1. Верёвки (2/2)

Берёт указку, подходит к Руку и одним движением заставляет чёрно-красных дрессированных змей расплестись и сползти с него. Наклоняется и поднимает бамбуковый шест, относит его на место, пока студент сводит дрожащие ноги и садится на колени. На пол натекла целая лужа слюны. Круэл подходит с полотенцем и, сев на корточки, вытирает рот, шею и грудь парня. Щёлкает пальцами — и лужа на полу мгновенно исчезает. Говорит:

— Последний сет. Ты готов?

Рук лишь кивает утвердительно. Взмах указки — и верёвки оплетают его тело по-новому. Частично это похоже на первую обвязку — колени разведены в стороны, голени притянуты к бёдрам, но на сей раз на каждой ноге — лишь по одной тройной петле, соединившей бедро со щиколоткой. Руки заведены за спину, локти соединены вместе и стянуты горизонтальными петлями, от них двойная верёвка тянется к шее, разъединяется, огибая её, переходит на грудь, охватывает её поперечной петлёй и возвращается за спину, скручиваясь в один узел со связанными и опущенными запястьями. От середины спины верёвка тянется вниз, проходит между ягодиц и через живот соединяется с поперечной петлёй на груди.

Круэл заставляет Рука опуститься щекой на пол и встать на коленные чашечки, задрав голени и щиколотки вверх. С потолка спускается верёвка, скрученная вчетверо. Сделав на самой себе несколько вертикальных витков, она разделяется, по две верёвки с двух сторон крепятся к боковым горизонтальным петлям, охватившим бёдра. Задняя часть тела Рука почти повисает на таких своеобразных «качелях», но щекой и коленными чашечками он продолжает опираться на пол.

Оглядев гармонию и законченность этой композиции, профессор алхимии решает наконец смилостивиться над страданиями парня и расстёгивает ремешок у него на затылке, вынимает кляп изо рта. Рук откашливается. Челюсть, язык и горло так онемели, что он даже поблагодарить не может. Привычные иностранные слова не могут слететь с губ, поэтому он просто молчит и со всей признательностью смотрит на Круэла так, словно кляп продолжает находиться у него во рту.

Тот ещё раз заботливо отирает губы парня полотенцем и — следующий шаг: открывает замок клетки целомудрия и высвобождает оттуда исстрадавшиеся чресла. Рук вздыхает с облегчением. Но до анальной пробки дело пока не доходит. На заднюю часть помфиорца у Круэла сегодня другие планы. Во всяком случае, тот сильно на это надеется. Ведь далеко не всегда их сессии с профессором заканчиваются соитием.

Алхимик хочет ещё немного понаблюдать и добавить заключительных мазков к созданной им живой картине. Поэтому он снова идёт к креслу, усаживается в него, кладёт кляп на тумбочку и взмахивает указкой.

Одна из свечей плавно снимается с канделябра, подплывает к Руку, взмывает над ним и, слегка задержавшись, наклоняет свою огненную головку над его ягодицами. Расплавленный парафин капает с неё, покрывая кожу белыми быстро застывающими кляксами.

Рук вздрагивает, отрывает щеку от пола и тихо стонет. Но потом, притерпевшись, опять опускает лицо. Свеча, подобно огромной огненной пчеле, продолжает медленно кружиться над ягодицами и спиной парня, расцвечивая их белыми пятнами. Чёрно-красные верёвки, белое развевающееся каре помфиорца, белый — в тон к волосам — собачий хвост, присоединённый к анальной пробке, белые пятна парафина — превращают композицию в совершенство.

Ослабевший и успокоившийся член Рука под воздействием разогретого парафина начинает оживать, наливаться тяжестью. Студент терпеливо ждёт, пока Круэл творит свою магию, которая будет непонятна многим. Он знает, что, прежде чем алхимик захочет овладеть его телом — это тело вначале должно быть выласкано объятиями верёвок, обожжено горячими поцелуями свечи.

…Нет, такие отношения связали их с Круэлом далеко не сразу. Рук и не подозревал, что алхимик долго и внимательно, весь первый курс, приглядывался к нему. Изучал, наблюдал, анализировал. Студент долго не замечал этого, потому что… Ну, это сейчас неважно. В сущности, он и приходит к сюда для того, чтобы избавиться от своего постоянного наваждения. Освободиться от него хоть на время.

Круэл никогда не надел бы свой ошейник на первого встречного. Он знал о последствиях и потому всегда очень тщательно взвешивал все «за» и против». Но чувствовал, что именно с Руком Хантом получится добиться идеального взаимопонимания, несмотря на ту горечь, которой наполнено его сердце. А может быть, именно благодаря ей…

Начинали они просто с верёвок. Круэл находил его тело очень красивым и говорил, что чёрно-красные узлы, витки и создаваемые ими узоры только подчёркивают грациозность помфиорского охотника. Иногда, заключив Рука в эти причудливые украшения, алхимик добавлял к ним белые лилии, вставляя их в места наибольшего переплетения узлов и верёвочных витков. И говорил, что получает эстетический экстаз, наслаждаясь этим зрелищем.

Круэл знал неисчислимое количество узлов, плетений и других способов красиво зафиксировать тело своего добровольного пленника. И тот чувствовал, что верёвки, которые стягивают его — одновременно являются связующей нитью между ним и алхимиком. И они же парадоксальным образом являются символом освобождения. Освобождения от самого себя, от той гнетущей тоски, почти никогда не покидающей его. Только после сессий с Дивусом Круэлом ему становилось легче. Эти встречи дарили исцеление какой-то части его сущности.

Не счесть, сколько раз глубокой ночью Рук Хант крадучись уходил из Помфиоре, и через Зал Зеркал спешил на ту территорию кампуса, где находились жилища преподавателей, в комнату Круэла. Его перемещений не замечали потому, что алхимик дал ему для таких случаев магический артефакт-браслет, обладающий способностью отводить глаза случайному свидетелю. Никто не видел студента, даже когда он проходил мимо буквально в двух шагах. Во время сессий и у себя в общежитии Рук браслет, конечно же, снимал.

Постепенно алхимик расширил возможности его тела. Рук пришёл к нему девственником, и в течение многих встреч Круэл не покушался на его невинность, понимая, что студент по сути является за исцелением своего сердца, хотя и путь для этого выбрал несколько странный. Но в итоге они всё же стали близки.

И охотник в конце концов понял, что тело его хочет большего. Жаждет боли, которая смешивалась бы с наслаждением. Может, потому, что в душе он хотел наказания за предательство, которое в своём представлении всё-таки совершал. А может, боль и была для него освобождением. Именно тогда Круэл пошёл дальше, целенаправленно добавляя в их сессии эти игрушки — магические, и не только…

…Рук продолжает стонать и изгибаться в пояснице. Член уже налился в полную силу и пульсирует. Внутренние мышцы ануса крепко сжимают анальную пробку за невозможностью сжать что-то другое. Каждая раскалённая капля парафина дарит уже не боль, а растущее возбуждение. Он понимает, что опять, опять предаёт своё сердце — но до невыносимости хочет, чтобы алхимик овладел им. Но просить нельзя — это бессмысленно, да и… безнадёжно. В ошейнике он лишён права на собственные желания, остаются только желания Круэла. И хорошо, когда они совпадают.

Взмахом указки тот останавливает свечу. Огненная «пчела» возвращается на свой канделябр. Алхимик поднимается и идёт к связанному. Лицо и тело у того покрыто крупными бисеринками пота.

Опускается на корточки, коротко улыбнувшись, проводит рукой в перчатке по его волосам, по спине и рукам, перевитым красно-чёрными верёвками и расцвеченными поцелуями свечи. Даже сквозь перчатку чувствует, как кожа помфиорца льнёт к его руке. Он пожалел его, выбрал сегодня парафин, а не воск. Обойдётся и без хлыста. Парень и так молодец, долго держался сегодня.

Правой рукой откидывает со своего глаза свесившуюся на него осветлённую прядь. Поднявшись, обходит Рука, останавливается сзади.

— Потерпи, сейчас будет немного больно, — говорит он и, наклонившись, одной рукой придерживая его за ягодицы, другой осторожно вытягивает пробку из ануса. При этом он смотрит в зеркало напротив — на то, как Рук страдальчески морщится и стонет, закусив губу.

Пробка извлечена, отложена в сторону и раскрытый сфинктер сейчас растянут ровно настолько, насколько нужно. Круэл давно хотел начать использовать именно этот размер, но оставались опасения, что парень ещё не готов к нему.

Опустившись на колени, он расстёгивает брюки, извлекает давно налившийся и готовый к подвигам член. Отодвигает в сторону красную верёвку, проходящую через ложбинку ягодиц Рука и, придвинувшись, без усилий легко вскальзывает внутрь. Придерживая его за бёдра, начинает двигаться, помня, что поза у нижнего для этого не самая комфортная — всё-таки он подвешен за заднюю часть и едва удерживается коленными чашечками на полу. Но сегодняшнюю сессию Круэл проводит не для того, чтобы заботиться о комфорте своего пленника…

Рук блаженно всхлипывает и закрывает глаза, когда член алхимика оказывается в нём. В такие минуты ему кажется, что он наконец-то навсегда излечился от своего недуга, освободился от него, выблевал из себя горечь, наполняющую душу. В конце концов — чего он ищет? Куда бежит? Ведь он — как незадачливый охотник, расставивший силки на дичь и сам запутавшийся в них. Разве не привязан он телом, душой и сердцем к Дивусу Круэлу, единственному человеку в Колледже Ночного Ворона, который понимает и принимает его полностью, даже зная достоверно, кем заняты его помыслы, от чьего имени вспенивается кровь в венах?

В боковом зеркале, лёжа щекой на полу, он видит, как Круэл овладевает им. Овладевает телом, не в силах привязать к себе ещё и душу. Не раздевается. Он никогда не раздевается, Рук ни разу ещё не видел его обнажённым, не переставая гадать, как алхимик выглядит под одеждой. А так хочется порой увидеть — настолько ладно обтягивает его эта строгая и элегантная, идеально сшитая по нём классическая одежда из дорогой ткани. Но сказать о таком он, конечно же, не решится.

Такое впечатление, что Круэл стремится быть элегантным всегда, даже во время занятий сексом. Он любит, чтобы всё было красиво, и не просто красиво — безупречно. Сессия у них всегда начинается с того, что профессор отправляет Рука в ванную тщательно промываться, пусть тот и уверяет, что уже сделал это в общежитии. Круэл должен быть уверен, что изнутри студент абсолютно чист — даже если единственное, что войдёт в него — будет анальная пробка…

Алхимик явно входит во вкус, двигается всё интенсивнее. Лицо становится напряжённым, в глазах, в слегка прикушенных губах закипает страсть. Рук начинает стонать, чувствуя, как тело его нагревается, словно его изнутри накачивают жаром. Круэл вцепляется в его ягодицы, облепленные застывшими каплями парафина, растягивает их в стороны, стремясь проникнуть ещё глубже.

Ему нравится осознавать свою власть, утверждать её каждый раз заново. Нравится чувствовать, как Рук послушно раскрывается ему навстречу, делает всё, чтобы его тело доставило максимальное удовольствие Дивусу, потому что так он и сам его получает.

Твёрдый, неутомимый, весьма основательный член напористо бьётся в податливо растянутое отверстие. Наслаждение накатывает горячими волнами, член Рука тоже стоит колом, но он, кусая губы, зажмуриваясь, изо всех сил сдерживает наступление оргазма, иначе в следующий раз во время акта на нём будет клетка целомудрия.

— Открой глаза, Рук… — не прекращая движений бёдрами, сквозь зубы требует Круэл. Голос чуть искажён поглотившим его вожделением. Он тоже чувствует подступление оргазма. — Смотри… в зеркало. Хочу видеть твоё лицо.

— Да… — хрипло соглашается тот и размыкает веки. Послушно поворачивает лицо к зеркалу, из последних сил пытаясь удержать клокочущее внутри семя.

Круэл лихорадочно вцепляется левой рукой в его ошейник и после пары резких движений, вплотную прижавшись к ягодицам Рука и прогнувшись в пояснице, извергается в него. Быстро стягивает с правой руки перчатку, берётся снизу за горячий изнемогающий член своего партнёра и за несколько секунд доводит его до блаженной, головокружительной разрядки. Охотник выплёскивается на пол и ему кажется, что семя его такое горячее, что сейчас прожжёт паркет…

С минуту они оба отдыхают, пытаясь отдышаться, потом Круэл выходит из него, вытирается невесть откуда взявшимся полотенцем, заправляется и встаёт. Одним щелчком пальцев ликвидирует белёсые брызги на полу, потом берёт указку и взмахом отдаёт приказ верёвкам. Те расплетаются, окончательно высвобождая Рука из своих крепких объятий.

В изнеможении тот опускается на пол. Конечности у него трясутся от напряжения.

Алхимик склоняется к нему и расстёгивает ошейник. Коротко улыбается и гладит по щеке:

— Сильно устал, Рук? Иди в душ первым, — голос его звучит ласково, совсем не так, как во время сессии.

— Нет, Круэл-сан, спасибо. После вас.

— Как хочешь, — выпрямившись, хозяин комнаты уходит в душ, пока студент в блаженстве вытягивается прямо на паркете, расслабляя затёкшие мышцы.