Часть 6 (2/2)

Тяжелые капли падали на стекло, словно кто-то снаружи бросал маленькие камешки.

Такэяма подошла к столу и положила трубку в медную пепельницу.

— Хочешь свечи? Иди за мной.

Она повела капитана в другую комнату.

Её освещала только щель в двери, через которую они вошли. В нос ударил запах спирта.

Почти всё пространство было заставлено ящиками. Несколько столов из красного дерева у стен, на них — склянки, колбы, толстые книги и изящные канделябры.

Такэяма присела перед одним из ящиков.

— Самурай выяснил, что вещества, содержащиеся в растении, снимают боли. В другой раз, когда они снова делали свечи, генерал предложил добавить больше порошка в парафин. Полдня они не могли чувствовать даже пальцев ног.

Рюдзё достала несколько штук. В коралловом свете они казались светло-серыми.

— От этих эффект как от млечного сока мака.

Затем открыла другую коробку. Свеча, которую она оттуда вытащила, оказалась чёрной.

— Как ты думаешь, что будет, если я её зажгу?

Рюдзё разглядывала свечу в своих руках так, будто видела впервые. Так, как недавно смотрела на лицо Бэй Доу. С любопытством и... ненавистью.

— Столько яда может понадобиться только в одном случае, — ответила Бэй Доу.

Такэяма подняла голову. Свет, который едва проникал в комнату, тускло освещал её впалые глаза. Кожа вокруг них была серой.

Она безумно улыбалась.

— Неверно.

Выпрямившись, Рюдзё снова посмотрела на палочку парафина. На сей раз равнодушно.

— Прискорбно, что психика у людей настолько хрупкая, что её может пошатнуть даже эфир. А ты, капитан…

В этой комнате у Бэй Доу необъяснимо, но верно в жилах стыла кровь. Она почти не слушала, что ей говорила Рюдзё. Нечто неосязаемое, но такое истерзанное и по-человечески печальное глядело на неё со всех углов с затаённой обидой. Это чувство не отпускало ни на минуту.

Она обернулась. Стена, на которой висела фотография, слева примыкала к двери.

Два самурая, одетые в сокутай, стояли на заднем дворе. Крошечные дети между ними не старше десяти лет. И хотя коралловый свет во многом мешал присмотреться, белый лик одного из мужчин напомнил ей кого-то. Кого-то, кого, как ей казалось, она не знала.

Запоздало отвернулась.

Ей, верно, померещилось. В полумраке привидится всякое.

— …такая ли ты бесстрашная на самом деле?

Мрачный голос Такэяма прозвучал у неё за спиной.

В нос капитана ударил тошнотворный аромат.

Рюдзё стояла у стола. Зажжённый фитиль ярко освещал её лицо. Пугающе бледное, со впалыми щеками. Сколопендра топорщилась на шее. Под ней был ещё один шрам. Усталые глаза смотрели на капитана безжалостно, с сардоническим наслаждением.

Иссиня-чёрная свеча выпускала струю густого дыма.

Бэй Доу закрыла нос ладонью.

— Какого…

Она обещала возвращаться снова и снова, пока Такэяма не подпишет контракт. Едва ли чёртовы свечи могли её напугать.

Капитан решительно шагнула вперёд.

— Что, хочешь её потушить? — смешливо спросила Такэяма.

Она лениво поставила парафиновую палочку в одну из ножек канделябра.

— Так давай.

Рюдзё стояла на месте, радостно приглашая её к действию.

И Бэй Доу не заставила себя ждать.

Как только они поравнялись плечами, Такэяма ловко шагнула ей за спину.

Не успела капитан дойти до стола, как уже она обратилась к ней, стоя у дверей.

— Надеюсь, ты не будешь громко плакать.

И захлопнула их с сокрушительным щелчком.

Коралловый свет резко потух. Оставил свои туманные щупальца за плотной стеной фусумы.

Свеча горела на столе.

Мрак тянулся к желтому светлячку из углов, тени колыхались. Бродили по потолку, как призраки.

Капитан потушила огонь пальцами.

— Детский сад…

Мигрень сковала полголовы и никак не хотела отпускать.

Как странно — от её ног по деревянным доскам тянулись чёрные полосы. И призраки не уходили, весело скакали по полу. Словно глумились над ней.

Шаг к двери. Половицы застонали — Бэй Доу замерла в молчаливом оцепенении.

Закатная тусклота, покрытая голубой плёнкой, устремилась к ней.

Капитан тряхнула головой. Закрыла глаза. Начала считать.

Один.

Два.

— Больше не играешь с тем мальчиком. Сыном старосты.

Три.

Прикусила мягкую плоть изнутри. Руку назад — к канделябру. Пальцы обожгло. Взгляд через плечо — все три ножки заняты.

Свеча горела на столе.

Она тоже никуда не исчезала.

Дряблая, морщинистая, бело-синяя.

Запах гнили забивал ноздри, мухи жужжали около ушей. Сколько же их тут?

Раз.

Два.

Три.

— Что ты опять натворила?

Бэй Доу плотно прижала ладони к голове.

Чьи-то пальцы вонзились в плечи. Каждый ноготь — игла.

— Как мне смотреть им в глаза после того что ты наделала?!

Громкий плач разрывал барабанные перепонки. Как бы сильно не давила на свои уши, Бэй Доу не могла от него избавиться. Он отдавался эхом, ударяясь о стенки черепа, как паразит распространялся по серому веществу.

Шатаясь на ватных ногах, капитан дошла до двери. Нужно открыть. Ещё раз, ещё и ещё… Стенки фусума задрожали от напора. Или задрожали руки.

Тяжело, на спину давит, прижимает к полу нечеловеческой силой.

Стряхнуть, убрать. Как мух, как призраков, скачущих по стенам с гадкими улыбками.

Бэй Доу коснулась плеч, но не нашла рук, которые бы их сжимали.

Колени подкашивались.

Обожжёнными пальцами по шероховатой бумаге. Срывая её со скелета двери, капитан только подтверждала свои догадки — она бредила.

Бредила самым ужасным видением.

Единственное, что было реально, это липкий страх, когда за разорванной бумагой оказалась стена.

— Всё потому что ты — проклятье. Я жалею, что позволяла звать себя матерью. Посмотри, что со мной стало!

Бэй Доу медленно оседала на пол, ладонь безвольно соскальзывала по стене. Кончики пальцев проваливались в следы ногтей на деревянных перекладинах, касались абстрактных мазков бордовых красок.

Чьи? Не её.

Раз.

Два.

Три.

Что-то капнуло на лоб. Это парафин.

Капитан подняла голову.

Канделябр занесён мёртвенно белой рукой.

Горела бумага, горели её волосы, рубашка. Мухи жужжали. И жужжание их напоминало смех.

Ей хоть бы пошевелиться. Сил нет совсем — только скулить от боли. А огонь жёг неистово, кожа пузырилась и лопалась. Ключицы, обнажённые, обглоданные пламенем, наружу.

Пахло гарью, спиртом и смертью. Тени водили хороводы на потолке.

Бэй Доу закрыла глаза. Тяжёлый канделябр упал на голову.

Истошный крик вырвался наружу бурлящими пузырями.

Жар огня сменился удушающим холодом.

Тело падало вниз. Бездна смыкалась над ней бушующими волнами.

Небо чёрное-чёрное. Гроза. Не сделать и вдоха — тут же океан накрывал, топил в своих рукавах.

Вдалеке корабль, оттуда крики: «Спасайте капитана!»

Чудовище исполинских размеров раскрыло свою пасть над Бэй Доу. Оно жевало её тело, пока не искрошило каждую кость.

Снова и снова.

Матросы ревели: «Спасайте корабль!»