ГЛАВА 5. Всему виной дождь (1/2)

Июнь 2025

Горячее дыхание по шее мужчины и теплые, неторопливые поцелуи поднимались вверх к мочке уха, вырывая Барнса из сна в явь. Нахалка, нарушившая его сон, игриво провела кончиком языка вокруг мочки и слегка прикусила её, засасывая, наконец, вырывая из Барнса рваный вдох на полную грудь и он крепче прижал её обнаженное тело к себе, бионикой сжимая её ягодицы. Сладкий стон у его шеи и девушка на взводе оставляла на его груди белые полосы ногтями по коже, борясь с искушением не впиться в его тело намертво, животно и яростно, поцелуями отмеряя каждый сантиметр кожи желанного мужчины, потоками лавы разнося всю свою страсть по его венам.

— Доброе утро, сладкий, как спалось? — шепот девушки, сопровождаемый более влажными поцелуями уже вниз к ключице, вызвал новую волну возбуждения, финально ставя точку на утреннем пробуждении.

Перехватив правой рукой её лицо за подбородок, Джеймс жадно облизал свои пересохшие за ночь губы, едва их глаза встретились. Те бездонные голубые океаны её глаз, что он знал, сейчас полыхали всей запретной похотью, известной миру этому.

— Пусти же меня, я скучала, — коварная улыбка. Он побаивался её мыслей в такие моменты, он жаждал её действий еще больше.

Девушка перекинула свои растрепанные после сна волосы на правую сторону и робкие лучи рассвета, из приоткрытого окна, поспешили танцем по её коже, нежась в изгибах её тела, оттеняя упругую грудь и переплетаясь с узорами татуировок от шеи и до самого бедра.

Как странно, в этот момент он ей ответил, точно знал и понимал, что произнёс какие-то слова в ответ, но не слышал ни единого звука. А она облизнула свои губы и продолжила усыпать его тело тропинками поцелуев, вниз по груди, ребрам и животу…

Отвратительный рингтон и мобильник все громче и громче нагнетал своим жужжанием где-то под одеялом. Чудное утро понедельника.

— Чертов телефон, — пробубнила Шэрон, выйдя из ванной комнаты, наспех обматываясь полотенцем после душа. — Джеймс, милый, прости, я не выключила звук на телефоне и, считай, разбудила тебя, — мужчина будто и не слышал ее, лежал уставившись в потолок и пытался привести дыхание в норму после очередного бредового сна.

А сны такие зачастили. Смешались с кошмарами, численность которых хоть и уменьшилась, однако не оставила его на совсем. Три, порой и четыре раза в неделю он просыпался в холодном поту, завидуя мирно спящим, пока не заметил, как эта незнакомая ему блондинка все чаще стала наведываться к нему в сновидения, вытесняя собой те мрачные и травмирующие воспоминания его прошлого альтер эго.

Впервые он видел сон с ней немногим больше года назад, спустя несколько месяцев после «щелчка» Старка и победы над Таносом. Они дрались: на ней броня, он впечатал ее в стену, а она норовила ему глотку перерезать. В потоке ужасов, что его подсознание транслировало ему в то время, Барнс не придал значения этим картинкам — в этом сне он никому не свернул шею, не прострелил череп, не переломал хребет будучи Зимним Солдатом — и хрен с ней с блондинкой.

Все шло своим чередом, насколько это было возможным, после стычки с Флагодробителями, переломным моментом с Уилсоном и его принятием, наконец-то, щита Капитана Америка, после помилования для Шэрон и восстановления её в должности. К слову, с Картер у них как-то тоже само получилось. Он, будучи свободным агентом и, по совместительству, внештатным сотрудником для властей-властных Соединенных Штатов, занимался вербовкой и подготовкой агентов в АНБ, ЦРУ и ФБР. Шэрон — как и ранее в ЦРУ, спецотдел по борьбе с терроризмом. Пересекались часто, она флиртовала открыто. Теперь то и дело подшучивает над ним, что скоро уже как полгода будет, как она «завербовала к себе в постель завидного суперсолдата». Мило.

— Барнс, Земля вызывает, все в порядке? Снова кошмары? — скинув полотенце с еще влажного после утреннего душа тела, Шэрон перебирала вещи в шкафу в поисках подходящего костюма для дня грядущего.

— Просто задумался, — заостряя взгляд на её обнаженном теле и ловя пробел в сердцебиении. — Важный день?

— Типа того. Какой-то важный хрен будет вещать нам очень важные вещи про величие Америки, нашу незаменимость на мировом пьедестале и выход на новые рубежи, — ухмыльнулась счастью выбора наконец-то белого костюма, — и еще что-то про Ваканду, как обычно в принципе. Эта страна сейчас у всех на слуху. А что ты… — не закончила вопрос, как Барнс из-за спины обхватил её в объятия, сминая ладонями груди и накрывая ей шею горячими поцелуями.

— Есть время задержаться? — горячим дыханием обдал её плечо, резко переключаясь на её ушко.

— Боги мои, что же тебе снилось то? — уже обернувшись, обвила его шею руками, запуская пальцы в волосы мужчины. Током пробрало, как его губы жадными поцелуями накрыли её возбужденные соски, — или мне нужно чаще тебя будить своим не выключенным отвратительным рингтоном? — так и не дождавшись ответа, разум Шэрон поплыл пеленой возбуждения, полностью отдаваясь во власть Джеймса.

Возвращаясь к снам с незнакомкой, можно смело сказать, что в них не было ни капли закономерности. Барнс, поняв, что это не мимолетные картинки его подсознания, а вполне сформированные воспоминания, врываются к нему во сне, старался запоминать детали, напрягал последние силы, чтобы понять, кто эта светловолосая с татуировками. Даже перешерстил со сотню раз все законно (и не очень) доступные ему правительственные базы данных — ноль информации. Или, точнее, слишком мало он имел исходных данных, ведь ни единого разу за весь этот год с лишним он не узнал из снов даже её имени.

Он не раз видел сон, где они вдвоём у камина, и она от всей души хохочет над какой-то рассказанной им историей. Он не помнит, да и не слышит ни единого слова, произнесенного им самим, лишь её смех еще с неделю стоял в его воспоминаниях, наполняя ему грудь непонятной дрожью.

Барнсу часто снится всё тот же сон, как она утром будит его своими раскованными поцелуями, зажигая в нём огонь. Был еще один, на повторе, совсем бредовый, где он ранен пришельцем, умирает от неизвестного даже Ваканде, яда. Рядом она с крыльями за спиной, словно черный ангел. Пропасть. Больничная палата. Роджерс о чём-то спорит с этой светловолосой. Много крови и черного дыма. Рана у нее на груди. Этот сон всегда был чертовски размытым, вечно то терял, то показывал новые мелкие детали. Одно Барнс знал железно — это было больной игрой воображения. Ведь, каким бы свихнутым на всю голову после махинаций «Гидры» он не был, он бы точно знал о таком ранении в Ваканде от инопланетянина, и что Роджерс присутствовал в его палате вместе с этой треклятой блондинкой.

Естественным было и то, что об этих снах знал лишь сам Барнс и его поисковик браузера, безутешно измотанный бесконечными запросами Джеймса, чтобы любыми фразами найти любые сведения. Миг надежды воссиял в его душе одним январским утром, в момент как он проснулся и отчетливо воспроизвел в памяти сон прошедшей ночи: он, она, Романофф и Сэм Уилсон играли в покер.

— Стрит-флэш до дамы, котята, — снова звонкий смех нахалки, и она искрящим взглядом выворачивает душу Барнса на изнанку. — Говорила вам, покер, это единственное, в чем я никогда не поддамся!

— А как же борьба? — играла глазами Наташа.

— Да ну тебя, Нат, снова у тебя между бёдер задыхаться — своей гордости дороже! — возмутилась блондинка, и парни чуть не надорвали животы со смеху.

Тоже, казалось бы, бред — не было в его жизни такого момента, чтобы он с Наташей и Сэмом встречались за бокалом виски и игрой в карты, упустим присутствие незнакомки с татуировками. Однако, в данном сне была одна важная константа — Уилсон. Он единственный, кто был сейчас жив и способен поговорить с Барнсом об этих видениях по ночам. Ему то первому Джеймс и рассказал обо всем, раз триста попросив отнестись серьёзно и без единой нотки сарказма. Первое было выполнить проще простого, ведь слушать про чудные сновидения куда более интересно, чем лицезреть порой унылое лицо Барнса, что так и норовило испоганить настроение половине штата. А вот с сарказмом вышла заминка, особенно учитывая, как сильно Сэм хотел отметить «удачливость ворчливого старика, что выхватил себе женщину и на яву и во сне».

— Ну вот, теперь снова идти в душ, — закатив глаза с ехидной улыбкой, Шэрон встала с постели в поисках своего нижнего белья.

— Ты еще скажи, что тебе не понравилось, — крикнул Барнс, уже закрывающейся за ней двери ванной. Сейчас он был рад, что не знает имени незнакомки из сна — ненароком прошептать его, в порыве страсти, Шэрон на ухо во время утреннего секса, было бы эпичным провалом.

Входящее сообщение на телефоне Джеймса подсветило экран, выводя уведомление с именем отправителя. Уилсон вернулся из Луизианы в Нью-Йорк, привез ему лучший в мире пирог от Сары и практически назначил другу свидание через полчаса. Бесцеремонно, но вовремя. Только место встречи нужно изменить с привычной им закусочной в окрестностях Бруклина на местное кафе на Манхэттене.

Ожидаемый вопрос от Сэма: «Переехал-таки к Картер? Чего не сказал, я тебе коробку для твоих пожитков бы подарил, чтобы носки с трусами уместились, и твоя тонна ворчания влезла».

«Очень остроумно, придурок. Нет, не переехал. Но это не помешало мне здесь проснуться, так что встретимся на Манхэттене», — отправил в ответ Барнс, добавив: «Еще одна шутка сейчас, и я тебя придушу».

— У тебя день, как загружен? — Шэрон, хватая сумочку, уже собранная, промчалась по квартире, явно опаздывая.

— Нет, выходной. Вчера в последний момент отменил все дела, хочу выдохнуть. Встречусь с Уилсоном, а дальше как пойдет, — а дальше снова шерстить базы данных, выискивая привидение.

— Может, поужинаем сегодня? — придерживаясь за дверной косяк, Шэрон припрыгивала, пытаясь обуть одну туфлю и не выронить вторую. — Хочу, чтобы ты снова остался у меня.

— Я закажу нам столик. — Легкая улыбка на прощальный воздушный поцелуй от женщины.

Еще минута, и он уже один на один со своими мыслями в этой огромной и холодной квартире, с выдержанным и не имеющим ни тепла, ни души дизайном. Запустил пальцами по уже вновь слегка отросшим волосам, сцепив ладони за головой в замок, так и остался лежать на кровати еще минут десять, хотя казалось вечность. Тишина в пустоте.

В июне погода Нью-Йорка отличается облачностью и непродолжительными дождями, невзирая на то, что это хоть и календарное, однако начало лета, сопровождаемое умеренно жаркой температурой. Вот и сегодня, вопреки всем прогнозам синоптиков о ясном дне, небо постепенно затягивало мутными дождевыми тучами. Удивительные люди: кто-то уже во всю щеголяет в коротких шортах и тонких майках, а кто-то всё ещё не в силах расстаться с теми же ветровками или кожаными куртками. Последний — это Барнс, несмотря ни на что, он в одежде, скрывающей бионику и перчатках. Зона его комфорта.

Просторное и светлое кафе, чем-то сплагиатившее Starbucks, располагалось более чем удачно — на красной линии у ветки метро Пенсильванский вокзал, 34 улицы. Удачей было наличие свободных столиков при таком-то раскладе. Выбрав один у самой стены, отгороженный тонкой льняной ширмой от соседних столов, Барнс поспешил разместиться, ожидая Уилсона.

Народу было немного, но в ушах Джеймса стоял гул, словно он на бейсбольном матче в самой гуще событий. Хотелось тишины, спокойствия и понимания. Больше понимания происходящего с ним за эти полтора года и хотя бы каплю понять, чего ждать от будущего. Никаких временных рамок, что могут быть, ведь «он» и «завтра» — это нечто порой несовместимое даже в его собственной голове.

Выудив из кармана куртки смартфон и открыв новости, Барнс уже трижды успел пожалеть, увидев сами только заголовки новостных таблоидов. «Ваканда», «Ваканда» и снова «Ваканда». Уже больше двух недель прошло с момента смерти королевы Рамонды, а СМИ все никак не закроют свои волчьи пасти. Джеймс так и не смог дозвониться Шури, дабы выразить свои соболезнования — звонки оставались без ответа, прилететь лично — запретила сама Ваканда, сразу закрыв для всех свои границы. Он лишь отправил сообщения Шури и Айо, однако и на них ответа не последовало. Лишь спустя неделю он узнал от ушлых шпионов о какой-то немыслимой войне в той стране с неизвестным ранее противником, что в итоге закончилась победой самой Ваканды, и всё.

— И что же там пишут такого серьёзного, что ты снова мрачнее тучи? — спросил Уилсон, сияя счастьем, как свежеполированные туфли Баки перед танцами в далекие 40-е. Барнс невольно улыбнулся в ответ.

— Пишут, что чрезмерно счастливые люди отвратительны. Особенно, когда опаздывают.

— Ха! Смешно, я оценил. Завидуй молча, — сказал Уилсон, обнимая Барнса и похлопывая его по спине. Вспомнив уикэнд в Луизиане, когда они были в гостях у семьи Уилсона, Барнс улыбнулся. Было уютно. — А теперь самое главное…

— Пирог сюда гони, я только ради него и пришел.

— Кто бы сомневался! — и Сэм поставил на стол контейнер с упакованным ягодным пирогом от Сары. — Бак, если у неё будут вопросы, отвечай, что я привез его тебе еще горячим.

— Это так важно?

— Это Сара, чувак, она меня с потрохами съест! — сказал Уилсон, обернувшись, чтобы пойти к барной стойке. — Тебе не жарко в куртке в помещении? Закажу нам кофе.

Барнс еще с минуту медлил в решении, но все же достал из внутреннего кармана куртки аккуратно сложенный альбомный лист.

Несколько дней назад, а день выдался безумно дождливым, он, к огромному удивлению, задремал у себя в квартире в Бруклине прямо в кресле за чтением очередных досье кандидатов в агенты внутреннего штата спецслужб. Мало того, что взял работу и вполне секретные досье на дом, так еще и на одном из листов важных документов, на обороте, изрисовал его корявыми, по его мнению, рисунками, как проснулся.

Она снова пришла во сне. Всё та же игра в покер с Сэмом и Романофф. У них закончилась очередная бутылка виски, и незнакомка встала из-за стола к мини-бару за добавкой. Он старался изо всех сил запомнить как можно больше деталей и сконцентрировался на единственном четко различимом отличии — татуировки по левой стороне туловища. Девушка была одета в темные брюки и алый кружевной топ, и более-менее отчетливо можно было рассмотреть от шеи вниз к ключице, к лопатке, и по всей руке до кисти, переплетающиеся с четкой геометрией, векторные оккультные узоры. Их то он и старался перерисовать на лист бумаги по пробуждению.

— Ух ты! Сам себе эскиз тату сообразил? — умостился в кресло справа Уилсон, ставя на стол два стакана с парующими напитками. — Дай угадаю, будешь бить себе на левую?

— Я тебя ненавижу, — едва ли не по слогам выговорил Барнс, сопровождая всё тяжелым вздохом.

А Сэм рад стараться — во всю смеется, потрясывая Баки за правое плечо.

— Я же любя, дружище! Что это, рассказывай.

— Те сны, о которых я тебе говорил, та девушка, — Сэм прокручивал лист в руках, внимательно всматриваясь в художества Баки, — это её татуировки. Твой друг из разведки, Хоакин Торрес, кажется, он мастер найти несуществующее… — недоговорил, улавливая глупость идеи, прижав себе правой ладонью лоб.

— Я покажу ему и попрошу заняться, Бак. Мы разберемся. Где-то она должна существовать, — уже спокойным и понимающим тоном, указательным пальцем по рисунку, Сэм словно судья молотком оглашал приговор. — Ответь мне, пожалуйста, сможешь ли ты меня подстраховать в субботу? Сара с парнями приедет ко мне на несколько недель погостить, сможешь встретить их в аэропорту?

— Разумеется, не вопрос, — Джеймс поджал губы и сразу мысленно сделал себе установку сбрить к субботе изрядно отросшую щетину, иначе Сара не угомонится с шутками про престарелый возраст и факт, что так сложнее найти себе невесту и всё в таком духе. Шэрон, она как ни старалась, не возлюбила.

«Прости, Баки, но Шэрон нравится только тебе и самой Шэрон», — отрезала Сара после очередной, хоть и небольшой, словесной перепалки с Картер на вечеринке по случаю дня рождения Уилсона. Сам Уилсон был того же мнения, однако с комментариями не лез и держался этой темы в стороне.

Еще с час Уилсон говорил обо всём, что случилось с ним за время его двухнедельной тайной «командировки» в Европу, как он был рад вырваться в Луизиану на день раньше запланированного. Конечно, он должен был там побыть и на день дольше, соответственно, однако новоиспеченный президент Соединенных Штатов, всеми «любимый» Таддеус Росс, не побрезговал отобрать у Сэма этот день, вызвав на личную встречу сегодня вечером.

Закончив щебетать об успехах племянников в учебе и намерении Сары начать свой бизнес с небольшого ресторанчика, Сэм было дело пытался хоть что-то выудить из Барнса о его жизни. Тот лишь пожимал плечами — для него это было лишь запоздало-продлённое существование. Мрак. Пришлось переходить на темы, что действительно сейчас могут хоть как-то разговорить этого робота-калеку, и Уилсон вернулся к рисунку:

— Это все, что есть, больше никаких новых деталей? — оставив лист лежать на столе, Сэм намеревался откинуться удобнее в спинку кресла, как его отвлек громкий шум внезапно начавшегося ливня на улице, и гомонящая толпа людей, поваливших внутрь заведения в попытках укрыться от проливного дождя.

Кто-то, не стесняясь, ругался во весь голос на непогоду, словно это в корне и моментально исправит сложившуюся ситуацию, просушит их мокрые одежды и испорченные укладки шевелюр, а не просто избавит их души от волны разочарования, выплеснув гнев. Другие звонко хохотали, принимая случившееся, как должное и необратимое, простое обстоятельство в судьбе этого дня. Одна девушка просто молча с невесомой улыбкой прошла к барной стойке, попутно снимая с себя намокший пиджак, перекидывая его через локоть и расправляя неуместную складку на топе. Несколько слов от бармена, и вот теперь она так же, рассмеявшись, присоединилась к касте людей, что приняли погоду без гнева.

song: The Parakit — Save me

— Это всё, черт возьми! — к ушам Сэма пробился голос Барнса. — Сэм, это такой бред. Видит Бог, я скоро сойду с ума, — волна дрожи по грудной клетке, и Барнс уже двумя руками вдавливал себе виски. Её смех снова разлился в его голове, словно вязким сиропом обволакивая каждый нейрон его мозга. — Я уже схожу с ума.

Сэм же не видел его состояния. Он упорно всматривался в очередь у барной стойки. Девушка с промокшим пиджаком читала что-то с экрана своего смартфона, ожидая заказа, и абсолютно не обращала внимания на кого-либо вокруг себя.

— Бак, а как часто ты бываешь в этом кафе?

— Впервые, — все так же склонив голову и с закрытыми глазами Джеймс пытался унять шум в голове.

— Что ж, тогда с тебя причитается. Я справился быстрее Хоакина, — толкая измученного друга в плечо и привлекая его внимание.

— Справился в чём именно? — Барнс поднял взгляд сначала на Сэма, который по-прежнему сидел, уставившись в сторону бара, а потом его глаза сами отыскали объект изучения его друга.

Резкий и уже удушающий звон в ушах отгородил Джеймса от любого гомона окружающих его раздражителей, оставляя наедине с всё ещё блуждающим его разумом женским смехом. Все морщины на еще минуту назад огорченной физиономии расправились, выводя на передний план лишь эмоции шока. Блондинка у барной стойки, которая увлеченно читала что-то в телефоне, встрепенулась, расправляя плечи, и Джеймс был готов забыть, как дышать, лишь бы неверным вдохом не спугнуть призрак. Она убрала с левого плеча мокрую прядь волос, и вот они — злополучные узоры его кошмаров на яву — идеально прорисованная современная геометрия линий, переплетенная с оккультными символами и геральдикой из старых писаний. Мужчина рвано выдохнул: либо он сейчас проснется, либо он уже и умер давно, и это его персональный призрак мучений.

Незнакомка, не отрываясь от экрана телефона, в удивлении резко вскинула бровями и усыпала едва ли не всё кафе звонким и бесцеремонным смехом. Куда там кафе? Весь обозримый Барнсу мир был затоплен её улыбкой, и ему оставалось лишь молить о праве на еще один глоток кислорода, дабы продлить муки от истошной тяжести в его груди.

— Бак, она замужем. Кольцо видел?

Кольцо. Какое к чертям кольцо? Даже будь рядом с ней муж и пятеро детей, Барнс до последнего игнорировал бы любой фактор, который прямо не являлся женщиной, периодически посещавшей его во снах уже почти полтора года. Да, он всё больше в своей жизни стал с нетерпением ждать ночи и очередной встречи с ней. А если вместо этого случился кошмар прошлого, бывало переведет дыхание и разочарованно пялится до самого утра в потолок, размышляя, чем же он мог спугнуть сегодня своё голубоглазое сновидение.