2. Узы иного рода (1/2)

Через несколько минут Дивус выходит, облачённый в халат столь же роскошный, как и любая его одежда. Он длинный, бархатный, тёмно-красный, хорошо держащий форму, с чёрным тонким узором на спине и груди, в который вкраплены белые жемчужины. В этом халате определённо есть что-то готическое и Рук думает, что Круэл похож в нём на графа Дракулу.

Тот молча кивает в сторону двери ванной, студент поднимается и послушно идёт туда. Принимает душ в комфортно оборудованной душевой и, обернув бёдра банным полотенцем (принесённым с собой) — возвращается в комнату.

Круэл снова сидит в своём кресле и курит пахнущую цитрусами сигарету. Он манит к себе Рука, тот подходит и усаживается у его ног. Алхимик задумчиво опускает руку на светлые волосы и гладит их. Он знает, что сейчас будет. Чувствует. Так случается часто, особенно когда помфиорец расслаблен после сессии и испытывает лёгкую эйфорию от расслабления всего тела и снятия ошейника.

— Ну, как ты? — ласково спрашивает у него. — Я был сегодня очень требователен к тебе?

— О, Круэл-сан… — Рук берёт его кисть и прижимает к своей щеке. — Я так признателен вам за всё…

— У тебя грустные глаза. Тоска всё равно не покидает тебя?

— Простите… — он опускает голову с виноватым видом. — Я не должен…

— Рук, — алхимик отправляет сигарету в пепельницу, убирает мундштук и притягивает парня ближе к себе. — Перестань. Я же знаю, что у тебя на сердце. Ты можешь не таиться передо мной.

На длинных ресницах Рука появляются слёзы.

— Что случилось? — спрашивает Круэл немного встревоженно.

Повалившись лицом ему в колени, Рук лихорадочно обхватывает руками его бёдра и начинает рыдать. Он плачет и ненавидит себя за это, но всё равно не может остановиться. Плечи его сотрясаются, и профессор не останавливает этот поток слёз, понимая, что иначе Хант не успокоится, не получит облегчения. Он выплачется и всё расскажет. У студентов общежития Помфиоре — тонкая душевная организация, они нервны и чувствительны, потому что очень эмоциональны. Это причиняет много боли и самому Руку, но такова его натура, которую уже не переделаешь.

— Это опять он? Он расстроил тебя? — осторожно спрашивает алхимик, приподнимая студента со своих колен и стирая руками слёзы, текущие по щекам. — На, возьми, — подаёт ему платок.

— Сп… спасибо, — шмыгает тот носом и вытирает мокрое лицо.

Круэл гладит его по плечам, шее, лопаткам, и он постепенно успокаивается.

Профессор алхимии знает, что его нижний давно и безнадёжно влюблён в главу своего общежития Вила Шенхайта, но тот не воспринимает Рука ни в каком ином качестве, кроме служебного. Как своего заместителя. Вил весь поглощён карьерой, съёмками, напряжённой учёбой в колледже, заботой о поддержании себя в должном тонусе. Ему не до любви Рука, который тихо сохнет рядом и не решается сказать о своих чувствах, потому что уверен, что они будут отвергнуты.

(Круэл однажды посоветовал ему во всём признаться, на что охотник ответил с глубоким вздохом: «Круэл-сан, единственный человек, которого Вил любит — это он сам. Мне иногда кажется, что он, как Нарцисс, влюблён в собственное отражение. Мои чувства не заметит только слепой, однако это не мешает Вилу игнорировать их…»)

Это от своей несчастной любви он пытается исцелиться в объятиях алхимика. Навсегда избыть режущую тоску по Вилу. Получается пока плохо, но всё же ему становится немного легче после их встреч. У Рука остаётся ощущение, что он кому-то нужен. Верёвки Круэла притягивают его к себе всё прочнее, но всё же Вил Шенхайт занимает в сердце охотника ещё слишком много места. Но Круэл не ревнив и всё прекрасно понимает.

— Я подарил ему на день рождения сто стихов, которые написал о его красоте, — перестав всхлипывать, делится с ним Рук. — И знаете, что Roi du Poison сказал? «Думаю, пока я прочитаю их все — день как раз закончится».

Алхимик сдержанно улыбается, пожимая его кисть:

— Ты очень талантлив, Рук. Несчастье Вила, если он не способен этого оценить. Не все люди понимают и любят поэзию. Но не стоит винить их, просто это понимание не каждому дано, как и сам дар стихосложения.

— Я его не виню, сенсей… — тихо возражает тот.

— Посмотри мне в глаза, Рук, — предлагает Круэл.

— Мне это иногда бывает непросто, — он сбивается. — Я чувствую себя таким… — и всё-таки послушно поднимает лицо.

Серо-голубые глаза профессора на спокойном красивом лице внимательно всматриваются в него:

— Ты очень сильно его любишь?

Рук сглатывает и молчит, пытается отвести глаза, но алхимик смотрит ему прямо в душу. Лгать бессмысленно, но… Как разобраться в своих чувствах? Если он любит Вила — зачем тогда приходит к Дивусу? А если искренне привязан к Дивусу — зачем рассказывает ему о Виле?

— Люблю, Круэл-сан… Простите, ничего не могу с собой поделать, — отвечает он слабым и несчастным голосом.

— Что ж, раз так… — алхимик слегка отстраняет его, поднимается и берёт указку.

— Что вы хотите… — начинает Рук и ошеломлённо умолкает.

Круэл взмахивает указкой и… исчезает. Вместо него рядом с креслом стоит Вил Шенхайт. Прямо в своей помфиорской униформе.

Рук от неожиданности отшатывается и валится на пол. Расширившимися глазами таращится на это явление. «Вил» бросает на него взгляд и с недоумением спрашивает:

— Я что, так сильно тебя испугал?

Прекрасная Королева, это же его голос! Такой знакомый до мелочей… Голос Вила. Но ведь этого не может быть? Это явно какая-то иллюзия от профессора алхимии… либо сам Круэл, обратившийся в старосту Помфиоре. Но… какая точность копирования, даже парфюм в точности тот же самый…

Рук ощущает слабость и головокружение. «Вил» подходит к нему.

Тринадцатисантиметровые каблуки его сапог отчётливо стучат по паркету. Протягивает ему руку:

— Вставай.

Охотник поднимается, опираясь на неё — такая живая, такая тёплая, как всегда, с безупречным маникюром на гладко отполированных ногтях с лаком цвета индиго.