Глава 27. Катализатор круга опасных ситуаций (1/2)

Се Ляня не покидало чувство, что он отчётливо слышал чьи-то стоны в своей голове. Он думал об этом всю дорогу, пока спускался с Тунлу. И продолжает думать сейчас.

Это было похоже на навязчивую идею. Исподлобья, искоса, да как угодно, только бы незаметнее, посматривал на своего супруга, пытаясь на его лице увидеть ответ на свой немой вопрос.

Жаль, что за густой чёлкой он видел недостаточно, чтобы понять суть. Не хотел спрашивать напрямую, потому что это казалось ему невоспитанным. Ко всему прочему, Его Высочество наследный принц банально стеснялся и ничего не мог с собой поделать…

Что, если Хуа Чэн распознает его вопрос как намёк? Или действительно примет за навязчивую идею?..

На самом деле он ничего страшного в этом не видел, ведь то количество раз, которое принц отдавался ему за их совместную жизнь, пожалуй, превышало количество звёзд на небе…

…но говорить о каких-то, возможно, надуманных, стонах — это не то же самое…

Се Лянь чувствовал себя растерянным. Из-за этого ему казалось, что он разбит. Только не понимал по какой причине. Ну ведь он точно слышал стоны…

Красивые, громкие, протяжные. Он практически осязал то количество наслаждения, которое слышал в них.

Странным было то, что принц отчётливо понимал, что голос, который он слышал, не принадлежит ему. Тональность совсем разная. Ну уж свои-то стоны он бы точно узнал, ну!

— Гэ-гэ.

Се Лянь подскочил, отпрыгивая на полшага в сторону.

— Ш… Что?

— Скажи…

— Что случилось?

— Ничего. Не пойми меня неправильно, ладно?

— Ладно.

Хуа Чэн остановился, поворачиваясь к нему лицом.

— Что последнее ты помнишь?

— Когда? В каком моменте? Ты о чём, Саньлан?

— На Тунлу. Мы пришли на задание, так?

— Ну да.

— Несколько дней выслеживали. Сражались. Теперь идём домой. Ведь так?

— Ты настораживаешь меня.

— Гэ-гэ, так было?

— Да, так.

Князь Демонов замолчал, ребром указательного пальца потирая лоб. Се Лянь нырнул под его ладонь, чтобы видеть лицо.

— Скажешь мне?

— Если всё так, как я сказал, и ты подтвердил это…

— …то?

— То какого хрена я отчётливо слышу в своей голове чьи-то стоны?! Так, будто это происходит ровно передо мной и прямо сейчас!

Се Лянь поджал губы, выпрямляясь в спине. Теперь признаться, что с ним происходит то же самое было гораздо проще. Мужчина неловко выдохнул, но с облегчением.

— Я тоже это слышу. Не знаю, что это и почему. Я думал, что схожу с ума. Как же я рад, что не один такой.

— Прямо сейчас?

— Ну… — Се Лянь задумался, поднося палец к губам. — Как-то наплывами.

— Когда это началось?

— Едва мы закончили и решили возвращаться. Вот мы сражались и всё было тихо. А в следующий момент мы идём домой и это началось. А у тебя?

— Тоже. Ваше Высочество, ты не думаешь, что это где-то внизу?

— Скорее вокруг нас. Такое ощущение, что кто-то занимается… — он сглотнул, подбирая слово. — Прямо над моей головой, — не подобрал.

— Я мог бы предположить, что это вымысел, если бы слышал это только я один. Но Гэ-гэ говорит, что тоже слышит.

— Саньлан, это не может быть чем-то на подобии влияния Тунлу? Ведь эта гора отличается от всего, что нам известно. Она живая.

— Я такого раньше не замечал, хотя провёл тут годы в своё время.

Се Лянь покраснел и прижал ладонь к губам. Отступил на два шага назад и панически хлопал ресницами. Именно в этот момент он услышал громкий красивый стон в своей голове.

Хуа Чэн выгнул бровь, искоса посматривая на своего мужа. Он оскалился, растягивая губы в улыбке.

— Гэ-гэ, ты сейчас это слышал?

Се Лянь неловко кивнул и опустил взгляд. Его сердце так быстро забилось, что ему стало неловко за самого себя. Он отошёл ещё чуть-чуть, чтобы Хуа Чэн не услышал его внутренней паники, вызванной чужим откровенным наслаждением.

— Знаешь, что странно?

— Ч-что?

— Это, по понятным причинам, мужчина. Ничего, кроме его голоса, я не слышу. А где та или тот, скорее тот, кто делает ему так хорошо, как мы это слышим? Где второй голос? А если это действо, то, где посторонние привычные звуки?

— Я стараюсь об этом не думать.

— Где шлепки? Удары лобка о ягодицы? Голос второго человека?

Се Лянь натянул шляпу и надвинул её вперёд, перекрывая себе бо́льшую часть обзора, и почти всё лицо тому, кто смотрит на него. Завязки туго затянулись. Он ступил вперёд.

— Не знаю я.

— Гэ-гэ, тебе не интересно это?

— Это — нет.

— Я имею в виду то, почему мы это слышим и почему так неполноценно.

— Нет. Идём-идём. Хочешь, я сварю тебе суп?

Хуа Чэн снисходительно улыбнулся ему и пошёл следом. Он быстро догнал его и позволил принцу поменять тему. Задумался над тем, какой хочет суп. Его губы раскрылись, чтобы с благодарностью согласиться на предложение.

— Твои котлеты убили бы больше зверья, чем боевой топор.

— Я, вообще-то, суп предлагал, — ответил Се Лянь как ни в чём не бывало.

Хуа Чэн мягко подхватил его за локоть и остановил. Указательным пальцем поднял край соломенной шляпы так, чтобы видеть глаза собеседника. Его лицо выражало непонимание и несогласие.

Мужчина вскинул плечами, разминая их. Тёмный глаз неоднозначно смотрел то в лицо супругу, то по сторонам за Се Лянем.

— Я не говорил этого, Гэ-гэ. Его Высочество правда думает, что я сказал бы ему подобное?

— Я не задумывался. Просто ответил.

— Я не говорил этого. Это даже не моим голосом прозвучало. Как будто. Я даже не уверен, что это прозвучало. Мы оба слышали это. Тебе не кажется, что это тоже было в голове?

Се Лянь потёр точку на лбу и взял Хуа Чэна за руку. Потащил за собой вниз с горы. Скорее. Скорее покинуть Тунлу. Он надеялся, что это закончится сразу же, как только они выйдут за предел.

— Ты что, правда подумал, что я мог сказать тебе такое?

— Я не задумывался об этом, Саньлан. Ну что ты? В любом случае, я не обижаюсь.

— А я бы закипел.

— Ты закипаешь от множества разных вещей. Я успокою тебя.

— Гэ-гэ… Да я же не об этом. Тебя не возмущает это?

— Нет-нет. Всё в порядке. Идём-идём.

Хуа Чэн вздохнул, но не смел с ним пререкаться. Если Се Лянь так настойчиво не хочет об этом говорить, то так тому и быть. Подозрительность и исключительность ситуации не давали Князю Демонов покоя, но он был согласен не копаться в этом вслух.

— Я хочу овощной.

— Хорошо. Тогда по пути домой зайдём куда-то? Я хочу купить фрукты и овощи на суп.

— Конечно. Везде, куда скажешь, Ваше Высочество.

— И специи, — улыбнулся Се Лянь, поворачивая к мужу голову. — Чтобы было вкусно.

— Не то, чтобы по вкусу вкусно, но, по сути, вкусно.

Хуа Чэн вновь остановился, но принц сразу же дёрнул его за собой, утаскивая. В этот раз он смотрел на него и видел, что супруг не шевелил губами и ничего не говорил. Это снова прозвучало чужим голосом, но так явно, будто прямо рядом с ними.

— Нет-нет-нет. Я всё понял. Ничего не говори. Просто уйдём отсюда, Саньлан!

— Но такого тут раньше никогда не было.

— Она скоро проснётся. Может сходит с ума.

— Почему ты убегаешь, Гэ-гэ?

— Потому что я не могу слушать эти звуки! Поговорим об этом, когда уйдём отсюда и это закончится!

— А если Тунлу никак с этим не связана и стоны не прекратятся, когда мы выйдем отсюда?

— Об этом я пока не думал. Просто поспешим.

Хуа Чэн сдался, полностью уступая ему. Демон подхватил Се Ляня на руки и коротко поцеловал в щеку. Глаза принца прикрылись на момент невесомого прикосновения. Он придержал ладонью шляпу на затылке, чтобы та не упала.

— Я заберу тебя отсюда.

Бабочки стремительным серебряным потоком вырвались из наручей, окружая своего хозяина. Свора закружилась, поднимая их в воздух. Маленькие крылышки затрепыхались, быстро унося мужчин вдаль.

***</p>

Вэй Усянь едва не с ноги влетел в очередное помещение дворца в поисках мужа. Его то найти невозможно, то избавиться от него.

— Чжэньчэн.

— Что ты носишься, Вэй Ин?

— Я накосячил!

Белое Бедствие обернулся, поднимаясь из-за стола. В воздухе мгновенно собралась и повисла аура воинственности. Решительность и твёрдое намерение убить «проблему», если та существует.

— Они помнят?

— Нет, не помнят. Наоборот. Я так старался сделать всё хорошо, что слишком тесно связал себя и их в процессе изменений.

— По порядку.

— Хорошо.

Вэй Усянь выдохнул и несколько раз пригладил назад чёлку, в попытке приклеить её к макушке, но та всё равно упала на место. Мужчина распихал пальцами неудобные прядки по сторонам, чтобы они не отвлекали его.

— Уснул?

— Я привёл их в чувство, как и собирался.

— Так.

— Выпустил на поверхности горы. Там, где они якобы закончили зачистку.

— И что?

— Они помнят, что несколько дней выслеживали, собирали информацию, потом, когда всё совпало и они во всём убедились, приступили к непосредственному выполнению задания.

— Ты можешь не делать паузы?

— Я следил за ними, чтобы посмотреть, о чём они будут говорить. Всё ли в порядке, как они себя чувствуют, и всё такое.

— Ну и?

— Так вот… — он сглотнул и нервно хохотнул. — Моя с ними связь оказалась прочнее, чем я себе думал.

— Что это значит?

— Эти двое слышат то, что я говорил, пока они были в беспамятстве. Я же ковырялся везде, где только можно и нельзя. И теперь, когда они говорят о том, где я непосредственно лазил, слышат мои комментарии по тому или иному поводу.

— И это всё?

Вэй Усянь ужаснулся, подскакивая. Он приблизился к мужу, хватая его обеими руками за предплечье.

— А что, этого мало?!

— Это же не навсегда. Твоего голоса Сяньлэ не знает. Хуа Чэн знает, но не вспомнит. Когда вы с ним виделись в последний раз?

— Давно. Это не важно. Просто это неловко, понимаешь? Я говорил о том, что принц ужасно готовит. Я видел столько отравлений других людей с подачи принца, что не мог не пошутить по этому поводу.

— Успокойся. Это не смертельно.

— Да, — его глаза забегали.

— Ну что?

— …но это не всё.

— Что ты вытворил?

— Они слышат меня.

— Ты это уже сказал.

— Нет, Чжэньчэн. Они слышат не то, что я говорю. Хотя это тоже… — мялся.

— Что? Что они слышат, Вэй Ин?

— Помнишь, ты взял меня, когда я принёс их сюда?

Расслабленное лицо Чжэньчэна приняло другие оттенки. Потемнело, на нём стало хорошо различимо раздражение и вот это вот занудное «я же предупреждал тебя!»

— И что конкретно они слышат?

— Только меня. Тебя — нет. Слышат, как мне было хорошо с тобой.

— Как… трогательно.

— Злишься, да?

— Как долго это продлится?

— Не знаю.

— Не знаешь?!

— А ты, кстати, знал, что на Тунлу полно статуй принца? Собиратель Дождей изваял. Он ещё больший извращенец, чем ты. Я бы даже сказал, одержимый, — на дурака попытался съехать.

— Вэй Ин!

Это было громко и ужасно страшно. В голосе слышалась сталь и крайняя степень раздражения. Вэй Усянь хорошо знал, что принадлежит своему мужу. Был согласен с этим и в какой-то мере жаждал.

Всё, что касается его лично — позволено только Чжэньчэну. Когда Тёмный заклинатель в той или иной мере пересекал красную линию дозволенного, Белое Бедствие выходил из себя, теряя добрую часть самообладания.

У них всё хорошо, потому что такое случалось крайне редко и по мелочам. Но не сейчас.

— Послушай.

Вэй Усянь нажимал ладонями на его плечи, пытаясь усадить на стул. Хотел предметно и обстоятельно поговорить, чтобы ничья кровь не пролилась по чём зря.

С огромным усилием воли и немалым количеством физических сил Вэй Усяню удалось совершить задуманное. Он сразу же забрался ему на колени, обнял обеими руками за затылок и плечи, и губы в губы улыбнулся, прикрывая глаза.

— Ну откуда же я могу знать, когда это пройдёт? Я никогда раньше не делал таких кардинальных изменений. Контроль чувств хорош в бою. А это было тактическое действие с большими планами на последующую жизнь. Жизнь, а не смерть.

— Почти все наши действия и убеждения мотивированы смертью.

— Что ты хочешь сказать?

— Что ты спасал их, чтобы не дать умереть. Подарил им жизнь, мотивированную смертью. Твоё тактическое действие с планами на последующую жизнь, а не смерть — побег от смерти.

— Хорошо. Я согласен. Но я клонил к тому, что не делал этого раньше.

— Меня должен устроить твой ответ?

— Ты знал, что принц ужасно готовит?

— Мне нет до этого дела, Вэй Ин.

— Хорошо. Тогда расскажи мне ты. Я видел детство Хуа Чэна и хочу тебе сказать, что оно было весьма и весьма тяжёлым. Так или иначе я постоянно натыкался на высказывания, подобные: «знамение маленького Собирателя Дождей несёт самая зловещая звезда. Считалось, что это звезда Одиночества». Что это значит, ты знаешь?

— Это значит, что он родился в созвездии Северного Ковша.

— Это так плохо?

— Нет. Это не имеет значения. Но люди верят.

— Во что?

— Есть два созвездия: Южный Ковш и Северный Ковш. Южный — олицетворяет жизнь, а Северный, соответственно, символизирует смерть. Он родился под звездой этого созвездия. По поверьям она зовётся звездой Одиночества. Те, кто рождаются под ней, несут зловещее проклятье. Любой, кто свяжется с Хуа Чэном, непременно умрёт.

— Но это же не правда… — он засомневался. — Это правда? Собиратель Дождей проклят?

— Нет.

Вэй Усянь выдохнул. Вспоминал, сколько всего мальчику пришлось вытерпеть из-за этого. Жестоко и невежественно. Чувствовал себя кем-то, кто влез в очень личное далёкое прошлое, но не имел на это никакого права.

И это правда. Однако он был готов и к этому, и к угрызениям совести, если потребуется.

— Я так и думал.

— Вэй Ин… Мы говорили о др…

— Знаешь, ему порядком досталось из-за этого. Официально признаю, что его смертная жизнь, хоть и длилась почти вдвое короче моей, была куда ужаснее.

— Ты — воин. Ты всегда сражался до последнего. На поле боя воин каждый раз ставит на кон свою жизнь. Если он не готов проиграть или идти до конца — ему никогда не победить. Ты побеждал даже тогда, когда проигрывал. Подумай об этом.

Вэй Усянь кивнул. Не до конца понял глубинный смысл, но был уверен, что он там есть. Чжэньчэн никогда не говорит глупостей. Просто кто-то ещё недостаточно мудр, чтобы понимать его.

— Хочешь, теперь я расскажу тебе что-то? Что-то другое. Поприятнее, поинтереснее.

Взгляд Чжэньчэна заострился. Он отодвинул голову назад. Светлые ясные глаза наливались тьмой. Взгляд тяжелел и отливал сталью. Они подумали о разном. Вэй Усянь о быте, а Белое Бедствие о личном.

— Поприятнее?

— Ну да. Поинтереснее. Например, ты знал, что татуировка на руке Собирателя Дождей означает «Се Лянь»?

— Ты видел их?

— Видел что? Видел кого?

— Их.

Вэй Усянь со свистом втянул в себя воздух и сложил губы трубочкой. Наглаживал тёмные волосы, подбирая слова. Оттягивал момент, хотя совершенно не боялся исхода.

— Ну… допустим, — он улыбнулся и подался вперёд, коротко, но влажно целуя в губы. — Ну и что?

Чжэньчэн провёл языком по нижней губе, собирая остатки поцелуя.

— Почерпнул что-то для себя?

— Нет. Они скучные.

— Мне не интересно.

— Противоречие… Разве между нами нет доверия?

— Это глупый вопрос. Ты знаешь обо мне всё. Все мои стороны и секреты каждой из сторон. Большего доверия, чем у меня к тебе, не существует в природе.

— А я отвернулся от целого мира ради тебя. Точнее, нет. Это не корректно звучит. Не ради тебя. Ради себя. Ради того, чтобы у меня был шанс на отношения с тобой. Я хотел их, этих отношений. Хотел тебя и тебя рядом с собой по жизни. Это был мой выбор, и я не жалею о нём. Ни тогда, ни сейчас.

— Предмет любви не выбирают.

— А мог просто сказать, что любишь меня.

Вэй Усянь прижался к нему щекой и прикрыл глаза. Чувствовал, как из воздуха уходит густое напряжение, созданное Чжэньчэном, и невольно расслаблялся. Чужие ладони легли на его лопатки и поясницу. Ползли в стороны, крепко замыкая нежные объятия.

— Слишком просто.

— Я как-то думал о том, как нас можно описать.

— И что придумал?

— Сила науки и сила магии. Катализатор круга опасных ситуаций. Это — мы.

— Хорошо звучит. Мне нравится.

Вэй Усянь отстранился, коснулся поцелуем его щеки и вновь прижался к ней.

— Я, правда, не знаю, когда у них это пройдёт. Это моя ошибка. Извини меня. Но это никак не отразится на качестве проделанной мной работы. Они помнят то, что нужно, и никогда не разорвут петлю. Пока я жив.

— Ты под моей защитой, Вэй Ин.

Тёмный заклинатель поджал губы и прикрыл глаза. Это и звучало, и ощущалось очень тепло и комфортно. Изначально, когда-то очень давно, когда он только начинал осознавать природу своих чувств к нему, начало всему положило чувство защиты.

Психологической, всепоглощающей, абсолютной, незримой, индивидуальной.

— А ты под моей. Никто тебя больше не обидит и не предаст. Я не позволю. И ты никого обижать не будешь.

Тёплые губы коснулись поцелуем виска. Лёгкое дуновение воздуха и едва различимый шёпот врезался в ухо Вэй Усяня.

— Хорошо.

— Что мы будем делать, когда Его Высочество спросит у Цзюнь У о том, что происходило на горе? А он обязательно спросит… Я понятия не имею, как выкрутиться из этой ситуации.

— Я знаю, что говорить. Не беспокойся.

— Конечно, — улыбнулся Вэй Усянь, тая в его объятиях. — Ведь я под твоей защитой. Ты всегда поможешь мне.

***</p>

Небесная Столица пылала огнём так же ярко, как и тогда, когда они ушли отсюда. Ничего живого не осталось. Белоснежные, красные, золотые дворцы прогорели дотла, оставляя после себя горы золы и пепла.

Зрелище было впечатляющим и немного странным. Вэй Усянь прекрасно знал своё пламя. Точнее то, что из его духовной энергии генерирует Дыхание Дракона. А огонь, который он видел сейчас перед собой, выглядел намного жарче и зловещее, чем его собственный.

Помимо прочего он знал, что, когда гореть уже нечему, пламя гаснет, как и заложено природой. Огонь исчезает, ему на смену приходит тление в чистом виде, и в итоге всё затихает, остывая.

А тут… Пламя ненавистно пожирало то, чего уже давно не существовало. Свирепствовало, поглощая воздух. Огненные языки плясали, бросаясь в разные стороны, будто хотели ухватить в свой плен что-то ещё. Ненасытные, смертоносные.

— Это не моё пламя.

— Не твоё.

— Разве ты возвращался в столицу без меня?

— Нет.

— Боги… Как ты это делаешь?

— Ты бы знал, если бы хотел учиться. Разве я не даю тебе свои знания?

— Даёшь…

— А ты принимаешь их?

— Мне не интересна лестница к абсолютному величию, Чжэньчэн.