Глава 41. Последняя трапеза (18+) (2/2)

— И почему он дал их тебе? С чего бы?

— Хозяину импонировала моя причина.

— Поймать и убить меня?

— Нет. Не тебя, Вэй Усянь! Вокруг тебя не вращаются три мира!

— Я повелитель вселенной. Не знал?

Ци Жун хотел возмутиться, но Белое Бедствие явно положительно влиял на него. Его взгляд дёрнулся в сторону хозяина и вернулся обратно. Вся прыть куда-то испарилась.

— Я должен был ловить с их помощью ублюдка Хуа Чэна.

— Зачем?

— Он достал меня! Вечно суёт везде свой нос! А теперь он ещё с ним таскается… Кузен кронпринц это, кузен кронпринц то, — Ци Жун сплюнул на землю. — Как же они достали меня! Обрезанные рукава!

Вэй Усянь немного осел, после последней фразы. Не имел понятия о том, о ком говорит это животное, по крайней мере не знал, кто пара Хуа Чэна, но крайнее предложение заставило его посмотреть на вещи другими глазами.

— Это мне не интересно, — облегчённо выдохнул он.

Выяснил, что Белое Бедствие не пытался его убить руками Ци Жуна. Это уже хорошо. Но это не всё. Вина Безликого Бая была более масштабна в глазах Вэй Усяня.

— Что-то ещё? Отпусти меня!

— Опустить? Не-ет.

Повелитель Тёмного Пути заулыбался и громко рассмеялся. Весело и звонко. Небеса темнели. Это не перемена погоды. Всё заволакивало тьмой чёрной материи. Вихрь, всё это время крутившийся на месте, зашёлся движением, медленно сдвигаясь влево.

— Что тогда тебе надо? Что ты хочешь от меня?!

— Вырвать твоё сердце и ощутить тепло внутренностей. А потом посмотреть в глаза, когда ты осознаешь происходящее. Я скормлю тебе все внутренние органы и, конечно же, глаза. Никогда не хотел узнать, каков на вкус ты сам?

Ци Жун запаниковал. Ёрзал на месте и взывал к своему спасителю, явившемуся, как гром среди ясного неба, явно не на его зов.

— Хозяин не позволит тебе этого! Ты!.. Ублюдок! Думаешь, тебе позволят тронуть меня?

— Я забыл его спросить. Так же, как и ты не спрашивал, когда решил применить цепи не по назначению.

— Я под его защитой!

— Плевал он на тебя.

— Хозяин?! — с надеждой в голосе.

Вэй Усянь повернул голову к Белому Бедствию. Смотрел, но ничего не происходило. Архаичное изваяние стояло на месте и не пыталось заговорить.

— Мне безразлично, что ты скажешь, даочжан.

— Действительно?

— Да. Абсолютно-совершенно.

Белое Бедствие промолчал, очевидно принимая позицию Вэй Усяня. И, конечно, теперь тому стало жутко интересно узнать, что же ему всё-таки хотели сказать.

— Ну. Что там?

— У тебя есть два пути, чтобы это закончилось. Убей его и всех его последователей.

— Они меня не интересуют, — мужчина отрицательно качнул головой. — Они просто кучка бесхребетных и зависимых. Я не хочу трогать их.

— Тогда второй: убей только его.

Ци Жун отрицательно закачал головой, словно не поверил в то, что услышал. Вэй Усянь тоже удивился. Он думал, что Лазурный Фонарь нужен ему за каким-то хреном и думал, что попадёт в немилость, если убьёт.

Всяко собирался это сделать, невзирая ни на что. А теперь чувствовал-таки чертовски приятную свободу действий. Правда напряжение между ними никуда не исчезло. Каракатица ринулась вперёд, и Тёмный заклинатель был близок к тому, чтобы схватить ублюдка своими руками.

— Не уподобляйся, Вэй Усянь. Не нужно никого касаться руками. Убивай на расстоянии. Убивай психологически. Стань его кошмаром. Сотри его в ничто. Ты ведь хочешь, чтобы он страдал так же, как и ты?

— Я не понимаю, какого хера ты в курсе всего происходящего, но говоришь об этом так, словно ничего не произошло.

— Разве не ты сказал, что я тебе не нужен? Что ты со всем всегда справлялся один. Я наблюдал, как ты справишься.

Вэй Усянь закипал. Это ужасно. Отвратительно. Конечно, он не рассчитывал на его помощь. Даже не помнил о нём, когда всё это происходило. Но не думал, что Белое Бедствие будет со стороны наблюдать, когда с самого начала в курсе происходящего.

— Что? Да я даже не помню, когда говорил что-то подобное!

— На горе.

— Даже если так, то что? Я не понимаю, в чём ты пытаешься меня убедить?

— Ни в чём. Ты чем-то недоволен. Я не понимаю, чем.

Вэй Усянь нахмурился. Диалог близился к концу. Закончилось всё тем, что ни один из них не понял и упорно продолжал не понимать другого.

— Если бы я знал, что ты встрял — я бы пришёл.

— Я не встреваю.

— Что тебе нужна помощь.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Ты смотрел.

— Ты сказал, что справишься один.

— Справлюсь.

— Без меня.

— Без тебя.

— Чем ты тогда недоволен?

— Ничем. От тупых лучше ничего не ждать. Начиная с понимания ситуаций. Придурок.

Повелитель Тёмного Пути повернул голову к Ци Жуну. Чёрная маска уставилась в ничего непонимающее лицо. Тот дёрнулся, пытаясь вытащить руку из западни. Вэй Усянь покрутил в воздухе указательным пальцем и штыри в ладонях Лазурного Фонаря начали вращаться, впиваясь больнее.

— Ты, — он обернулся через плечо.

— Господин Повелитель Тёмного Пути, — подскочил юноша.

— Принеси тот чан с моим предплечьем. Собери всё, что из него вывалилось.

— Извините?

— Я не ясно выразился? Принеси. Чан. С моим. Предплечьем. Немедленно.

— Х-хорошо.

Вэй Усянь чувствовал на себе взгляд Белого Бедствия, но не поворачивался к нему. Злился. Думал, что размажет его тонким слоем по траве, если тот скажет ещё какую-то глупость.

Мальчишка вернулся довольно быстро и протянул Тёмному заклинателю грязный чан с остатками его руки. Тот принял подношение и поставил себе на колени. Вытащил флейту и поднёс её к губам.

Вороны взлетели с верхушек деревьев и принялись хаотично летать по большому радиусу высоко вокруг Вэй Усяня. Мелодичный и негромкий звук разлился по округе. Два высоких красивых существа показались откуда-то из-под каракатицы. Словно из неё и вылезли.

Мужчина убрал Чэньцин на место. Две призрачные девы с длинными волосами и алыми губами прильнули к своему господину, обвивая его плечи своими когтистыми руками. Утробно рычали. Чёрные подкожные полосы покрывали сеткой их лица и уходили вниз, скрываясь под одеждами.

Одна из них сжалась в плечах и, словно кошка, зашипела на паренька, когда тот тактично ретировался в сторону. Смотрела на него пустыми стеклянными глазами, в которых не было различия между белком, радужкой и зрачком. В её взгляде теплилась непроглядная тьма.

Мальчишка застыл на месте, выстреливая, словно пружинка. Напрягся, едва не испуская дух. Он всего-навсего хотел вернуться за громоздкую конструкцию Тёмного заклинателя. Последний мягко взял её за запястье, и девушка распрямилась в спине, сразу же меняясь в лице.

— И вот таких, как ты, этот выблядок отправляет за мной? Детей, которые боятся собственной тени? — мужчина раздосадованно качнул головой.

Юноша хотел было что-то ответить ему, но не стал. Плотно сомкнул губы и занял указанное ранее место.

Вэй Усянь любовно погладил девушек по волосам. Одной вручил чан с содержимым, а второй указал на Ци Жуна. Существа двигались резко и быстро. Мгновение, и они стояли по обе стороны от своей жертвы.

Чёрные длинные когти впились в щёки Лазурного Фонаря, заставляя того вскрикнуть от боли. Едва Ци Жун открыл рот, как дева запустила пальцы внутрь, широко раскрывая челюсти.

Тот бился и трепыхался в панике. Искоса смотрел на Белое Бедствие, но тот стоял неподвижно, убрав руки за спину. Просто наблюдал и ничего более.

Лазурный Фонарь визуально предался истерическому припадку. Что-то пытался сказать, невнятно выкрикивал какие-то звуки. Крупная дрожь прошибла его тело, когда уголки губ лопнули. Послышался отчётливый треск кожи. Именно его Ци Жун и услышал, отсюда последовал испуг. Он дёрнул руку вверх, пытаясь продеть её и освободиться.

— Штыри чжан в высоту. Это бесполезно.

Второе прекрасное существо принялось заливать содержимое внутрь разорванного рта. Вместе с землёй, иголками, пылью от камней. Во что выбросил плоть Вэй Усяня — то и съест.

Ци Жун отказывался глотать. Дева выбросила чан в сторону, тот пролетел слишком близко к голове Белого Бедствия. Видимо совсем не заботилась о последствиях, ведь она признаёт только одного хозяина. И это вовсе не Безликий Бай.

…а может, это Вэй Усянь приказал ей так бросить его.

В любом случае она обернулась и ждала указаний. Мужчине хватило одного взгляда, чтобы они поняли друг друга. Первая особа растянула челюсти ещё шире, разрывая рот сильнее. А вторая принялась когтистой рукой проталкивать содержимое в глотку, превращая всё во рту Ци Жуна в кровавое месиво.

Вэй Усянь усмехнулся, тихо хихикая. Ему нравилось представление. Лазурный Фонарь выкручивался и трепыхался, но из цепких хрупких ручек двух существ не от мира сего не сбежать. Хватка была смертельной. Кто бы мог подумать. Это продлилось какое-то время, пока ему не надоело.

— Хватит, — он махнул рукой.

Дева вытащила окровавленную руку из глотки. Та была по локоть в крови. С неё капала всякая вязкая дрянь. Завораживающее зрелище.

Две очаровательные девушки расступились и встали по обе стороны от Ци Жуна. У того застыли слёзы в глазах и животный ужас. Челюсти смыкались, но ложились друг на друга неправильно. Разрыв тканей был значительным. Доходил до середины щеки.

Вэй Усянь махнул рукой и бревно из тёмной энергии, лежавшее на бёдрах Лазурного Фонаря, расформировалось. Существа схватили его за плечи, пронзая когтями. Крепко удерживали на месте.

— Я подарю тебе возможность умереть так, как ты провёл бо́льшую часть своей жизни, уродец.

Повелитель Тёмного Пути вновь прибегнул к использованию Чэньцин. Мелодия звучала резко и громко. Прерывисто, агрессивно. Мертвецы разрывали землю, восставая из-под неё.

Качались, рычали. С них осыпался грунт, листья и камушки. Неприкаянно стояли на месте, пока порядка десяти мертвецов не выбрались в свет. Звуки флейты изменились и стая, все как один, ринулась в сторону Ци Жуна.

Девы отскочили назад, и мертвецы принялись разрывать несостоявшееся Четвёртое Великое Бедствие. Визг и истерика были хорошо слышны, но совсем не видны. Под звуки разрывающихся тканей и плоти, под всхлипывания Ци Жуна, всё происходило очень гармонично.

Одежды разлетались в разные стороны, руки и ноги отделились от туловища. Брызгала кровь. Мертвецы возбуждённо рычали, а два красивых существа лишь наблюдали со стороны. Их награда будет ждать после. Они тоже хотят получить кровь, только другую.

Мелодия стихла и Вэй Усянь принялся увлечённо наблюдать за тем, как мертвецы поедают Лазурного Фонаря живьём. Крутил в пальцах Чэньцин, подмечая, как всякие визги постепенно стихали. Чувствовал себя таким живым, таким сильным, всемогущим, как никогда прежде.

Хотел причинять боль и убивать. Чувствовал, что может это делать. Моральный подъём, ощущение вседозволенности, прилив сил и ещё целуя куча всего делала своё дело исправно.

Он захихикал, когда мертвецы дожевали своё угощение, не оставляя после себя ничего, кроме мокрого пятна. Даже клочка одежд не осталось. Мужчина удовлетворённо хлопнул в ладоши и обернулся через плечо.

— Где темница?

— Я… Я…

— Наконечник от копья. Спокойно. Он заслужил. Считаешь, нет?

— Я…

На глаза мальчишки наворачивались слёзы. Вэй Усянь видел, как тот силился их сдержать, но крупные прозрачные капли градом покатились по его щекам. Юноша всхлипнул, обеими ладонями плотно накрывая рот.

Тёмный заклинатель оторвал небольшой лоскут ткани от самого чистого участка своих одежд и вытянул руку в сторону. Одна из двух его шикарных женщин ринулась вперёд, в молниеносном движении подхватила этот кусочек и застыла перед парнишкой. Утончённые пальцы со страшными когтями протянули ему подобие платка.

— Приди в себя. Где темница?

— Я… покажу.

Дрожащая рука потянулась за условным платком. Существо перед ним щёлкнуло челюстями и её зубы ужасающе заскрипели. Юноша отшатнулся и вскрикнул.

Вэй Усянь повернул голову, чтобы понять, что произошло. Слегка нахмурился, но под маской этого не было видно, а затем звонко рассмеялся.

— Прекрати, — скомандовал он ей. — А ты возьми платок и хватит уже трястись при её виде. Она прекрасна.

— П… прекрасна.

— Веди.

Мальчишка с запредельной осторожностью и грацией картошки выхватил из когтей платок и рванул вперёд, подальше от неё. Условно поближе ко второй. Об этом он подумал слишком поздно.

Это забавляло Вэй Усяня. Конструкция двинулась за юношей. Мертвецы остались стоять на своих местах, а девушки не от мира сего пошли следом.

— Что теперь? — внезапно.

Тут-то Повелитель Тёмного Пути и вспомнил о том, что здесь стоит Белое Бедствие.

— Освобожу людей.

— А призраки?

— Отпустил.

— Ты ведёшь себя не так, как обычно.

— Я император трёх миров. Я не каждый день себя так чувствую. А ещё ты ужасно раздражаешь меня. Я же сказал тебе, что запутался. Оставь меня в покое.

— Где меч?

— Я найду его. Вероятно, лежит там, где меня поймали.

— Ты помнишь, где это?

— Найду. Не нагнетай.

Белое Бедствие выставил перед собой ладонь, а второй рукой принялся что-то вынимать прямо из неё. Яркое свечение вспыхнуло, и рукоять Атема показалась наружу. Безликий Бай вытащил из печати меч и неспешным шагом приближался к Вэй Усяню.

— У тебя ужасные раны.

— Я в курсе.

— Что он сделал с тобой, Вэй Усянь? Ты только посмотри, что он с тобой сделал. Что этот человек сделал с тобой.

— Пока ты просто смотрел.

— Ты сказал, чт…

— Заткнись! Я не понимаю этого!

Белое Бедствие легко взмыл на конструкцию и остановился рядом с Вэй Усянем. Близко.

— Больше не теряй.

— Я не терял! — выхватывая меч из руки. — Меня похитили!

— Ты сам виноват в этом.

— Я знаю. Это произошло потому, что я тренировался. Хотел научиться, чтобы показать тебе в последствии. Был беспечным, потому что знал, что…

— Что?

— Ничего.

Белое Бедствие протянул руку и погладил Вэй Усяня по грязным, перепачканным засохшей кровью, волосам. Гладил, подушечками пальцев закапываясь под пряди.

— Тебе больно?

Тёмный заклинатель поднял к нему голову. Его единственный красивый глаз уставился в невозмутимое изваяние.

— Что ты делаешь?

— Жалею тебя.

— Ты смотрел, как он избивает меня, режет, пытает. А сейчас гладишь по волосам, чтобы пожалеть.

— Тебе больно?

— Нет, даочжан. Мне не больно. Я прекрасно себя чувствую.

— Это из-за опийного молока.

Вэй Усянь смахнул его руку со своей головы и отвёл взгляд.

— Не трогай меня. Я запутался. Сколько раз повторять?

— В чём?

— В тебе. Я устал тебя распутывать. Ты мне никак не помогаешь. А теперь ещё и меня затянул в своё непонятное неразрешимое кубло.

— Я обидел тебя?

— Ты просто тупой, — выдохнул Вэй Усянь. — Он вырвал мне глаз и съел его.

— А ты скормил ему свою руку и заставил всё проглотить, перемалывая его внутренние органы в кашу. То существо, не знаю, что она такое, явно разорвала ему трахею, желудок, лёгкие.

— О, ерунда. Уверен, ему понравилось.

— А тебе?

— Рука заживёт. Как и сухожилия, и переломы. А глаз? Я не знаю даже.

— Покажи мне.

Вэй Усянь не хотел ему ничего показывать. Сидел, не шевелился. Белое Бедствие подождал какое-то время, после чего сам сдвинул маску в сторону. Чёрная дыра с запёкшейся внутри кровью выглядела просто ужасно. Рану не обрабатывали и не лечили. Увечье было нечеловечным и грубым.

— Что теперь?

Рука Белого Бедствия скользнула в сторону, убирая с глазницы налипшую на рану чёлку, и невзначай погладила по щеке.

— Всё будет в порядке.

— Он восстановится?

— Нет.

Вэй Усянь отвернулся, вновь надвигая маску на лицо.

— Знал, что не восстановится, и всё равно ничего не сделал. Да, ты и правда мне не нужен. Я справлюсь со всем один. Без тебя, даочжан.

Белое Бедствие сжал двумя пальцами кандалы на его запястье и те хрустнули, осыпаясь. То же самое произошло и с другой рукой. Вэй Усянь думал, что на этом всё закончится. Но никак не ожидал того, что Безликий Бай присядет и освободит его ноги. Это было откровенно дико.

— Ты что?.. Чувствуешь свою вину?

— Мне неведомо чувство вины.

Белая маска радости и грусти взглянула в чёрную. Тёмный заклинатель не видел его лица, но был уверен, что то остаётся непроницаемым и невозмутимым.

— Дежурные фразочки… — раздражённо. — Чувствуешь или нет?

— Нет.

— Нет…

— За что?

— За что…

— Содержательно.

— Завали.

— Вэй Усянь.

— Не крякай, даочжан. Я очень зол.

Спасение пришло откуда не ждали. Весьма вовремя. Три мира с благоговением должны выдохнуть «спасибо».

— Это здесь, — громко оповестил мальчишка, указывая пальцем на подземное помещение.

Каменная лестница вниз, узкое пространство. Каракатица Вэй Усяня туда не пролезет. У него и в мыслях не было обратиться за помощью к Белому Бедствию. Подозвал своих шикарных женщин. Те распихали Безликого Бая в сторону и вплотную подошли к своему господину.

Вэй Усянь кое-как поднялся на ноги, и они подхватили его, практически удерживая на весу. Помогли спуститься с конструкции и повели к ступеням.

— Ты не можешь ходить? — из-за спины.

— У меня перерезаны сухожилия и сломаны ноги. Ты тупой? А ещё эта тупорылая надпись из порезов на животе. Боги… Как хорошо, что он сдох. Что я убил его.

— Теперь ты свободен, Вэй Усянь.

— Да-да-да…

Юноша повёл их вперёд по коридорам, темниц было много. Стоял совершенно дурной тошнотворный запах. Гнилая плоть, сырость, плесень. Целый букет заразы и рассадник заболеваний.

— Мальчишка.

— Господин Повелитель Тёмного Пути?

— Открывай все камеры и выпускай их отсюда. Кто не может выйти сам — помогай. Выводи и оказывай первую помощь. Если будет нужно — будешь нести на руках в поселения и всячески помогать им. Ты понял меня?

— Да, господин.

— Я тебе не господин. Достал.

Вэй Усянь аккуратно переставлял ноги и пытался встать на них хотя бы чуть-чуть. Из-за сухожилий он не мог поймать себя, чтобы стоять на месте. Его раскачивало и всякий раз тело хотело падать вперёд без разрешения. Да и на сломанных ногах шибко не постоишь.

К его удивлению, Белое Бедствие последовал за ними всеми в подземелье. Мужчина склонялся ко мнению, что тому просто интересно посмотреть, что тут да как. Хотя не был уверен в том, любопытен Безликий Бай или нет.

Его раздражало то, что он вообще ничего о нём не знал. Ни капельки. Даже долбанный характер по большей части оставался загадкой. Мог судить только по тому, что видит. А показали ему ничтожно мало.

«Столько лет прошло!»

Отвлекал себя попытками взять под контроль Атем. Ничего не собирался с ним делать, просто проверял. Чувствовал, что духовная энергия снова пребывает в движении, разливаясь по телу, но её по-прежнему было ничтожно мало.

Исходя из этого, он сделал вывод, что в плену проторчал совсем недолго. И это было странно. Думал, что дни прошли как минимум. Хотел выяснить этот вопрос позже.

— Господин! — глухой голос разливался из-за поворота.

Вэй Усянь закатил глаз, устало вздыхая. Это бесполезно. Конченое раболепие неизлечимо… А ведь он так не любил раболепие.

— Что?

— Тут есть женщина, которая не хочет покидать это место.

— Почему?

— Она говорит, что провела здесь всю жизнь и ей некуда идти.

— Ты сказал ей, что она свободна?

— Да.

— И что она?

— Сказала, что хочет умереть. Попросила, чтобы я убил её.

Вэй Усянь нахмурился. Что за бред? Он зачем спасает этих людей? Чтобы они молили о смерти? Раз так, то он сейчас быстро всё исправит. Всем желающим дарует облегчение.

«Твою мать!»

— Я иду. Покажи мне её.

Он встретился взглядом с Белым Бедствием и две очаровательные девушки повели его вперёд, разрывая их контакт. Пока Вэй Усянь добирался, прошла целая вечность, но по чуть-чуть его таки довели до нужной камеры.

— Почему ты не хочешь уходить? — сурово бросил он с порога.

— Мне некуда идти.

Послышалось.

— Что значит «некуда»? Иди, куда хочешь. Ты свободна.

— Убей меня.

Точно послышалось.

— Я не хочу тебя убивать.

— Тогда уйди и оставь меня в покое.

Это совпадение.

— Я пришёл сюда, чтобы освободить тебя.

— Освобождай других.

Четыре раза. Он услышал этот голос четыре раза. Интонация непривычная, слишком спокойная. Но ошибки явно быть не может.

Мужчина направился вглубь камеры. Туда, где в углу, на сырой и голой земле сидела женщина, опустив лоб на колени, и крепко обхватывала ноги. Тут было так темно, что он ни черта не видел. Ещё эта маска и единственный глаз… Совсем не помогали.

Не мог различить ни цвета её одежд, ни во что она одета в принципе. Ни длины, ни цвета волос. Ничего.

Последний раз.

— Скажи что-то ещё раз, пожалуйста.

— Убей меня или закрой камеру с той стороны.

Да где это видано, чтобы эта женщина просила о смерти?! Не порывалась в бой, не кричала не своим голосом. Не размахивала оружием, устрашая одним своим именем.

— Как тебя зовут?

— Это не твоё дело. Убирайся.

Вэй Усянь отпустил своих подопечных, а они отпустили его. Он больно рухнул перед ней на колени, подползая поближе. Сбил маску со своего лица, чтобы она могла посмотреть на него. На глаз наворачивались слёзы. Его голос дрожал, хотя он ещё не начал говорить.

— Моя госпожа… — всхлипнул он, лбом касаясь земли возле её ног.