II (2/2)

Гермиона жила вместе с Джинни, а Гарри занял комнату Перси, несмотря на все просьбы Рона переехать к нему – с приездом гостей ему бы пришлось это сделать. Поттер тоже с трудом переносил компанию Уизли.

Грейнджер оглядела уже знакомую ей комнату, как в последний раз: едкое и липкое чувство продолжало ту поедать. Вдруг вся Нора стала ассоциироваться с Рональдом. От осознания того, что они, можно сказать, бросают его, не давая выбора, становилось ещё более тошно. Наверняка Рон не даст ни родителям, ни братьям покоя. Был шанс, что Уизли настолько озлобится на них с Гарри, что не приедет в Хогвартс вовсе и никогда их не простит – но тем не менее Гермиона продолжала решительно собираться, не останавливаясь перед этими мыслями.

Так будет лучше для него. Гарри был прав. Было наивно полагать, что они справятся с ним таким.

Они все изменились и должны двигаться дальше ради себя и друг- друга, вместе или порознь – это необходимо просто принять.

***</p>

Они встали прямо к рассвету – когда солнце только выглядывало из-за горизонта, и лучи ещё не успели коснуться окон Норы. Гермиона часто вставала в это время, чтобы побыть в одиночестве: прочесть книгу или полюбоваться умиротворённым видом перед тем, как снова столкнуться с тяжестями, идущими словно по вечному кругу.

Каждое утро они с Роном улыбались друг-другу, и она как бы невзначай предлагала тому пойти на прогулку, на что он всегда соглашался. Его нужно было чем-то занимать, дабы не давать тому из раза в раз зацикливаться на одних и тех же переживаниях.

Несмотря на то, что каждая ежедневная прогулка была тихой, в воздухе отчётливо чувствовалось напряжение, настолько душащее, что Гермиона не выносила находиться с ним рядом наедине и около получаса.

Она заметила, что Уизли стал ненавидеть говорить о любых воспоминаниях, даже хороших, а поскольку всё, чем он был обычно занят - это работа на ферме и повторяющийся досуг, обсудить какие-то новые впечатления также не удавалось. О чём бы Грейнджер ему не напоминала, тот либо замолкал, либо возвращался к событиям войны, омрачая и пресекая любую её попытку развеселить его.

Он рассуждал, подобно параноику или роботу, каждый раз анализируя собственные поступки по степени опасности или безрассудности. Лишь иногда он настолько увлекался анализом, что мог говорить о нём всю прогулку, рассказывая, как лучше было бы поступить. Даже казалось, что это в какой-то степени веселило его, поскольку Рон улыбался, придумывая идеальный план. Однако улыбка стремительно таяла от осознания, что «ошибки», совершённые им тогда, уже неисправимы.

Он был до ощутимой боли заносчив, и всеми своими словами заставлял сердце Гермионы камнем ухать вниз, тормоша старые, и создавая новые раны. Для него в прошлом больше не было ничего хорошего - только ошибки. Рон будто сжигал одно событие за другим, не оставляя ничего кроме пепла; безжалостно комкал чувства и эмоции, словно они были ничем. Бесполезными и ненужными.

И даже когда Гермиона с улыбкой на лице говорила только о счастливых моментах, он всё равно умудрялся найти в этом нечто негативное. И вскоре никаких воспоминаний не осталось.

Рон всегда обещал ей отныне жить настоящим, но Грейнджер с трудом представляла для друга действительно хорошее настоящее, если он продумывает чуть ли не каждый свой шаг.

— Понимаешь, Рон, – сказала она однажды ему, пересилив себя, чтобы взять его за руку. Парень, продолжавший обсуждать план, похожий на идеальную стратегию, умолк. — Тебе больше не нужно.. продумывать абсолютно всё. Мне кажется, что ты боишься совершать ошибки. Я могу понять тебя, ведь после того, что произошло.. стратегия была очень важна, поскольку каждая жизнь была на счету, – Грейнджер с трудом переносила недоумевающий и будто осуждающий взгляд Уизли, она на секунду поджала губы, сощурившись, чтобы отогнать непрошеные слёзы. Парень пожирал её своим хищным и чуждым взглядом, оттого та чувствовала себя совсем беспомощной. — Война окончилась, Рональд. Все эти ошибки, они же.. часть тебя! Не отрекайся от них.

— Ошибки стоили мне слишком многого, Миона. Тебе ли не знать об этом? Мне казалось, что ты.. обрадуешься тому, что я анализирую их.

— У тебя всегда были мы с Гарри, чтобы помочь всё исправить. И сейчас мы рядом. Когда.. когда ты в последний раз улыбался, Рон? И чем ты занимаешься, кроме работы на ферме или игрой в квиддич с Гарри по два часа? Или..

— Ты хочешь, чтобы я чаще улыбался? Мне до сих пор нравится квиддич, поэтому..

— Не в этом дело, Рон! Да ты же.. смотришь на меня, будто на полоумную. Я совсем тебя не узнаю.

— Мы всю жизнь анализируем ошибки, разве не ты говорила об этом?

— Но не каждую же минуту жизни, Рональд! Ты не был.. таким.

— Я изменился, как и все мы.

— Ты изменился до неузнаваемости.

— Это неправда! – моментально вскипел он, отчего Гермиона мгновенно отпрянула, сделав несколько шагов назад, врезавшись в заборчик. Уизли вздрогнул, потянувшись к ней рукой, и аккуратно беря за запястье. — Прости. Это не так, Миона. Я всё тот же.

— Ты хоть помнишь, каким был до войны? На первом курсе? Да даже на пятом или шестом?

— Я повзрослел, не можешь же ты винить меня за это, Гермиона?

— И часто ты нападал на своих друзей, Рон? Кричал на них? Срывался?

— Мне нужно время..

— Да неужто?

Гермиона тогда ушла от него, оставив одного. Даже Гарри не пошёл за ним, а только Молли. И то только после того, как он час простоял на одном месте. Все думали, что ему нужно побыть одному, однако позже Рональд так и стоял на том, что практически не изменился.

Однако Гермиона думала, что в единственном, в чём он не изменился – это в упрямстве. Казалось, что ему хотелось попросту плыть по течению, а не решать очевидную проблему с агрессией и паранойей. У него на всё всегда был один аргумент, и они все уже устали бороться с этим. Но хотели упорно продолжать до вчерашнего дня.

Они думали, что ему правда нужно время, о котором он постоянно говорит, стоит только завести тему о психотерапевте или изменениях. И давали его ему. Но из-за того, что никто из них не знал, сколько именно нужно этого времени, всё продолжало рваться по швам. Своими действиями те будто из раза в раз потакали Рональду, и Гермиона не могла понять, почему допустила нечто подобное. Всем совершённым попросту топила все старания.

К утру даже стало казаться очевидным то, почему Рон согласился посещать психотерапевта в Хогвартсе – это была гарантия, что он поедет вместе с ними. Их «победа» оказалась абсолютно мнимой.

Ни Гарри, ни Гермиона, ни кто-либо из семьи Уизли не хотел давить на Рона, а только пытались подвести его к тому, что ему правда нужна помощь. Четно. И на этот раз его придётся заставлять.

Самым, пожалуй, больным и несколько неправильным было то, что большая часть родных его бросает в Норе. Однако теперь у них не осталось ни времени, ни выбора, а только необходимость двигаться дальше и продолжать бороться, ведь не все пожиратели ещё пойманы.

Гарри, Гермиона и Джинни спустились с чемоданами на первый этаж. Близнецы уже ждали их в летающей машине. Никто толком не успел привести себя в порядок, так как боялись, что Уизли может проснуться в любой момент.

— Дорогие, прошу, берегите себя. – миссис Уизли обняла в охапку всех троих, напоследок поцеловав Джинни в щёку.

— Вы тоже.. передайте Рону ещё раз, что мы будем присылать письма каждый день. И что нам очень жаль. – Гарри осторожно открыл дверь, пропуская девушек. Гермиона пересилила себя, чтоб не оглянуться на окно Рона: просто села в машину, отдав багаж Поттеру. Все трое, правда, кое-как умещались на задних сиденьях.

Гарри вновь взял Гермиону за руку, заметив, как сильно та сжимает край мантии.

— Мы всё ему объяснили.

— И не один раз, Гермиона, – подхватила Джинни, — Иначе мы не можем. – будто надеялась, что эти слова смогут её подбодрить, но они лишь вынуждали смириться с происходящим. Что, по-сути, тоже было правильным и необходимым, но тем не менее не отгоняло леденящей тоски. Даже не за то, что они бросают Рона на очень долгий срок, а потому что оставляют с ним мистера и миссис Уизли с близнецами. Насколько он будет зол? И во что это выльется?

Эти вопросы буквально мучили её всю ночь. Настолько ужасными будут последствия?

Стоило машине тронуться, а затем взмыть в небеса, из Гермионы будто вышла душа – Нора всё дальше и дальше оставалась позади, и их конечной остановкой должен стать Хогвартс.

— Следующая остановка – вокзал.

Гарри не спешил отпускать Гермиону, потому что ему самому было не по себе. По тому, насколько бледным было его лицо, а мешки под глазами глубокими, Грейнджер могла судить, что он всю ночь не мог заснуть. Даже учитывая то, что вчера её она провела с ним, что и помогло Гермионе немного отдохнуть, он провёл ту в тяжёлом ожидании. Зато девушка знала, что из них только одна Джинни смогла выспаться. Сон наоборот спасал её от стрессовых ситуаций.

— Мы справимся, как всегда. – Гермиона положила вторую ладонь на ладонь Гарри, чуть сжав её.

— Ещё бы с вами я не справился. – ответ звучал не очень уверенно, но Грейнджер всё равно кивнула. Она даже толком не поняла саму себя, не говоря о том, с чем конкретно они справятся. Просто смогут, как всегда.

Неизменно.