Глава 42. Абсолютного сочувствия не бывает (18+) (1/2)

Вэй Усянь сжался в плечах. Его взбудораженный мозг рисовал тысячи вариантов развития увиденных событий каждое мгновение. И каждый из них был отвратительным. Любой следующий хуже предыдущего.

Он стиснул зубы и вжался лбом в холодный пол. Откуда-то взялась одышка и всепоглощающее чувство бесполезности. Силы в нём хоть отбавляй, только она не казалась ему уместной или применимой.

— Моя госпожа, — прошептал Вэй Усянь, горячо выдыхая разочарование. — Как давно Вы здесь, моя госпожа?

— Последний, кто обращался ко мне так, умер очень давно. Вместе со мной.

— Дядя Цзян.

— Дядя?

Неподвижная статуя женщины в углу камеры пошевелилась, приподнимая голову. Вэй Усянь слышал, как шуршат её мокрые от сырости одежды. Он ещё сильнее сжался, будто положение этой женщины — это только его вина.

— Твой голос кажется мне знакомым.

— Что он сделал с Вами, моя госпожа?

— Кто ты?

— Я…

Он не знал, что ей сказать. Все самые страшные события его жизни, которые давно померкли, угасая на общем фоне кошмара, сейчас вновь обрели краски. Вэй Усянь видел ровно перед собой как горит Ляньхуа. Видел, как флаги и знамёна Цишань Вэнь поднимаются на флагштоки Юньмэн Цзян. Как сгорают трупы адептов ордена вместе с лиловыми тканями Ляньхуа.

Видел, как неестественно склонилась голова Цзян Яньли. Как лужа крови из рассечения на её спине расползается во все стороны. Слышал крики и горе Цзян Чэна, вырывающееся наружу вместе со слезами, когда тело старшей сестры остывало на его руках.

Видел, сколько шороху и шума навела в ордене погибель главы клана. Слышал, как между собой переговариваются адепты, вешая смерть Цзян Чэна на уже давно погибшего Вэй Усяня.

Вновь ощутил вкус селезёнки во рту и её горечь. Знал, и никогда не забывал, из-за кого, почему и каким способом погиб Цзян Чэн. Насколько это было ужасное и безобразное убийство. И тот, кто это сделал, стоял сейчас прямо за Вэй Усянем.

— Моя госпожа…

— Подними голову. Я не вижу твоего лица.

— Я так виноват перед Вами. Я обещал, что защищу его. Обещал Вам.

Холодные руки коснулись щёк Вэй Усяня, и он вздрогнул от неожиданности. Касания были такими нежными и заботливыми… Считал, что не заслуживает. Да и вообще не помнил, чтобы эта женщина когда-либо касалась его лица. Тем более в таком жесте.

Однако неоднократно видел, как она гладила Цзян Чэна или А-Ли. Никогда его самого. Заменяла ему мать и не являлась ей одновременно.

Ледяные тонкие пальцы обхватили его лицо, мягко подтягивая вверх. Сквозь слёзы, застилавшие взор единственного глаза, Вэй Усянь отчётливо видел, как она силится рассмотреть лицо человека перед собой.

— Тут так темно… Я ничего не вижу.

— Вы не узнаёте меня?

— Твой голос несколько изменился с тех пор, как я слышала его в последний раз.

— Изменился?

— Возмужал. Я привыкла слышать твой громкий заливистый смех.

— Нет поводов для смеха, моя госпожа.

Женщина ощупывала острожными движениями пальцев чужое лицо. Касалась солёных дорожек разочарования, а подушечки другой провалились в чёрную пропасть. Она поджала пальцы, будто испугалась.

— Это правда ты?

— Я.

— Вэй Ин, — выдохнула она.

— Да, — виновато прозвучало в ответ.

— Что с тобой произошло?

— Ерунда. Речь не обо мне. Что тут делает моя госпожа?

— Что этот изверг с тобой сделал? У тебя нет глаза?

— Нет.

— Ты же не человек, правда?

— Правда, — всхлипывая.

— Значит, он заживёт?

Вэй Усянь поджал губы и молчал. Забота и сопереживание так и струились из её уст. Он знал ответ на этот вопрос, но не мог произнести его в слух. Она с такой надеждой спрашивает… Как он может разочаровать её вновь?

— Вэй Ин?

— Да.

— Заживёт?

— …да.

— Хорошо, — выдохнула она.

Сзади послышался какой-то шорох и Вэй Усянь испугался, что борец за правду в трёх мирах сейчас ляпнет очередную тупость. В этой ситуации ему нет места, и слова не давали. Тёмный заклинатель не желал, чтобы правда полилась из его уст в уши этой женщины.

Два прекрасных существа в мгновение ока изменили своё положение. Одна перегородила Белому Бедствию дорогу, наставляя когтистую руку в сторону горла древнего демона, а вторая зарычала за его спиной, делая то же самое.

Правда… с той стороны больше ничего не слышалось, кроме того единственного шороха. Это было странно. Если бы у него было время и желание думать о природе звука, о том, что он мог ошибиться, и о том, что очаровательные девы ещё представляют собой единое целое… он бы обязательно подумал.

Только не сейчас.

— Тут так темно, — вновь заговорила она, поглаживая Вэй Усяня по щекам.

— Госпожа Юй… Это действительно Вы?

— Я. А ты? Это правда ты, Вэй Ин?

— Я. Вы редко называли меня по имени. Как угодно — да. По имени в быту — да. Но по имени данным при рождении… Это было так редко…

Вэй Усянь не видел, но почувствовал, как она улыбнулась. Улыбнулась. Госпожа Юй улыбнулась.

— Люди меняются, Вэй Ин.

— Я не заслужил подобного. Я виноват во всём. Вы же не знаете, что произошло. Я не защитил Ваших детей. Не защитил шицзе. Не защитил Цзян Чэна. Вы не знаете, что Ваши дети мертвы. Мертвы из-за м…

— Знаю.

— …меня, — он запнулся и нахмурился. — Знаете?

— Знаю.

— Значит, Вы не так давно здесь?

— Около двадцати лет. Я сбилась со счёту.

Вэй Усянь принялся быстро считать. Вспоминал, сколько лет ему тогда назвал Лань Ванцзи. Сколько лет ему было, когда орден Цишань Вэнь собрал всех на перевоспитание.

«Семнадцать. Мне было семнадцать. Цзян Чэн говорил, что не каждый может похвастаться тем, что в семнадцать лет убил такого монстра, как Черепаха-губительница».

Плюс события после. До смерти на Луаньцзан. В итоге у него и получилось около двадцати лет. Как и сказала госпожа Юй.

— Это всё время? Всё время, с момента Вашей смерти?

— Да. Практически.

— Как Вы тогда узнали, что шицзе и?..

Госпожа Юй мягко потянула его на себя, помогая подняться на колени. Её задеревенелые ноги плохо слушались, это было хорошо видно, однако она всё равно встала на колени и обеими ладонями ласково поглаживала Вэй Усяня по лицу.

— Ты ведь знаешь, что Цзыдянь — это сокровище моего клана. Клана Юй.

— Да, моя госпожа.

— Прежде всего это моё оружие. Я его первый истинный владелец. Цзыдянь подчинялся моей воле. Моя воля заключалась в том, что я поделила право пользования кольцом между своими детьми и мужем.

— Я знаю, что Цзыдянь мог использовать и дядя Цзян, и Цзян Чэн.

— И А-Ли.

— Этого я не знал.

— А-Ли никогда не стремилась к этому. Но это не отменяет того факта, что она мой ребёнок.

Вэй Усянь посмотрел в её глаза. Его собственный уже привык к темноте и хорошо видел, как спокойствие и доброжелательность плескаются во взгляде этой женщины. Он считал… хотел, чтобы она накричала на него. Избила. Наказала. Что угодно. Ей позволено всё, что угодно.

Но она лишь гладила его и всем своим видом дарила заботу. Как будто он действительно её ребёнок.

Вэй Усянь не понимал. Не узнавал её. Она должна быть совсем не такой. Он помнил её совсем не такой. Только не по отношению к нему.

— Сначала я думала, что А-Ли жива. Но позже осознала, что у Цзыдянь нет другого владельца. Так я поняла, что А-Ли погибла раньше, чем А-Чэн.

— Что… Вы такое говорите?

— Цзыдянь не обычное оружие. У него было четыре владельца. Три из которых равноправные, а четвёртый — я. С правом управления и внесения любых последующих изменений. Моя воля может перекрыть любою другую.

— Этого я тоже не знал. Думал, что, когда кольцо перешло к Цзян Чэну, он стал его постоянным владельцем.

— Стал. Конечно. Ведь я умерла.

— Я не понимаю… — он отрицательно закачал головой, опуская её вниз.

Крупные солёные капли сорвались с глаза, цепляясь за палец госпожи Юй.

— Почему ты плачешь?

— Я не выполнил обещания, которое Вы возложили на меня.

— Ты не обязан был.

— Я виноват.

— Ты был всего лишь мальчишкой, Вэй Ин. Я взяла с мальчишки обещание защищать моих детей ценой своей жизни. Тоже хороша. Разве это правильно?

— Я обязан Вам жизнью.

— Не мне. А моему мужу. Мне ты ничем не обязан и никогда не был. Такое требование мог выдвинуть тебе глава ордена. Но не я. А он никогда бы не потребовал от тебя подобного. Я была просто эгоисткой. Прости меня, Вэй Ин.

Она потянулась вперёд, заключая Вэй Усяня в нежные материнские объятия. Холод её тела прошибал его насквозь. Мужчину бросило в дрожь. Не от холода, но от страха. Он вцепился в одежды на её лопатках, предварительно закапываясь пальцами под длинные волосы.

— Вы, как и любая другая хорошая мать, защищали своих детей. Мне, как никому другому, хорошо известно, насколько сильно и горячо Юй Цзыюань любит своих детей.

— И ни одного не защитила. У меня было трое детей. И все они мертвы.

— Трое?

— Трое, — она кивнула, поглаживая его по спине. — Я благодарна, что хотя бы с одним из них я могу сейчас поговорить. Это лучший подарок.

— Я заберу Вас отсюда, моя госпожа! Заберу и защищу. Это обещание я не нарушу.

Она мягко и тихо засмеялась.

— Меня не нужно защищать. Это я должна защищать тебя. Послушай, Вэй Ин. Ты же хотел знать, верно?

— Что?

— Я думала, что мой супруг и А-Чэн погибли, но жива А-Ли. Однако сразу же поняла, что А-Ли умерла раньше А-Чэна.

— Это я виноват в эт…

— Тише. Я не закончила.

— Извините, моя госпожа.

— Цзыдянь — это не просто духовное оружие. Не просто кольцо. Не просто кнут. Цзыдянь нельзя уничтожить, пока жив хотя бы один из его владельцев. После смерти А-Чэна он должен был перейти к А-Ли. Но кто-то уничтожил его.

«Кто-то!»

— Я не утратила способность чувствовать Цзыдянь после смерти. Мы связаны духовно. Моя духовная энергия в порядке. Я прекрасно понимала, что происходит с кольцом. Уничтожить его можно только в случае, если ни одного владельца не осталось в живых. И никому другому его не передали. Понимаешь теперь?

— Да.

— Я давно знаю. И знаешь что?

— Что?

— Сначала я так взъелась на тебя. Ненавидела, проклинала, вспоминала все беды, которые постигли наш орден и нашу семью из-за тебя. Тогда я думала, что это всё из-за тебя. Однако время шло. Я думала. Очень много думала, Вэй Ин. Годы одиночества в заточении прошли не зря, пока я думала. В итоге я поняла, что потеряла всех своих детей. Кто из вас умер последним?

— Цзян Чэн, — всхлипнул он, вытирая основанием ладони слёзы со щеки.

— А ты? Давно?

— Лет двенадцать назад.

— А-Ли?

— Может пятнадцать. Шестнадцать. Не могу посчитать.

— Не плачь, Вэй Ин. Мне так жаль, что я была тебе плохой матерью. Но мой муж был тебе хорошим отцом. Он справился за нас двоих.

— Моя госпожа…

Вэй Усянь сжал её в объятиях, рыдая в холодное плечо. Никогда не думал, что когда-нибудь сможет обниматься с Юй Цзыюань. Ему даже в голову подобная мысль никогда не приходила. Это просто невозможно.

Однако сейчас это происходило. Она всё-так же в успокаивающем жесте гладила его по спине, тихо разговаривала, утешала, говорила слова, которые, априори, никогда не могли адресоваться ему. Так доброжелательно, так нежно, так по-матерински.

— Как ты очутился здесь?

— Это всё не важно, моя госпожа. Я заберу Вас отсюда.

— Конечно. Заберёшь. Что он сделал с твоим глазом?

— Это ничего.

— Скажи мне.

— Вырвал и съел.

Госпожа Юй горестно вздохнула, перемещая одну руку со спины на затылок. Чувствовала, как под пальцами с волос осыпается засохшая кровь.

— Он пытал тебя, верно?

— Немного. А Вас?

— Давно сдался.

— Просто держал здесь?

— Да.

— Зачем?

— Хотел, чтобы я примкнула к нему.

— Как он вообще узнал о Вас?

— Сразу после моего перерождения, Ци Жун прознал, что Пурпурная Паучиха пополнила ряды призрачного мира. У меня был первый ранг. Слабое израненное тело. Не было оружия. Даже меча. И меня просто глупо поймали.

— И с тех пор не выпускали?

— Да. Много чего было. Вот уж, что действительно не важно.

— Важно. Расскажите и Вы мне, моя госпожа.

— Хотел, чтобы я примкнула к его культу. А мне никогда не нравился зелёный, — она мягко засмеялась. — Я вернулась, потому что хотела защищать своих детей. После лет и лет пыток, меня заперли здесь на годы. У меня первый ранг. Как был тогда, так и остался сейчас.

Она сделала небольшую паузу, возобновляя поглаживания по спине.

— После того, как я узнала, что мои дети мертвы — хотела покончить с собой, чтобы воссоединиться со своей семьёй и это закончилось. Он мне не давал. Даже разбиться насмерть головой об стену стало для меня непосильной задачей. Круглогодичное наблюдение не давало мне завершить начатое. Последние годы я просто думала, переосмысливая всю свою жизнь.

— Госпожа Юй… — ему было так горько за неё.

Ведь он попадает в это место не в первый раз. В прошлый раз, когда Вэй Усянь был тут, ему было под силу найти её, если бы он попал в темницу. О том, что ему посчастливилось узнать о её существовании только сегодня, всего ничего назад, он совершенно не думал.

— Моё ожидание было вознаграждено. Я встретилась с тобой. Разве это не прекрасное завершение?

— Я уведу Вас. Прямо сейчас. Мы уйдём из этого гиблого места.

— Конечно. Уведёшь, — сладко вторила она.

— Моя госпожа… Вы можете идти?

— Конечно.

— Пойдёмте. Пойдёмте со мной.

Когтистая утончённая рука в приглашающем жесте протянулась госпоже Юй. Девица силилась растянуть алые губы в улыбке, но у неё плохо получалось. Вторая встала за спиной Вэй Усяня, чтобы помочь ему подняться, когда будет необходимость.

— Кто это?

— Это… Моя госпожа, прошу Вас, просто пойдёмте. Я постараюсь всё объяснить в пути.

Госпожа Юй выпустила его из объятий и печальным взглядом посмотрела на существо, что так пыталось казаться дружелюбным. Она встала без посторонней помощи. Оценивающим взглядом окидывала тёмную красивую фигуру.

— Это тёмное искусство, Вэй Ин. Ты призвал её?

— Да.

— Ты следуешь Тёмному Пути?

— Да.

— Почему? Как же широкая светлая дорога? Ведь ты был так силён и у тебя получалось всё на уровне и выше.

— Сила относительна, моя госпожа. После смерти, я понял, что моя сила ничто в сравнении с силой некоторых людей.

— Почему ты встал на Тёмный Путь?

— Обстоятельства вынудили.

— Вынудили или ты сам захотел?

— Я захотел, потому что меня вынудили обстоятельства.

— Какие?

— Я расскажу Вам, когда мы отсюда уйдём.

Вэй Усянь хаотично пытался придумать ответ на этот вопрос. Говорить ей так, как было на самом деле, он совершенно точно не собирался. Врать ей он тоже не хотел. Это должно быть что-то восхитительное. Что-то такое, после чего не захочется задавать дополнительных вопросов. Госпожу Юй не так уж и легко провести. Думал.

— Куда ты спешишь? Если ты здесь, а Ци Жун — нет, значит с ним не всё хорошо.

— Верно. Он больше не потревожит мою госпожу.

— Мёртв?

— Да. И теперь я понимаю, что отпустил его очень легко. Если бы я знал…

— У меня было три ребёнка. Все трое погибли. А один из них встал на Тёмный Путь. Если бы я была сильнее, я бы защитила своих детей. Не тебе сожалеть о прошлом.

— Я встал на этот путь при жизни, моя госпожа.

— Отвечай сейчас. Почему?

Вэй Усянь поднял к ней взгляд и поджал губы. Он ещё ничего не придумал, чтобы оставить эту тему в прошлом максимально быстро. Прекрасная дева помогла ему подняться на ноги, и он кое-как стоял на месте, стараясь не двигаться, чтобы не завалиться вперёд.

— Я не мог пользоваться духовной энергией.

— По какой причине?

— Она остановилась.

— Вэнь Чжулю сжёг твоё ядро?

— Не моё… — одними губами.

— Что это значит?

— Моё ядро не сожгли, но я лишился его. Война стояла на пороге. Мне нужно было что-то сделать, чтобы помочь Цзян Чэну отомстить и выиграть войну против Цишань Вэнь. Без ядра, и чтобы выжить, я встал на этот путь.

— Это сработало?

— Да. Все псы из клана Вэнь подохли на той войне. Однако там не все были виновны.

— Не все?

Нотка холода прозвучала в её спокойном, будто простуженном, голосе. Вэй Усянь услышал искру неугасимого пламени в том холоде. Так, словно Юй Цзыюань вспыхнет не меньше прежнего после того, что он скажет дальше.

Вэй Усянь боялся её.

— Не все, моя госпожа. Я оставил жизнь порядка пятидесяти человек. Среди них были старики, дети, люди, которые никогда в жизни не держали оружия и отношения к Цишань Вэнь никакого не имели.