Глава 29. Параллельные траектории (1/2)
— Смотрю на тебя и не понимаю… Почему я снова вляпался в какую-то дикую историю, которая совершенно не налезает на голову.
— Разве с тобой не происходит подобное постоянно?
— А с тобой?
— Нет.
— У тебя стабильность в жизни?
— Уже пару тысячелетий.
Вэй Усянь окинул собеседника задумчивым взглядом. Ему казалось, что что-то не так. Что он что-то путает и в упор не видит того, что обязан. Запутался в каких-то своих убеждениях, и истина снова утекает сквозь пальцы. Он неимоверно устал от этого чувства.
— Если я понял тебя правильно, то почему ты раскрыл мне информацию подобного рода?
— А почему нет?
— Что, если я расскажу кому-нибудь?
— Расскажи.
— Я понимаю, что мне даже отворачиваться и уходить не придётся, как тепло моих внутренностей окажется у тебя в руке, а я обзаведусь сквозной дырой в теле, которая меня вовсе не интересует, но всё же…
— Что?
— Если я сделаю вид, что нахожусь на твоей стороне, потом мы разойдёмся, ведь ты не будешь ходить за мной как банный листочек, — Вэй Усянь хохотнул, вспоминая, что у него в руках чужая ладонь. Он наконец отпустил руку Цзюнь У. — А после расскажу.
— Рассказывай.
— Почему тебя это не беспокоит?
— Меня никогда это не беспокоило.
— Но это разрушит всё. Твою репутацию… Боги отвернутся от тебя, восстанут, и начнётся война. Почему ты рассказал мне?
— Я не рассказывал. Никто не задавал мне напрямую этот вопрос.
— Ты бы ответил любому?
— За мою жизнь, ты первый, кто спросил. И то…
— Да, — кивнул Вэй Усянь. — Только потому, что ты дал мне тысячу подсказок. Вряд ли это пришло бы мне в голову, если бы не твоя помощь. Ну так и…
Он пялился на него так, словно Цзюнь У должен сам додуматься до его вопроса. Неприлично и нагло. Требовательно. Но Небесного Императора не пронять такими штучками.
— Что «и»?
— …и почему ты мне рассказал?
— Не говорил.
— Ну хорошо-хорошо! Мраки! Почему ты дал мне понять?
— Почему нет? Мне было интересно, что ты будешь делать.
— Я ничего не буду делать. Это разочарует тебя?
— Нет.
Лицо Бога Войны оставалось беспристрастным. Он выглядел таким спокойным и уверенным, будто ничего не произошло. У Вэй Усяня складывалось впечатление, что никто и ничто не способно смутить его.
Он сглотнул. Ему хотелось озвучить вслух то, что он понял, прямым текстом. Но как будто боялся произнести. Опасался, и сам не понимал, чего именно.
— Как так вышло, что ты и он — один человек? У вас же разная рас…
— Это не касается тебя, — отрезал.
Вэй Усянь немного удивился. Это было грубо. Но совершенно не обидно. Это не самое ужасное обращение от этого мужчины, которое ему приходилось испытывать на себе. Правда, не от Цзюнь У.
— Ладно. Допустим. Так ты бог или призрак?
— Смотря когда, — улыбнулся Небесный Император.
— Изначально.
— Бог.
— Интересно…
Действительно интересно. Ему так хотелось понять, как это возможно, что он был готов завалить того вопросами. Однако понимал, что не получит ответов. К тому же, ему не хотелось вести себя сейчас именно так. У него есть другая наболевшая ситуация.
Ситуация, которою мужчина носил в своей голове, наедине со своим мозгом, так долго, что едва ему встретилась живая душа, которой можно доверять, как он вывалил ему всё, как на духу, совершенно не заботясь о последствиях.
Вэй Усянь действительно устал вынашивать в голове это чувство. Не сказать, что он особо робкий, но как начать ему было неизвестно. Обычно он только заигрывал с девушками. Это было весело и невинно.
Но тут весело и невинно не будет. И это не девушка. Тёмный заклинатель вообще не мог дать определение тому, кого видел перед собой.
Решался начать.
— Солнце и луна взошедшие в разное время. Значит, ты не изначально такой. Статус бедствия был приобретён тобой.
— Спроси то, что ты хочешь. Либо ты получишь честный ответ, либо честный отказ.
— Да. И я благодарен тебе за честность. Это… очень искренне.
— Твой вопрос.
— Ты покажешь мне? — не сомневался, ведь, со слов Цзюнь У, всё просто.
— Это то, из-за чего ты мнёшься?
Вэй Усянь думал над ответом. Сначала он хотел улыбнуться и охотно кивнуть, соглашаясь. Улыбка уже проступила на его лице, однако за ней ничего не последовало.
Он вдруг понял, что если сделает так, то солжёт ему. Тогда баланс между ними нарушится. Какой смысл Цзюнь У говорить ему только правду, если он сам не брезгует обманывать?
Рано или поздно тот бы узнал, и уровень доверия упал бы. Ему не хотелось допускать подобного. У них и без того слишком сложные и натянутые отношения.
— Нет. Это не то.
— Тогда что?
— Позже. Давай по порядку. Сначала ты.
— Ты хочешь видеть процесс или итог?
— Всё. Я хочу видеть всё.
Тёмный взгляд Цзюнь У пробежался по его лицу, возвращаясь к глазам. Он улыбнулся, пропуская смешок. Тот самый, который и помог Вэй Усяню закончить мысль.
— Взамен?
— Ты хочешь, чтобы я построил дворец из Тёмного Пути?
— Нет.
— Тогда, что ты хочешь?
— Это тебе нужно. Заинтересуй меня.
Они поняли друг друга по-разному. Цзюнь У ничего не подразумевал, когда говорил это. А вот у Вэй Усяня спустя мяо вырисовалась целая цепь из событий, причин и намёков, которые вызывают эти самые причины и события.
— Хорошо. Я обещаю, что взамен дам нечто равносильное.
— Что?
— Я покажу тебе. Но сначала ты.
Вёлся. Это казалось Цзюнь У забавным. Эти игры были более чем интересными. С ним давно никто не играл. Ему хотелось не просто посмотреть со стороны. Он хотел поучаствовать, прочувствовать правила игры.
Белый доспех словно ожил. Его контур размывался, теряя чёткость. Длинные волосы, половина которых была собрана на затылке в хвост, распускались, волнами опадая на спину.
Возвышенная закрытая поза стала более расслабленной. Ткани одежд легко затрепыхались, словно от ветра. Вэй Усянь смотрел бы с замиранием сердца, если бы так можно было. Он помнил о своём желании рассмотреть фигуру Белого Бедствия получше, но…
Ткани опали, успокаиваясь. Бесформенная белая материя свободно свисала с плеч Белого Бедствия. Фарфоровое изваяние радости и грусти скрывало лицо этого загадочного мужчины. Смольные, и мягкие, как шёлк, волосы, красиво обрамляли маску. Гладкие длинные пряди свисали вдоль лица, не давая и призрачного шанса увидеть его часть.
Вэй Усянь расстроился. Всё закончилось, но ему так ничего и не удалось рассмотреть. С одной стороны. А с другой, мужчина почувствовал облегчение и внутреннее удовлетворение. Ему стало спокойнее.
Он показательно вздохнул, подготавливая собеседника к вопросу.
— Ты в тряпку упал?
— Что ты спрашиваешь?
— Я спрашиваю, сколько здесь лишней ткани? Инь<span class="footnote" id="fn_32421587_0"></span>? Ли<span class="footnote" id="fn_32421587_1"></span>? Скажи честно, ты просто упал в тряпку и замотался, вроде как «и так сойдёт»?
Из-под маски раздались тихие короткие смешки.
— Тебе не нравится мой внешний вид?
— Ну как тебе сказать? Ты просто непонятно выглядишь.
— Мне непонятны твои попытки упрёков.
«И хорошо…»
Вэй Усянь расстроился во второй раз, когда закончил рассматривать фигуру и поднял взгляд выше. Туда, где должно быть лицо. Помнил светлые глаза, но не знал, правда ли это. А у Цзюнь У карие. Тёмные, глубокие. Сомневался, не зная, где правда.
Думал логично: если лицо Цзюнь У тот не скрывает, значит оно такое же, как настоящее. А настоящее тот прячет под маской. Значит, те прекрасные голубые глаза лишь обман.
— В тот раз, когда я видел тебя без маски… — умело вуалировал. — …твои глаза были голубыми. Ты сказал, что лицо, которое показал мне тогда, не является частью твоего истинного облика…
— Верно.
— Цзюнь У — это твой истинный облик?
— И да, и нет. Больше да, чем нет.
— Насколько больше?
— На много.
— Значит, твои глаза карие, — немного взгрустнул.
Тот оттенок голубого, который ему тогда посчастливилось увидеть, засел в его памяти. Был слишком красивым и запоминающимся. Бездонный карий не так привлекал его, как прибрежная морская волна. Чистая, голубая-голубая.
— Нет.
— Нет? А какие тогда?
— Что ты делаешь?
— Строю твой внешний вид. У меня уже есть тряпка размером в ли. Осталось выяснить цвет твоих глаз.
— Зачем это?
— Я так хочу. Это проблема?
— Почему ты встал на мою сторону?
Вэй Усянь не ожидал услышать этот вопрос прямо сейчас. Ну ничего. Он всё равно должен был прозвучать рано или поздно. Чем это время хуже любого другого?
Мужчина глубоко вдохнул, размышляя несколько мгновений. Формулировал.
— Я привык к тебе. Ты меня не раздражаешь. И что бы я не делал — тебя невозможно обидеть.
— Это ничего не объясняет. Тот глава ордена по-прежнему мёртв и этот факт ничего не изменит.
Взгляд Вэй Усяня заострился и похолодел. Голос отливал нотками враждебности.
— Мне известно это и без тебя. Ты не обязан всякий раз напоминать мне об этом.
— Что ты задумал?
— Ничего.
— После всего, что я тебе сделал?
— На это можно смотреть с разных точек зрения. Печально, что ты не веришь в то, что кто-то может просто поддерживать тебя. Находиться на одной стороне с тобой. Это что, детская травма?
— Никто не смотрит на это так, как ты.
— У тебя проблемы с доверием?
Белое Бедствие промолчал. Вэй Усянь какое-то время ждал ответа, но быстро понял, что не получит его. Он выдохнул и отвёл взгляд. Принялся расхаживать по небольшому овалу, открывая свою истинную мысль.
— На моих руках тоже чья-то кровь. И я не говорю о призраках. Я говорю о людях. Те люди обязательно были кому-то друзьями. А может отцами, братьями, мужьями, сыновьями. То же самое касается и женщин. Я знаю, что ничем не лучше тебя.
Он остановился, поворачивая голову к собеседнику. Взгляд блеснул, но ничего более.
— Я никогда не прощу тебе этого. Но я обещаю, что так же никогда не буду тебе это припоминать, упрекать, использовать в своих целях. Ты сам знаешь, что ты сделал. И в моём сердце нет прощения этому поступку.
— . . .
— Однако у меня столько же причин ненавидеть себя самого за смерть шицзе. Наша проблема в том, что никто не может ненавидеть нас сильнее нас самих. Я могу ненавидеть себя и тебя за нас обоих.
— Кто она?
— Старшая ученица ордена Юньмэн Цзян и, по совместительству, старшая сестра Цзян Чэна. Я убил её.
— Непреднамеренно?
— Это ничего не меняет.
— Согласен.
Густая тишина повисла в воздухе. Она не была тяжёлой или неловкой. Скорее пауза, оповещающая о том, что один из этапов пройдён. Вэй Усянь не замечал её. Он просто размышлял об уже сказанном и ещё непрозвучавшем.
— Горе. Утрата. Это может искалечить.
Это было так внезапно… Он думал, что в любом случае будет первым, кто заговорит снова. Сколько бы не длилась тишина, Вэй Усянь думал, что тому нечего сказать ему.
— Ты говоришь такие странные вещи. Я не понимаю их глубины.
— Ещё не время.
— Скажи… Я поверхностный?
— Нет, — быстро.
— А мне кажется, что да. Я всегда считал себя глубоким, осознанным. Но больше не чувствую себя таким. Хочу быть глубоким. Как бездна.
— Чувствуешь себя чудовищем?
— Да, — он закивал, всматриваясь в белую маску. — Да, чувствую. Я чувствую себя чудовищем.
— Ты переродился призраком, а не чудовищем. Теперь у тебя есть выбор. Ты можешь выбирать сам, кем тебе быть: призраком или чудовищем.
Вэй Усянь опустил взгляд вниз, к ногам. Его внимание привлекла листва, что причудливо кружилась вокруг его ступней. Это казалось ему странным и неестественным. Однако больше не удивляло.
— Мгм, — задумчиво согласился он. — Хотел спросить. Пока не забыл. Почему я могу пользоваться духовной энергией без ядра?
Белое Бедствие хихикнул. Звучало, как насмешка.
— Столько лет прошло, а ты спрашиваешь только сейчас?
— Это не ответ на мой вопрос.
— Не все боги культивируют, чтобы стать богами. Некоторые возносятся из-за образа своего мышления и поступков. Сугубо. Но все призраки — духовные существа.
— Чуть конкретнее, пожалуйста.
— Если при смертной жизни ты мог и умел собирать светлую субстанцию материи Ян, то став призраком, тем, кто не может покинуть мир из-за своих духовных связей с ним, обязательно сможешь пользоваться тем, что уже и так имел. С ядром или без него, ты — духовная частичка одного из миров. Тебе больше не нужно ядро.
— А те, у кого не было?
— Материальная форма жизни, духовно связанная с миром людей. Они живут из-за своих неоконченных дел или страстных желаний, которые не успели воплотить.
— Духовная часть без духовной силы… Звучит грустно.
Подул ветер. Вэй Усянь не видел его глаз, но думал, что тот смотрит на него в упор. Чувствовал на себе взгляд то ли тёмных, то ли светлых глаз. Ему так и не ответили на этот вопрос.
— Ты не такой ужасный, как о тебе говорят. Я не знаю твоего прошлого. Кто ты такой на самом деле, мне тоже неизвестно. Но я неоднократно говорил с тобой и считаю, что у меня есть право делать выводы. Ты не смог бы контролировать себя в облике Цзюнь У, будь ты таким, как все думают.
— Я и он — это не одно и то же. Мы разные. Совершенно.
— И всё же. Почему ты пытаешься казаться хуже, чем ты есть?
— Когда люди видят хорошее — они этого ожидают. Ты, как никто, должен понимать это.
Вэй Усянь разом вспомнил кучу событий из своей смертной жизни.
— А ты не хочешь соответствовать ничьим ожиданиям?
— Нет. Неверный итог.
— Даже если так… Я всегда помогал добровольно. Меня не использовали и не просили. Это каждый раз было моё желание.
— Пусть ты и преодолел бесчисленное множество трудностей. Наступает время, когда удача заканчивается, и приходит время осознать собственную ничтожность и бессилие.
— Да, ты прав. Я прошёл через это.
— В тот день ты умер, Вэй Усянь.
Тёмный заклинатель задумался. Всё, что тот сказал, звучало просто и понятно. Ничего нового из этих слов мужчина не почерпнул для себя. Однако одновременно с этим, ему казалось, что он понял что-то глубинное, а раньше плавал только на поверхности.
Его взгляд скользил по белым бесформенным одеждам, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Чёрные волосы покачивались. Маленькие прядки вылетали из-за спины вперёд, рассыпались по груди мужчины и застывали, когда ветер затихал. Восставали вновь, при следующем дуновении.
Наблюдать за этим было непривычно. Его собственные волосы уже давно не были такими. Они казались волосами только издалека. Вблизи смотреть на это было жалко. Поэтому стоять перед Белым Бедствием и рассматривать смольную россыпь его волос было настоящим развлечением. Завораживающим.
— У тебя есть сердце. Пусть оно и не бьётся.
— Кто тебе такое сказал?
Вэй Усянь как-то неоднозначно посмотрел на него, будто не понял. Задумался о своих самоощущениях рядом с ним. Вспоминал, но был уверен, что никогда не слышал сердцебиения с той стороны.
— Не понимаю. Если ты призрак, значит мёртв.
— Почему?
— А? Почему? — он задумался. Выглядел нелепо. — Ну то есть «почему». Потому. Призраками становятся после смерти. Поскольку ты первый Непревзойдённый, то смею предположить, что ты мёртвый бог. Бог, который стал призраком. Призракобог. Как-то так. Точнее, богопризрак, ведь изначально ты бог.
Белое Бедствие хихикал. Это действительно было смешно.
— Ты очень далёк от истины.
— Тогда как?
— Это не имеет значения.
Вэй Усянь был согласен с ним. Допустим. Не стоит лезть туда, куда не просят. Тем более так глубоко. Ему казалось, что Белое Бедствие и так достаточно отзывчивый и учтивый с ним. Он был благодарен просто за то, что тот пришёл и находится сейчас рядом с ним.
— Но у меня всё равно есть вопросы к тебе. Как минимум два.
— Снова меч?
Тёмный заклинатель пошёл по кругу, загадочно улыбаясь. Зашёл за спину и остановился, рассматривая чёрные волосы. Стоял. Долго стоял, но ничего не происходило.
— Ты совсем не боишься открывать спину.
— Ты ничтожен передо мной.
— Очень мило. Спасибо. Я в курсе. Но ведь я могу тебя ранить. Разве ты не чувствуешь боли?
— Боль — это самое чистое и настоящее чувство.
— Да уж. Я знаю, что ты болен.
Кончики пальцев невесомо коснулись волос. Он опустил ладонь вниз, как будто бы погладил. На самом деле погладил, но был уверен, что Белое Бедствие не заметил этого прикосновения. Слишком воздушное.