров к стене, где он упал на пол, теряя сознание. Поттс, казалось, была абсолютно равнодушна к происходящему. Она глазами искала в толпе самое главное в своей жизни — Морган, которая за несколько минут до нападения вышла с няней в туалет.

— Вдова Старка! Вот ты где! — орет тот, что возвышается, стоя на столе в центре зала. — Пока живы вы все… Пока жива ты и всякое наследие Старка — будущего не будет! Вы не даете миру развиваться и эволюционировать своими запретами и моралью. Хаосу быть! Новым лидерам мира быть! Прогрессу быть!

Женский плач раздался в противоположном конце зала относительно Поттс. Их няню, удерживая за шею, выволакивали из-за угла, и сердце Поттс готово было разорваться в груди. Девушка обхватила запястье человека, который рукой вцепился ей в горло, и всё пыталась вырваться. Сопротивлялась, царапала и при любой удобной секунде пыталась сильнее ударить подонка ногами. Очередной удар ногой пришелся точно в пах мужчине, и тот вскрикнул от пронзающей боли, рефлекторно стиснув ей шею сильнее, яростно выкрикивая ругательства.

Няня замерла. Застыла в движениях, больше не брыкалась, и постепенно стала обмякать в руках бандита. Тишина заполнила головы людей, а затем взорвалась криками ужаса, когда тело девушки, чью шею всё ещё зажимал рукой захватчик, начало биться в конвульсиях. Глаза девушки закатились, и из её рта стала вытекать насыщенная, густая белая пена.

— Пардон, мадам, — урод, удерживающий шею няни семьи Старк, отпустил её горло, театрально размахнув руками по сторонам, и тело девушки судорожно рухнуло наземь. — Минус один, — его смех переплелся с всхлипами и пеной изо рта умирающей няни.

— Где мелкая? Вон она! Взять её.

Морган безрассудно выскочила из-под одного из столов и бросилась к матери. Один из террористов рванул на встречу, едва успел схватить, как кто-то рывком оттащил мелкую от него, прямо у него из-под носа. Кетлер схватила Морган крепкой хваткой своей правой руки, буквально швырнула её за себя. Она отступила вдоль подиума к стене, держа девочку за спиной, и нацелила взгляд на мелькающие в прорези балаклавы карие глаза одного из нападавших. Упершись сзади в стену, она второй рукой прижимает голову девчушки к своей пояснице, чтобы та не выглядывала из-за спины с заплаканными глазами.

— В сторону! — кричит террорист, делая шаг к Кетлер с направленным ей в грудь дулом автомата.

— Сейчас ещё модно говорить: «Только через мой труп»? — язвительно произносит Алекс, не выказывая эмоций.

— Могу устроить.

Черт пойми, как и что именно происходит, но ситуация развивается дальше… Сэм готов был поклясться, что действия Кетлер будут преследовать его в кошмарах, так же как и Баки изгоняют его воспоминания из прошлого. Сердце замирает в тот момент, когда Алекс, удерживая Морган за спиной одной рукой, другой хватается за дуло автомата, направленное ей в грудь, и поднимает его к своему лбу.

— Стреляй.

Громкий звук щелчка разносится по залу, и в следующее мгновение гаснет свет во всем ресторане. Время останавливается для одних и ускоряется для других. Вихрь криков смешивается с автоматными выстрелами в потолок, когда Барнс выбивает душу из рядом стоящего захватчика и бросается на поиски Морган. Клинт знает, как отомстить своему уродцу, и за считанные секунды он лишает того сознания, разбивая ему голову о каменную колонну.

Пока Сэм бросился к главному участнику, который, спрыгнув со стола, уже схватил какую-то женщину за горло и, используя её как живой щит, попятился к выходу, крики паники разорвали зал на части, переплетаясь с новыми выстрелами там, где до отключения света стояли Кетлер и Морган. Дикий плач Пеппер и звуки борьбы слышались рядом с ней. Гости начали включать фонарики на своих телефонах, чтобы осветить себе путь к выходу. Подоспевший на помощь к Поттс Бартон перехватил удар одного из тех, кто угрожал ей, и едва сам увернулся от ножа в руке противника, как того несколькими ударами уже нейтрализовали. Бегущие огоньки фонариков в темноте зала создали очертания «союзника» для Бартона. Он знал его, слышал о Дьяволе Адской Кухни. Огоньки мерцали, и Дьявол растворился в хаосе.

— Где мелкая, черт побери?! — вопит один из захватчиков, который, схватив Кетлер за горло, прижимает её к стене. — Где дочь Старка?! — сжимая пальцы на шее сильнее, он отрывает её от стены и вновь с силой прижимает впечатывая в камень глухим ударом затылка.

Нет страха собственной смерти. Устранён, как ужасный изъян. Алекс, безразлична к эмоциям, поддерживает ритм своего сердца, экономя кислород. Глаза начинают предательски давить болью от недостатка кровообращения в сосудах шеи.

Звуки ударов и звук ломающихся костей. Сжатие на её шее ослабевает, давая Алекс возможность сделать хриплый и глубокий вдох. Кетлер норовит сползти на пол, когда кто-то подхватывает её, вновь устанавливая на ноги.

— Алекс, смотри на меня, — доносится голос Барнса у её лица, — где Морган? Алекс, где девочка?!

— Она цела. Под… Под подиумом, — не до конца справляясь со своей речью, лепечет Кетлер и тут же теряет ту стабильность равновесия, которую секунду назад ей гарантировала хватка Барнса.

Он ринулся к подиуму за дочерью Старка, расталкивая людей, охваченных паникой. Мелкая не успела пискнуть, когда Джеймс вытянул её, схватив в охапку и нашептывая испуганному ребенку: «Тихо-тихо. Морган, я друг твоей матери. Я выведу тебя к ней. Тебя не тронут», и вынес её к выходу, прикрывая собой.

События расплывались миражами и десятками несвязанных картинок: как включили освещение, как прибыла полиция, как закручивали в наручники и уволакивали двоих захватчиков. Третий с разбитым лицом и открытым переломом руки без сознания покоился у стены, где его оставил своим ударом Барнс.

Сара смогла восстановить здравый рассудок лишь когда в коридорах встретилась с сыновьями, загребая тех в крепкие объятия.

— Сорвиголова! Взять его! — возгласы нескольких офицеров вынуждают Сэма выскочить из зала в сторону нарастающего шума драки.

В противоположном конце коридора, у самого пожарного выхода, мужчина в красном костюме, в маске, скрывающей его лицо, и тот самый захватчик, любитель разгуливать по столам и выпускать автоматные залпы под ноги заложникам. Безупречные удары мужчины в красном смещают баланс в его пользу, а захватчик явно проигрывает. Офицеры решили не мелочиться и повязать обоих: прицелы в их сторону, и перекличка по рациям в прошении подмоги.

Безрассудство или экспрессивность? Отсутствие вменяемости или мозгов? Кетлер — часть уникального сценария безумия в этом мире. Её фигура рисуется в дверном проеме посреди двух огней: с одной стороны человек в красном выбивает плечо плохому парню, с другой — два офицера с пистолетами, снятыми с предохранителей. Кетлер выставила руки в обе стороны от дверного проема, пошатывается и метает взгляд от драки у пожарного выхода к приближающимся копам. Копы, находясь на нескольких шагах от Алекс, и им по рации отдают приказ стрелять без предупреждения.

Безрассудство. Алекс оттолкнулась от дверных косяков и сделала неуклюжий шаг вперед, лицо стало бледным и изможденным. Её ноги подкосились, и она со стоном о помощи упала под ноги полицейским, теряя сознание.

Сэм вспомнил момент с дулом автомата у головы этой чокнутой и как она сама подставила свою голову под прицел. А теперь Сэм смотрит на новый финт, задержав дыхание. Копы, перед которыми лежит в отключке блондинка в откровенном платье, останавливаются перед ней, как вкопанные, и всего на секунду замирают от шока. Затем оба склоняются к ней, проверяют пульс, помогают встать. У пожарного выхода теперь остается только один человек: в балаклаве, спиной прислонившийся к стене, он сидит на полу, неподвижно опустив голову на бок. Отключка. Мужчины в красном след простыл.

Таким замедленным казалось падение Кетлер, и так быстро она пришла в себя. Придерживаясь за плечи обоих полицейских, Алекс поднялась с пола, игриво сверкая глазами и абсолютно нагло улыбаясь, флиртовала с ними, пока те помогали ей присесть на стул в нескольких шагах сбоку. Она их так благодарила! Поглаживала одного по плечу, который склонился над ней, сидящей на стуле. Второй присел рядом, чтобы посмотреть, не вывихнула ли она ступню, нет ли отека, и Кетлер вытянула ногу ещё ближе, уже стеснительно прикрывая оголившееся бедро.

Сэм наблюдал со стороны и, как только понял, что эти два полицейских сегодня останутся без премии, быстро опустил лицо в пол, пряча ехидную насмешку.

***

По домам и больницам отпустили не всех и не сразу. В торжественном зале продолжали работать оперативники, собирали улики, в вестибюле вели краткий допрос свидетелей, брали показания пострадавших. Пеппер с дочерью вывели к автомобилю через служебный выход — Барнс контролировал ситуацию до момента, когда они сели в машину, и сам закрыл за ними дверь. Морган, вся в слезах и всё ещё дрожа, уткнулась матери в грудь и, когда машина тронулась, ещё раз подняла взгляд к Баки, прежде чем водитель увез их в сопровождении полиции.

Барнс ещё несколько минут молча рассматривал копошащихся вокруг полицейских, не пускающих ближе журналистов, которые столпились у заграждающей ленты, обтянутой по всему периметру, и на только что прибывших агентов ФБР. Отойдя в сторону, он достал телефон и перенабрал последний номер, с которого принял звонок до нападения.

— Теперь ты успел соскучиться? — вместо приветствия подкалывает Белова, ответив на звонок. На заднем фоне уже гораздо тише, абсолютная тишина.

— Как ты узнала? Ты здесь?

— Уже нет. Приходила за покупками.

— Всё купила, что хотела?

— Нет. В кое-то веки хотела по-честному всё сделать. Потратить свои кровные. Ну, придется по старинке, как Робин Гуд: отожму у богатых для бедной себя.

— Там не так всё было, — усмехается Баки.

— Я пришлю тебе свою версию, с автографом. Ты же видел, что пятый ушел?

— Да. Есть подробности?

— Как раз наблюдаю, как он мечется по парковке в нескольких кварталах от вас и ищет какую машину угнать.

— Я…

— Не надо, — перебивает Елена, заранее предугадывая мысли в голове Барнса. — Я проведу его. Возможно, он ещё выведет на кого-то.

— И зачем тебе это?

— Покушение было спланировано кем-то, кто был среди присутствующих на вечере. Разберись с этим. О мотивах поговорим завтра. Всё, ушла. Этот придурок решил взять ржавую BMW, гляди, и пешком за ним пройтись смогу.

Барнс, возвращаясь в ресторан, проходил через комнату охраны — ФБР уже возилось с камерами видеонаблюдения. В вестибюле все разбредались небольшими группами. Клинт о чем-то переговорил с Сэмом и вернулся к своей семье. Недалеко от них, у стены на большом диване, в одиночестве сидела жена Маршала — Тара — и спокойно листала новостную ленту в телефоне. По её виду абсолютно нельзя было сказать, что она вовсе поняла, что произошло. Ведь это на соседнем столе один из бандитов выплясывал. Её дети, дружно с сыновьями Сары, сидели на соседнем диване. Вокруг них вертелись Маршал и сама Сара. Наблюдая за этой картиной, отрешенность и безучастие Тары вызывали вопрос за вопросом.

В конце вестибюля промелькнула фигура Шэрон, которая вместе с Уилсоном Фиском беседовала с несколькими агентами ФБР. Лицо у Фиска было настолько напряженным, казалось, он готов перегрызть глотку всем, кто попадется ему на глаза.

— Нет, никаких иголок и швов. Дайте пластырь — дальше мы сами, — донесся до слуха голос Марисы, что на вытянутой руке держала фельдшеров на расстоянии. Не подпускала с стоящей за её спиной Алекс.

Та как-то боязливо опустив глаза, придерживалась за своё левое плечо, и Мариса, забрав у медиков несколько повязок, просто силой потянула Кетлер в угол зала. Спиной стоят и ни черта не видно. Копошатся в бинтах, и Мари что-то орудует с рукой Алекс.

— Всё в порядке? — голос Барнса в одном шаге за их спинами. Алекс, как солдат в армии, тут же выравнивается в осанке, и каждая мышца на её спине напрягается до предела. — Что с рукой?

Мариса, продолжая бинтовать ладонь Кетлер, лишь мило улыбается:

— Всё хорошо. Немного задело, но помощь врача не требуется.

Алекс даже не думала оборачиваться. Она и со спины прекрасно ощущает его присутствие, и была бы человеческая аура ей ощутима — это именно она бы давила сейчас на каждую кость в её теле. А Барнс и не думал отходить. От чего-то его не устроил такой ответ, и он лишь продолжил молча сверлить Мари глазами.

— Когда погас свет, началась пальба, — обьясняет Мариса, заканчивая перевязку Алекс на руке. — Ей просто задело немного ладонь и плечо левое. Там касательное, не страшно. Алекс, давай, приспусти платье, я посмотрю, что там.

Алекс опускает платье с левого плеча, отдергивая ткань, которая уже прилипла к запекшейся крови, и резкое движение раздражает рану, высвобождая новые, свежие потёки крови.

— Рана глубокая, нужно шить, — Барнс нахмурился, оценивая степень ранения, и тут же переводит взгляд к татуировкам на плече и лопатке.

— Знаешь почему никто не занимается сексом прямо посередине Тайм Сквер, Джеймс? — раздраженно отсекает Кетлер, продолжая рассматривать стену перед собой, а в груди всё аж кипит злостью. — Слишком много советчиков подсказывают, как правильно.

Чего-то в ином стиле не стоило ожидать. Мари быстро потупила глаза в рану, чтобы не попасть под перепалку, и аккуратно принялась протирать кожу от крови. Кислорода вокруг словно прибавилось, и по спине больше не норовила проступить крупа ледяного пота. Кетлер оставалось лишь гадать, с каким выражением лица Барнс ретировался восвояси. Она слышала, как он медленно, чертовски медленно выдохнул носом, едва ли не двойной объём легких, а дальше ей и самой дышать стало легче.

— Не слишком? — тихим шепотом спрашивает Мари.

— Я бы сказала — недостаточно, — шепчет в ответ Алекс.

Мариса мельком взглянула, улавливая реакцию Кетлер: пустой взгляд, и она снова нервничает — то закусывает язык, то губы. Бегло отвернулась куда-то в сторону выхода…

— Может, устроим мини-девичник? Мы не тусили в Майами.

— А сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? — уточняет Алекс, упрямо не сводя взгляда с центрального выхода.

— Час — полтора.

— Супер. Полтора часа мне хватит с лихвой… — прицокнула так, что Мари даже выглянула ей из-за плеча, в любопытстве выискивая, от чего Кетлер повеселела.

***

Сара и Сэм как раз прощались с Маршалом, когда к ним подошел взвинченный Барнс.

— Сэм, нужно достать записи с камер, — напрочь игнорируя то, что Уилсон в этот момент пожимал руку Маршалу. — И где, черт возьми, была вся охрана?

— Большинство — ранены, уже в госпитале, — отвечает Маршал, собирая вещи детей в охапку. — Шестеро мертвы.

— А няня Морган… Отчего её так… — сжалась Сара, вспоминая тот кошмар, что довелось пережить.

— Да, нужно ждать результаты вскрытия. И всех нас ещё затаскают на допросы, — Маршал хотел на последок выдвинуть свою теорию, однако фигура Алекс, промелькнувшая за спинами Барнса и Уилсона, отвлекла его. — О, Алекс! Собирайся, мы подвезем тебя. Алекс?!

А Кетлер на своей волне. Прошмыгнула назад в зал, и через полминуты выходит уже с двумя бокалами под шампанское и маленькой корзинкой с фруктами. Обходит Сару и сияя улыбкой прощается с племянниками, целуя каждого по очереди.

— Зачем тебе бокалы? — не унимается Маршал.

— Меня завтра не будет. Я на больничном.

— А зачем тебе два бокала?

Сама серьезность на лице Алекс, когда она приподнимает вверх зажатый между пальцев хрусталь и прокручивает его рукой, рассматривая.

— Это обязательный атрибут для качественной консультации у адвоката. «Маст хэв», знаешь ли! — своей широкой улыбкой выбивает из брата вздох отчаяния. — Хорошей ночи… Мне! — и, подмахивая задницей в бедро Маршалу, уходит в сторону центрального выхода.

Неутихающий шум возни оперативников, которые суетятся из стороны в сторону, и проблески сигнальных огней спецслужб окрашивают вестибюль красно-синими вспышками. У выхода её ждал именно Мёрдок. В одной руке блестит бутылка шампанского, а другой, паршивец, оттягивает узел галстука, ослабляя его.

— Клубники? — Алекс сверкает глазами по развязанному галстуку. Смело взяла одну ягоду, положила её в рот, наслаждаясь сладким вкусом.

— Белого сухого?

— Дьявол…